"ВИДЕО ВЕКА". Глава 4
Сьюзен и Дэвид Фостер вышли из дома на прогулку, чтобы запечатлеть подготовку города к Рождеству на новую цифровую камеру. Дэвид гордился своей покупкой: он давно хотел приобрести хорошую камеру и даже занял в магазине очередь перед днем распродаж, чтобы заполучить желанную модель. Сьюзен пошла на распродажу вместе с ним и с искренней радостью наблюдала, как с каждой минутой улучшалось его настроение. Перед праздником Дэвид всегда превращался в восторженного ребенка, на его тонких губах начинала играть радостная улыбка, которая не исчезала до вечера двадцать пятого декабря. После — его снова поглощал интерес к работе, и Сьюзен тоскливо вздыхала, понимая, что веселым и дурашливым муж сделается только к следующему Рождеству. Она тосковала по этому его амплуа, потому что только в моменты предпраздничной радости он вел себя, как в самом начале отношений, когда они были влюблены.
Поначалу Сьюзен думала, что со временем сможет выбить себе первое место на пьедестале внимания супруга, переборов его страсть к работе и технике, однако теперь понимала, что это стремление обречено на провал. Сьюзен изо всех сил старалась разделить страсть мужа хотя бы к технике, но сделать это ей так и не удалось, поэтому она предпочла бросить попытки и просто слушала его рассказы из уважения.
Возможно, в итоге мне придется уйти от него, — думала она. — Но... пожалуй, не стоит думать об этом на Рождество.
Отогнав от себя неприятные мысли, Сьюзен начала смеяться и кривляться, когда муж перевел на нее камеру. Она не любила себя на записях и фотографиях: казалась себе слишком круглолицей, полной и совсем невзрачной. Однако она изображала легкость, чтобы в глазах Дэвида загорелся неподдельный детский восторг, который ей так нравился.
— Расскажи, что ты положишь под Рождественскую елку, Сью! — воодушевленно воскликнул Дэвид, и Сьюзен нарочито игриво прищурилась.
— Этот секрет я не выдам даже такой замечательной камере!
Дэвид широко улыбнулся. Удивительно было видеть такую улыбку на его заросшем грубой и жесткой бородой лице. Дэвид был сухопарым высоким мужчиной и не любил бриться из-за чувствительной кожи. Некоторых мужчин щетина делает мужественнее, придает им таинственный и привлекательный вид, но Дэвид Фостер был не из их числа. Его щетина делала неопрятным, а когда превращалась в бороду, то Дэвид и вовсе становился похожим на бездомного — особенно при полном отсутствии интереса к стильной одежде. В свободных, часто не сочетающихся между собой вещах, Дэвид со стороны производил впечатление человека с каким-то хроническим заболеванием, причем подозрения колебались от рака до алкоголизма. Иногда, глядя на мужа, которому нельзя было привить никакого чувства стиля, Сьюзен убеждалась, что любовь слепа, раз ее угораздило влюбиться в такого непривлекательного человека. Впрочем, наверное, он был под стать ей самой.
Я ведь никогда не смогу изменить в нем что-то, — продолжала думать Сьюзен, дурачась перед камерой. — С другой стороны, он ведь тоже многое мне прощает. Не каждый мужчина смирится с тем, что его жена не может иметь детей. А Дэвид... он не осудил меня, он готов даже усыновить ребенка и растить его, как своего, лишь бы со мной...
— Так нечестно! Только посмотри, как этот красный огонек тебя просит! — протянул Дэвид, приблизившись к жене, чтобы снять ее крупным планом.
— И все же, даже ему я этого не скажу, — рассмеялась Сьюзен. Через несколько минут разыгрываемая веселость и впрямь захватила ее. Даже перед камерой Сьюзен начала чувствовать себя свободнее.
Чета Фостер шла по улицам Лоренса, продолжая снимать подготовку города к празднику, и каждый из супругов жил своими мечтами о будущем, грезя о совершенно разном счастье.