Глава 14
Впервые утром меня разбудила мама.
Она нежно трепала мои волосы, и говорила, что пора вставать и сегодня важный день, который должен был стать семейным днём.
Я плохо соображала, и не вспомнив ещё вчерашний день, потянулась на кровать, сонно разлепив глаза, которые тут же закрылись от лучей солнца.
— Мам, закрой штору, — вежливо попросила я, утыкаясь носом в мягкую подушку. Она пропахла духами.
— Чтобы ты дальше спала? Белла!
Я подпрыгнула на кровати.
— Милая, сегодня мы идём на охоту.
Сон как рукой сняло; тяжело сглотнув я подняла бодрый взгляд на мать.
Она сидела на краю кровати, и проницательно смотрела мне в глаза.
Хорошо, что мама не вампир, потому что я тут же вспомнила вчерашний день.
Сердце вновь заколотилось, ударяясь о грудную клетку.
— На охоту? — тупо переспорила я, и вылезая из одеяла, поднялась с постели.
Мама кивнула.
— Идём охотиться на зайцев. Давно вы не обедали кроликами, — Мама подошла ближе, и притянув к себе, обняла.
Я вдохнула аромат трав, стараясь расслабиться.
Но не могла. В мысли пробивалась сцена, где мама убивает человека, и не важно, что он оборотень.
Мама, которая всегда твердила, что нельзя убивать.
Я скрыла своё недоверчивое лицо в платье мамы, и тут же приняла спокойный вид.
Хотелось разрыдаться, но нельзя подавать вид словно я что-то знаю.
Нужно предупредить Скотта, но нужно ли? Они ведь меня не предупреждают ни о чем.
— Переодевайся и спускайся.
— А школа?
— Мы вас отпросили.
Я постаралась улыбнуться, и доказать, что все нормально, но вместо этого ощутила дрожь в пальцах.
Мама поцеловала меня в лоб, и ушла из комнаты, оставляя меня одну.
Я простояла в ванной несколько минут, долго протирая лицо холодными каплями воды.
Нужно прийти в себя и вести себя как всегда.
Но это сложновато, если учитывать, что большая часть моей семьи вампиры.
Один из которых — бессмертный, и читает всё по глазам.
Ох, почему все так сложно?
Я снова смотрю на себя: шершавые губы, которые опухли и потускнели; пустая радужка глаз, блестящая в уголках зрачка, и печальное, невыносимо грустное выражение лица.
Приняв лёгкий освежающий душ, я пришла в себя.
Накинула зеленую ветровку, белый шарфик, болтающийся на шее, и охровые штаны с карманами по бокам.
Я спустилась в гостиную, медленно обводя её заинтересованным взором.
Папа сидел с дедушкой на диване, одетый в резиновые сапоги, достающие до колен, и огромный жилет с большим количеством карманов.
Они держали в руках крупные вёдра для крольчатины, переговариваясь между собой.
Мама стояла перед зеркалом; она натягивала зеленую куртку, доходившую до бёдер. Она светилась радостью, и я снова захотела расплакаться, смотря на счастливую улыбку мамы.
Я не верю, что она убивает. Не верю.
Цедрелла и Ксавьер стояли на пороге, обувая резиновые сапоги, похожие как у отца, и игриво смеялись. Я отвернулась от них.
Вот они могут быть, но только не моя мама.
А дальше я столкнулась с взглядом Лестата, который пожимал руку… незнакомцу.
Даниэль, — смекнула в уме я, и подошла ближе, рассматривая его.
Он был высокий; настолько высокий, что обгонял Лестата по росту, и почти касался копной волос угла шкафа, стоящего рядом.
Даниэль имел густые русые волосы, торчащие по сторонам, которые он приглаживал ладонью; белоснежный цвет кожи сливающийся с цветом наших обоев, и стройное тело.
Парень был одет в темную джинсовку, имеющую странный пошив на плече.
Там была вышита эмблема, но я не смогла увидеть какая, и поэтому молча осмотрела его ещё раз.
Он стоял и держал руки в карманах, когда повернулся в мою сторону; зеленые глаза оценивали меня.
— Даниэль Тёрнер, — представился парень, шагнув ближе, а затем протянув ладонь. Я неуверенно пожала я.
— Белла.
— Я твой двоюродный брат, — пояснил он на мой искренне непонимающий взгляд.
Я кивнула.
— Идём, — воскликнула мама, взмахнув шоколадными волосами.
Я взяла ведро, предназначенное для добычи, и вышла во двор, усаживаясь в машину отца.
Когда мы оказались в лесу, то мелкий страх пробрал меня по косточкам.
Наш клан никогда не собирается вместе.
Мы всегда жили обычной американской семьей: отец, мама, я и брат.
Клан вообще не должен собираться вместе; собрания происходят лишь тогда, когда вампирам угрожает опасность, и представить клана (дедушка) должен искать решение проблемы.
На праздники никто ни с кем не встречается; праздники принято встречать в узком круге семьи.
Тогда что же тут делают тетя, дядя и непонятный брат Даниель?
В лесу мы разбежались по сторонам, предельно разделившись.
Мне не хотелось охотиться на белок, зайцев, поэтому я убежала вглубь леса, прогуливаясь по сторонам.
Раньше я без забот ловила белок, выпивая их кровь. Далее я выбрасывала их мёртвые тела, и сытая, довольная возвращалась к дому. А сейчас я не могу; в мыслях появляется Скотт, который укоризненно тычет пальцем и кричит, что мы не убийцы, а затем вздыхает. Стайлз, который кривит от отвращения лицо, а затем добавляет, что ошибался во мне, и я как и все вампиры.
Малия с усмешкой на лице, доказывающая мою сущность.
Лиам… Он бы отвернулся, а может даже усмехнулся, и эта усмешка бы была презрительной.
Я остановилась. Мысли пропали из головы.
Сзади послышался шорох осенних листьев, и я спряталась за дерево, затаив дыхание.
— Белла, это я, — Даниэль появился передо мной, — Прости, что напугал.
— Все в порядке, — пробормотала я, и почесав свой нос, отошла от дерева.
— Мои родители сказали, что ты дампир, — Даниэль остановился, и я смогла заметить отблеск в его ярких зелёных глазах, — Это удивительно.
— Почему?
Я озадачилась, и задержала на нем взор дольше, чем должна была.
— Ну… Если бы ты не приняла вампирскую сущность, то была бы охотником, — он сделал паузу, затем кисло улыбнулся, добавляя, — Охотником на нас.
— Но я же не охотник, — я выставила указательный палец вперёд, — И не хочу им быть.
— Ты до сих пор можешь им стать, и это не зависит хочешь — не хочешь.
Мы медленными шагами направились вперёд.
Даниэль молча смотрел на потрепанные ботинки, раздумывая о чём-то.
— А от чего тогда зависит? — я поймала непонимающий взор парня, который отвлёкся от своей обуви, — Если не от выбора.
— Ты правда не знаешь? — Даниель полез в карман брюк. Он вытащил пачку, и пальцами достал длинную сигарету, зажав между зубами, — Странно, что родители тебе не сказали.
Даниэль горько усмехнулся.
Я чувствовала себя отвратительно, учитывая, что у родителей оказывается ещё больше секретов.
— У тебя цвет глаз красный, не так ли?
Родственник скорее утверждал, чем спрашивал, и я кивнула головой.
— Если ты убьёшь вампира, то они окрасятся в синий.
— И?
— А синие глаза только у охотников. У тебя появится инстинкт убивать, и ты не сможешь контролировать себя, срываясь каждый раз с цепи, — Даниэль затянулся, и затем протянул мне, но я лишь отрицательно покачала головой, — Твои руки будут в крови.
— То есть мне нельзя никогда убивать вампира?
— Именно, — Даниэль вновь затянулся, выпуская дым табака, — И мой тебе совет: держись подальше от этого всего.
Я промолчала.
Даниэль потушил окурок о дерево.
— То есть глаза должны быть либо красного, либо синего? У дампиров, — пробормотала под нос себя я, но Даниэль услышал, и повернулся ко мне.
— Нет, конечно. Бывает ещё зеленый.
— Зелёный? — я переспросила брата, и поскорее подошла ближе, — Это в каком случае?
— Если ты станешь гибридом.
Я почувствовала себя невероятно туповатой в этот момент.
Я даже ничего не знаю о себе.
— Гибридом кого?
— Оборотня и вампира, — Даниель подошёл почти в притык, — Но этого не случится, — уверенно сказал вампир, и отошёл от меня на два шага.
— Почему?
Вампир дьявольски улыбнулся.
— Ты должна иметь связь с оборотнем, и я считаю, что это низко.
Я сглотнула, и наклонила голову в сторону, озадаченно нахмурившись.
— Какую?
Даниэль раздумывал над ответом.
— Почему ты меня спрашиваешь?
— Из интереса, — вру я, и контролирую сердцебиение, которое начинало подводить меня, — Так какую?
— Не знаю, — честно ответил Даниель, — Но знаю, что потом он должен тебя укусить. В особый день. В суперлуние, — парень подождал пока я поравняюсь с ним, и мы пошли вместе.
— А… что поменяется? Будешь наполовину оборотнем, а наполовину вампиром?
Я поджала губы.
Даниель пнул камень, мешающийся под ногами.
— Волчья сущность контролирует вампирскую жажду крови, увеличивается сила; ты никогда не сможешь стать охотником, — он поморщился, — Вообще, давай закроем тему? Волки — низкое звено в нашем мире. Гибриды — тем более.
Даниель отвернулся, посмотрев на видневшееся небо сквозь ветки деревьев.
— Почему ты так думаешь?
— Ты так спросила словно думаешь, что я не прав, — подозрительным шёпотом сказал русоволосый, и сощурил глаза, — Ты их защищаешь?
— Нет, — снова вру, продолжая смотреть в глаза, — Любопытно.
Он лестно улыбнулся.
— Слышала легенду про Александра Корвинуса и его детей?
— Нет, — вздохнула я, и снова дала ему право говорить, чему он, собственно, обрадовался.
— В древности венгерский военачальник Александр Корвинус пережил эпидемию чумы, — тембр голоса Даниеля был восхищённый, и складывалось впечатление, что ему нравится говорить об этом, — вирус, который сделал самого Александра Корвинуса и его старших сыновей — близнецов Вильгельма и Маркуса бессмертными. Маркуса укусила летучая мышь, и он стал вампиром; его брат — близнец Вильгельм одновременно был укушен волком и стал оборотнем, — он поморщился, — Последний навсегда остался в волчьем облике и, обезумев от неутолимого инстинкта к разрушению и сбежав от отца и брата, начал уничтожать целые деревни в Венгрии.
— Это ужасно, — сказала я, и парень кивнул.
— В итоге появились первые оборотни, которые не имели возможности превращаться в людей и не могли контролировать свою звериную ярость. Маркус тогда был вынужден обратиться за помощью к воеводе Виктору. Так началась война между вампирами и оборотнями, причиной которой стало желание Маркуса усмирить Вильгельма.
— А что случилось в конце?
— Они уничтожили друг друга.
Мы разговорились с родственником, и дошли до небольшой реки, текущей вдоль берега.
— Ты ведь знала, что укус верфольфа смертелен для нас? — Парень сделала паузу, — Точнее для твоего отца, деда, меня и всех чистокровных вампиров.
— Не знала.
Парень закатил глаза, и скорей всего хотел сказать, что я вообще ничего не знаю, но не стал.
— И мы истребляем их, чтобы обезопасить себя, свою семью, — Даниэль одарил меня тёплым взглядом; он был серьёзным.
Я закусила губу от волнения; Даниэль ушёл вперёд, и оказавшись на другой стороне берега, погнался за кроликом, мчащимся в сторону.
Я повторила за ним, перепрыгнув за один прыжок через реку, и словно чувствуя азарт, стала ловить кролика.
Уставшая, измотанная я упала в кровать, раскинув руки по сторонам, и вытянув шею.
Кто же такой Даниэль?
Верит ли мне Стайлз?
А Скотт?
Что надо Малии?
И что будет дальше с Лиамом?
Я прикрыла глаза. Сон пришёл быстро.
На следующий день мы с Лестатом отправились в школу; Лестат сумел пообщаться с Даниэлем, и выяснить, что тот поселился в центре города.
Я не придала этой информации никакого значения.
— Что ты ещё узнал? — мы стояли у школьных шкафчиков, забирая тетради и учебники, складывая их в рюкзак, — О Даниэле.
— Он тебе понравился? — Лестат захлопнул дверь шкафчика, и повернулся ко мне, пожимая лямки рюкзака.
— Нет, он какой-то странный и мутный, — я тоже захлопнула дверцу, и накинув рюкзак, подошла ближе к брату.
— Как и вся наша семья, — закатил глаза Лестат, горько усмехнувшись под нос, — Мама тебе сказала, что Цедрелла и Ксавьер на следущей недели уедут?
Я удивилась, и переспросила, потому что было сомнительно, что тетя с дядей уедут из города.
Особенно после того разговора об их «планах» на оборотней.
— Да, — подтвердил брат, и взъерошив волосы на голове, пошёл в сторону кабинета математики, — Я пока сам не верю.
Я кивнула самой себе, и отправилась на экономику.
— Привет, Белла, — поздоровался Стайлз, когда присел сзади меня, бросая учебники на стол, — Я отговорил Малию следить за тобой, и теперь ты можешь не беспокоиться ходить по комнате голая.
Я прыснула, и почему-то обида прошла незаметно.
— Ты думаешь она тебя послушает?
— Меня — да.
Не знаю почему, но Стайлзу я верю.