Пустынная ведьма

Родители всегда говорили «надо выбираться из зоны комфорта», а сами за свою жизнь ни разу не уехали из Сеула дальше, чем на сто километров. Я потеряла их совсем недавно: всего два года назад, и всё это время находилась в состоянии депрессии, с которой боролась до сих пор. С переменным успехом, но я смогла вернуться в обычную колею и даже не плакать, когда видела фотографию всей своей семьи. Теперь же я собрала немногочисленные вещи в чемодан и рюкзак, остригла длинные волосы до каре и шла по коридору, что соединял зал аэропорта и сам самолёт, чтобы сменить место проживания. Возможно, ненадолго, а может, навсегда. Мне надо было развеяться, прийти в себя, и я решила, что Китай — соседняя страна, будет той самой точкой, где я могу поставить себя на ноги и привести в порядок своё самочувствие.

Я никогда не была в провинции Цинхай, даже не додумалась посмотреть в интернете хоть что-то, что поможет мне добраться до определённой точки или же достопримечательности. Полёт проходил нормально, стюардессы были на редкость вежливыми и учтивыми, но порой косились, недоумевая, что такая молодая девушка, как я, делала в бизнес-классе. Вероятно, богачка, но нет, никакой богачкой я не была, просто умела копить деньги и с умом ими распоряжаться. Мне удалось даже прикорнуть до конца перелёта, пока ласковый женский голос не сказал, что надо пристёгивать ремни — мы шли на посадку, и я, размазав тушь, так как потёрла глаза, пристегнулась, вцепляясь в подлокотники кресла и вдавливаясь в спинку. Это был мой первый полёт, и кажется, он прошёл даже нормально.

В аэропорту приобретя доули, я поняла, что таким образом с местным населением нормально не смешаюсь. Китайцы видели чужаков, как и я могла в толпе самой большой по численности нации увидеть корейца. На меня никто не оборачивался, людям всегда плевать, кто проходит мимо, если этот человек соответствует общепринятым стандартам. Я им соответствовала: выглядела невыразительно, потерянно, слышала переговоры на китайском, половину слов понимала, а оставшаяся часть пролетала мимо меня. В толпе людей высмотрев таксиста, что махал какой-то картонкой, где была написана стоимость проезда, я устремилась к нему, на ходу перекидывая рюкзак на спину и чувствуя, как люди облепляли меня со всех сторон. Я их никогда не боялась, нет, мне было просто-напросто всё равно. Люди просто идут, никого не трогают, и я точно такая же, как и они — песчинка в необъятной пустыне.

— Вам докуда ехать? — разговор шёл полностью на китайском, и, видимо, из-за отсутствия нескольких зубов у старика, я плохо его понимала, но, хмурясь, кое-как перевела его речь в своей голове.

— Мне всё равно, — вырвалось случайно, но я не поменяла своего решения — пусть везёт куда хочет, я заплачу любую цену, лишь бы быть как можно дальше от людей, от социума, высоких зданий и шума, что закладывал уши и вынуждал морщиться. Мне всего этого хватило в Корее, и я хотела одного — спокойствия.

Водитель включил кондиционер, и, кажется, по салону разнёсся приятный аромат смолы и мяты. Он освежал, но мои веки опускались вниз, и вскоре я и вовсе прикорнула, прижавшись щекой прямо к окну. Перелёт и стресс в аэропорту на паспортном контроле заставили меня очень сильно понервничать, оттого даже немного гудящий салон с на удивление мягкими креслами показался мне отличным местом для сна.

Я очнулась от того, что машину тряхнуло на ухабе и я ударилась виском о стекло. Глаза собрались в кучу, я тихо шикнула и погладила лицо, смотря в лобовое стекло. Признаться, я была удивлена: кругом возвышались барханы, а над ними ярко светило полуденное солнце, которое выжигало с кожи влагу, а из лёгких — кислород. Я оказалась в пустыне с водителем, что подпевал какому-то китайскому певцу в радио, и абсолютно не знала, куда он меня вёз. На верную смерть? Неплохой вариант, окажусь вместе с родителями. Изнасилует и бросит? Да уже всё равно, что станет с моим телом. Я готова сама выпрыгнуть из машины на полном ходу, чтобы песчинки оцарапали обнажённую кожу, а потом я ударилась головой о камень и медленно умирала от потери крови. Мой врач говорил: «Суджин, у тебя слишком навязчивые мысли о суициде и причинении себе вреда», а я знала об этом. Сказала, что хорошо, что только думаю об этом, а не бросаюсь исполнять каждое «будет ли кто горевать, если я сброшусь со скалы?»

— Куда мы едем? — чётко и громко спросила я, в зеркале пересекаясь с тёмными очами водителя. — Кругом пустыня, мы с вами были в мегаполисе.

— В основном те, кто прилетают в Цинхай, желают видеть Цайдам, — абсолютно без акцента по-корейски сказал таксист. Я удивилась, а потом поняла, что собственный вопрос задала на родном языке. — Для странников, что сюда прибывают, организована небольшая гостиница на несколько номеров. Туда я вас и везу. Вы уже устали, госпожа Со Суджин, и явно думаете не только о физическом отдыхе, но и моральном.

Я не помню, когда называла ему собственное имя.

— Могу ли я узнать немного больше информации о месте, в которое вы меня везёте? — стоило попытать удачу, возможно, мужчина выдаст мне все секреты, о которых я должна знать.

— Им заправляет Сон Юци — моя племянница, — расчёт сработал. — Если скажете, что вы от старика Бао, думаю, она не поскупится и даст вам номер с вентилятором. Нынче в пустыне жарко.

Уже издалека среди барханов и бесконечного песка я увидела строения, что постепенно приближались к нам. Комплекс выглядел старым, будто обветшалым, и я побоялась, что как только я войду в здание, на меня упадёт балка и придавит своим весом к полу. Выдыхая, я чуть сильнее прижалась щекой к разгорячённому окну автомобиля, и вскоре господин Бао остановился прямо перед входом, делая неоднозначный намёк, что мне следует выйти. Я взглянула на него, собираясь спросить, сколько стоит поездка, но заметила на приборной панели отсутствие всего того, чем владели рядовые таксисты. Никаких терминалов для карт, никакого навигатора, и я сглотнула вязкую от жары слюну, что внезапно собралась на языке.

— Бесплатно, девушка, — его глаза непонятно сверкнули, и мне на мгновение показалось, что в них я увидела демона, а потому сжалась. Но поблагодарить человека (или же нет?) стоило.

— Спасибо, — взгляд водителя потеплел, и он кивнул. Буквально через пару минут я стояла с рюкзаком и чемоданом на пыльной дороге, а машина растворялась вдали.

Обернувшись к зданию, я смерила его взглядом и выдохнула, стараясь не обращать внимание на сердцебиение, решившее, что мне можно выбить рёбра. У входа размещалось несколько табличек с надписями по-китайски, и я с интересом их изучила, выделив и новые для меня слова, и те, которые я знала. Оглянувшись через плечо и не увидев за собой машины, пожала плечами и толкнула перед собой дверь, заходя в прохладное помещение, в котором работал кондиционер. За стойкой регистрации послышалась возня, и вскоре моему взору предстала молодая девушка с заплетёнными косичками. Просканировав меня взглядом, она немало удивилась моему внешнему виду, но никаких комментариев не последовало, лишь приветствие на слегка шипящем корейском языке:

— Нечасто к нам люди заглядывают, — китаянка склонила голову к плечу. — Давайте познакомимся, что ли, госпожа Заблудшая, меня зовут Сон Юци, я владелица гостиницы «Пустынный мираж».

Госпожа Заблудшая? Честно, наверно, я действительно была похожа на заблудшую, неприкаянную душу, что вынуждена с доули и чемоданом под мышкой идти хоть куда-то, чтобы найти успокоение. Я улыбнулась новой знакомой, потому что обижаться на неё не было смысла, и подошла ближе, дабы выяснить, сколько денег я должна заплатить за пребывание здесь.

— Меня зовут Со Суджин... и я бы сняла тут номер на... — календарь, к моему великому сожалению, на стене висел прошлогодний, и я вздохнула, пытаясь вспомнить, какое же всё-таки сегодня число. — На неделю.

— У нас максимально всё бюджетно, вы не заметите особых изменений на своём банковском счёте, — Юци достала терминал и что-то быстро ввела на нём, развернув ко мне и начав писать что-то в книжечке. Я посмотрела на сумму, которую мне требовалось заплатить, — действительно, она была настолько незначительной, что я даже удивилась. Когда оплата была произведена, Сон вручила мне ключи от одноместного номера и показала, как до него добраться. — Поверьте, свою комнату вы ни с чем не спутаете.

Чемодан слегка застревал в ковровом ворсе, но я с упорством носорога катила его к лестнице, чтобы потом поднять на второй этаж. На ключе висела маленькая бумажка, и на ней было как раз написано: «2 этаж, 13 номер» небольшими печатными буквами. Я хоть и не была суеверной, но всё внутри всё равно съёжилось, а через пару минут лишней возни я оказалась прямо перед дверью, в замок которой требовалось воткнуть ключ и провернуть по часовой стрелке два раза.

Что ж, моё путешествие началось с непонятно откуда взявшейся гостиницы посреди пустыни и, вероятно, кончится тут же, только многим позже.

* * *

Уже порядка двух дней находясь в «Пустынном мираже», я чувствовала лишь успокоение, и это было странно, но вместе с тем настолько желательно, что я привыкла. Юци готовила вкусные завтраки, обеды и ужины, составляла мне при них компанию, рассказывала смешные ситуации, происходящие в глубинке. Я же, городская, часто говорила о месте, в котором родилась и жила, только горечь потом заполняла вены, а настроение падало, ведь Сон пока не знала о том, из-за чего я уехала из прекрасного города.

— Тебя что-то гложет, Суджин, — за это время мы даже успели сдружиться, ведь никаких постояльцев не прибавилось, а персонала и так не было. — Я чувствую, что ты не хочешь говорить, так что давай ты мне пообещаешь: если появится кто-то ещё, ты с ним непременно подружишься, хорошо?

«Хорошо» в ответ стало самым что ни на есть настоящим приговором.

В тот день я проснулась достаточно рано и пыталась прийти в себя после липкого долгого сна. В окно, завешанное занавесками, светило солнце, пустыня будто сверкала в его лучах, и когда что-то блеснуло мне в лицо, я впервые увидела её: свою любовь, свою тоску, ту девушку, которую я желала больше жизни и любила больше себя. Её одежды, напоминающие сари, развевались слегка позади, их не мял походный рюкзак, который девушка тащила на своих плечах. Золотые татуировки, сделанные хной, переливались на солнце, заставляя меня засматриваться на бледную аристократичную кожу и глаза, что выстрелили в самое сердце, заставили меня дышать зноем пустыни, в песке которой вились змеи и жуки. Я чувствовала, что от одного её взгляда была способна умереть и возродиться вновь, и кто она такая — я узнала чуть позже, но как раз в тот день, когда она зарегистрировалась как постоялец. Я бы долго просто стояла и смотрела на её силуэт и тёмные волосы, как хлопнула дверь — это Юци выскочила во двор, спешно направляясь к той, кто меня очаровала.

С этой девушкой в прекрасном сари мне и предстояло познакомиться.

Я спустилась вниз в тот момент, когда обе — незнакомка и Юци — зашли в помещение, проходя к стойке регистрации. Они о чём-то говорили, но я не могла разобрать ни слова, ведь голова начала странно болеть, а сладость разлилась в мышцах, будто патокой обволакивая организм. Я не ощущала своё тело таким с того момента, как впервые увидела своего бывшего парня, который бросил меня после многочисленных просьб «пожалуйста, будь счастлив не со мной — я не могу дать тебе то, что ты заслуживаешь». Я боялась, что девушка взглянет на меня, а я не смогу вовремя собраться, потому что уже практически лежала на перилах, вздыхая.

— Ты к нам надолго, Шу? — этот маленький осколок имени взбередил сознание, и я поняла, что её имя — самое прелестное, что есть на этой планете. Я силилась вдохнуть, а потом выдохнуть, но горячий воздух рвал в клочья лёгкие и кружил голову, а как только я почувствовала аромат масел розы, что окружал новую постоялицу, то резко захотелось присесть на ступеньку и продышаться.

— Я буквально на недельку, — явно последовала тёплая улыбка, но я её не увидела, да и не мне она была предназначена. — Потом, возможно, поеду дальше, как карта повернётся. Провести сеанс гадания? Ты любишь заставлять судьбу путаться в показаниях.

— Это ты у нас ведьма, а не я, — будто бы в шутку сказала Сон. — Так что это ты заставляешь судьбу путаться в показаниях.

Мне было страшно, что прекрасная девушка со смолистыми волосами посмотрит на меня, а потому я нашла в себе силы отлипнуть от деревянных перил и поползти наверх, дабы уже в своём номере открыть окно и высунуть голову наружу. Аромат масел преследовал меня, обволакивал, и я хотела подойти к Шу сразу, познакомиться и спросить, что это за масла и где можно их купить. Откашлявшись, я понадеялась, что наваждение пройдёт, но в ту же секунду услышала короткий стук в дверь, будто кто-то знал, что я там нахожусь, мог проникнуть в моё убежище, но не воспользовался возможностью. Я резко устремилась на звук, а потом увидела на пороге ту самую красавицу в сари.

Мне довелось разглядеть её ближе, чем на расстоянии вытянутой руки: у неё было очень красивое лицо, обрамлённое тёмными волосами, будто забирающими весь свет, и я потерялась в её глазах, что затягивали, будто два омута. Девушка откашлялась, и я буквально сразу отвела глаза: возможно, ей было так же неловко, как и мне, когда кто-то слишком пристально вглядывался в меня и заставлял краснеть от чрезмерного внимания, которого мне на данный момент не хотелось.

— Меня зовут Шухуа, я живу в номере напротив, — в ногах у новой знакомой был её рюкзак, и я сосредоточила всё своё внимание на нашивках, что говорили о её музыкальных предпочтениях и местах, где она явно побывала. Передо мной стояла путешественница, которая ходила по миру налегке, будто не нуждаясь в лишней одежде, что будет захламлять её сумку, и вновь тепло защекотало грудь и живот. — Юци сказала, что у вас с ней спор и тебе надо с кем-то подружиться. Как тебя зовут?

— Меня зовут Суджин, — её рука коснулась моей руки, я рвано выдохнула и покосилась назад. — Да... это что-то типа спора. Мне действительно надо с кем-то подружиться.

— Тогда давай сделаем так, чтобы ты выиграла этот спор, — Шу развернулась, направляясь прямо в свой номер, а я упала на колени, раздирая кожу на коленях и всаживая в неё тысячи заноз. Эти чувства мне были незнакомы, но я могла сказать точно — девушка, что теперь жила по соседству, стала для меня не такой, как все, а особенной.

* * *

Я валялась на шезлонге в тёмном купальнике и смотрела на чистейшее небо без малейшего облачка, попивая коктейль, который незадолго до этого сделала для меня Юци. Я почти умирала от жары, хотелось, чтобы внезапно полил дождь, но ни одного грозового облачка не было на горизонте, даже настроение было каким-то ленивым, чтобы пойти в душ и включить холодную воду.

— Ты давно тут? — сари на Шухуа будто было слегка укорочено, но я не заметила особых изменений и просто кивнула, прикрывая глаза. Коктейль с текилой уже давно согрелся, но я всё равно его время от времени потягивала, наслаждаясь сладостью сока, что туда влили по моему велению. Юци — очень хорошая девочка, выполняющая буквально всё и делающая так, чтобы я позабыла обо всех невзгодах и получше отдохнула перед возвращением в свою страну.

— Минут двадцать, наверно, — глаза раскрылись, и я уставилась на девушку, что присела на край моего шезлонга, с любопытством оглядывая мой наряд. — Хочешь составить компанию?

— От тебя пахнет одиночеством, ты нуждаешься в компании, — и Шухуа совершенно внезапно легла рядом на бок, заставив меня вздрогнуть и отстраниться. — Прости, что так резко, просто... я тоже в этом нуждаюсь.

— А как пахнет одиночество? — прошептала я, чувствуя на обнажённой талии сомкнутые руки новой знакомой, а в груди — бешено колотящееся сердце.

— Оно пахнет спиртом и успокоительными таблетками, — пробормотала девушка. — Просто успокойся и расслабься. Я заберу все твои невзгоды, Суджин.

Мы лежали вместе так долго, что я успела задремать в тепле и нежности, а проснулась тогда, когда пришла Юци, тихо хихикающая с нашего положения. Шухуа всеми силами пыталась её отогнать, чтобы я не проснулась, но я уже открыла глаза, потянувшись и улыбнувшись, будто ребёнок, наконец-таки проснувшийся в деревне у своей бабушки. Обе девушки посмотрели на меня, принимаясь посмеиваться, а я не понимала, в чём подвох, пока не протёрла рот рукой, оставляя на коже красную помаду. Вот дурочка — совершенно забыла о том, что накрасилась перед выходом на улицу, хотя красоваться тут было не перед кем, только перед Шухуа или Юци.

— По-моему, мне надо умыться, — ноги опустились на песок, и я босиком побежала в мотель, понимая, что если я умудрилась размазать по лицу помаду, то пострадала и тушь, которой я тоже подкрасила глаза. Войдя в небольшое умывальное помещение на первом этаже, я включила воду, что потекла из крана, а потом глянула в зеркало, расположенное напротив меня. Я выглядела намного лучше, чем всегда, и первым делом решила стереть всю косметику, хотя понимала, что мой внешний вид в несколько раз ухудшится.

Пока холодная вода текла, я думала; после, умывшись, я потянулась за полотенцем и первым делом вытерла руки, затем выключая кран, — только лишь потом мой взгляд упал в зеркало, и я отскочила, лопатками чувствуя холод стены. В отражении рядом со мной была Шухуа, которую я оставила у шезлонга рядом с Юци, но в маленьком помещении никого, кроме меня, не находилось. Я сжимала в руках мокрое полотенце, глубоко дышала, а потом, бросив его в зеркало, устремилась прочь, не понимая, что происходит. Заболела голова, я схватилась за виски, вываливаясь на улицу и прислоняясь спиной к стене мотеля, разгорячённой солнцем.

Неужели всё стало настолько плохо, что ко мне начали приходить галлюцинации?

Я нашла Шухуа и Юци у шезлонгов — они о чём-то достаточно напряжённо говорили, и я невольно напряглась, становясь невольным слушателем разговора, который мне не следовало слышать. Администратор говорила о какой-то тайне и безопасности, на что новая постоялица фыркала и говорила, что управится со всем сама, если возникнут непредвиденные обстоятельства. Загривок немного похолодел, но я решила сделать вид, что подавилась мимо пролетающей мошкой, и тем самым обнаружила себя. Шухуа сразу же мило улыбнулась, а Юци надула пухловатые губки, кивнула мне и прошептала, обращаясь к особе в сари: «помяни моё слово, твои увлечения добром никогда не заканчивались».

Как только Сон удалилась в прохладное за счёт кондиционера здание, Шу поднялась с шезлонга, прихватывая мой бокал с коктейлем, а потом оплела рукой мой локоть, будто призывая к какому-то действию. Я не знала, что делать, просто отвела взгляд, а потом, будто через секунду, почувствовала лёгкий, как касание шёлка, поцелуй в щёку, что меня взбудоражил и заставил приподнять ладонь, чтобы пощупать место. Там было горячо, сладко, хотелось, чтобы Шу не останавливалась, но я смогла сдержать свои желания и даже выдохнуть, не вызвав при этом сильных подозрений у девушки.

— Я думаю, мы с тобой обязаны погулять по пескам и ощутить все эти барханы собственными ногами, — как будто ничего только что не случилось, проговорила новая знакомая, с которой мы общались уже два дня. — Ты согласна?

— Да! — слишком поспешно, слишком взбудораженно и просто слишком. В последнее время я отличалась эмоциональностью и желанием показать своё хорошее настроение и расположение, а потому от моих слов почти всегда сердце билось в грудной клетке быстро. — Мне стоит переодеться?

— Я не думаю, что купальник, усеянный песком, подойдёт для прогулки, — девушка, хитро хихикнув, слегка оттянула лямку верха и отпустила, сорвав с моих губ болезненный «ауч». — Так что иди переодевайся, моя хорошая.

Я резво побежала в свой номер, одухотворённая и малость возбуждённая, мимо Юци, по лестнице, и вскоре оказалась в своём маленьком пристанище, где мне внезапно захотелось быть рядом с Шу, что ждала внизу. Поправив собранные в маленький пучок на макушке длинные передние пряди, я натянула джинсовые шорты и вновь устремилась вниз — всё же обувь я оставила внизу, у шезлонга. Как только я оказалась у порога на выходе, девушка опустилась передо мной почти на корточки, ставя между нами мою обувь — слегка истрёпанные кроссовки, что видели все здания и улочки родного города.

— Ты могла этого не делать, — смущённо сказала я, присаживаясь на порог и завязывая кроссовки на босу ногу. — Я чувствую себя немного смущённо, будто ты ухаживаешь за мной.

— За кем хочу, за тем и ухаживаю, необязательно, чтобы мужчина был в твоей жизни, если девушка может дать такую же опору и поддержку, — я на краткое мгновение вздрогнула: мои родители всегда были против людей нетрадиционной сексуальной ориентации, говорили, что это тенденция Запада и Америки, причём очень плохая, но именно сейчас их дочь чувствовала себя влюблённой и желанной, находясь рядом с девушкой. Правильно ли это? Честно, я не знаю, но одно могу сказать точно — я умру и воскресну снова, но всё равно пересекусь с Шухуа и буду чувствовать себя так же, как и сейчас.

Чуть облизнув губы, я всё же проследовала за девушкой, которая успела нацепить на нос солнцезащитные очки и беспрепятственно смотрела на небеса, которым, несомненно, принадлежала, ведь она была самым настоящим ангелом во плоти, под крыльями которого хотелось укрыться от всех невзгод этого мира. Я слегка обхватила её за локоть, допуская некоторую вольность, как она допустила по отношению ко мне, а потом совершенно внезапно почувствовала, как прелестница меня оттолкнула, вынимая из рюкзака солнцезащитный крем и открывая его. На моих плечах оказалась беловатая субстанция, которую Шухуа размазала по рукам и ключицам, а потом развернула спиной к себе и растёрла крем по особо тонким местам кожи.

— Ты можешь просто обгореть, Су, я не хочу этого, — моё сердце затрепетало, когда остатки крема оказались на кончике носа — маленькая волшебница, явно испытывая ко мне тёплые чувства, сделала этот штрих последним, размазывая точку по всему лицу. — Ты в детстве как-то раз очень сильно обгорела, у тебя были волдыри на спине, но ты же помнишь, что это было больно?

Я не рассказывала ей об этом.

— Думаю, крема достаточно, — я сконфузилась, не понимая, каким образом Шухуа узнала о таком моменте в моей жизни, а потом откашлялась, вновь уже протягивая ладонь и предлагая за неё взяться. — Пойдём? Или тебе тоже надо крем нанести на кожу?

— Меня солнце не возьмёт, — и как только наши руки соприкоснулись, я поняла для себя кое-что новое — сердце билось слишком быстро не из-за того, что у меня тахикардия, а мысли путались не от выпитых алкогольных коктейлей. Я постепенно стала осознавать, что влюбилась в эту таинственную девушку — притягательную, будто цветок, пахнущую маслами и заботящуюся обо мне так, будто я её ребёнок.

И честно, мне было плевать на стигму лесбиянки, которую прицепит мне общество. Между ним и единственной девушкой, что заставила меня воскреснуть, возродиться, я выберу свою Шу — маленький запретный плод, который я уже давно сорвала с фруктового древа любви.

Оазис — неожиданная вещь в пустыне, особенно когда он возникает будто бы из ниоткуда, по мановению руки девушки, что шла рядом со мной и щебетала о чём-то своим нежным голосом. Небольшое скопление деревьев создавало тень, и я встала под ними, наслаждаясь лёгкой прохладой и зелёными листьями. Шухуа стояла напротив, на солнце, и казалось, пустыня была ей подвластна, песок не жёг ступни, а солнце не старалось сделать ей больно. Она была воплощением совершенства, маленькой моей вселенной, и я протянула поспешно руку, беря её за пальцы и утягивая в тень, где она не могла получить солнечный или тепловой удар.

— Ты хотела мне показать оазис? — прошептала я, вглядываясь в лицо, такое манящее, такое мило, а потом выдохнула, ведь нестерпимо хотелось поцеловать её, впиться в алые губы поцелуем, но я терпела.

— Не только оазис, — прошептала Шухуа мне в ответ, — но и то, что ты хочешь от меня услышать.

Она прислонила палец к моему лбу, и в первую секунду я не поняла, что произошло, а потом белая вспышка застлала взор, заставила меня завалиться назад, к стволу дерева, а потом, как я увидела самое настоящее будущее, себя и Шухуа в Сеуле, моём родном городе, в который мне так хотелось вернуться, я чуть не разрыдалась. Я не понимала, что произошло, была потерянной, как ребёнок, и как наваждение прошло, упала на колени перед девушкой, смотря на неё снизу вверх, будто поражаясь чертам лица, что у неё были, её чуть прохладным рукам, одеждам, развевающимся по ветру.

— Кто ты такая, Шухуа? — из глаз струились слёзы, падающие на песок, потому что я была потерянной, незнающей, и девушка, на вид младше меня, явно была старше, чем я. Возможно, на несколько столетий, но разницы совершенно не чувствовалось, как и её стеснения по поводу того, что я догадалась, что она не простой человек. Простые люди так не выглядят, обыватели не приводят девушек на оазисы и не показывают будущее. В таких влюбляешься быстро, можешь потерять себя, но вместе с тем только их и хочется любить — не себя, ведь зачем тратить любовь на собственное бренное тело, когда рядом такая девушка?

— Ведьма пустыни, — будто бы скучающе сказала Шухуа, опускаясь на колени рядом со мной и принимаясь вытирать слёзы, — Юци тоже из наших, только всегда отрицает свою сущность. Сказала, что тебе нужен кто-то, кто заберёт твою боль и подарит тепло, но сказала мне не заигрываться. Но... я заигралась.

— Почему?

— Потому что я успела за эти несколько дней влюбиться в тебя.

Я лишь закивала в ответ, притягивая к себе девушку и плача ей куда-то в ключицу; Шу в это время поглаживала меня по волосам, поцелуями осыпала заплаканное лицо, а потом я не утерпела. Я могла будто бы умереть без её поцелуя: целовала исступленно, закрывая глаза, тяжело выдыхая и желая продолжения, — тело стремилось к ласке, оно получило тепло и любовь, то, что хотело.

Тем вечером мы заснули в одной кровати в моём номере, и клянусь, кажется, тогда я была самой счастливой девушкой в этой пустыне.

* * *

— А что означает твоё имя? — в Сеул я возвращалась не одна — за руку с Шухуа, которая без проблем согласилась на переезд, прихватив с собой лишь один рюкзак и дамскую сумочку. Она путешествовала всегда налегке и даже обосноваться в новой стране решилась только с минимальным количеством вещей — сказала, что потом прикупит всё, что ей понадобится.

— Моя фамилия — Е, и иероглиф, коим пишется она, означает листик дерева, — я вспомнила, как мы стояли у оазиса, как целовались в тени, и крепче сжала узкую ладонь. — «Шу» в имени означает «комфортный», — а ведь эта девочка действительно была комфортной, милой и домашней — наверно, это не смогли разглядеть остальные, но рассмотрела я, — а «хуа»... мне нравится значение «расцвет молодости». Я осталась в нём очень давно. Так, возраст — запретная тема! А что означает твоё имя?

— Есть два значения: «прекрасная северная звезда» и «совершенное сокровище», — после этого я покраснела, а Шу ободряюще сжала мои пальцы. — И я не знаю, какое выбрать, мне оба нравятся.

— Выбираю второе: ты моё сокровище, которое я бы не заметила без Юци. Спасибо, что ты есть, Со Суджин.

И пусть мы были в небе, летели в Южную Корею, я знала, что эта страна не запретит мне любить моё солнце, дающее силы, а если и запретит, то я сделаю всё, чтобы быть с ней. Шухуа заслуживала любви. И я, по её словам, тоже.