Глава 1. Добро пожаловать в Веритополь
Ночь. Легкий ветерок сквозил по чернеющим коридорам пустой больницы.
В одной из палат доносился тихий плач. Молодая женщина прижимала к груди маленького ребёнка, в то время как доброго вида старушка-медработница ласково гладила её по голове.
Горячо оплакиваемой крохе было суждено умереть ещё до того, как он появился на свет. Бездыханное маленькое тельце с каждой минутой всё больше и больше остывало, вгоняя скорбящую мать в терзающее душу и сердце отчаяние. Ей не было нужды винить себя, старушку-акушерку или кого-то ещё в том, что когда-то давно было предначертано создателем всего сущего. Но от одного лишь осознания своей беспомощности женщина только громче и истошней рыдала, разрывая сердце старой матери, что давным-давно похоронила своих детей. Эта роженица напоминала ей о своей потерянной дочери, что умерла, будучи такой же юной и такой же несчастной. В ту ночь никто не спал.
К утру старая акушерка нашла лишь записку, в которой ночная роженица просила простить её и себя и кремировать мёртвого мальчика, а прах развеять на ветру. На её мутных от старости глазах выступили слёзы, однако она послушно исполнила просьбу, молясь господу за эту безвинную женщину.
Рина же бежала, куда глаза глядят. В тёплой куртке поверх лёгкого платья, по её ногам стекали лохии, заставляя её нежную кожу покрыться мурашками и остыть. Горячий пар выходил из её рта, а предательское дыхание так и норовило сбиться в самый важный момент.
Её преследовали. Сколько Рина себя помнила, она никогда не любила зеркала. С другой стороны причудливого стекла на неё всегда смотрела хмурая девочка, которая никогда ей не нравилась. По ночам Рина слышала, как её отражение шептало ей во тьме, что однажды они до неё доберутся и убьют. И эта девочка бежала, бежала всю жизнь, не успевая скорбеть по своим маме и папе, которые в один миг просто исчезли. Она знала, что их забрали они, те самые, что каждодневно встречают вас в отражении зеркала, однако никому не могла об этом сообщить.
Много лет своей юности Рина бежала прочь, не давая преследователям отпору, пока однажды юную деву не зажали в углу узкого переулка. Тогда еще робкая девушка схватила металлическую трубу с земли и нанесла удар, разбив собственного двойника на много мелких осколков, подобно ледяной фигуре. Рина воспрянула духом и осмелела, теперь зная, что может им навредить. Однако эти твари также осмелели, проявляя большую настырность и агрессивность.
Но время шло. И в море одиночества девушка сыскала братьев по несчастью. Братьев Билла и Рональда преследовала та же участь, но с приходом в их жизнь Рины все трое обесстрашились настолько, что смогли завести семью.
Веселый и задорный пухляш Билл покорил сердце девушки, и они сыграли свадьбу и даже родили дочку. Но пока ничего не подозревающие отец с братом и маленькой дочуркой ожидали вестей от их горячо любимой мамы, Рина бежала с фельдшерско-акушерского пункта, царапая свою нежную кожу о грубые полевые растения.
Зеркальный двойник следовал за ней по пятам. Как две капли воды одинаковые, со стороны они выглядели близняшками, и мало кто мог предположить, что это не так. Но вот и близится посёлок. У Рины осталось не так много времени, чтобы сделать хоть что-то.
Ничуть не оробев, девушка схватила первый попавшийся ей предмет и со всей силы бросила назад. Это было ведро, и оно попало точно в цель – в двойника. Произошел всплеск, и много мелких капель тут же рассыпались по голой земле. Рина остановилась и облегченно вздохнула. Теперь ей можно отдохнуть.
Раздался стук. Сонный полноватый мужчина неспешно поплелся к двери, держа на руках капризничающего ребёнка. Когда он открыл дверь, не сразу осознал происходящее. «Рина?»
В дом влетела и поспешно закрыла дверь его жена и на радость ребенку тут же прильнула к любимой дочурке. Малышка потянула свои маленькие ручки к маме.
– Рина, что случилось? – не дожидаясь, когда ему всё разъяснят, Билл сам задал вопрос. – Но... разве ты не должна быть в ФАПе? А что с...
– Он умер, – отрезала Рина, пытаясь сдержать начинающийся плач.
Её муж лишь горестно вздохнул. Сколько боли было в этом вздохе, можно только предполагать.
– Нам нужно уходить, Билл. Разбуди Рональда, и соберите вещи, – спустя полминуты она добавила, забирая дочь у мужа к себе на руки, – а я пока посижу с Адрианой.
Прошло достаточно времени с этого момента, Билл со своим братом уже упаковали чемоданы и даже уведомили хозяйку дома о том, что они съезжают. Мужчина уже обходил жилище, выискивая невзятые вещи, когда заприметил странное поведение жены. Рина стояла в дверном проеме со спящей Адрианой на руках, а сама непрерывно куда-то смотрела.
– Рина, что с тобой?
Вместо ответа Рина обернулась и передала ребёнка Биллу, а сама почти что бесшумным шагом направилась в самый дальний и тёмный угол несостоявшейся детской и там опустилась на пол.
– Рина?
Но её уже было не остановить. Она стремительно что-то взяла на руки и прижала к себе.
– Рина?!
На истошный вопль своего брата прибежал Рональд, а маленькая Адриана проснулась и снова закапризничала.
– Ты чего орёшь, господи, это что?
В руках у девушки было нечто крохотное, что представляло из себя ребёнка. Но с ним определенно было что-то не так. Мало того что дитя не кричало, из неперерезанной пуповины стекала зелёная жижа, и было видно, как она обжигала кожу Рины, что моментом ранее по глупости прижала странное существо к себе.
– Рина, быстро положи это на место!
Рональд попытался привести свою невестку в чувства, но она его проигнорировала, и, терпя боль и жжение, пережала пуповину и укутала малыша в свою куртку.
– Это наш сыночек, Билл, – начала Рина, и ей стало страшно, – наш ребёнок переродился. Небеса дали нам второй шанс, понимаешь?
Эти слова были произнесены ею, однако же сама Рина даже не думала об этом. Будто бы кто-то произнёс это через её уста, вкладывая ей в голову мысль о том, что это её родное дитя. И даже если бы она хотела этому сопротивляться, то навряд ли бы могла, а потому послушно уверовала в чужие слова, сказанные своими устами.
– Я назову тебя Генри.
***
С того момента прошло 17 лет. В этот тёплый майский день в кабинете директрисы сидело четверо гостей, и всё внимание её было приковано к двум из них. Великовозрастные мальчик и девочка знакомились со своей новой школой, но что-то с ними было не так.
Девушка в лёгком белом платье, хмуро уставившись на старушку в потрёпанном костюме, закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди, всем своим видом выражала полнейшую недружелюбность, если даже не враждебность.
Юноша в темной толстовке сидел совершенно расслабленно и апатично, и это больше всего пугало старую школьную работницу: взгляд мальчика был неестественно безразличным, пустым, будто она глядела в стеклянные глаза мёртвой куклы. Чего нельзя было сказать об их родителях, что тут же приветливо и открыто шли на контакт.
– Ситуация у вас, конечно, сложная, – собрав весь свой профессионализм в кулак, директриса изрекла свой вердикт, – я вижу, что дети у вас славные и оценки с прошлой школы хорошие... Но почему вы резко решили переехать и сменить школу в конце семестра? Я, конечно, в ваши семейные дела не лезу, но всё-таки вашим ребятам через месяц экзамены сдавать, а дочери еще и поступать. Вы уверены, что они хорошо сдадут аттестацию?
Мать детей – симпатичная женщина слегка за сорок – неловко улыбнулась, и за ней повторил её муж. «Да, конечно, мы более чем уверены, что наши дети не подведут ни вас, ни рейтинг школы», – уверенно изрекла она.
Старая директриса невольно улыбнулась в ответ своими вставными зубами. Обаянию этой женщины, что сидела перед ней, можно было только позавидовать. Притом ситуация в их семье должна была быть очень и очень серьёзной, ведь давние следы от слёз проглядывались почти у всех. Тем не менее эта сильная женщина нашла силы улыбаться и делиться этой улыбкой не только со своим любимым мужем, но и со старушкой, которую она видела впервые. Поразительная женщина.
Но вернёмся к её детям. Хоть директриса и назвала их славными, эти два подростка явно такими не были. Нет, они не были хулиганами или двоечниками, они были... другими. На них лёг несмываемый отпечаток тягостной жизни, и это было видно. Такое не всегда встретишь у взрослых людей, а тут такие юные и уже познали жизнь. Но делать нечего. Старая леди вздохнула и окончательно поставила точку в их вопросе: «Так и быть, можете прямо сейчас идти на занятия. С документацией я разберусь, а пока покажу вам ваши классы. Пойдёмте!»
***
Генри плавно плыл по коридору среди шумящих и гудящих школьников. Его спокойная фигура изрядно выделялась среди всего этого бесконечного роя, но только если сильно приглядываться.
Юноша зашел в класс и тихо опустился на одно из свободных мест, желая не привлекать лишнее внимание. Однако это возымело обратный эффект, много взглядов устремились прямо на него, кто-то даже хихикнул, заставляя его недоумевать. Но практически сразу Джонсон осознал, что сделал не так.
«Тебе жить надоело?», – послышалось почти над ухом. Над ним нависла некая белокурая девушка с таким взглядом, будто если даже она не хотела его убить, то точно сожрать. «Свалил».
Не говоря ни слова, Генри без доли сопротивления покинул по ошибке занятое место и пересел на самую дальнюю парту в надежде на то, что хотя бы с неё его не прогонят.
– Хах, ну ты счастливчик.
Генри повернулся в сторону и узрел того, кто к нему обращался. Ехидный рыжий пацан с длинными нескладными ногами так и сочился злорадством. «Запомни, пацан, если не хочешь нажить себе проблем, не конфликтуй с тем недоумком в красном пиджаке, с прокурорским сыночком, его сестрицей и её подружкой. На её подружку ты уже, кстати, нарвался. Я посмотрю, как быстро тебя со свету сживут».
«Я и так уже мёртв», – подумал про себя Генри, так ничего не ответив.
Весь оставшийся урок прошёл без эксцессов. Чего нельзя было сказать о всем последующем дне. Излишнее внимание сделало свое дело, так что на большой перемене тот самый хулиган, о котором предупреждали Генри, силком затащил юношу в женский туалет и запер дверь, при этом мерзко хихикая.
Опрокинутый наземь Джонсон медленно поднялся и попробовал дернуть ручку двери. Тот парень явно подпирал дверь с другой стороны, не давая пленнику выйти, потому что попытка открыть её встретила недюжинное сопротивление и тот же хохот по ту сторону. Генри вздохнул и огляделся.
В уборной он был не один. И в данном случае это было плохим признаком. Возле одной из кабинок виднелась фигура в чёрном спортивном костюме, и с ней определенно было что-то не так.
Мальчик подошёл и опустился на корточки возле неё. Девушка сидела в довольно странной позе, прислонившись к закрытой двери и опустив голову на грудь. Тонкая леска тянулась от её шеи к ручке кабинки, лишая последней надежды на благополучный исход этой находки. Она уже не дышала.
В то же время злорадствующий хулиган не получил должной отдачи от своей выходки, набрался смелости и наглости и сам зашёл в женский туалет в поисках ответа на вопрос, почему же Генри не умоляет выпустить его оттуда и не выламывает дверь. Однако как только он узрел эту картину, вмиг остолбенел. Всё ещё сидя на корточках, Джонсон обернулся на звук шагов и тем же спокойным стеклянным взглядом уставился на своего одноклассника.
– Я... – начал было Генри.
– ...
– ... считаю, что она мертва.
Глаза одноклассника округлились до размеров пятикопеечных монет. В его взгляде виднелся нарастающий вихрь из эмоций и приближающейся истерики.
«И ты так спокойно об этом говоришь?!», – после этих слов парень с силой потянул Джонсона за воротник и, ухватив его мёртвой хваткой чуть выше локтя, на пару с ним пулей вылетел из женского туалета, бегом рассекая коридор и толпу в поисках учителей, чтобы сообщить об этом жутком зрелище. День был безбожно испорчен.
К счастью, этот самый хулиган оказался смекалистым и даже не думал свалить вину на Генри. Вместо этого он честно признался в своих злоключениях, но, судя по всему, за ним это водится не впервые.
Их обоих допросили и отпустили с богом, однако нахождение трупа новеньким учеником возымело колоссальный эффект. Весь оставшийся месяц учёбы мало того что никто не предпринял ни одной попытки задирать Генри, но и даже просто общаться с ним абсолютно никто не хотел. Хотя для юноши так оказалось даже легче.
Закончив семестр, Джонсон сдал аттестацию и преспокойно отправился на каникулы. Но это было только начало.
***
Генри апатично сидел на лавочке возле калитки. Его семья на время сняла дом в частном секторе в тихом районе вдалеке от шумного центра. Здесь редко проезжали машины, и дети жили улицей ниже, а потому мальчик мог спокойно просиживать своё бессмысленное существование среди тишины.
Легкий ветерок июньского вечера обвевал его тело, в жаркий день всё так же скрытое под слоем одежды, как и всегда. Генри не чувствовал жары и холода и предполагать, что он должен чувствовать здесь и сейчас, юноша мог только интуитиво в зависимости от сезона и времени суток.
Сколько Джонсон себя помнит, он никогда ни во что и ни с кем не играл, лишь сидел в стороне и глядел в никуда. Такое поведение часто пугало других детей и взрослых, а некоторые врачи даже подозревали у Генри шизофрению или аутизм. С тех пор мало что изменилось. Юноша был не от мира сего, а потому в такие моменты не замечал ничего и никого вокруг себя, да и вообще мало что могло вернуть его к осознанию этой реальности. Хотя кое-кому это удалось.
Генри заметил подле себя одного из своих новых одноклассников, и вид у того был явно недружелюбный. Если его не подводит память, это был тот самый прокурорский сын, с которым лучше не конфликтовать.
Джош Бейкер был африканцем с завидным чувством стиля и собственной важности. А его новенький костюм прямиком с иголочки и блестящие туфли очень контрастировали с затасканной толстовкой и старыми кедами Джонсона. И даже своим взглядом он выражал превосходство.
Как мог, Генри изобразил вопросительный взгляд, хотя вышло у него это не очень.
– И ты так и будешь на меня таращиться? – вместо ответа вопросил Бейкер.
Генри и глазом не моргнул, чем явно выбесил своего одноклассника.
– Я понять только не могу, откуда в тебе столько наглости.
– А что я сделал?
Этот вопрос застал Джоша врасплох. Недоуменно клипая, он в итоге сощурил глаза и с неприкрытым недоверием в голосе ответил:
– Эрика сказала, что ты ей в гости сватался. Очень настырно.
Эрика была троюродной сестрой Джоша, и от этого легче ему не становилось. За всё время после переезда в Веритополь Генри перемолвился с Эрикой всего парой фраз, а после аттестации так вообще её не видел. И мысли об этом всём привели его к неутешительному выводу.
К ужасу Джоша, безэмоциональный стеклянный взгляд Джонсона вмиг стал безумным, а сам он подскочил и руками впился Бейкеру выше локтей. «Убери свои лапы!»
– Где она живёт? – игнорируя угрозы, вопросил Генри.
– Тебе жить надоело?!
– Где она живёт? – не унимался Джонсон.
В конце концов, в порыве злости Джош выпалил адрес сестры, Генри отцепился от Бейкера и, как с цепи сорвавшись, пулей бросился бежать. Спустя полминуты и сам зачинатель разговора опомнился и бросился вслед.
Генри стремительно забежал в открытый подъезд, оставив далеко позади Джоша, и спустя мгновенье оказался на нужном этаже, тарабаня тяжелую железную дверь, будто припадочный.
Дверь отворилась, и взгляду Джонсона предстала робкая темнокожая девушка в синем платье, чьи полные непонимания глаза уже начинали слезиться. Юноша оттолкнул её, а сам устремился в гостиную.
В светлой и просторной комнате на диване сидела точная копия Генри и спокойно попивала чай. Только узрев эту картину, Джонсон почувствовал, как всё его тело прошиб заряд. Он впервые за всю свою жизнь ощутил гнев, и этот гнев затмил всё, что было у него на душе. Глаза померкли в пелене, а руки утратили контроль.
Генри смутно помнил, что произошло дальше, ведь очнулся он уже на улице. Оглядевшись, он обнаружил, что не один. Его двойник мутным взглядом смотрел на него. На холодной зелёной траве алела тёплая кровь.
Пред глазами юноши предстал момент, как он впился в горло самозванца и вместе с ним под крики Эрики выпрыгнул с окна. Генри был не от мира сего, а потому прыжок с пятого этажа не мог ему навредить, чего нельзя было сказать о непутёвом злодее.
Давным-давно кто-то не удосужился убрать под окнами строительный мусор, а вместо этого спрятал его среди пышных кустарников. Двойнику не посчастливилось упасть на старую арматуру, что прошла насквозь его тела, лишая последней надежды на жизнь. Генри закрыл глаза, прячась от правды жизни.
Теперь он убийца? Но ведь он хотел, как лучше. Но ведь никто не пострадал? Но тогда почему двойник истекает кровью? Раньше такого не было.
Однако его бесконечный поток мыслей грубо прервали. Юноша почувствовал, как его ухватили за шиворот и силой поволокли. Джош подоспел к самой кульминации, а потому он видел всё.
Бейкер затащил Джонсона в машину и заблокировал двери. Нельзя было сказать, что Генри как-то сопротивлялся, нет. Напротив, он не видел смысла в своем существовании и точно знал, что сделал нечто ужасное. Он мог понести ответственность, но неожиданно хлопнула дверца багажника. Джош сел в машину и немедленно завел мотор, увозя Генри с места преступления. Минуя жилые районы, минуя выезд из города, Бейкер всё дальше и дальше увозил преступника от чужих глаз, будто ведя свинью на забив.
Весь последующий час прошел в полнейшей тишине, но Генри точно знал, что Джош в это время был в бешенстве. Свернув на все бездорожья и мелкие тропы, в конечном итоге они оказались в лесу. Юноша за рулем дёрнул рычаг тормоза, заглушил мотор и выключил фары. Генри невольно напрягся.
– Ответь мне на один вопрос, – хриплым голосом начал Джош, пытаясь сохранить самообладание, – кто из вас настоящий?
Этот вопрос застал Джонсона врасплох. Можно ли его считать оригиналом, когда на самом деле оригинал умер ещё до своего рождения, а самого Генри по доброте душевной лишь приняли заместо родного сына? Ответа он не знал.
– Ты так и будешь молчать? – терпение Бейкера стремительно сходило на нет.
Генри взглянул в его темные глаза. Он не мог сказать правду, но и неправда только зароет его глубоко в могилу.
– В любом случае из нас двоих остался только я, – многозначительно изрек юноша.
Джош посмотрел на него, как на умственно отсталого.
– Удумал язвить? – насмешливо фыркнул Бейкер. – Раз ты такой пришибленный, значит, настоящий.
Джонсон подумал, что его одноклассник немного выпустил пар, в чём очень заблуждался. Заместо этого он силой вытащил Генри из машины и вручил лопату, наказывая рыть могилу, сам же уселся на капот, дабы надзирать над процессом.
– Не думай, что я делаю это из снисходительности к тебе, – после долгого молчания выпалил Джош, – тебя бы изолировать от нормальных людей, да и я бы с радостью сдал тебя ментам, повод-то даже есть. Но есть одна загвоздка: ты понравился моей сестре, а её я огорчать не хочу.
Джош встал и вплотную подошёл к роющему Генри, беря его за грудки.
– Но если я увижу тебя в радиусе километра возле моей Эрики, или не дай бог ты её и с такого расстояния обидишь, знай, что я здесь же тебя и закопаю. Уяснил?
***
Время давно перевалило за полночь, когда Джош выкинул Генри из машины в паре улиц от дома Джонсонов. Спасибо, что хоть из леса вывез.
Юноша медленно плелся по залитой жёлтым светом фонарей пустынной улице в поисках своего адреса. Идти было недалеко, а потому можно было не торопиться. И хотя его семья всё это время даже не знала, что с их сыном, он и не думал бежать домой, но вместо этого обдумывал то, что сегодня увидел.
Двойники преследовали не только самого Генри, но и много лет назад ещё его родителей, и за всё это время никто ни разу не слышал и не знал о том, что двойники могли быть из плоти и крови.
Он почти дошёл до калитки, когда почувствовал на себе чужой взгляд, и обернулся. Из узкого переулка между домами на него смотрела девушка в синем платье. Нет, это была не Эрика, и хотя она тоже носила синее, это определенно была другая барышня, которая, заприметив то, что её заметили, немедленно скрылась во тьме переулка. Вообще она мало чем выделялась, однако Генри почувствовал животный страх, когда встретился с ней взглядом.
С ней явно было что-то не так. Вот только что?