Rebecca

/Торонто/Сегодня был особенный день. День благодарения. Полночь.

Люди, одеты в белые одеяния, тихо нашептывали молитвы в честь всего, что дал им Бог. Они благодарили каждую мелочь, абсолютно всё, с чем пришлось им столкнуться в этой жизни. Остановившись в одной кучке, состоящей из человек двадцати, они пожимают друг другу руки, желают им не совершать грехов и очистить свою душу от всего плохого. Главный из этой толпы, приподнимает тяжелую золотую чашу и все прекращают суетиться. Он не замолкает и всё быстрее и быстрее нашептывает молитву, а люди вокруг внимательно слушают. Затем, неожиданно прекращает, и делает глоток из чаши. Кивает и позволяет остальным сделать так же. Снова начинается суета. Все они больше смахивают на безумных людей, которые посходили с ума, как только перешли порог этой церкви.

Они настолько увлечены ритуалом, что не замечают, как среди них появляется чужак. Утонченная фигура стоит немного позади, наблюдая за тем, как люди по очереди пьют из чаши «очищения». Единственное, что выдает, так это длинные волосы, которые были раскинуты на плечах, а не спрятаны под белый плащ. Когда же очередь доходит до неё, главный, наконец, начинает понимать, что этой девушки раньше здесь не было. Он знает всех, кроме неё. Шатенка принимает чашу, сжимая её двумя руками, и пристально смотрит на главного всего этого безумия. Он ожидал лишь одного: чтобы та сделала последний глоток. Осознав, что все обратили на неё внимание, и что теперь, у неё не остается другого выхода, девушка бросает чашу и та, встретившись с гравием, разбивается на тысячу осколков. В течении этого действия, она движется правее, подступает к застывшим на месте, людям и поочередно убивает, успевая при этом наслаждаться не только их кровью, но и криками. Криками от безысходности и страха.

***

Алые потоки крови стекались в одну огромную лужу. Казалось, что крики до сих пор отовсюду отбивались эхом по позолоченным стенам церкви. Золотой колокол ударялся об стенки колонн и каждых пять секунд издавал протяжный звук, заставляя барабанные перепонки дрожать. Толпа людей, которая стояла и молилась ещё несколько минут назад, лежали мёртвыми и не подавали признаков на жизнь.

Вполне спокойно, среди окровавленных трупов, поднимается сама виновница этого зрелища. Она скидывает белый плащ, залитый чужой кровью. Шелковистые чёрные локоны небрежно опускаются к плечам, а приталенное персиковое платье, на которое всё-таки попала человеческая кровь, подчеркивает её идеальное подтянутое тело. Милые на вид черты лица, приятная и манящая улыбка, изумрудные переливающиеся глаза... Никто бы не подумал, что она — убийца двадцати этих безумных христиан, которых погубила во время службы.

Никто ещё из вампиров не решался заходить на территорию церкви, боясь, что колокол и свет, исходящий из купола, уничтожит их мгновенно. Она первая, кто разрушил этот миф, среди кланов. Первая, кто решилась сделать это, толком не подготовившись. Ей и не нужна была подготовка. Она считала себя достаточно могущественной и только что, доказала самой себе, что убить двадцать человек способна за несколько минут. Теперь она королева этого города. Быть может, и не только города.

— Где же ты, Остин... — оттолкнув тяжелое тело трупа, девушку уже напрягает этот звон отовсюду и отсутствия её мужа, который обещал прибыть с минуты на минуту. Не для себя же она это всё затеяла в одиночку.

— Неужели, опаздывает?

Девушка расширяет глаза и осматривается. Она не понимает, откуда появился этот жуткий голос, а всё потому, что абсолютно каждый звук превращался в эхо. Она замерла на месте, пытаясь отыскать этого человека по стуку сердца.

— Как же так, если здесь такой сладкий ужин!

Девушка делает шаг вперед. Острое лезвие едва ли задевает её руку, оставляя после себя небольшой порез на платье. Девушка переводит взгляд туда, откуда оно и летело. На балконе, с золотым ограждением, видит пожилого мужчину с сединой. Его лицо покрыто не только морщинами, но и шрамами. Скорее всего, Охотник. Его руки крепко держали длинный ствол со стрелами, кончики которых явно были в каком-нибудь яде, ведь ни одно оружие не способно убить вампира. И по нему видно, что он знает больше, чем кто-либо из обычных жителей Торонто.

— Среди этих людей, сейчас лежит моя жена. Ты убила её, — тихим, но четким голосом, мужчина говорит это с болью в сердце. С той болью, о которой никогда не узнать ей, будучи не человеком.

— Жалкое зрелище, — девушка ухмыляется. Он действительно уверен в том, что сегодня его день, раз уж погибла его жена?

— Ты права, сейчас будет жалкое зрелище, потому что я убью тебя прямо здесь, внутри церкви и все вы, кровососы, будете и дальше думать, что церковь не место для вампиров. Для вас вообще в этом мире не должно быть места...

Мужчина делает ещё один выстрел, продолжая стоять на возвышении. Девушка уклоняется. Двумя пальцами ловит за пушистый кончик маленькой стрелы и рассматривает. Делает выводы, что на ней действительно опасный яд и что ей следует быть поосторожнее.

— Тебе весело?! — он не останавливается и не намерен упустить свой шанс.

— Ещё как! — ловко подпрыгнув, шатенка будто летит к нему, приготовившись схватиться за его горло и придушить. И как только та приближается, мужчина внезапно вытаскивает кинжал, обработанный тем же ядом, и вонзает его ей в живот. Девушка от неожиданности приоткрывает уста и от удивления, упирается рукой об его плечо. Несколько секунд они смотрят друг другу в глаза. Она решает прочитать все его мысли, но там лишь всего одна — жажда мести.

Мужчине надоедает смотреть в стеклянные, полные лицемерия и хладнокровности, глаза. Он вонзает сперва кинжал глубже, а затем резко вытаскивает его. Часть яда уже была в ней, и ему оставалось довести дело до конца. Шатенка не в состоянии что-либо сделать. Яд мгновенно впитывался в каждую клетку, в каждую вену и сосуд, распространяясь по всему телу. Скривившись от неприятных ощущений, она снова думает об Остине. О том, что было бы здорово, если бы он в эту же секунду появился, как всегда, эффектно и убил старика, который нанес ей вреда.

— Последнее слово? — прежде, чем вонзить в онемевшее тело вампирши кинжал, мужчина ухмыляется. Теперь его очередь веселиться.

Девушка невзначай переводит взгляд ему за спину. Огромная тень нависает над стариком. Буквально в секунде, чьи-то мужские руки хватаются за шею, и слышится хруст. Хватка слабеет, появившийся вампир отталкивает неживое тело мужчины, и дряблое тело девушки оказывается в его крепких, надёжных руках. Шатенка радостно улыбается, хоть и получается это у нее с трудом. Ей удается учуять запах ванили, доносящийся от его тела.

— Остин...

— Да, дорогая? — он целует её в лоб, продолжая держать на руках.

— Почему так долго?

— Я мчался к тебе, как только мог, но Элиот не отпускал нас и предвидел это совсем недавно.

— Яд... — и шатенка вдруг выкрикивает от режущей в области живота боли. Остин выводит её наружу. Там их поджидает сам Элиот, брат Остина. Увидев, как тот выносит свою жену на руках, Эл встревоженно направляется им навстречу. Парень наблюдает за тем, как Остин приседает на одно колено и позволяет девушке коснуться земли.

— Ты как, Ребекка? — ветер взъерошивает отросшие тёмные волосы Остина и те падают ему на лоб. Он ещё несколько секунд ожидает её ответа, но в ответ слышит один стон.

— Я сожгу все трупы, а вы садитесь в машину, — наконец произносит что-нибудь Элиот и торопиться вовнутрь церкви, пока на место не прибыла местная полиция. Остину на миг кажется, что его брату всё равно. Он надеялся, что тот ничего от него не скрывает.

— Держись, милая, я отвезу тебя домой, и ты поправишься, — девушка снова получает нежный поцелуй. Парень поднимает её. Он торопиться в салон машины. Вскоре, Элиот возвращается к ним, и машина молниеносно трогается с места, проезжая мимо первой патрульной полиции. Элиот ненадолго задерживает свой взгляд на зеркале заднего вида, наблюдая за тем, как офицер останавливается около воспламенившейся церкви и он тут же поворачивает машину на другой перекрёсток, чтобы поскорее добраться домой и остаться незамеченными. Всю дорогу, парни слышат громкие стоны Ребекки, которую было сложно успокоить и отвлечь от невыносимой боли.

***

Машина резко тормозит рядом с парковкой, не заезжая вовнутрь. Рядом располагается двухэтажный дом, который был огражден от всех остальных густыми деревьями, высотой чуть ли не в несколько десятков метров, а также прочными вратами из чёрного металла, поэтому никто из соседей района Forest Hill в течение многих лет не решались заглянуть в гости. Да что уж там, даже почтальон перестал приносить местные газеты ещё десять лет тому назад, несмотря на то, что известная редакция «Канада» их выпускает до сих пор, в каждое воскресенье.

Остин отчаянно вылазит из серебристого феррари своего брата и заносит Ребекку в дом, оставляет позади длинный мрачный коридор, гостиную и чуть ли не выламывает дверь спальни, а затем аккуратно укладывает её на широкую кровать. Их кровать, которую они ни разу ещё не использовали за предназначением, поскольку являлись теми, кто никогда не спит. Чья сущность строго держится в секрете и ошибку, из-за которой некоторым всё-таки удалось о них узнать, будут исправлять ещё сотни лет, а может быть и тысячи.

Парень волнительно осматривает девушку, лицо которой стало внезапно влажным. Он приседает рядом и пытается придумать план действий. Его рука крепко сжимает её горячую ладонь и уже по этому признаку, он понимает, что дела плохи. Вампиры всегда холодные, за исключением момента смерти. Его глаза тут же бросаются осматривать рану: он задирает её платье, касается рукой и тут же убирает её, получив легкий, но достаточно заметный ожог.

— Это яд... — Остин поднимается на ноги. Его носит со стороны в сторону. — Чёртов старик! — сжав пальцы в кулак, он со злости проделывает огромную дыру в стене. На этот шум прибегает Гарольд.

— Господин? — он изгибает левую бровь, остановившись у входа в спальню. Мужчина наблюдает за тем, как Остин от злости переходит в состояние беспомощности. Его ноги подкашиваются, и парень вновь садиться рядом с женой, опуская голову. На миг, Гарольду кажется, что его господин плачет, но это всего лишь отблеск лунного света на его белоснежной коже. Или нет?

— Ребекку ранили, и ты должен немедленно осмотреть её, — тихо произносит Остин. Поднимая голову, он стреляет воспламенившемся взглядом на дворецкого. Тот сразу же кивает и подступает ближе. — Только будь осторожен, это яд.

— Я вижу.

Мужчина надевает перчатки и рассматривает рану.

— Что ты на это скажешь? — Остин заметно переживает, ожидая услышать что-нибудь в ответ, но Гарольд молчит, словно игнорит его. Он ощупывает девушку. — Не молчи! Скажи что-нибудь! Что с ней происходит?!

— Она умирает.

— Почему?! Она же бессмертная, как и все мы, она сильнее меня! Ей две тысячи лет! — Остин повышает тон. Ему плевать, что позади них собралось несколько любопытных горничных и сам Элиот, который был единственным, кто уже знал будущее Ребекки.

— Это особый вид яда, который блокирует исцеление, и скорее всего, пока вы ехали сюда, он успел проникнуть в сердце. Ей уже не помочь, господин. Мне очень жаль.

— Тебе жаль?! Ты должен спасти её, сделать хоть что-нибудь, чтобы она открыла глаза! — Остин набрасывается на мужчину. Он хватается за воротник его белой рубашки и прижимает к стене, вонзая острые ногти в шею. Элиоту надоедает наблюдать за этим цирком.

— Остин, отпусти его! — он отводит младшего в сторону и заставляет его остыть.

— Чёрт! Как я мог такое допустить...

— Все вы, выйдите! Услышу, что вы стоите за дверью, уничтожу! — Элиот строго обращается ко всем. И все его слушаются. В комнате остаются только они и неподвижная, но ещё живая Ребекка. Остин продолжает тяжело дышать и в упор смотреть на брата.

— Ты же знаешь её будущее! Ты всё знал, придурок и ничего мне не говорил! — парень толкает брата и тот отлетает в угол, ударяясь об тумбу.

— Я знаю, что ты зол, но и сказать тебе было бы неверным решением! Это её судьба, Остин. Она прожила дольше, чем кто-либо из нашего клана, — пытается объяснить Эл, но до его младшего брата это никогда не дойдет.

— Ты же понимаешь, как сильно я её люблю?! Я не представляю своего существования без Ребекки, я не смогу...

— Сможешь! — перебивает Элиот. Он поднимается. — Если мы продолжим, ты не успеешь попрощаться с ней. У тебя осталось несколько минут, брат.

— Несколько минут? — Остин округляет глаза. Он не может в это поверить.

— Позже поговорим. Тебе нужно с ней попрощаться и отпустить, — он возвращается к двери и напоследок, оборачивается. — И да, прости меня. Мне тоже искренне жаль.

Элиот закрывает за собой дверь. Вот так, совсем безэмоционально, со спокойным выражением лица он посмел закрыть за собой дверь и оставить его одного с умирающей женой, которую клялся защищать. В спальне, в которой хранится столько воспоминаний об их супружеской жизни, почти, как у людей. Он подходит к ней ближе, слышит, как та дышит, выпуская изо рта всё ещё холодное дыхание. При этом её тело горит. Парень чувствует это, не успев даже прикоснуться. Он молча наклоняется к ней и случайно, солёная слеза падает на её щеку, скатывается вниз к подбородку, оставляя после себя почти невидимую дорожку. Остин касается её губ своими, а после чувствует металлический привкус крови. Её крови.
Тело всё ещё борется с убивающим ядом, но Остин уже знает, что это конец. Знает, что это борьба будет проигрышной. Как сказал его брат: «Это её судьба...»

— Ты молодчина, милая, — Остин пытается улыбнуться, когда девушка на миг открывает глаза. — Ты уже достаточно настрадалась, прошу, прекращай. Ты навсегда останешься в моём сердце. Моя первая и последняя жена. Я люблю тебя, Ребекка...

Парень прикладывает ладонь к её правой груди, а другой продолжает сжимать её горячую руку. Её тело каменеет, словно вновь возвращает прежнюю температуру, губы синеют, а под глазами набухают тонкие вены. Пальцы, которые до этих пор сжимали руку Остина, отпускают его. Он больше не чувствует её присутствия рядом с ним. Он навеки теряет связь с ней.