Глава 10. Метаморфозы
Его слова будто вкрутило мне под рёбра штопором, моментально отрезвив и вернув в реальность. Оуэн вспарывал меня взглядом, словно решал, стоит ли мне довериться, и в конце концов принял положительное решение, давшееся ему, как я поняла, не без усилий. Всё ещё продолжая меня держать (на утро наверняка расцветёт отпечаток его пальцев на моем запястье), он быстро уволок меня как можно дальше от бара и открытой автомобильной парковки, и прежде, чем я успела опомниться, затянул в небольшую лесопосадку, отделяющую жилые кварталы от относительно шумного центра города. О том, что мне страшно находиться с ним наедине, я поймала себя только тогда, когда отступать было уже совсем поздно.
Ингрем попятился от меня на несколько шагов назад, а когда я занесла ногу над землей, чтобы подойти к нему, резко вытянул руку в предупреждающем жесте. По спине пробежал гадкий холодок, своими узловатыми пальцами будто бы забираясь мне под кожу, под самые кости. Я поняла, что именно так чувствуется страх — именно так тебя парализует, врастая в место, отбирая все силы на эфемерное спасение.
А потом ты бежишь.
Но прежде, чем убежать, я увидела то, что никогда больше не смогла забыть.
На моих глазах Оуэн Ингрем ломал собственные кости, словно выворачиваясь наизнанку, становился ещё выше и больше, животными когтями срывал с себя кожу, и я почти физически ощущала, как из него плескалась ужасная боль.
Его глаза затянуло чернильным дымом, а некогда карий обод радужки стал цвета занимающегося рассвета с примесью крови и меди, в центре которого — маленькая точка, дыра в новом для меня существе.
И оно смотрело прямо на меня.
Я сорвалась со всех ног, и меня так подстегнуло адреналином, что от собственной скорости перед взором смешалось всё — серые в закатных сумерках столбы деревьев, мокрая вязлая трава, взволнованное небо, а в ушах так громко бухало мое сердце, что тогда мне только показалось, что из леса донёсся глухой, будто сдавленный рык, в котором я слышала своё имя.
Я бежала буквально несколько секунд, но для меня это показалось мучительно долгим, однако вместо спасительной свободы я споткнулась на большой асфальтовой трещине, неизменно полетев вниз. Порвались джинсы, коленки тут же отозвались саднящей и кровоточащей кожей, а в основании ладоней в новоиспечённые раны забилась грязь, но не успела я даже подняться сама, чтобы продолжить трусливое бегство, как меня потянуло наверх и тут же поставило на ноги.
Глаза, уже подёрнутые пеленой слез, не сразу нащупали перед собой высокую фигуру, но как только приняли знакомые очертания курчавых волос и синеву взгляда за действительность, то уже не смогли сдержать неконтролируемого водопада.
Я, как в последний раз, вцепилась руками в Картера, как утопающий за проплывающую мимо доску, и мои рыдания стали глохнуть в его большой груди.
Тёплые ладони с минуту успокаивающе гладили меня по спине, прежде чем мягко, но принудительно подняли мое лицо к себе.
Я слишком давно не видела Грейвса с таким шквалом эмоций, и не сразу вспомнила, что за этим может следовать. Его реакция на происшествия иногда заторможена, но как только до головы доходит, что произошло, с него слетают последние рамки.
Картер будто бы с точностью до миллиметра знал, откуда я выбежала, и что там всё ещё находился Оуэн. До меня самой факт того, что я бросила его там одного, когда сама просила правды, долетел не сразу, но тут же тяжелым грузом лёг где-то внутри. Какая-то моя часть хотела вернуться назад и помочь, возможно от чего-то нужно было даже спасать, но всё остальное нутро вопило от страха за само себя. Я стояла на месте, судорожно обхватив себя руками, пока Грейвс пулей влетел в лес, и только когда его фигура скрылась за деревьями, я обратила внимание, что в паре метров от меня стояла Кэтрин, в нерешительности (или в нежелании?) не зная, что со мной делать. Наконец, оцепенение сошло и с неё, и она подошла ко мне, по-доброму положив руку на мое вздымающееся от бешеного ритма дыхание плечо, по-видимому зная, что дальше трогать меня не стоило. Я посмотрела на неё, пытаясь понять, о чем она думает, но кроме ее настороженного и даже обеспокоенного лица не смогла понять больше ничего, продолжив всматриваться в наступающую темноту.
И тут мы услышали по-настоящему животный рёв.
Я кинулась на звук, одержимая мыслью, что там сейчас Картер, но Кэтрин остановила меня, не дав вернуться на место, где ещё пару мгновений назад Оуэн собирался доказать мне правду о всех рассказах. Я развернулась на неё, в недоумении всматриваясь в ее глаза, но она и не думала меня отпускать.
— Нет-нет, мальчики разберутся сами, они уже взрослые. Лучше я отвезу тебя домой, а завтра спросишь любого их них, что там было.
— Мы же не можем их бросить!
— Лайза, там два взрослых оборотня выясняют отношения. Если ты всё ещё не поняла, что над тобой никто не думает шутить, то сейчас самое время. И если ты не хочешь оказаться случайно растерзанной из-за того, что попала под горячую руку, то советую пойти со мной.
—Но...
Я не могла поверить во всё происходящее и силилась вернуться в лес, но Кэйт была непреклонна. Она бойко взяла меня под руку и повела прочь, назад к автостоянке, и очень скоро перед нами возникла видавшая годы иномарка Картера. Не в силах больше возражать, я села на пассажирское сиденье, пристегнувшись, за мной так же поступила моя рыжеволосая спутница, тут же вывернув с открытой площади по направлению к моему дому, как если бы точно знала его расположение.
Но я уже ничему не могла позволить себе удивиться, поэтому решила, что я быстрее приду в себя, выпытывая ещё больше так нужно для меня сейчас информации.
— Как вы узнали, где именно я была?
— Картер слышал Оуэна, — невозмутимо бросила Шейлин, покрутив пальцем у виска, — У каждого из нас есть связь с членом стаи, и если происходит что-то значимое, что вызывает у тебя всплеск эмоций, для большинства других это как внезапно врывающаяся в мозг радио-передача, звучащая иногда на фоне, а иногда полностью перекрывающая твои мысли. У Ингрема редко что-то подобное случается, он обычно достаточно замкнут и, так скажем, не многословен, именно поэтому мы с Картером сорвались из Майхопа, как только поняли, что что-то не так.
До меня дошло две вещи. Первая — это то, что Грейвс посягнул привести свою новую девушку в наше свящённое место, и это больно укололо меня подступившей под горло ревностью. Второе — это то, что я всё меньше и меньше начинаю разбираться в происходящем.
— Они не очень сильно ладят, особенно это усилилось, как я поняла, с твоим поведением, но когда на тебя рычит вожак или нужна помощь, о чем-либо сразу же забываешь.
Вожак?
— Кто у вас главный? — Спросила я, укорив себя о той мысли, что я не подумала с самого начала, что у волков (у оборотней ведь тоже?) тоже есть иерархия. Как-то это не очень спешило укладываться в моей голове среди книжек Стефани Майер и Ван Хельсинга.
Кэтрин посмотрела на меня, на секунду оторвавшись от обзора дороги, и усмехнулась, забавно хлопнув руками по рулю, чем одновременно напугала меня и подбодрила.
— Узнаёшь чуть позже, мне велено не рассказывать.
Больше я не смогла узнать ничего, и когда Шейлин припарковалась у моего дома, я в очередной раз вспомнила, что нужно было забрать машину от дома братства, чтобы не быть так обязанной окружающим. Наклонившись над стеклом водителя, которое она предусмотрительно открыла, я нависла рядом, поблагодарив Кэтрин за то, что привезла меня, и в очередной раз поинтересовалась, все ли будет в порядке с Оуэном и Картером. Она заверила меня, что все будет хорошо и, махнув ладонью, стремительно скрылась, оставив меня досматриваться последние кусочки угасающего солнца.
Я обернулась на дом, посмотрев на входную дверь. На первом этаже мерцал свет, значит, отец как минимум дома и занят чем-нибудь вроде вечернего выпуска новостей или просмотром матча по баскетболу. Интересно, догадывался ли он о том, что происходит в нашем некогда тихом и мирном городке сейчас? И нужно ли было его защищать от чего-то, что неумолимо подкатывалось к моей судьбе сзади?
У меня не было ответа на свой же немой вопрос. У меня вообще больше ничего не было, и всё, что я знала, во что верила и любила раньше, начало рассыпаться вниз как плохо сложенный в уродливую фигуру конструктор. И это придавливало меня к асфальту всё сильнее и сильнее, пока я не вошла в прихожую, хоть ненадолго начав чувствовать себя в безопасности.
Надеясь, что краснота и слёзы уже сошли с моего лица, я встретилась с отцом, выходящем из гостиной. Он тут же остановился, оглядев меня с ног до головы, и скорее всего, совсем не ожидал увидеть почти двадцатилетнюю дочь в ссадинах и синяках, как у ребёнка.
— Всё нормально, я просто вышла из супермаркета и распласталась прямо у входа, зацепившись за резиновый коврик.
Звучало совсем не убедительно, и не то чтобы мой отец был глуп, однако прекрасно понимал, что со мной такое могло случиться гораздо чаще, чем, например, с братом, который был всегда более приспособлен к существованию в этом мире, чем я. Поэтому Николас принял эту версию за чистую монету и, молча вручив мне аптечку, впредь попросил быть аккуратнее.
Да, пап, само собой, рассекать коленки сейчас гораздо страшнее, чем увидеть воочию превращающегося вервольфа.
Когда с обработкой и вымыванием грязи из-под кожи было покончено, а из душа валил расслабляющий пар, я ощутила себя немного лучше. Дышать уже выходило более свободна, но мысли всё ещё были заняты минувшим вечером, витая друг над другом одна на одной, выворачиваясь в витиеватый клубок, в котором я путалась ещё пол ночи, прежде чем провалиться в тяжелый целебный сон, под утро выливший на меня липкий, как ведро помоев, кошмар. Я моментально вскочила на кровати, сжав простынь в кулаках, и ещё долго сидела, пытаясь ритмично вдыхать холодный осенний воздух, пробирающийся из открытого практически настежь окна.
А вдруг, пока я вертелась в постели, кто-то мог забраться сюда?
Отмахнувшись от паранойи, усевшейся мне на плечи, я посмотрела на часы. Было без пяти семь, но сна как не бывало. Поэтому, собравшись и хотя бы на толику приведя себя в порядок, я решила отправиться за машиной и заодно уговорить себя позавтракать в каком-нибудь уютном месте, дабы окончательно успокоиться, но моим планам, как уже повелось, не суждено было воплотиться в реальность.
Стоило только мне тихонько открыть дверь, чтобы выскочить на рассветную улицу, как я увидела поднимающегося по ступенькам Картера.
Лучшее и одновременно худшее, с чего могло начаться это утро.