«Утро перед бурей»
Париж. Утро начиналось неспешно, как и полагается городу мечтателей и художников. Первые лучи солнца мягко проникали сквозь тонкие кружевные шторы в спальне Изабель, ложась на белоснежные простыни, словно напоминая: день начинается.
Изабель проснулась не от будильника, а от звуков улицы за окном. Город жил своей жизнью — кто-то спешил за свежими багетами, кто-то открывал ставни кафе, кто-то целовал любимого перед работой. Но всё это было где-то там, за пределами её квартиры — уютной, изящной, выдержанной в классическом французском стиле.
Светлые стены украшали картины в золотистых рамах, на антикварной этажерке стояли старинные книги и магические амулеты — память о доме и о матери. Мраморный камин с тонкой резьбой, мягкий диван цвета шампанского, пастельные тона и аромат жасмина — всё в этом пространстве было её: тихим, утонченным, женственным.
На балконе, увитом плющом и цветами в горшках, стоял изящный столик с двумя стульями. Именно там она и начинала своё утро — сидя босиком, с ногами под себя, укрытая вязаным пледом. В руках — чашка горячего зелёного чая с лимоном. Не кофе. Она всегда выбирала чай — терпкий, мягкий, как напоминание о чём-то далёком и родном. Улицы Парижа шумели внизу, но на её балконе было почти тихо.
После душа и лёгкого завтрака Изабель надела спортивную форму и отправилась на пробежку. Улицы Монмартра были ещё сонными, и этот час — когда город только просыпается — был её любимым. Она бежала легко, будто бы сбрасывая с себя все тревоги.
Именно после пробежки она часто оставалась на скамье в небольшом сквере и размышляла. Сегодня — особенно долго.
"Возвращаться?.. А если я снова потеряю себя?"
Мысли плавно текли сквозь неё, как вода.
Париж стал для неё домом. Вторым. Но настоящим. Здесь она впервые после гибели матери смогла дышать свободно. Здесь она научилась быть собой. Здесь она встретила Жанну — ведьму из их клана, женщину лет сорока пяти с пронзительными глазами и сильным духом.
Жанна не задавала лишних вопросов. Она просто была рядом. Именно она помогла Изабель принять свою силу, научила контролировать экспрессию, сдерживать магические всплески во время злости. А таких вспышек у Изабель было немало.
"Она говорила, что сила — это не огонь, который пожирает всё. Это свет, который можно направить. Но у меня до сих пор не всегда выходит..."
В голове — шум ветра и воспоминания.
В сердце — борьба.
Она любила Париж. Любила этот дом, зелёный чай на балконе, утреннюю рутину, улицы, книжный на углу, Жанну, простую тишину после бурь. Но внутри уже зрела буря посильнее — тоска по настоящему дому.
Вернувшись, она задержалась у булочной — взяла свежий круассан, купила чай на вынос и поднялась домой. Домой... хотя сердце уже тянулось в другое место.
Телефон. Он лежал на комоде. Изабель смотрела на него долго. А потом, как будто щёлкнуло внутри — набрала номер.
— Алло? — знакомый голос отца был, как всегда, холоден и собран.
— Привет, папа.
— Изабель? Всё хорошо?
— Я хочу вернуться домой.
Молчание. Долгое. Тяжёлое.
— Это опасно. Ты знаешь, почему ты уехала.
— Я знаю. Но я изменилась. Я должна быть там.
— Ты не понимаешь, с чем сталкиваешься. Твоя сила... она нестабильна.
— Я справлюсь. Мне нужно быть рядом с тобой. Рядом с собой настоящей.
— Я боюсь за тебя...
— А я боюсь упустить себя. Не отговаривай меня, папа.
— Тогда просто пообещай... быть осторожной.
— Обещаю.
Чемодан был старым, но надёжным. Вещи складывались быстро: книги, амулеты, фото, мамин свитер — он всё ещё пах лавандой. Квартира постепенно пустела. На стенах оставались тени воспоминаний, на полу — шорох спешных шагов.
Париж был её убежищем, но не домом. Здесь она научилась прятать боль. Но только дома — она сможет быть собой.
Один последний взгляд на балкон, на чай, что остыл в чашке, на тёплые стены, хранящие её тишину.
Она оглянулась на всё, что оставляла позади, и тихо прошептала:
— Спасибо. А теперь... домой
Вот так виглядит Изабель Деймерис