Душа для Вампира

— Элис, ты почему не спишь? — голос Марона мягкий, как шепот молодой листвы.

— Не хочу, — она смотрела в потолок и почти не двигалась. Ему показалось, что ей больно.

Вампир осторожно присел рядом, взял её за руку и ощутил легкое дрожание. Ему хотелось успокоить ее своей силой, но девочка поддавалась. Она и сама уже могла себе помочь, но не хотела, не прогоняла внутреннюю боль.

— Элис, поделись со мной. Что ты чувствуешь? Что случилось?

— Я не одна, да? — ее светло-карие глаза пронзительно посмотрели на Марона.

— Откуда ты это знаешь? — удивился вампир, и только потом понял, что хотел сказать не это.

— Значит, правда? — она резко вскочила и лицо её приблизилось к нему. Злая, безумная, она требовала правды.

— А ты как думала? Микробы в одиночку не появляются, — вампир отпустил её ладонь, поднялся.

— Микробы? Расскажи мне немедленно! — Элис вскочила следом.

— Что рассказать? Что я не представляю, сколько вас таких, девочек с огненной ангельской душой? Да, Элис, я не представляю. Вы можете быть где угодно, и сил в вас может быть с булавку, а может, так много, что полмира сожжет, — Марон выдохнул, отвернулся в окно. — Мне несказанно повезло, что я нашел тебя, сильную и способную без поверок рождать огонь. У Маркуса есть еще одна. Она старше и она готова. Она...

— Пережила полнолуние. Изорвала жертву так, что у меня мурашки по коже, а во рту привкус... крови, — Элис тяжело опустилась на кровать. — Я теперь не та, что нужна тебе? Ты... избавишься? — голос её дрожал, глаза наполнились слезами.

— Еще ничего не решено. Нужен яд Маркуса, только тогда всё станет ясно. Откуда ты о ней узнала?

— Я наугад сказала. Мне приснилось, — девочка помолчала, растерянный взгляд скользил по комнате. — Она выживет, я знаю. Мне приходят сны-видения. С того дня...как я почувствовала, что ее душили.

— Что ж ты про себя не знаешь?! — на мгновение Марон позабыл, что должен поддерживать её.

— Знаю. Я тоже выживу. И однажды тебе придется выбрать, кому из нас жить, — она посмотрела на него так выразительно, что вампир похолодел от нехорошего предчувствия. Что еще она знает?

***

Анна смирилась с тем, что не может все следы убийства убрать сама. Она приехала домой на закате. Её встретила пустая поляна, запертая дверь и тишина. На стук копыт Антон не вышел. Она спешилась, потрепала коня по загривку, пошла к избе.

Вокруг — запах сырости и ещё чего-то. Странный такой, будто окрестности нарочно поливали травяными отварами. Анна насторожилась. Гнетущее чувство усиливалось с каждым шагом, но на первый взгляд всё было привычно: и сложенные рядком дрова, и казанок под крышей, и клетка с мирными голубями.

Она взялась за дверь. Вспышка, и перед глазами ходят тени. Много. Говор о чем-то, не разобрать. И страх.

Анна открыла глаза, толкнула дверь, преступила порог, шагнула в комнату. Запахло паром, распаренными бревнами и мылом. А из трубы даже не дымило.

— С возвращением, Анна, — возбужденный шепот ласкает ее шею, заставляя откидываться и впитывать тепло чужого дыхания. Сильные пальцы так больно вонзились в плечо, что сжимаешься и разом подчиняешься.

— Я ждал, когда ты вернешься. Я ждал тебя, — резкое движение щетинистого подбородка оставило на коже жгучий след. Тело его — горячее, сумасшедшее, — прижалось к спине, руки сковали в объятья, — не вырваться!

— Отпусти меня, — Анна не могла вздохнуть. — Выпусти!

— Верни мне огонь. Ты можешь, я знаю. Я тебя видел. Сделай меня прежним.

Вампир резко повернул её к себе. Глаза Антона пылали голубым, губы — перекошены ухмылкой, вокруг тела — десятки гадов. И каждый разевает пустую пасть, пробует воздух тонким кинжальным языком.

Она, кажется, закричала, потом дернулась. Вырвалась из цепких лап, отступила назад и ощутила, как падает. Прямо в горячую воду...

Анна вскинулась ото сна, уперлась руками в землю, чтоб не упасть обратно. Сон, всего-то. Тело взмокло от пота, он пропитал одежду, и стало холодно, кожа покрылась мурашками. Конь похрапывал рядом, вокруг тишина и солнце почти село.

Анна доехала до избы за каких-то полчаса — животное само знало дорогу, не нужно было направлять. И привычное место встретило тишиной. Ощущение повтора стало оживать, хватать за горло, мешая дышать. Анна спешилась.

— С возвращением, — от голоса Антона она вздрогнула и обернулась, прижавшись спиной к коню.

Вампир стоял возле дома, смотрел на неё внимательно, с прищуром. У неё подкашивались колени, и не унять было дрожь в руках. Глаза черные, испуганные, волосы взлохмачены. Каратель приблизился, и она невольно вжалась в животное.

— Анна, — вампир коснулся её щеки, провел по заскорузлому кровавому следу вперемешку с землей. Чем она напугана? Все же шло хорошо.

Она вдруг бросилась к нему, обняла за талию, прижалась крепко-крепко.

— Прости меня. Я убила человека... Не гони меня, пожалуйста, не наказывай, — девушка всхлипнула.

Только бы он не узнал, что её мучают сны! Может, это опасно. Может, не должно этого быть. А он здесь, — теплый, сильный, облаченный в покой и мужество. Он не позволит им вернуться.

Антон осторожно заключил её в объятья.

— Я все знаю, успокойся. И следов больше не осталось. Мой конь привез тебя домой, где тебя никто не обидит. Ты так испугалась убийства. Думал, нервы покрепче.

Она помотала головой:

— Нет. Я боялась, что ты разозлишься, — соврала она.

Страх перед возможной смертью оказался куда страшнее, чем вина после убийства. Нужно выжить. Демон играет не только ее снами, но и сильным вампиром. А все говорит о том, что нечто внутри нее с ним знакомо. Значит, нужно узнать, откуда они знают друг друга.

— Это я решил, что так будет лучше, не кори себя, — вампир усмехнулся. — Тебе нужно помыться и отдохнуть. Идем.

Он отстранился, приложив усилие, чтобы она не заметила его волнения. Кажется, ей было все равно. Только на пороге Анна вздрогнула и остановилась. Антон напрягся.

Анну била дрожь. Пахло горячими распаренными бревнами, пахло мылом и огнём. Она остановилась, не в силах войти.

— Да что с тобой? — вампир нахмурился. — Что ты чувствуешь?

— Не знаю, — она заставила себя выдохнуть, посмотреть ему в глаза. — Мне страшно, — по его взгляду Анна почувствовала, что он поймет и поможет. Она ему поверила и призналась: — Мне чудится, что за мной следят.

— Давно? — вампир не удивился. Анна кивнула, и по этому напряженному движению он догадался, — она ждет от него самого страшного решения. — Змеи?! — он и сам не ожидал, что спросит.

Анна оцепенела, сжалась под его взглядом. Она готова была бежать, и так ярок был ужас в её глазах, что Антон ощутил себя чудовищем.

— Не бойся, это после охоты. Сейчас организм перестраивается, могут быть галлюцинации. Скоро пройдет, — он сжал её ладонь, заставляя очнуться.

— Скоро?! — Анна отрешенно посмотрела на него.

— Да. Не зацикливайся, — как можно беспечнее успокоил вампир, придумал что-то про чудодейственный отвар, способный вернуть её к жизни, и ушёл.

У костра Каратель смешал в казанке вереск, донник и дягиль, добавил пустырник, корни барбариса и патринии. Над водой поднялся молочный пар и горький запах трав расползся вокруг. Что же он натворил этой ночью!

Антон чувствовал, что в эту ночь случилось непоправимое. Она еще не видит и не знает, что дух убитого рядом. Но что станет с нею завтра, когда она поймет, что от духа призрака не избавиться никогда? И ее сны с Маркусом. Сволочь! Обещал не мешаться, а сам...

Души Антона подрагивали, став неожиданно разговорчивыми. А он молча слушал, как они взволнованно, перебивая друг друга, повторяясь и сбиваясь, шепчут, что будет дальше. И ничего нельзя изменить. Он здесь с нею один, а Маркуса вокруг так много.

Анна быстро мылась. Мочалка казалась твердой, больно царапала кожу, впивалась в мелкие ссадины и царапины, обжигала многочисленные волдыри. Ладони вспухли и на любое движение отзывались саднящей болью.

Вампирша и не заметила, как расплакалась, под запах размокшей грязи припомнив обрывки ночи: страх жертвы, тонкий и тягучий вкус крови. Он и сейчас, словно бы был на зубах, застрял на рецепторах, пропитал тело. Анна всхлипывала, затыкая губы горькой от мыла мочалкой, чтоб Антон не надумал прийти и проверить, в порядке ли она. Если бы только все можно было вернуть...

Анна насильно успокоилась, промыла глаза мылом, чтоб незаметно было слез, расчесалась пальцами, не найдя гребенки, и вышла наружу. Над костром дымился котелок, разнося вокруг наваристую травяную вонь. Вампира не было. Анна поморщилась, отыскала ведро и стала вычерпывать воду.

— Тебя и оставить нельзя? А ну брысь отсюда! — шутливый тон вампира заставил девушку вздрогнуть.

— Я и сама могу, — заупрямилась она.

— Да ну?! — Антон взял её за руку, пальцем провел по ладони, безжалостно нажимая в самых уязвимых местах. Вампирша поджала губы, но промолчала.

— Иди отсюда, — шутливо пригрозил Антон. Анна шутки не поняла.

Каратель справился быстро, потом принес ей горький чай, проследил, чтоб выпила, и взял за руку. Странный ритуал, когда он порезал свои пальцы и мазал своей кровью её ладони, вызвал у Анны живой интерес. Она засыпала его расспросами. Вампир терпеливо объяснил, что кровь снимет боль и за пару часов подлечит раны. У вампиров и так все заживает очень быстро, но ему захотелось облегчить ей неприятные ощущения.

— Я все хочу спросить. Если кровь сворачивается, как делать операции? Это же тромбы, опасность?

Вампир замялся, и Анна задумалась, что такого она спросила.

— Мне ещё нельзя знать, да? — осторожно уточнила она., сердце бешено стучало.

— Иногда это заговоры, чтоб кровь стала... послушней, — вампир поднялся и Анна настороженно проследила, как долго он смотрит на рукоять кинжала. — Ты слишком много спрашиваешь, — прошептал он.

Антон не мог говорить — Маркус сейчас слышит! Он не одобрит между ними доверия, потому что чувствует, — Каратель готов его предать.

Анна нахмурилась, чувствуя, что что-то изменилось. Что?

— Можно мне отдохнуть? — сориентировалась она, быстро переведя разговор. — Совсем немного, потом...

— Сколько нужно. Мешать не стану, — пробормотал Каратель и ушёл.

***

Над котелком подымался пар. В лунном свете он становился сизым, густым, мешал разглядеть лес. Антон смотрел сквозь него, сцепив руки замком и поминутно переменяя пальцы.

— Тошшно?! — насмешливый шипящий голос вызвал неприятный холодок.

Каратель промолчал. Дух приобрел телесные очертания, сел напротив. Сквозь темную пелену сияли только лазурные глаза.

— Рассссскажи ей, — нарочно протянул Маркус, и выпустил меж губ змеиный язык.

— О чем? — Антон нахмурился. — О том, что ты ставишь вампирам духов, которые их контролируют? Или о том, как при ранении они вытягивают яд, чтоб можно было спасти тело?

— О том, что можно. О душе, о том, как ею управлять. Расскажи ей о смерти. Пусть она знает.

— А если снова попробует умереть? Она может. А на этот раз ты ее не остановишь, — вампир нахмурился. — Зачем ты меня заставил? Она страдает.

— Конечно, она страдает. Ее душа меня помнит. Влюби девочку. Тебе-то и осталась самая малость. Зато потом...

— Это подло.

— Подумаешь. Будто ты сам святой. Ты же сам хочешь, чтобы она выжила и...

— Это ты хочешь!

Маркус картинно развел руками:

— Хорошо. Тогда давай убьем ее сейчас, без проверок? Просто решим, что она не та. Ты же капал ей снотворное, она ничего не почувствует. А ты станешь прежним. Без чувств.

— Маркус. Я тебя не понимаю. Я чувствую, что это она и не могу догадаться, зачем ты толкаешь меня на убийство? Я чувствую... Ты же все равно её убьешь, — безнадежно прошептал Каратель и обхватил голову руками.

— Так избавь её от мучений. Ты устал, я вижу. Я сделаю то, о чем просишь, — Верховный ухмыльнулся.

— Есть хотя бы шанс, что она выживет после тебя? Хоть один? Ты видел?

Маркус задумчиво отвел взгляд, будто припоминал недавнее видение. И Антон вдруг почувствовал. Да ему же страшно! Он уже знает, как все пройдет. А если Верховному страшно, значит... Все пойдет не так.

— Будущее так зыбко. Сегодня оно говорит одно, завтра другое. И как здесь разобрать истину? — Верховный был похож на наркомана, испробовавшего новую смесь: вялый взгляд, растянутые слова. Он слабел, призрак светлел: — Сыграешь со мной?

— Я уже наигрался с тобой, Маркус. Она выживет, и я это знаю! Мой ответ — нет! Я ее не убью.

— Тогда играй, друг мой! Не останавливайся! — силуэт закрыл мнимые веки, улыбнулся и улетучился вместе с густым паром.

***

— Не получается, не могу! Я ничего не чувствую! — Элис металась по комнате, останавливалась, топала ножкой, как актриса кино, и наигранно нервничала.

Вампир сидел в кресле, а у дальней стены на кушетке лежал пожилой мужчина. Он почесывал жидкую бородку, смотрел то на потолок, то на разъяренную бессилием Элис.

— Попробуй еще раз, — настаивал Марон.

Элис начинала его утомлять. Переходный возраст менял покладистость на стервозность и тупое упорство. Может, слишком рано она стала развивать свои силы?

— Ты же видишь! Я. Не. Могу, — Элис готова была испепелить его взглядом, но вампир только потянулся и зажмурился.

— Тогда на сегодня закончим, — миролюбиво согласился он.

— Ты даже не скажешь? — голос девочки дрогнул, а в глазах появилось столько слёз, что Марон подумал, что она может намочить новые ковры.

— У него болит кишечник, а ты думала, что легкие. Прогнозы неутешительны. Ему осталось совсем немного, — вампир поднялся, подошел к старику. — Рональд, вы свободны, — он помог посетителю подняться. — Мисс Элис обязательно когда-нибудь снова опробует на вас чудесную тибетскую практику. Сегодня... неудачный лунный день.

Рональд благодарно закивал, пожал вампиру руку и удалился, напоследок сунув в его карман несколько монет. Марон подошел к окну, дождался, когда человек появится внизу. Легкое мановение пальцами и тот, послушный, как кукла, легко ступил на проезжую часть. Скрип тормозов, чей-то крик и, спустя секунду, — распластанное тело Рональда обступили зеваки.

— Шестой, Элис. Шестой переезд и шестой человек за последний месяц! Хватит! Я сказал тебе идти в народ, но ты же не слушаешь! Расти, набирайся сил, что там тебе еще нужно. Я устал. Хочешь учиться, — иди работать в больницу!

— Но, Марон. Я думала... Я хотела...

— Я тоже, милая моя, думал и хотел. Хотел себе сильного ангела с животворным огнем, а что получил? Глупую взбалмошную девчонку, не желающую дать милосердие погибшим. К сожалению, наши желания не всегда сбываются, понимаешь?! Я не заставлял тебя развивать силы, ты сама захотела. И я способствовал, потому что тоже в тебя поверил. Теперь достаточно. Тебе что-то там такое показалось, и ты стала убеждать меня, что сможешь лечить. Но ты ошиблась. Не время еще, понимаешь? Рано.

— А она? Та, другая? Она может?

— Зачем тебе она?! У меня есть ты. И только ты. И я не хочу сравнивать тебя с кем-то.

Элис обняла вампира за шею:

— У меня получится, обязательно получится. Я постараюсь лучше и тогда...

Марон не слушал. Прижимая свою девочку, он думал о другой. И вспоминал видения с её охотой, с её глазами и её огнем. И то, как после Аниных, чужих картин, на губах вампира чувствовался мёд.

Нужно стать к ней ближе. Нужно переехать в Ленинград. Маркус уже прислал ему письмо.

***

Анне было тепло и спокойно. Сладко пахло солнцем и прогретым мхом, пылью и дымом. Сквозь сон она слышала невнятное бормотание, чувствовала на себе неясную тяжесть. Просыпаться не хотелось. Она потянулась, перевернулась на другой бок и уперлась лицом в Антона. Вампир мирно сопел, прижимая её к себе. Такой безобидный, что и не скажешь, будто он — кровожадное чудище. Зато рядом с ним спокойно, не пугают звуки живности и не сбивают с толку запахи. А черты лица у него расслабились, кажутся правильными, и скулы не слишком выпирают. И губы мягкие, резко очерченные.

— Ты во мне дыру прожжешь, — пробормотал вампир, Анна смущенно отстранилась.

Он, по-кошачьи, приоткрыл глаз, усмехнулся и вытянул руку из-под её головы. Анна вжалась в стену.

— Ты так спокойно реагируешь, что я рядом сплю. Думал, лицо мне раздерёшь, — Антон сел, поправил рубашку.

Стук сердца ее предал. Девушке навилось, что он так близко, а общая кровь сближала еще крепче. К чему врать, если после убийства она вернулась потому, что боялась, как бы Маркус не навредил ему.

— Мне всегда страшно, когда просыпаюсь. А сегодня нет. Вот и растерялась, — Анна приподнялась, быстро глянула ему в глаза и тут же отвела. — Не делай так, пожалуйста.

— Почему же? — вампир хитро прищурился, обернулся и его лицо отказалось совсем близко, взгляд откровенно скользнул вниз, задержался на губах и снова вернулся к ее глазам. — Может, мне нравится то, что я вижу ежедневно? Кто запретит трогать?

Анна нахмурилась. Ее страх смешался с упрямством, и смесь позабавила вампира.

— Да ладно, успокойся. Ты дрожала всю ночь, мне стало тебя жаль. Я не хотел обидеть.

— Спасибо, — прошептала она.

Антон поднялся, от внезапной боли сцепил зубы.

— Давай попробуем снова? — выдавила Анна, прижав ладонью ребра. — Луна еще полная. Ты говорил так острее чувства. Может, и силы тоже больше?

— Попробуем. После завтрака, — выдохнул вампир.

***

Маркус швырял об стену посудой. С грохотом разлетались вазы и тарелки, дробным бисером сыпался ворох осколков. Уклонившись от очередного прицельного броска, слуга передал ему еще одну тарелку.

— А я смотрю у тебя весело, — Павел пригнулся и та, просвистев совсем рядом, разбилась за его спиной.

— Тебе-то что? Этот сервиз мне давно не нравится, — буркнул Маркус и саданул об пол толстой вазой.

— Там... брат твой совсем рядом, — каратель поймал кофейную чашечку и аккуратно поставил её на стол.

— В Ленинграде? Я знаю, — Верховный остановился, ожидая, что вампир скажет дальше.

— В прошлый раз, когда он приехал, девочка умерла. Даже очень быстро. Не находишь?!

— И что с того? Неудачные болванки имеют свойство...

— Неудачная болванка была моей! Ты хочешь Антону того же? Что ты ему подсыпаешь? У него никогда так не блестели глаза.

— Это не я. Это она.

— Да ты что?! Маркус, ты можешь говорить об этом щенкам, они поверят. Но мы знаем тебя слишком долго, — Каратель хмыкнул, не удержался, чтоб не съязвить: — И, конечно же, посуду ты всегда бьешь только ради собственного удовольствия.

— И что? Останови меня, если сможешь, — насмешливо сказал Верховный и щёлкнул пальцами.

Каратель сжался от болевого шока, упал на пол и мучительно скорчился. Чем сильнее он дергался, тем ярче горели глаза Маркуса, и тем ядовитее была его ухмылка.

Новый щелчок, и тишина. Дрожащими руками Павел уперся в пол, униженно отводил взгляд, наполненный ненавистью.

— Ты ему обещал. Он близок к тому, чтобы уйти. Навсегда, Марк. Он может попросить о смерти Анну, и тогда ты не сможешь помешать. Так удачно приехал Марон... — прохрипел Каратель.

— А я и не говорил, что не исполню Договор. Пора бы уже сменить Главного Карателя. Надоел. Может, я вместо него тебя поставлю, и спрашивать согласия не стану.

Маркус размахнулся и над Павлом грохнул пузатый чайник.

***

Антон сидел без рубашки, упершись локтями в колени, и только сильнее сцеплял пальцы. От ладоней Анны в тело шел жар. Вампир закрывал глаза и ему отчего-то представлялись мелкие огненные шарики, попеременно проникающие в плоть в поисках боли. Он чувствовал, как они вонзались в кость, воспламенялись и рвались обратно, всасывались в кровь, разносились по телу. Ему было больно, но внешне он оставался спокоен.

Анна бормотала молитвы, но кровь Карателя шумела так, что ничего не было слышно. Биение энергии учащалось, пульс становился сумасшедшим. В какой-то момент Антон стал задыхаться. Дыхание перехватило, внутри пузырились остатки воздуха. Легкие сжались и не разворачивались. Вампир невольно захрипел. Еще немного и он лишится сознания!

Антону казалось, что он горит. И слышится откуда-то надрывный бесовский вой, и мелко взрывается что-то внутри. Эти мелкие вспышки породили волну, — болезненную, изматывающую. Она промчалась по телу, лишив его остатков самоконтроля. Утратив силы, вампир рухнул на колени и глухо застонал, едва ли понимая, что делает это вслух. Тело сжалось, потом распрямилось и все рассеялось.

Пока Каратель приходил в себя, Анна отпрянула к столу. От оживших видений у неё сбилось дыхание, и до сих пор чувствовалась на ладони теплая чужая кровь из ожившего видения. Ей было жутко. А вампир уже приходил в себя и пристально наблюдал за нею.

Анна плакала и даже не замечала этого. Горячие слезы текли по щекам, капали на пол, и она не спешила их вытирать.

Антон поднялся, приблизился, взял ее за руку.

— Что ты видишь? — прошептал он.

Её подбородок затрясся сильнее и она разрыдалась. Крупные слезы потекли чаще. Анна попыталась отстраниться от него, но уперлась в стол, затравленно замотала головой, попыталась оттолкнуть мужчину кулаками.

Вампир обнял её, лишив возможности двигаться, переждал, пока стихнет приступ истерики, пока она смирится. Ее надрывный крик оглушал его, биение сердца чувствовалось через одежду, а пижмовая горечь от перепуганного девичьего тела стала невыносимой. Аура девушки пульсировала грязно-синим, по стенам ползал огонь и Антону даже почудилось, будто оно настоящее, живое, и сейчас охватит весь дом.

Но время шло, и пламя, подобно воде, стекло вниз, подползло к ногам пары и исчезло.

— Я теперь могу тебя отпустить? — спросил Антон, вампирша молчала. Она ослабла, положила голову ему на плечо и отвернулась. — Тогда мы будем стоять здесь вечно.

— Ты меня тоже убьешь? — сипло спросила она. Сорванные криком связки саднили.

— Что за глупости?

— Ты же убил её, я видела. Девочку с безумными глазами. Это она сломала тебе ребра. Хотела защититься.

— Она. Но с чего ты взяла, что я убью тебя?

Анна слегка отстранилась, посмотрела ему прямо в глаза.

— Она сказала мне, что я такая же. Что у меня огонь вместо души. И вампиры моей души не видят. Это правда?