Последний из рода Нимаэ

Натаниэль

Только я переступил порог квартиры, не успев даже кофе выпить, как пришло сообщение от Иви: «Нат, ты мине нажин! Сросно» Спешное, с опечатками. Это говорит о том, что девушка нервничает, и случилось что-то еще. Скорее всего, из ряда вон выходящее. Накинув пальто, увидев еще одно сообщение с адресом, улыбнулся. Морг отдела стражи. Туда же отвезли и жертву ядовитых слез. Будет удобнее смотреть на оба тела и искать общие улики. GPS показал короткий путь. Им я и воспользовался, когда обратился к сущности, став мышью.

Добрался до морга за несколько минут. Отринув крылатый лик за пару домов до морга, шел пешком. На входе мне перегородили путь стражи. Хотели развернуть, но значок консультанта и меня пропускают со словами:

— Проходите, мистер Нимаэ.

Опираясь на запах крови Иви, пусть и окруженный посторонними запахами и отпечатками с места преступления и чистящими средствами морга, нашел ее быстро. И ни одну, а с патологоанатомом, ведущим это дело. Мистер Одрин, если не путаю. Патолог-страж, ведущий и дело журналистки, и дело феи был в замешательстве. Он не знал, как расшифровать те улики, которые у него есть по телу феи. Иви тоже не понимала, что происходит. Она была не просто в смятении, а в панике. Второе тело за сутки.

— Может, я помогу? — предложил свои услуги. — Свежий взгляд, все такое...

— Мистер Нимаэ, поверьте, у меня многолетний опыт, но тут я пасую. Картинка не складывается, — и откинул простыню с тела жертвы.

Тело уже остыло. Наступило трупное окоченение. На губах и веках синюшность, а на лице, под глазами, потемнели в синеву дорожки-подтеки. Ногти и кончики пальцев почти черные. Как и ореолы сосков. Кровь ее перед смертью кипела от боли и выделяла невероятное количество яда. Но на теле при этом не было никаких признаков насилия. Она была чиста, как телом, так и душой. Невинна. Но боль, она может быть принесена не только телу. А еще...

— Что-то нашли, мистер Нимаэ? — но я не сразу ответил, только после того, как спросила Иви:

— Нат, что там? Расскажи! — потребовала девушка.

— Она плакала, много. — Показал на дорожки, оставшиеся на лице. — А так как слезы ядовитые, а в приступы боли особенно, то кожу обожгло. Даже от своих слез. Также, из-за яда потемнели пальцы и ареолы, — показал на грудь и пальцы жертвы. — Думаю, даже язык и тот стал темен больше, чем обычно.

Патолог со мной соглашался, это он и так видел. Все указывало на отравление цветочным ядом магического происхождения. Это и так понятно. Но он не понимал, что заставило жертву испытать боль, такую невыносимую и мучительную, что она фактически сама себя отравила. Ведь концентрация летальная даже для нее. Ее кровь — это чистейший яд. Благо, что застывший и мертвый. Не отравлюсь. Не умру, но будет крайне больно и плохо.

— Можно попросить ее перевернуть? — спросил, чтобы убедиться в догадке.

Патолог, с моей помощью, перевернул фею на живот, открывая обозрение на спину. Там нет и намека на крылья. Но и не должно быть. Фея их прячет особыми техниками. А чтобы крылья проявились, нужно нажать на некоторые акупунктурные точки. И только я хотел это сделать, как патолог напомнил:

— Мистер Нимаэ, это моя работа! — не спорил, а отошел.

Мистер Одрин, в резиновых перчатках, аккуратно, почти не касаясь кожи, используя только магическое вмешательство, не прикасаясь к спине, в определенной последовательности, нажимал на точки потоками магической энергии. И как только последняя была активирована...

— Чтоб меня! — возмутился патолог, — что это? — недоумевал он.

— Это причина смерти, мистер Одрин, — говорю, показывая на оторванное грубо, небрежно крыло. Второе. Ведь первое было в руках владельца кофейни. — Иви, скажи, а где ее нашли?

— Неподалеку от кафе. В переулке.

— Фото есть? — спрашиваю, а она достает телефон и скидывает.

В хорошем разрешении и качестве. И честно скажу, я бы тоже так волновался, как и Иви, не будь за моими плечами десятка лет службы на стражей. Конечно, я немного не в таких делах участвовал. Наш отдел был по обнаружению и устранению нежити. Но и над такими вот делами работать приходилось. Поэтому:

— Интересно, — улыбнулся и показал на одежду феи. — Могу я на нее взглянуть? — и даже перчатки резиновые надел. Патолог отдал мне пакеты с уликами, а я поблагодарил.

Мне не нужно было на нее смотреть, достаточно понюхать и уловить весь путь жертвы от места убийства до начальной точки. А еще я надеялся, что убийца оставит на одежде девушки свой след. Такой, что и волосах, пропахших запахом насквозь. Специально, или нет? Другой вопрос. Пока что я оказался прав:

— Ммм... — улыбка, широкая и почти клыкастая, заставила патолога шарахнуться назад, как и Иви. А все потому, что: — Кофе. Стойкий и яркий запах кофе. Жесткая обжарка. Черный, без сахара. Убийца просто пропитан этим запахом. Так, что даже одежда жертвы пропиталась, как и волосы. Она вся — запах каофе.

— И? — возмущенно спрашивает мистер Одрин, — это все? Стойкий запах кофе — это описание убийцы? Да треть жителей Звездного так пахнут, мистер Нимаэ. Что теперь, всех подряд хватить и в допросную вести? — а потом словно опомнился: — и да, она же в кафе работала! Мог запах впитаться и стать частью волос и одежды по этой причине!

— Мог бы, да, если бы девушка была баристо, а не официанткой. Она разносила кофе, мистер Одрин, а не варила его. Что же касается подозреваемых, то тут еще проще. Подозревать только тех, кто был связан с жертвой. Входил в ее круг общения, — и показал на вырванное крыло, — того, кто знал, что она фея, и не простая, а ядовитая. И таких, к кому фея могла спокойно стоять спиной, не боясь получить удар. Тех, кому она доверяла. Небольшой список, согласитесь? — Спросил хмурого патолога. Иви предположила, что это может быть кто-то из общины, но мистер Одрин напомнил:

— Крылья фей — это часть души, сущности. Они неприкосновенны! Как для эльфа уши, а для кумихо хвосты! — я бы поспорил, но не стал злить его еще больше. Хватило и того, что он забыл о маскировочных привычках фей. — Полный отчет о вскрытии и токсикологии будет у вас, мисс Грехт, к утру! — сказала мистер Одрин, давая понять, что видеть нас он более не желает.

На этом мы с Иви покинули морг, она отправилась в отдел, искать информацию на круг общения феи, кто был с ней близок, а кто нет. Мне же надо было домой. Через несколько часов рассвет. Хотелось бы еще одним делом, особо для меня важным заняться. Желательно до того, как погрузиться в дневной сон. Перед тем, как с Иви попрощаться, попросил ее устроить допрос вечером, а не днем.

— У меня днем дела, — уточняя, — личные.

— Хорошо. Я днем, с группой простаков к мистеру Лихту нагряну. Устрою обыск. — А потом тяжело выдохнула, говоря устало: — Надеюсь, что дело это мы раскроем крайне быстро!

— Шеф рвет и мечет? — спрашиваю, а та говорит, что нет.

Простаки. Кто-то из журналистов, неизвестно как раскопал, что первая жертва отравлена слезами ядовитых фей, а вторая тоже ими захлебнулась. Не правда, но простакам не важны точности, главное донести до общественности, что магические мрут от своего же яда и магии.

— Сам понимаешь, как это неприятно!

Понимаю, поэтому сделаю все, что в моих силах, чтобы поскорее это дело раскрыть. Нужен список друзей и знакомых, близких и родных феи. По нему, поговорив с ними, вычислим убийцу. Запах черного кофе жесткой обжарки просто так не перекрыть. Не скрыть. Сколько бы шампуней не поменял, сколько бы духов не вылил, все одно. Он стал частью убийцы, впитался в кровь, кожу, волосы. Даже дыхание и то должно быть таким. Но кроме улик на него указывающих, должны быть причины, по которой он/она так поступил (а).

Этим будет заниматься Иви. У меня же по расписанию дневной сон. Без него никак. Хотелось бы и с делом младшего Маэльдира разобраться. Планировал, с помощью информации от Старшего найти общих знакомых и подстроить встречу. Лично увидеть мразь, отнявшего брата и вернуть подарочек. Но не судьба. У двери, опираясь о стену, скрестив руки на груди, стоял представитель высшей вампирской знати. Скорее всего, посыльный местного главы клана.

— Долго вы, сир Нимаэ! — упрекнул меня вампир.

— Я не в настроении разговаривать и объяснять, что в клан не вступлю и на поклон к вашему главе не пойду, — магия рода готова была в любой момент отозваться и скрутить вампира, вывернуть его на подобии белья, но тот не проявлял настойчивости и агрессии, наоборот, был весьма любезен и тактичен. Что располагало.

— Я вас никуда, сир Нимаэ, приглашать силой не собираюсь, — и протянул карточку с номером телефона и адресом, — просто передаю данные и просьбу главы с вами встретиться. Глава Штейн понимает, вы занятой человек. Дело о ядовитых феях весьма резонансное. Но когда оно закончится, — и улыбка, с клыками и алыми искрами стали словами прощания. Вампир растворился туманной дымкой и уже вдалеке послышался трепет крыльев летучей мыши.

— Странно, но не необычно, — сказал, убирая карточку с данными главы Штейна в карман пиджака.

Вот оно различие между главами Туманного и Звездного кланов. Один тактичный и вежливый, как и положено аристократу и древнему вампиру, другой резкий, грубый и крайне настойчивый. Но вступать в клан, как и говорил, не собираюсь. А вот от хороших отношений и взаимной помощи, если она древнему понадобится, не откажусь. Только чуть позже. Сейчас, как и сказал посланник главы Штейна, я занят делом.

Иви

День только начинался, но я уже была вся в мыле. Усталость подкашивала меня, и хотелось рухнуть на стул, а лучше на кресло, и не подниматься с него еще как минимум часа два. Ноги нещадно гудели. А все потому, что я все-таки получила ордер на обыск, разрешающие мне и группе криминалистов перевернуть квартиру и офис владельца кафе «Ядовитые объятия». С бумагой в руке, мы приступили к обыску. И как жаль, что Нат занят своими делами. Как практикующего магию крови, его бы порадовало то, что мы нашли.

— Кровь! — воскликнул один из криминалистов-простаков, когда отодвинул один из томов на книжной полке, а тот был механизмом, открывающим потайную дверцу. — И еще что-то! Прозрачное! — к тому же подписанное. — Это название ядовитых цветов. Аконит, Дурман, Вёх, Диффенбахия, Клещевина, Акокантера, — и еще десятка два с названиями цветов, которые крайне опасны.

— Ищите дальше. На это у него есть разрешение! — так как он владелец ядовитого кафе. Но это криминалистам и так и известно. Ищем же мы то, за что можно арестовать и привлечь, как надругательство и незаконное удержание чужого имущества. То есть воровство.

— Вы думаете, страж Грэхт, что самая умная? Что знаете, где искать и что искать? — смеялся надо мной человек, смотря как на букашку под его ногами, не способную справиться со своей работой. Я, подойдя ближе, склонившись, чтобы простаки не услышали, сказала:

— Будьте уверены, мистер Лихт, — и улыбнулась, как Нат. Только без давления темного источника и родовых проклятий, готовых сорваться с кончиков пальцев. — Мы найдем то, за что вы сядете. Надолго и с почестями, — мистер Лихт шарахнулся в сторону, запал его уверенности потух, а я, чтобы не мешать его мыслительному процессу и пути к раскаянию, отошла и спросила у криминалистов, копающихся в книгах: — как дела, господа криминалисты?

— Ничего, мисс Грехт! — сказал старший из бригады, — но мы ищем.

Они должны быть здесь, так как в офисе их не было. Больше на мистере Лихте ничего нет. Никакой недвижимости, ящиков хранения, даже банковской ячейки. Только офис и квартира. Значит, крылья фейские здесь. Но где? Потянувшись за телефоном, набрала Ната, но он не ответил. Только автоответчик предлагал оставить сообщение.

— Ладно, — отмахнулась от Натаниэля и его дел, убирая телефон. Сама разберусь. Поисковик я или где? — Оставьте меня! — просила криминалистов, намекая на то, что это дело магического характера. И что простаки не должны видеть магию. Таков закон и наше, как стражей с ними соглашение.

Со мной не спорили. А покинули квартиру, закрыв за собой дверь. Подозреваемый же, наблюдавший за мной с дивана, серел на глазах, когда из рукава я достала палочку. Ему совсем поплохело, когда в одной руке у меня была зажата банка со слезами феи, другой же я выводила поисковые формулы, делая слезы своего рода компасом. Мистер Лихт холодел на глазах, ведь слезы феи Вёх начали светиться и наливаться энергией, указывая тайник, еще один, самый заветный. С отнятыми крыльями.

— Вот вы и попались, мистер Лихт!

Магию отозвала, баночку вернула на место, к остальным уликам. Как и палочку, в рукав рубашки. Позвав криминалистов, показала на тайник, еще один. Им оказалась картина с пространственным расширением. Трогать ее простаки не стали, а предоставили мне эту честь. Под протокол досмотра. Погрузив руку в картину, на которой был изображен сюжет пьесы «Сон в летнюю ночь», извлекла такие же, как и со слезами баночки.

— Мистер Лихт, вы арестованы особым отделением стажи по магическим нарушением за...

И дальше длинный список из преступлений, совершенных умышленно и в здравом уме. Застегнув на его запястьях наручники, отправили в камеру предварительного задержания к простакам. Он — человек, без магии, судить его будет в первую очередь суд простаков, а уже потом присоединиться суд магический.

— С одной проблемой разобрались, — тяжко вздохнула, смотря на часы. Еще немного и будут приходить близкие и знакомые феи Дурмана. И как хорошо, что Нат будет рядом. Одна я этот допрос не вынесу. А рухну, прямо к нему на руки.

Натаниэль

На допрос я пришел в прекрасном расположении духа. Один из преступников разоблачен и схвачен, осталось выяснить, кто и по какой причине убил сначала журналистку, расследующую дело об отнятых крыльях, а потом и фею Дурмана. И та, и другая были отравлены слезами. Первая насильно, но обставлено как несчастный случай, тогда как вторая, насильно, с особой жестокостью. Несмотря на то, что выглядит это все как деяние разных людей, на самом деле совершено одним человеком, точнее представителем магического сословия.

— Мисс Клевер, — обращалась Иви к коллеге по работе покойной феи, — расскажите, в каких вы были отношениях с жертвой?

Девушка ничего толкового сказать не могла, так как почти на все вопросы отвечала слезами, отдающими запахом ее сущности. Из всхлипов удалось уловить только то, что Дурман все любили, что она была хорошей, доброй, отзывчивой и готовой помочь и днем и ночью.

Эти же слова повторяли следующие девушки и юноши, входящие в близкий круг феи. Даже те, кто входил в ядовитую общину. Как один, каждый из них твердили слова: Хорошая, добрая, отзывчивая. Но это выглядело странно. Очень. Особенно то, что никто не скрывал запахов сущности. Цветочные ароматы, отпечатавшиеся в моих носовых пазухах, словно слились в один единый поток. Практически не разделялись. Начинала трещать голова и ломить в висках.

— Нат, осталась последняя девушка, — и показала на миниатюрную жгучую брюнетку, с темно-карими глазами.

Ее запаха я пока что почувствовать не мог, так как мы с Иви смотрели на нее через двойное стекло комнаты наблюдения. Девушка была спокойной и расслабленной. Не подавала признаков тревоги, как и переживания о покойной. Слез не лила, губы не кусала, за бумажными платками не тянулась. Покойная была ей безразлична. Так мне показалось.

— А вот это интересно, — сказал, когда Иви уже ушла, а я остался за стеклом, наблюдать. — Вот оно как? Неожиданно!

И с улыбкой, с одним единственным вопросом на языке, зашел в комнату допроса. Смотря на деву цветов, перебирающую пальцами в незамысловатом ритме по столешнице, открывающей мне истинную причину всего совершенного, спросил:

— Что есть бытие, когда нет жизни? Что есть жизнь, когда нет бытия?

Фея, до этого пребывавшая в спокойствии, отринула лик милой и невинной девушки, посмотрела на меня взглядом, приглашающим в бездну. На самое дно, в объятия Люцифера. Но я там уже был, когда умирал, становясь вампиром. Так что:

— Ваш взгляд, мисс, на меня не подействует. Смерти я не боюсь, — и широко улыбнулся.

Если бы не Иви, показал клыки и алые радужки. Но нет. Рано мне еще перед ней сущность раскрывать. Поэтому фея удостоилась лишь ухмылки, и трещащей между пальцев ало-черной молнии проклятия, говорящей обо мне, как о маге крови. Феи же называют подобных волшебников:

— Ликорис! — прошипела фея, одними лишь губами. — Несущий смерть! Цветок зла! — все это варианты ругательств. Магов крови, как и малефиков, феи особенно не любят. Почему? Давняя история, покрывшаяся паутиной лет.

— Рассказывай!

— Нат? — посмотрела на меня Иви, а я показал на кофейную фею, которая готова была говорить.

Вопреки запретам старших, несмотря на пункты договора и обязанности, она поведала Иви все, что на самом деле произошло. В противном случае, несмотря на то, что она взяла всю вину на себя, мы пошлы бы дальше. Копнули бы глубже, тревожа осиное гнездо. Чтобы я и Иви не тревожили покой вышестоящих фей, не вмешивались в их многоуровневую общину, она рассказала за что убили журналистку, за что устранили фею Дурмана, и кто был организатором всего.

У Иви глаза с каждым словом феи становились круглее и круглее, а челюсть падала вниз. Ведь не каждый день узнаешь о том, что у фей есть своего рода синдикат, а вместе с тем и мафия, распространившая свое влияние на бОльшую часть услуг, связанных с пищей и напитками. Она слушала, а я, вместо нее, быстро заполнял протокол допроса и признания. Сейчас Иви не в состоянии, так как информация слишком для нее шокирующая.

— Это что получается? — задалась вопросом Иви, по пути домой, когда уже отошла от полученных данных. — Журналистка не только раскопала информацию на владельца кафе, держащего в руках крылья ядовитых фей, но и затронула деяния фейской мафии? Нашла что-то на них, а те ее отравили, обставив все так, словно та не успела принять противоядие, или не захотела! — восторженно воскликнула Иви, сводя все нити в одно переплетение.

— Противоядие она выпила, но соотношение было слабым. Влили ей дозу превышающую меню.

Жаль, что именно накопала журналистка на фейную мафию, мы так и не узнаем, ведь все материалы для сенсационной статьи были уничтожены, а кофейная фея взяла всю вину на себя, обрывая нити к верхушке мафии. У нас, кроме ее слов ничего, так как все это речь, не обоснованная уликами и вещественными доказательствами.

— А Дурман, которая была частью этой паутины, раскрыв не только секрет кафе, но и направив журналистку в общину, стала предателем своего круга. И именно поэтому ее убили?

— Да, все так.

— А крыло? Одрин же говорил, а ты не спорил...

— Это кара за предательство. Дурман предала своих, раскрыла секреты простаку, сотрудничала с нами. Ведь из-за нее мы узнали о том, что яд в том кафе не просто цветочный, магически обработанный, а именно фейский. Что это слезы, а не выжимка из цветов.

— А крылья?

— На самом деле, та община могла в любой момент забрать свои крылья. Но этого не делала потому, что...

— ... рабство было прикрытием! — догадалась Иви. Судя по взгляду, вся картинка в ее мыслях сложилась. Меня это радовало. Значит, я не напрасно в это дело влез. — Ух! Вот так дело! — а потом повернулась ко мне и спросила: — Может, выпьем чего?

В ярко-зеленых радужках танцуют язычки пламени, жаркого, страстного огня, так и распаляющего желание. Не отказал девушке, протянул руку, приглашая в одно очень хорошее место. И под шум машин, снующих туда-сюда, под освещаемую фонарями дорогу, шли к новому витку наших с Иви отношений... доверию.