« Клан »
Утро было теплым, а солнце, только что поднимавшееся в небе, рассыпало свой свет по тихому двору. Изабель и Кэролайн сидели на крыльце дома, пья капучино.
Кэролайн перевела взгляд на подругу, слегка покрутила носом.
— Думаешь, первородные уже что-то подозревают? — спросила Кэролайн, тихо, почти шёпотом.
Изабель кивнула, не отводя взгляда от чашки:
— Они чуют силу. Не понимают, откуда она, но она их настораживает. Это... ощущается.
Кэролайн вздохнула:
— Хорошо, что они не знают твою фамилию.
— Деймерис больше не звучит открыто, — спокойно ответила Изабель. — Оно было вычеркнуто. Стерто из всех летописей.
Но если кто-то узнает — не важно кто, ведьмы, первородные, охотники — начнётся охота. И не потому, что я угроза...
А потому, что я — наследница.
— Но ведь есть те, кто всё ещё помнит?
— Есть, — кивнула Изабель. — И они молчат. Не потому что забыли. А потому что боятся. Есть те, которые не боятся, и они нападают на нас, а есть клан Архантеус, но они также без регента.
Кэролайн посмотрела на неё внимательно, тепло, но с тенью тревоги:
— Значит, ты по-прежнему не хочешь, чтобы кто-то знал?
— Пока клан слаб — нет, — твёрдо ответила Иса. — Моё имя должно остаться в тени.
И если придёт время, я выйду из неё. Но не раньше.
— Ты всегда такая тихая перед бурей, — произнесла Кэролайн, глядя на подругу из-под светлых ресниц. — Словно держишь внутри не мысли... а что-то большее. Что-то, что никто не должен знать.
Изабель не ответила сразу. Она смотрела в утреннюю дымку за перилами, где деревья покачивались под легким ветерком. В их шелесте слышалась тишина, которую не хотелось нарушать. Казалось, она вслушивалась в него — или в себя.
— Если честно... — ее голос был почти неслышным, — я запуталась. Хочу ли я быть регентом? Не хочу? Это не просто титул. Это судьба. И как только я приму его... моя жизнь изменится навсегда.
Она опустила голову, в ее жестах была усталость, не подходящая ее юности.
— Мне страшно. Это перечеркнет всю мою жизнь, мои мечты... оставит только долг.
Кэролайн протянула руку, робко коснувшись ее плеча.
— Ты имеешь право сомневаться, Иса, — тихо сказала она. — Но я знаю тебя. Ты сильнее, чем думаешь.
Изабель криво усмехнулась, но в глазах метнулась опасная искра. Решительность, переплетённая со страхом, жгла её изнутри. Она знала: какой бы шаг ни сделала — назад пути не будет. И это больше не пугало.
Последний глоток горьковатого кофе обжёг горло. Она глубоко вдохнула — воздух был тёплым, но в нём витало что-то тревожное, предвестие. Словно сам день знал, что она идёт навстречу своей судьбе.
– Пора, – коротко сказала она, будто приказывала себе. Плечи расправились, дыхание стало ровным, а хаос внутри — только топливом.
Через несколько минут чёрный «Мерседес» мчался по трассе, разрезая рассвет. Мистик Фолз исчезал в зеркале заднего вида — вместе с иллюзией нормального детства.
Когда стрелка бензобака опустилась до красной черты, Изабель резко свернула на заправку. Механически — топливо, сэндвич, вода. Но взгляд — настороженный, цепкий. Люди чувствовали её. Даже не зная кто она — чувствовали.
Она уже не была частью обычного мира. Никогда не была.
Даллас приближался. И с ним — место, где кровь говорит громче слов.
Там, в глубине старого леса, прятался дом. Камень, мох, вековое молчание. Укрытый чарами, он был сердцем тьмы. Местом, где собирался Совет. Где шептались проклятия. Где начинались войны.
О Клане Черного Солнца слагали легенды. Кто-то считал их вымыслом. Другие — забытым кошмаром. Но реальность была страшнее: клан выжил. И он не прощал.
Черная магия текла в их венах. Их закон был прост: «Не тронь наше — если хочешь дожить до рассвета.»
Но теперь они были уязвимы. Без лидера. Без регента. И все взоры обратились к ней.
Она подъехала к воротам старинного здания и остановила машину. Лес вокруг словно замер, как и сам воздух.
Этот дом было невозможно увидеть случайно. Заклинание сокрытия, наложенное десятилетия назад, защищало его от чужих глаз. Даже если кто-то проходил совсем рядом — он видел лишь деревья, туман и извивающиеся корни, словно лес сам прятал в своих недрах нечто запретное. Но для тех, в чьих жилах текла кровь Чёрного Солнца, дорога открывалась — откликаясь на силу, на принадлежность, на зов.
За массивной кованой аркой, чёрной и изъеденной древними рунами, начиналась узкая тропа. Мох, затоптанная трава, запах сырости и заклятий. И — особняк.
Он будто вырос из камня, не был построен, а выточен природой и магией. Башни упирались в небо, окна, витражи — покрытые символами клана, отражали свет по-особенному, так, будто внутри горел иной огонь. Вся его архитектура говорила: здесь правит сила. Здесь нет места слабости.
Стены были покрыты диким плющом и впитали в себя сотни ритуалов. Этот дом дышал. Он слышал. Он помнил. И в его памяти жило всё: кровь, клятвы, измены.
Дом был холодным, но не от температуры — от энергии, что в нём витала. Он держал границы. Проверял. Не пускал лишнего. Иногда в его стенах казалось, будто что-то шепчет в темноте.
Дах — черепица чёрная, блестящая в отблесках закатного света, будто на ней запеклась ночь. А в коридорах, освещённых золотистым ведьминским пламенем, чувствовалась пульсация: сердце клана. Его дух.
Изабель на мгновение закрыла глаза, собирая в себе остатки покоя. Потом вышла из авто и двинулась вперёд – туда, где решится её судьба.
Дверь поддалась скрипом. Воздух внутри — густой, насыщенный запахом магии, старого воска, тлеющих ритуалов. Тени на стенах казались живыми.
Совет уже ждал.
Фигуры в тёмных одеждах, молчаливые и чужие. Их взгляды — как лезвия. В их центре — отец. Джон Деймерис. Глаза спокойные, но взгляд — читающий её насквозь.
Изабель почувствовала, как с плеч соскользнуло что-то невидимое. Маска. Иллюзия контроля. Осталась только она — оголённая, но несгибаемая.
– Она растёт, – произнесла женщина с серебром в волосах, словно оценивая оружие.
– Но тень уже касается её, – отозвался мужчина с глазами ночи.
Изабель молчала. Она не нуждалась в их одобрении. Только в признании.
Когда совет разошёлся, и только пустой зал слушал их дыхание, отец подошёл. Его шаги были неспешными, но каждое движение — выверенное.
– Иса, – тихо. Почти шепотом. Только так он называл её, когда забывал быть регентом. Становился отцом.
– Ты справилась.
Она вдохнула, сдерживая дрожь. Его ладонь легла ей на плечо — тепло, тяжело. Опора.
– Запомни, – голос жёсткий, но в нём — сталь и забота. – Истинная сила — не в том, как её показать. А в том, как её сдержать.
И тогда — короткая, быстрая улыбка. Его. Только для неё.
– Я верю в тебя, штормик.
Её сердце сжалось. Но она кивнула. Слов было слишком много — и ни одно не подходило.
Она ушла, оставив за собой холод камня и пустые взгляды.
В коридоре, под старым светом, она снова стала собой. Рваным пульсом под кожей. Тлеющей яростью. Желанием доказать, что она не просто наследница. Она — буря.
У зеркала она задержалась. Отражение — не принцесса. Не жертва. Не миф.
Это была она. Та, кого лучше бояться. Та, кого невозможно остановить.