Кровавое удовлетворение
Игла под кожей саднила руку, боль тянулась по вене и тяготно оседала в девичьей груди. Несмотря на эти обстоятельства, девушка продолжала работать кулачком, сжимая и разжимая его. По катетеру поднималась алая жидкость, наполняя мешок для сбора донорской крови.
— Не в моей компетенции требовать от тебя, но могла бы ты ускориться? — за противоположным концом стола сгорбленный мужчина нетерпеливо постукивал носком лакированного ботинка по полу.
В комнате царил полумрак. В такой погожий денек хозяйка намертво задернула шторы, чтобы ни один лучик солнца не потревожил ее таинственного гостя, а чужие глаза не усмотрели того, что им не положено видеть.
— Я стараюсь изо всех сил, — недовольно фыркнула девушка. — Какой вы все-таки нетерпеливый! Можете и подождать, у вас все время мира!
Мужчина вздохнул, приняв более удобную для себя позу, и сложил ногу на ногу. Ждать пришлось недолго и совсем скоро пакет наполнился вожделенной жидкостью, что заставило мужчину оживиться. Пакет занял свое место на стойке для капельницы, красная субстанция побежала по второй трубке, наполняя собой маленький фарфоровый чайничек, после чего перекочевала в кружку из того же сервиза.
Поднеся кружку к холодным губам, мужчина отпил. Выпуклость глотка прокатилась по горлу, и девушка с отвращением отвернулась, потянувшись свободной рукой к другой кружке, наполненной соком. В стороне от нее сиротело печенье с кусочками шоколада, которое она не удостоила должным вниманием, покрутив в руках и отложив.
От удовольствия мужчина прикрыл глаза, утробный звук завибрировал в его груди, подобно звериному урчанию. Кровавая струя стекла по подбородку, скатившись на белый открахмаленный ворот, расползаясь по нему огромным пятном. Это была уже третья кружка. Третья кружка теплой девичей крови.
От чего кожа Риккардо так бледна?
От чего глаза его устрашающе светятся в темноте?
От чего он хищно косится на девушку, извиняется, собирая с губ кровавые подтеки, облизывая клыки?
От чего в криминальных сводках Нью-Йорка вторую половину века маячит опасный и неуловимый убийца в нелепой маленькой шляпке?
От чего в крохотусенькой квартирке спального района застыло в посмертном ужасе остывшее, мертвецки бледное тело Чарли, чья мать в девичестве носила звучную фамилию Ван Хельсинг?
От чего обескровленное тело молодой девушки безвольно лежит на столе?
Люди подобны муравьям. Большой муравейник погряз в ежедневной рутине и никогда не заметит того, что творится прямо у них под носом, в темной квартире напротив. Ну и хорошо.
Откидываясь на спинку стула после сытного обеда, Риккардо прикрывает глаза, сложив руки на груди, как покойник, что было не столь далеко от истины. Тонкая полоска губ изгибается в самодовольной ухмылке, кожа приобретает здоровый телесный оттенок, тонкая сеточка вен больше не уродует лицо, а глаза лишаются лихорадочного блеска и только их цвет, да два клычка напоминают о нечеловеческой природе хозяина. У него есть время выспаться, пока сладковатый запах гниения не начнет тревожить соседей, а там уже он будет далеко.
Берегись, Нью-Йорк, уж близится закат!