Глава 20. Понять себя
Под копытами размеренно скрипел снег, полотном укрывший дороги, снежинки, кружась, опускались на землю, становясь маленькой частичкой этого полотна, а некоторые не долетали, застревая на ветвях деревьев и чьих-то лицах, почти тут же тая от человеческого тепла, на плечах, волосах, ресницах. Снег будто специально ложился на кого-то, пытаясь приукрасить, развеселить, и это правда работало, во всяком случае с Джоном. Белоснежные снежинки, покрывающие его довольно длинные ресницы, невероятно сочетались с глубокими синими глазами, словно лёд, покрытый слоем снега. Красота, которой можно любоваться вечно, и всё же Линч оторвал взгляд, скользнув чуть ниже, к таким же синим дрожащим губам. От одного взора на это Егор поёжился, сильнее укутавшись в свой плащ, купленный у какого-то встречного, согласившегося сделать из шкуры только пойманного оленя одежду, поскольку ему самому нужно было только мясо. Жаль, что у него не завалялось второго оленя, так бы и вампира удалось одеть. И пусть тот неоднократно говорил, что всё в порядке, Линча всё же одолевало беспокойство.
— Джон, ты точно не можешь умереть от холода?
— Ну... Нет? — его ответ скорее походил на вопрос, настолько неуверенно он звучал. — Не должен вроде как. За день я просто не успеваю замёрзнуть до смерти, а к вечеру мы всегда разводим костёр.
— А если когда-то так получится, что мы не разожжём костёр? — всё не унимался Егор. На самом деле он знал ответ. Но не хотел знать. Хотел верить, что услышит что-нибудь другое, что-то неочевидное и куда более радостное, но, увы, такого явно не предполагалось.
— Умру, значит, — непринуждённо пожал плечами вампир. Наверное, за века привыкаешь к бессмертию и возможность воскреснуть перестаёт вызывать странные чувства, но Линч никак не мог начать воспринимать этот факт, как данное, и не реагировать на него так удивлённо. Хотелось верить, что привыкать к такому не придётся, что всё получится, Джон станет человеком, и они счастливо проведут остаток своих жизней вместе. Ведь так?
— Джон, но это ведь не дело...
— А что я могу поделать? — потирая плечи синими заледеневшими пальцами, спросил он, будто защищаясь, оправдываясь. — Отнять у тебя плащ, что ли?
— Нет. Просто... Ты же вроде знаешь дорогу. И можешь знать, где ближайшее поселение, так? А там наверняка нам продадут что-нибудь тёплое.
— С тех пор, как я последний раз побывал в Долине Нечисти, прошло не меньше пятисот зим, и я тогда из неё уходил. При всём желании я не смогу вспомнить дорогу так досконально, я помню только направление, куда идти, — голос вампира дрожал от холода, он весь трясся, едва не валясь от окоченения, и даже Конина под ним начинала немало беспокоиться, всё фыркая и оборачиваясь на своего всадника. Сердце сжималось, больно и невыносимо. Линч не мог на это смотреть, он взаправду готов был содрать с себя этот плащ и укрыть им Джона, лишь бы тот больше не мёрз, не леденел и не дрожал от холода, лишь бы его желанные губы и изящные пальцы больше не синели. Но здравый смысл перебивал этот горячий, способный своим жаром растопить весь снег вокруг, порыв, напоминая о суровой реальности, в которой, поступи Егор так героически, он сам умрёт от обморожения и, в отличие от вампира, больше не воскреснет. Печально, но правда. Он беспомощно прикусил нижнюю губу, обдумывая хоть какое-то решение, и в итоге пришёл к выводу, что лучше жертвовать временем, чем Джоном. В конце концов, придут они к Долине зимой или после неё – уже не важно.
— Может, устроим привал? Я отдохну, ты отогреешься.
— А ты устал? — очень проницательно. За всё время, что вампир вёл себя с ним предусмотрительно, Линч успел и забыть, что за натура прячется за красивой человеческой оболочкой. Конечно, проживи с десяток столетий – и не такому научишься. Понятно, что врать смысла особо не было, поэтому Егор ответил честно, ощущая на языке мерзкий вкус поражения:
— Не то чтобы...
— Тогда нет. Лучше ускоримся.
Джон несильно пришпорил Конину и вырвался чуть вперёд. Егор совершенно не хотел играть в догонялки, поэтому только поравнялся с ним и продолжил следовать, уныло таращась на дорогу впереди. Начинать очередной разговор никто не спешил.
Всего через пару минут пути, не больше, впереди показались какие-то путники, идущие навстречу. Линч обрадовался этой новости, они ведь могли оказаться их спасением, о чём с улыбкой заявил Джону:
— Смотри! Может, у них какой лишний плащ найдётся?
— Посмотрим, — пожал тот плечами. Или дёрнул ими от холода, Егор так и не понял. Путников оказалось немало, целых пять человек, и они заговорили первее, чем Линч усел открыть рот.
— Ух ты, какие у вас лошадки! — подивился худой мужчина с огромным шрамом на всё лицо, с интересом рассматривая Гнедого. Его конь выглядел не хуже, только был он какой-то нервный, во всяком случае по глазам. — За сколько купили? Дорогие?
— Мы их не покупали. В поле поймали, сами, — честно признался Линч, искренне не понимая, для чего этому человеку требовалась эта информация.
— Так даже лучше... — протянул он задумчиво, наконец отрывая долгий взгляд от Гнедого, переводя его на Егора, пару секунд изучая, а затем заглядывая ему за спину. Оттуда же раздался напряжённый голос Джона:
— Линч, они нам не друзья.
— Чего? — в поисках ответов на множество разом свалившихся на голову вопросов обернулся Егор, недоумённо уставившись на вампира. Только сейчас он заметил, что остальные четверо, помимо мужчины со шрамом, обступили их со всех сторон, как бы замыкая в круге. Никакого ответа не последовало, у Джона только глаза вылупились и рот открылся, однако вовсе не для того, чтобы говорить. Холод металла опалил шею, Линч сразу же понял, что к его горлу приставили нож, натянувший нервы до тоненькой струнки, готовой в любой момент порваться. Он тяжело сглотнул и замер, боясь даже не так вздохнуть, уставился испуганно на Джона, на людей позади него, смотрящих на них так кровожадно, как лисы на загнанного в тупик зайца. Мысли бешено заметались по всей голове, царапая её стенки своими острыми краешками, сердце забилось так учащённо, что отдавалось по всему телу.
— Убери от него нож... — с нескрываемой угрозой пробасил вампир.
— Отдайте лошадей и деньги, — приказал мужчина со шрамом за спиной. — И никто не пострадает.
Гнедой с Каниной заметно занервничали, они более, чем понимали, о чём шла речь. Линч поспешил их успокоить, пока они со страху не скинули их и не ускакали куда подальше.
— Тише-тише, мы вас не отдадим.
— Молчать! — мужчина надавил лезвием на горло, вынудив сильнее задрать голову. Кожа болезненно натянулась, рискуя лопнуть или порваться.
— Убери от него нож – и никто не пострадает, — Джон оскалился, сжал ладони в кулаки, уже готовый менять форму и рвать всех на куски. Единственное, что его останавливало – это отсутствие приказа. Даже таких людей, даже грёбанных бандитов было жалко, и всё же, пересиливая свою безграничную доброту, Линч дал разрешение:
— Можешь убить.
Не прошло и секунды, Джон тут же сорвался с места. Он набросился на мужчину со шрамом, как дикий зверь, скинул его с коня и повалил на землю. Егор часто жадно задышал, наконец почувствовав облегчение, и обвёл четверых оставшихся бандитов броским изучающим взглядом. Они – две девушки и ещё двое парней – были растеряны, как маленькие дети, выброшенные в океан взрослой жизни, и тупо таращились на своего главаря, боровшегося с Джоном. Больно долго боровшегося. Линч обернулся и тоже уставился туда, ясно ощущая, что что-то не так, но что – понять не получалось. Он долго внимательно таращился, пока наконец не заметил, что вампир был... медленным. Слишком медленным для себя, заторможенным, он пропускал много ударов, хотя сидел прямо на мужчине, а его собственные казались слишком слабыми, и руки жутко трясись. Егор с ужасом осознал, что Джон умирает. Умирает от холода прямо сейчас, пока дерётся, и слабеет с каждой минутой, не в силах уже дать отпор обычному человеку, которому раньше бы без проблем оторвал голову. И что же делать? Линч запаниковал, не зная, может ли он вмешаться и как на это отреагируют бандиты позади него, выиграет ли вампир или есть шанс, что придётся убегать с трупом на руках? Он не знал ответы на все эти вопросы, он и не хотел знать, хотел только одного – чтобы всё это закончилось. Но стоило ему лишь подумать об этом, как свершился один из самых ужасных исходов: видимо устав от этой бессмысленной борьбы, мужчина со шрамом протянул руку куда-то в сторону и уже в следующее мгновение воткнул нож Джону в плечо. Тот завопил, громко и надрывно, отскочил подальше и упал, больше не в силах подняться. От холода и полученных ран он совсем ослабел, сил не осталось даже на терпение и мужество, в его глазах заплескались гнев и ненависть напополам со страхом. Он проигрывал, нещадно и неминуемо. Мужчина со шрамом поднялся на ноги, с довольной ухмылочкой плавно направившись в сторону Джона, уверенный, что он его убьёт. И без того болезненно сжимающееся сердце, кажется, перестало биться. Егор больше не думал, совсем, и не следил за своими действиями. В слепой ярости он спрыгнул с Гнедого, на ходу вытащил из колчана стрелу и с размаху метко вонзил её прямо в горло мужчине, как нож. Он сдавленно закашлял, инстинктивно схватившись за место удара, из его рта полилась кровь, глаза стеклянно уставились в пустоту, и он рухнул на землю, больше не шевелясь, не закрывая глаз. Он умер. Линчу понадобилась секунда, прежде чем он осознал, что натворил. Руки задрожали, однако вовсе не от холода, в груди стало стремительно разрастаться жуткое чувство, вытесняя всё остальное, разламывая стесняющие кости, разрывая плоть и кожу. Егор испуганно посмотрел на вампира, недоумённо таращащегося на него.
— Я... — начал было он виновато разбитым, раздавленным голосом, но его перебил характерный свист запущенной стрелы. Она слёту вонзилась Джону в шею и прошла её на сквозь, застряв. Линч вздрогнул, ссутулившись от ужаса. Явно не соображая от жуткой боли, вампир потянулся едва ли послушной рукой к стреле, схватил её за древко и рывком выдернул, что было ошибкой. Из двух образовавшихся отверстий хлынул фонтан крови, Джон тоже упал замертво. Тоже погиб. Егор протяжно завыл, заорал от отчаяния, по-звериному дико обернувшись на четверых бандитов. Они смотрели злобно, кровожадно, и в то же время холодно, а одна из девушек – по-видимому единственная обладательница лука во всей компании – уже принялась целиться в Линча. Он в одно мгновение достал свой лук, – как учил его Джон – быстро прицелился выстрели, метко попав девушке в руку, отчего она выронила своё оружие и вскрикнуло от боли. Это стало последней каплей терпения бандитов, с жаждой мести они рванули прямо на Егора, даже не думая спешиваться, желая растоптать его ногами своих лошадей, желая стереть в пыль. Он бросился в бегство, то же приказав Гнедому с Кониной. Ловко подхватил Джона с земли, ненормально лёгкого для своего роста, что, в общем-то, было неудивительно с учётом его худобы. Побежал на своих двоих, не оборачиваясь, уклоняясь от веток, едва видя дорогу из-за бьющих в глаза порывов ветра. Кое-как нагнал своих лошадей, намеренно замедлившихся, чтобы он успел, на ходу закинул вампира ближайшему к нему Гнедому на спину и шлёпнул коня по бедру, вынудив рвануть быстрее. Сам оседлал Конину и наконец смог по-настоящему разогнаться. Бандиты за спиной орали, свистели, бросались то какими-то камнями, то настоящими ножами, от которых только и успевай уворачиваться, и вовсе не думали слезать с хвоста. «Походу не отстанут!» — пронеслось в голове, и следом почти моментально пришло отчаянное, но, судя по всему, единственное решение. Сердце забилось медленнее, глубже, тяжелее, оно стучало не в груди, а сразу во всём теле, перебивало мысли, разливало по венам чувства. Выбора не оставалось. Линч не хотел думать, что он всё же был, потому что решение уже принято. Ужасное решение. Он вновь схватился за лук, достал стрелу из колчана на поясе, насколько мог натянул тетиву и глубоко-глубоко вдохнул, задержав дыхание. Егор уже пробовал стрелять по движущимся целям. И он не промахивался. Раз – и стрела уже в плече какого-то парня, бегущего впереди. Он скривился от боли и, забыв держать равновесие, свалился с лошади. Его тело покатилось по дороге, угодив прямо под ноги лошади другого бандита, она споткнулась и тоже рухнула, потянув за собой и всадника. Ещё два. Две. В раненой девушке, выронившей лук, по ощущениям ненависти и злобы было больше, чем во всех остальных бандитах вместе взятых, она рвалась вперёд, держась за поводья всего одной рукой, и явно стремилась убить. Неплохой повод начать с неё. Два – и из её ноги торчит стрела, а от очередного вопля лошадь не на шутку перепугалась и скинула шумную всадницу, умчавшись подальше. В последнюю девушку Линч стрелять не стал. Она уже не излучала былой уверенности, да и одна вряд ли осмелится продолжать погоню. Немного времени и она отстанет, поспешит вернуться к товарищам, если те ещё живы. Егор развернулся, поудобнее расположившись в седле, убрал лук и помчался дальше, всё же пока не сбавляя скорость.
Линч бежал ещё всего минуту, после чего свернул с тропы, укрывшись за сугробами и деревьями, и остановился. Спешно стащил Джона с Гнедого и, за неимением выбора, положил на снег лицом вверх. Из его шеи потихоньку так и вытекала кровь. Пусть это уже не имело особого смысла, Егор достал из кармана кусок ткани, который в последнее время использовал, чтобы перематывать раны от укусов, пока не остановится кровь, и с той же целью обмотал горло вампира. Так он должен был очнуться чуть раньше, потому что организм быстрее сможет накопить запасную кровь, необходимую для возрождения. Линч на коленях сидел перед ним и ждал, когда это чудо Нечисти произойдёт, искренне раскаиваясь за всё, что сделал и не сделал, и почти слёзно извиняясь перед Джоном, который этих слов не слышал.
Ждать пришлось не так долго, но колени за это время успели замёрзнуть, а штаны – промокнуть от снега. Вампир вскочил, резво и бешено, по-звериному зарычал и набросился на Егора, повалив на спину и тут же жадно впившись клыками в умело подставленную руку. Пил долго, ненасытно, пока наконец искажённое зверством лицо не приняло привычный человеческий вид, а в глазах не загорелась вина. Он почти испуганно отстранился от Линча, сложив брови домиком и уставившись так удивлённо, будто это всё происходило в первый раз.
— Извини, — искренне, виновато, — я опять пил кровь? Меня убили?
— Да, — Егор указал себе на шею. Джон не сразу понял, после воскрешения первые минуты он всегда туго соображал, но всё-таки разобрался и неуверенно коснулся своего горла. Нащупав ткань, рывком сдёрнул её с себя, с интересом осмотрел, узнал и протянул Линчу. Он принялся умело перематывать новый кровоточащий укус.
— Меня убили... — повторил он, не веря. Проиграть человеку, наверное, было жутким позором. Но вдруг его лицо изменилось, во взгляде мелькнуло какое-то сознание, он подался вперёд, чуть приблизившись. — А ты же тоже уб!.. — он прервал себя на полуслове. — Ты как?
— Уже лучше, — Линчу не хотелось говорить об этом. Он поспешил сменить тему разговора на более важную, по его мнению, требующую настоящего решения здесь и сейчас: — Тебя убили. Этого бы не случилось, если бы ты не замёрз. Нам нужно скорее найти, чем тебя согреть.
— Плащом того урода со шрамом! — быстро сориентировался Джон, подскочив на ноги. — Он далеко?
— Не очень, но его друзья могли похоронить труп, — Егор потёр глаза указательным и большим пальцами. Голова раскалывалась.
— Тогда пойдём и будем надеяться, что ещё не похоронили, да? — Джон невесело усмехнулся, тщетно пытаясь выдавить из себя весь оптимизм, чтобы хоть немного разбавить унылую напряжённую обстановку. Линч не был в состоянии поддерживать его, даже простая улыбка казалась чем-то невозможным, потому он молча поднялся, сел на Гнедого и принялся показывать дорогу.
Спокойным темпом путь занял около пяти минут. У бандитов были все шансы уже как минимум дважды найти своего главаря и закопать его тело, но этого не случилось, труп так и лежал на обочине вытоптанной лесной дороги, никем не тронутый. Концентрироваться на реальности становилось всё сложнее.
— О, всё-таки не утащили! — радостно воскликнул вампир будто приглушённо, из-под толщи воды, хотя он был совсем рядом, шёл вровень по левую руку. Егор непонимающе посмотрел на него. Его рот открывался, руки очерчивали круги в воздухе и что-то показывали, он говорил, но звука не было, словно Линч наблюдал за рыбой. Он напряжённо свёл брови к переносице, сконцентрировался, и только тогда смог разобрать несколько слов:
— ...куда они могли подеваться?..
В нос ударил резкий запах гнили, и звук снова исчез, заменившись непонятным звоном. Егор закрыл нос пальцами, но смрад всё равно умудрялся пробираться внутрь, и чем сильнее он становился – тем громче звучал противный звон, от которого также не получалось избавиться, закрыв уши. Линч не знал, куда себя деть, и уйти не мог, потому что не слышал ни себя, ни Джона, и ничего бы не смог объяснить, только стоял на месте как вкопанный и таращился на труп мужчины со шрамом, долго, тяжело, и запах всё усиливался, и звон. Ни сбежать, ни спрятаться, только и остаётся терпеть, пока всё не закончится, и смотреть, смотреть, смотреть. Белый снег, окрашенный кровью, стрела, так и оставшееся в шее, синее искажённое лицо, закоченевшая поза. Мерзко, противно. Тошнотворно. В горле запершило, Егор прикрыл рот ладонью, чувствуя подступающую рвоту, и зажмурился так сильно, что в черноте перед глазами заплясали разноцветные круги, а за ними – бешеные вырезки воспоминаний.
Джон, словно кот, легко балансировал на оконной раме, смотря какими-то злыми, разъярёнными, ярко светящимися в темноте красными глазами, рядом с ними на бледном лице блестела алая, светлая и тёмная, кровь, определённо не принадлежащая ему, а в длинных пальцах путались тёмные волосы... оторванной головы. Именно оторванной, об этом свидетельствовали кривые рваные края на шее и свисающие из неё непонятные окровавленные нити, видимо какие-то органы. Глаза убитого были закатаны, уходили зрачками куда-то за веки, из-за этого становясь белоснежными даже на фоне бледной, такой же как у Джона, кожи, а лицо всё пачкалось в пятнах крови, до сих пор мерзко стекающих и капающих звонкими каплями на пол.
Стоило ему высунуться в коридор, как труп нашёлся прямо на пороге, в неестественной позе застывший посреди громадной лужи крови, размазанной по полу, стенам и даже потолку. На нём самом не было живого места, всё сплошь в громадных синяках, огромных кровоточащих ранах, ни одна конечность не обошлась без перелома, одежда насквозь пропиталась бордово-красным, почти утеряв свой первоначальный цвет, а на лице, на тех участках, в которых можно было хоть как-то разглядеть остатки чего-то когда-то живого, застыла гримаса ужаса и предсмертной агонии.
Линч бессильно согнулся пополам, еле сдерживая рвотные позывы, и случайно заметил краем глаза ещё одно тело в конце коридора. Ещё одно?... Он несмело двинулся к нему и безвольно упал на колени прямо в большую, очередную лужу крови, в этот раз закашлявшись от нестерпимого запаха. Этот труп был вовсе разорван, шея сломана, выворачивая голову лицом к полу, в то время как тело лежало на спине, конечности валялись относительно недалеко, небрежно разбросанные в ходе боя, а из оставшихся кусочков торчали сломанные кости и до сих пор сочилась кровь.
Линч рухнул на колени, закрывая рот ладонями, что не помогло, и из него всё равно вырвался неуправляемый поток рвоты. Он опёрся руками о землю и зашёлся в тяжёлом кашле, едва умудряясь дышать, чувствуя характерное жжение в уголках глаз от слёз, проступивших из-за того же дурацкого кашля. Бросив всё, Джон моментально подорвался к нему, присел рядом на одно колено, опустил руку на сгорбившуюся спину и всё кричал, кричал, но не был услышан, потому что звук шёл словно через воду, и разобрать слова попросту не получалось. Наконец, через неимоверно долгую минуту приступ закончился, и только тогда до ушей добрались отчаянные вопросы вампира:
— Линч, ты чего? Что с тобой? Ты как?
— Я... в норме... Только отойдём...
— Конечно.
Джон помог ему подняться и проводил подальше от трупа, где воздух стал заметно чище, а воспоминания и прочие ужасы мучили не так сильно. Линч вытер рот и руки от рвоты, немного привёл мысли в порядок, собрался с силами. Вся эта тяжесть, весь ужас от совершённого упал на него только теперь, когда погоня была позади и ничего не отвлекало от последствий своего поступка. Голова разболелась ещё сильнее.
— Я понимаю тебя, — вдруг выдал вампир абсолютно серьёзно, встав напротив и заглянув прямо в глаза. — Слушай, ты можешь мне довериться. Я сам прошёл через... всё это. И знаю, что примерно делать. Могу помочь, в общем. Хорошо?
В глазах застыли слёзы, необъяснимая жалость к себе накатила огромной волной, рискуя утянуть глубоко под воду. Егор не отводил взгляд, смотрел пристально и не моргал, надеясь, что всё решится само собой, что слёзы как-нибудь высохнут и отпустят, что можно будет просто продолжить путь, оставив прошлое в прошлом.
— Если ты плачешь, значит что-то чувствуешь. Это очень хорошо, — сказал Джон искренне, желая помочь, но это лишь всё усугубило. Слезинка сорвалась с ресниц и плавно покатилась по щеке, Линч шмыгнул носом и поспешно отвернулся, утерев капельку рукой, изо всех сил контролируя дрожащий голос произнёс:
— Не могу я так.
— Эй... — позвал вампир ласково и провёл горячей, почти обжигающей рукой по плечу. Егор вздрогнул от неожиданного прикосновения. Мысли о нём сами собой переполнили голову. Надо отвлечься. Линч протёр глаза кулаками, убирая остатки влаги, и спросил почти будничным тоном, отличающимся только тем, что голос чуть подрагивал:
— Почему у тебя руки то горячие, то холодные?
— Что? Ты уверен, что хочешь сейчас об этом говорить? — удивился Джон, натянув на голову капюшон плаща, непонятно когда украденного с тела мужчины со шрамом. Кажется, несмотря на температуру его тела, ему было холодно.
— Да, уверен. Как раз сейчас.
— Хочешь забыться? — и вновь эта позабытая проницательность.
— Так почему ты то тёплый, то холодный? Мы среди снега стоим, а у тебя руки горячие, — поспешил приступить к разговору Егор, не желая больше ни на мгновение задерживаться на теме убийства. Джон, к его радости, оставил расспросы о самочувствии и наконец поддержал диалог:
— Да не знаю, если честно. Ты не первый, кто мне об этом говорит. Но за десяток веков я так и не сумел найти ответ.
— Значит поищем вместе? — Линч забрался на Гнедого и двинулся вперёд. Вампир последовал его примеру, уселся на Конину и зашагал рядом.
— Хорошая идея.
Рассуждали они долго, до самого вечера, но так и не пришли ни к какому выводу. Егор только предположил, что на температуру тела Джона могли влиять его чувства и испытываемые эмоции, но поскольку точных надёжных подтверждений этой теории не было – она так и оставалась просто предположением. На этом разговор иссяк, они молча разожгли костёр посреди поля, разложили шерстные полотна, которые использовались, по сути, как кровать, чтобы спать не на голой земле, уселись и приступили к ужину. Точнее приступил Линч, а вампир и так был сыт его кровью и попросту еду тратить не собирался, поэтому он только наблюдал. Завязать новый диалог никто не пытался, тишина не напрягала, все занимались своими делами, не смея отвлекать другого. Джон вырисовывал что-то на снегу, скучающе подперев подбородок рукой, а Егор сверлил взглядом кусочек относительно свежего мяса этим утром пойманного зайца. Голод никуда не делся, но аппетит пропал, а терзающие воспоминания, только недавно отпустившие, вернулись вновь.
Егор больше не думал, совсем, и не следил за своими действиями. В слепой ярости он спрыгнул с Гнедого, на ходу вытащил из колчана стрелу и с размаху метко вонзил её прямо в горло мужчине, как нож. Он сдавленно закашлял, инстинктивно схватившись за место удара, из его рта полилась кровь, глаза стеклянно уставились в пустоту, и он рухнул на землю, больше не шевелясь, не закрывая глаз. Он умер.
К горлу подступила тошнота. Линч закрыл рот рукой и отвернулся от мяса, промычав куда-то себе в ладонь:
— Не могу...
Он убрал пищу обратно в сумку и отставил её подальше от себя.
— Что такое? Ты же привык к мясу, разве нет? — недоумевал Джон.
— Не в этом дело, — Егор помотал головой. — Мне просто нужно время.
— Да, я понимаю, но поесть нужно. Прошу, не уходи в голодовку, а то ты это любишь, — вампир подвинулся, усевшись рядом, и переплёл их пальцы. Его руки опять были очень тёплыми.
— Я поем утром, — уверил Линч, положив голову ему на плечо.
— Пообещай мне.
— Обещаю.
Вновь повисла тишина, но в этот раз её захотелось разбавить. Немного подумав, Егор сказал:
— Мы прошли уже где-то полпути. Ты в предвкушении?
— Тяжёлый вопрос, на самом деле, — Джон как-то нервно усмехнулся, почесал нос. Линч задавал такой же вопрос в начале пути, и, если судить по реакции, ответ особо не изменился. В таком случае тем ли они занимаются? — Я уже почти забыл, каково это – быть человеком. Понятия не имею, хочу ли к этому вернуться.
— Кстати об этом... — Егора долго мучил один вопрос, который он хотел задать с самого того момента, как Альфред подметил, что Джон – обращённый, но никак не решался или момент был неподходящий. — Как ты стал вампиром? Каким был человеком? Расскажешь?
Джон посмотрел на него совсем не весело, в глубокой синеве отразилось нечто ужасное, пугающее. Оно показалось на мгновение и тут же исчезло, скрывшись за тенью искусной лжи.
— Я почти ничего не помню, столько веков минуло...
— Ладно, — перебил поток бессмысленных оправданий Линч. Он не желал это выслушивать и не собирался ни до чего допытываться. Если Джон не хотел отвечать – пусть не отвечает, всё предельно просто. Егор поудобнее устроился на его плече, придвинув голову поближе к груди, чтобы слышать сердце, бьющееся часто, нервозно, но постепенно успокаивающееся. Под его монотонный стук Линч быстро заснул.
— Линч! Линч, просыпайся! — кричал Джон, перебиваемый воем ветра. Егор сжался в клубок от холода, по открытым участкам кожи неприятно били резвые снежинки. Спросонья было трудно понять, что происходит. Линч с трудом открыл глаза, приподнялся на локтях и осмотрелся: снег беспорядочно метался повсюду, управляемый чудовищным ветром, едва ли удавалось различить что-то в метре от себя. Во всю бушевала метель, а рассвет ещё даже не близился. Как Егор так умудрился заснуть, что не всё происходящее его не разбудило?
— Когда она началась?! — спросил он, крича чуть ли не во всё горло, чтобы быть услышанным.
— Только что! Идём! — Джон рывком поставил его на ноги и помог дойти до лошадей, лежащих на земле и укрывающих друг друга от ветра. Их уже порядком занесло снегом.
— Тормоши их, я вещи соберу! — скомандовал вампир и исчез за пеленой летящего снега. Линч безоговорочно послушался.
— Вставайте, милые! Мы тут не переждём, замёрзнем! Нужно идти!
Лошади фыркнули, ответив ему на своём лошадином, и поднялись, тут же опустив головы в попытке укрыть их от бьющих снежинок. Вернулся Джон, быстро водрузил всё нужное на спины животных, и они вместе поспешили в путь.
— Ты знаешь, куда идти?! — Егор прикрывал рукой глаза, при этом пытаясь разглядеть дорогу перед собой и вампира, идущего чуть впереди.
— Нет! Просто ищем лес или селение – в лучшем случае!
— Понял!
Шли не так долго, еле плелись, но даже это вымотало лошадей, они едва могли волочить ноги и тащить всадников. Метель, кажется, только усиливалась, отнимая и без того немногие силы. Когда у Конины подогнулись ноги и она упала, уронив и Джона в снег, было принято решение идти дальше на своих двоих, чтобы лошади просто не умерли по дороге. Поле, как назло, всё не кончалось. Оба парня не были низкими, но даже им сугробы временами доходили по колено, ветер дул такой силы, что, бывало, порывами сбивал с ног, ронял, но они поднимались снова и шли дальше, посильнее кутаясь в плащи, уже не спасающие от холода. Одежда промокла насквозь, пальцы рук и ног давно онемели, перестав ощущаться, лица синели, сопли текли рекой, только и успевай шмыгать, а поле всё не кончалось и не кончалось. Казалось, что уже можно терять надежду, падать на месте и ждать своей кончины, как впереди показался дом. Настоящий дом со светом из окон! Спасение, наконец! Из последних сил все четверо рванули к строению. Парни забрались на крыльцо по скрипящим ступенькам, лошади остались стоять внизу, у лестницы, и ждать. Джон громко, с силой, постучался в дверь, дрожащим от холода голосом крикнув:
— Откройте! Нам нужна помощь!
Линч заглянул в окно: шторы закрывали большую часть стекла, уменьшая видимость, но всё же получалось разглядеть немаленький зал с большим столом по центру, горящий камин, лестницу наверх и пару проходов, из которых пока никто не спешил появляться.
— Идёт кто?
— Нет, стучи дальше.
Джон почти ударил по двери, рискуя такими темпами её даже выбить, и крикнул ещё громче:
— Откройте, эй! Мы тут умрём сейчас, пустите!
В одном из проходов показался мужчина лет сорока. Услышали в конце концов. Он шёл быстро, широко, явно спешил к двери, а его лицо выражало искреннее удивление. Наверное любой был бы в шоке, если бы в сильную метель ему в дверь кто-то постучал.
— Идёт! — предупредил Егор и встал рядом с Джоном, чтобы мужчина не понял, что ему в окна подглядывали. Дверь открылась почти через мгновение. Мужчина смотрел изумлённо, выпученными глазами, и не говорил ни слова. Тогда Линч начал первым:
— Здравствуйте, не могли бы нас пустить метель переждать? И лошадей в конюшню, они тоже без сил.
Мужчина ничего не ответил, продолжил молча ошарашенно пялиться. Егор готов был скакать на месте, лишь бы согреться, из дома веяло манящим теплом, ждать терпения не было.
— Пожалуйста! — взмолился он. Мужчина наконец сдвинулся с места, отошёл в сторону, пропуская парней внутрь, и хриплым голосом сказал:
— Проходите.
— А лошади? — не унимался Линч.
— Пусть тоже проходят, — мужчина странно улыбнулся.
— Сюда прям?
— Ну да.
Парни настороженно переглянулись. Всё это не вызывало доверия, но выбора не оставалось. Егор пожал плечами:
— Ну... Ладно. Гнедой, Конина, сюда!
Он прошёл в дом, за ним вампир, а следом лошади, едва протиснувшиеся в проход. От тепла больно закололо замёрзшую кожу, от слабости едва удавалось стоять на ногах.
— Спасибо большое! — искренне поблагодарил Линч, опёршись плечом о стену. — Если бы не вы, мы бы, наверное, умерли.
— Да, спасибо, — кивнул Джон, стягивая с себя насквозь промокший плащ. Мужчина проигнорировал слова благодарности и, считай, с порога поставил подозрительное условие:
— Не заходите в двери и не запирайте их за собой. Ваше пространство то, где открытые проходы. Ясно? — он обвёл парней строгим взглядом, одно веко у него противно дёргалось. Делать нечего, пришлось соглашаться. Парни кивнули. — Отлично.
Мужчина развернулся и молча ушёл в тот же проход, откуда изначально вышел.
— Странный он, да? — тихо спросил Джон, усаживаясь на пол напротив камина. Линч подсел к нему.
— Может, он просто в шоке?
— Надеюсь, что так.
Время тянулось медленно, тягуче, как смола, и очень скучно. Вампир, никак не способный удовлетвориться теплом, остался сидеть у камина, а Егор, давно отогревшийся, принялся путешествовать по дому. Он был немаленький, и это только открытое пространство, что за дверьми – неизвестно, при всём не слишком старый, от силы лет пяти, надёжный и тёплый. Стены были украшены картинами исключительно одного художника, это становилось ясно по одинаковому стилю и почерку во всех иллюстрациях, а пустые пространства, вроде тумб, столов или полок нередко были заставлены фигурками из дерева. Мужчина, судя по всему, жил один, и все эти работы вполне могли принадлежать ему, и Линч просто не мог не отметить его таланта. Рассматривая все эти творения, он невольно вдохновился сам, уселся на подоконник в одном из двух залов, где располагался камин и диван с креслами, достал свой блокнот и принялся размышлять. Думал Егор недолго, идея пришла сама собой, когда ветер за окном в очередной раз взвыл громче волка, привлекая внимание. Линч уставился туда, на источник звука, и понял, что будет рисовать метель. Сотни снежинок, беспорядочно летящих то в одну сторону, то в другую, на фоне чёрной ночи. Что-то было в этом уникальное, красивое, завораживающее. Егор долго рассматривал вид из окна, после чего принялся делать первые наброски. Время сдвинулось с мёртвой точки, рисование увлекло, и Линч даже не заметил, как в комнате появился ещё один человек. Он вздрогнул, когда раздался хриплый голос:
— Рисуете?
Егор испуганно закрыл блокнот и обернулся на мужчину. Тот стоял в метре, заведя руки за спину, и странно улыбался. Ничего не делал, не говорил, ждал ответа. Сглотнув, Линч кивнул:
— Да.
— Я тоже, — мужчина посмотрел на одну из картин на стене, изображающую дом в снежном лесу.
— Это ваши картины? — Егор развернулся, усевшись лицом к мужчине, а то выходило как-то невежливо.
— Мои, — он всё не отрывался от своего творения. Видимо, одно из лучших, потому он им гордился и не мог налюбоваться. Повисла неуютная тишина. Разговор особо не клеился. Недолго думая, Линч попытался разбавить обстановку чем-то простым, но действенным.
— Ещё раз спасибо, что пустили, э-э-э... Как я могу к вам обращаться?
Мужчина наконец соизволил оторваться от любования своей картиной и посмотрел на Егора. Вместо ответа он выдал непонятное «Ух ты!» и приблизился так быстро, что Линч успел только вжаться в стекло лопатками, не сумев вывернуться. Мужчина остановился совсем рядом, вплотную, бесцеремонно схватил Егора за подбородок, не позволяя отвернуть голову, и пристально уставился ему в глаза. Неужели он из тех, кто верит в эти дурацкие мифы про зеленоглазых? Тогда всё плохо. Но никакой агрессивной реакции не последовало. Мужчина просто долго таращился ему в глаза, пристально, внимательно, после чего завороженно прошептал:
— Какие необычные... Зелёные! Никогда не встречал такого цвета глаз!
— Д-да... Они довольно... редкие... — едва выдавил Линч, боясь неправильно вздохнуть на таком опасно коротком расстоянии.
— Невероятно! Позвольте мне их запечатлеть, — попросил мужчина, наконец немного отстранившись, но всё продолжая неотрывно смотреть.
— А вас мои глаза... не пугают? — аккуратно начал Егор. От этого мужика неизвестно, чего ждать, стоит прощупать почву.
— С чего бы? — не понял он.
— Ну... Вы не хотите меня за них... сжечь?
— Нет, я хочу их нарисовать, — с его лица всё не сходила эта странная, немного пугающая улыбка.
— И вы не считаете, что я колдун?
— Нет. Что у вас за странные вопросы?
— Да так, просто... интересуюсь, — попахивало жаренным, Линч поспешил перевести тему: — Вы вроде хотели запечатлеть мои глаза, да?
— Да, пройдёмте, — мужчина быстрым шагом направился прочь из зала. Егор соскочил с подоконника и помчался за ним, едва ли поспевая.
Мужчина привёл его в свой кабинет, явно оборудованный под ремесло художника, но выглядел он довольно странно. Свет в комнате был приглушённый, всего пара свечей у мольберта и одна в противоположном углу, вдобавок зашторенные окна, что совершенно не вязалось с образом художника, ведь рисующему наоборот нужно много света, чтобы хорошо видеть каждую деталь. Линч, конечно, несильно разбирался и мог ошибаться, но ведь это просто логично. Однако кто он такой, чтобы судить? Всё остальное в кабинете очень чётко указывало на дело его хозяина: в углу стоял мольберт, на полу – несколько холстов с незаконченными рисунками, опёртыми на стену, кучи банок с краской, стаканов с чистой и не очень водой, разбросанные повсюду кисточки и угли, прочие холсты, бумага, уже законченные рисунки на стенах, некоторые из которых даже были в рамке. На них Егор остановился поподробнее, именно их ему нравилось разглядывать, пока мужчина где-то копошился и не требовал от него участия. Картины не придерживались одной темы, пусть их и объединял единый стиль, среди изображений были и дома, и виды природы, и животные, и улицы городов, и деревня. Одна очень знакомая деревня. Ровные аккуратные домики с ухоженными садами, соединяющая их выложенная досками дорога, и всё это среди частых тонких высоких деревьев. Линч знал только одну такую деревушку и не сомневался, что это была именно она. Только он открыл рот и обернулся, чтобы спросить, как мужчина, даже не заметив, оборвал не начавшуюся речь:
— Присаживайтесь, — он указал на стул, стоящий почти вплотную к мольберту, и сам сел по другую его сторону. Слегка смутившись, Егор последовал просьбе и тоже сел, всё же немного отодвинувшись. Мужчина это заметил моментально:
— Нет, двиньтесь ближе. Я же буду рисовать ваши глаза.
— Ну да... — кивнул Линч и послушно вернул стул в прежнее положение. Выглянув из-за мольберта, мужчина принялся пристально всматриваться ему в глаза, изучать, запоминать, и ничего при этом не говорил, возможно даже не дышал. От такой тишины и самой ситуации становилось крайне неловко, щёки покрывались румянцем, и Егор молился, пусть не веровал, чтобы это никто не заметил. Пытаясь отвлечься, он попытался начать разговор:
— Я заметил у вас рисунок одной деревни, с деревянными тропами. Вы там были?
— Был, раз нарисовал, — ответил мужчина откуда-то из-за мольберта, непрерывно вычерчивая что-то угольком.
— Я имею в виду, вы туда захаживали?
— Я там жил, — мужчина вновь показался из-за мольберта, с не то чтобы пугающим, но довольно напрягающим блеском в глазах.
— Жили? А... Это будет странный вопрос, но вы знали Лилиан и Джонатана?
— Вам это зачем? — до этого момента расслабленное, немного воодушевлённое лицо мужчины заметно напряглось, пропало всякое чудное свечение, до этого окутывающее его, в комнате будто стало темнее. Кажется, Линч ступил не на ту дорожку, но любопытство разрасталось слишком стремительно, чтобы отступать.
— Да, просто... интересно, — пожал он плечами. Мужчина вдруг снова заулыбался, как ни в чём не бывало:
— Вы опять это говорите.
На какое-то время вернулось ненавистное молчание. Егор уже собрался повториться, как мужчина наконец дал запоздалый ответ на вопрос:
— Знал ли я их? Это так. С одним даже был в родстве.
— Как понять? — удивился Линч.
— Вы ведь не хотите вернуться туда и рассказать ему, что знаете? — внезапно спросил он, и Егор совсем не понял о чём речь. «Он резко поменял тему или что?» — думал Линч и не знал, что ответить. А мужчина смотрел, и уже далеко не за тем, чтобы запомнить вид его глаз, а ожидая этого самого ответа. Егор не смог ничего придумать и просто сказал то, что посчитал наиболее нейтральным:
— Э-э... Нет?
Мужчина ещё какое-то время смотрел серьёзно, а потом его взгляд вдруг снова повеселел, а на лице растянулась эта жуткая улыбка.
— Тогда ладно. Джонатан был моим братом, — спокойно и искренне ответил он, возвращаясь к рисованию.
— Братом? Ого... А... А почему вы ушли? — любопытство с каждой минутой разгоралось всё сильнее, а ответы мужчины паленьями разжигали пламя и дальше.
— Почему ушёл?.. — зачем-то повторил вопрос мужчина, крепко задумавшись. Его лицо снова стало серьёзным, и Линч уже сам сходил с ума от этих бесконечных смен настроения. Брови сползлись к переносице, взгляд помутился, мужчина до треска сжал уголёк в кулаке.
— Почему я ушёл?! — вновь повторил он, громче, твёрже, грубее. — Да потому что у людей есть излюбленное занятие: вешать ярлыки и обязанности. И вот, ты просто рождён, а уже кому-то что-то должен, ибо отец твой глава, и вести себя ты должен подобающе, подавать пример! А я что, виноват?! Я выбирал, кто будет моим отцом?! Не мне отдуваться за него, не мне! Не мне делать того, чего не хочется только потому, что надо! Не мне! Не мне это всё! — мужчина вскочил, опрокинув табуретку, и мигом вылетел из кабинета, хлопнув за собой дверью. Егор вздрогнул и не посмел сдвинуться с места. Кажется, он коснулся слишком больной темы, и теперь это как-то нужно было исправлять. Придумать что-то кроме извинений не вышло, поскольку интересовало и не давало покоя нечто совершенно иное: этот мужчина брат Джонатана. И слова его до подозрительного схожи с теми, что писал Френч, только по-другому сформулированные и более неконкретные, расплывчатые. И Линч догадывался, что под «обязанностями» мужчина подразумевал рождение детей, которое, судя по записям, требовалось от каждого, в том числе от него и от Френча, не желающих нести на себе родительское бремя. Но о чём он говорил, называя своего отца главой? Неужели он, а значит и Джонатан тоже, были сыновьями главы деревни? Тогда всё становилось на свои места. Тогда слова о подобающем поведении обретали смысл и, что самое главное, то, на что Егор как раз не обратил внимания, потому что для него это являлось чем-то обыденным, – умение читать и писать. Френч, Лилиан, Джонатан – все они обучены этому, и Линч ничего не заподозрил, хотя стоило, ведь обладающие такими навыками в столь захолустной деревушке – безумие. Если, конечно, они не приближенные главаря. Только Егор подошёл к концу размышлений, как в комнату, шумно и резко, ворвался мужчина, поставил табуретку на ножки и уселся. Выглядел он уже поспокойнее.
— Прошу прощения, — неловко начал Линч посреди тишины. — Я спросил лишнего. Не должен был.
— Ничего... Ничего... Продолжим, — мужчина поднял уголь, упавший на пол, и вернулся к рисованию. Егор больше не осмеливался что-то спрашивать. От молчания становилось неловко, но он упорно прикусывал себе язык и старался не отводить взгляд, чтобы не отвлекать мужчину от работы, и всё поскорее закончилось. Посреди этой гробовой тишины, когда даже ветер за окном побаивался завывать, на всю комнату раздалось урчание живота. Егориного живота. Он скривился и согнулся пополам, смущённо опустив голову. Мужчина спокойно выглянул из-за мольберта и произнёс:
— Думаю, самое время для ужина, — он мельком глянул в окно. Там подступал рассвет, очертив тёмное небо красной полоской в самом его низу. — Завтрака.
Он сорвался с места, и Линч без лишних слов понял, что должен идти следом.
Мужчина ворвался с криками в зал, по совместительству являющийся прихожей:
— Завтрак! Завтрак!
Егор смущённо плёлся за ним. Джон, всё это время проторчавший у камина, поднялся на ноги и непонимающе уставился на мужчину. Тот показно отодвинул два стула, приглашая парней присесть, и всё с теми же криками исчез за дверью, в которые строго-настрого запретил входить. В целом это уже не имело смысл, раз Линч и так знал его, вероятно, главный секрет. Хотелось думать, что главный. Парни послушно уселись за выдвинутые стулья и остались наедине с кучей повисших в воздухе вопросов.
— Вы что там делали? — убедившись, что мужчина не слышит, спросил Джон, чуть наклонившись к Егору.
— Он рисовал мои глаза.
— Чего? А ты уверен, что?..
— Нет, он не знает ни о колдунах и ведьмах, ни, тем более, о... о зеленоглазых, — поняв с полуслова, ответил Линч.
— И всё-таки аккуратнее. Не нравится он мне...
— О чём болтаете? — мужчина так резко ворвался в комнату, что оба парня подпрыгнули на стульях. Он расставил перед ними тарелки с каким-то мясом, а сам уселся напротив, ничего не принеся себе, и подпёр руками подбородок, приготовившись слушать. Его весёлому настрою Егор уже научился не верить, поэтому начал первым, пока Джон не сморозил ничего лишнего.
— О метели. Думаем, когда закончится.
К еде приступать никто не спешил, хоть в желудке и крутило.
— А вы... когда уйти планируете? — как бы невзначай спросил мужчина. Вампир не смог обойтись без идиотской шутки:
— Уже прогоняете нам? — он слегка нервно усмехнулся.
— Нет, что вы, совсем наоборот, — мужчина воспринял слова серьёзно и, к счастью, не обиделся. Кто знает, чем бы закончилась вторая вспышка гнева?
— Думаю, как раз когда метель закончится, — ответил Линч на изначальный вопрос, посмотрев на Джона, как бы спрашивая, так ли это. Джон кивнул.
— А если... нет? — мужчина странно покосился на них, сгорбившись.
— Что значит?..
— Вы отсюда не уйдёте, — мужчина плавно поднялся, потянулся куда-то себе за спину и выудил оттуда нож. Острый, блестящий, опасный. Парни синхронно отодвинулись назад. Теперь сомнений в безумии этого незнакомца не оставалось. Они принялись подниматься, неспешно, чтобы лишний раз не раззадоривать мужчину, но это не помогло, и он набросился. В один рывок перескочил обеденный стол и с криками повалил Джона на пол, пытаясь пронзить его грудь ножом.
— Вы знаете! Вы всё знаете! — вопил он. Шансов выиграть в борьбе честным образом не оставалось, Джон принял вампирскую форму и с силой оттолкнул мужчину ногами. Тот снёс собой стол и отлетел в другую часть комнаты, ударившись об стену. Всё произошло так быстро, что Егор не успел даже сообразить, только со стула вскочил, как мужчина уже лежал на полу в другой части комнаты, а вампир с яростным воплем рвался к нему. Он явно не соображал, что делал и против кого дрался, Линч поспешил осадить его, пока всё не зашло слишком далеко:
— Не убивай!
Джон остановился на полпути, резко обернувшись, и посмотрел с таким искренним непониманием, вопреки которому ответил:
— Ладно.
Егор облегчённо выдохнул. Улыбнулся, уверенный, что всё окончено, ведь не один нормальный человек не встанет после такого удара. Не один нормальный. Нормальный. Глаза округлились, когда фигура позади Джона, пошатываясь, побрела к нему с ясным без слов намерением.
— Джон, берегись! — крикнул Линч, тут же подорвавшись за луком, оставшимся у камина вместе с плащом. Не успел. Болезненное «Ай!» вампира пронзило всю комнату, он скривился, отойдя на пару шагов от мужчины, и непонимающе ухватился за продырявленную ножом спину. На уровне поясницы вся рубашка стремительно окрашивалась красным.
— Не двигайся! — приказал Егор, направив на мужчину лук с натянутой стрелой. Тот безумно засмеялся ни с того ни с сего, довольно уставившись на капающую с кончика ножа кровь Джона. Линч попытался образумить его:
— Я не хочу стрелять. Прошу, не вынуждай меня.
— Врёшь... — протянул мужчина, резко склонив голову. А потом также внезапно вскинул её и со зверским воплем побежал на Егора:
— Врёшь!
Джон подорвался за ним, пытаясь остановить, но дыра в спине дала о себе знать, и он согнулся пополам, бессильно рухнув на колени. У Линча была доля секунды, чтобы принять решение. Он выстрелил мужчине в ногу. Стрела прошла бедро насквозь, подкосив с такой силой, что мужчина упал ничком, больше не способный подняться. Дыхание сбилось, хотя Егор особо не двигался, сердце застучало в горле.
— Ты расскажешь всё ему... — бормотал мужчина безумно, тщетно пытаясь подняться. — Ты расскажешь, и он придёт, чтобы забрать меня... Но он не заберёт... У вас не получится. У вас, лжецов, ничего не получится! — он приподнял голову, насколько смог, и одним резким движением пронзил собственное горло лезвием ножа. Его глаза закатились, став белыми, по подбородку полилась струйка алой крови, с трудом поднятая голова рухнула обратно на пол. Линч весь задрожал, криво прибрёл к столу и опёрся, не чувствуя ног. Рвано выдохнув, прошептал:
— Твою мать...
В слепой ярости Егор спрыгнул с Гнедого, на ходу вытащил из колчана стрелу и с размаху метко вонзил её прямо в горло мужчине, как нож.
— Блин, я уже второму человеку проигрываю, что за череда такая? — пожаловался Джон, кое-как поднявшись и также добравшись до стола. Огромная рана в спине его, по-видимому, волновала меньше всего. Линч ничего не ответил, занятый совсем другим: смотрел то на свои дрожащие руки, то на труп мужчины, чьё имя он так и не узнал. Вампир, пусть не сразу, заметил это:
— Эй, ты чего? — пытаясь приободрить, он положил руку Егору на плечо, кажется запачкав ему рубашку своей кровью. — Он сам себя убил. Ты не виноват.
— Нет... — Линч опёрся бёдрами о стол, выронив лук из ослабевших пальцев. — Нет, я всё-таки далёк от мира людей...
— С чего ты взял? Этот мужик на самом деле какой-то странный, но ведь он – не все люди, — попытался переубедить его Джон.
— Нет, я... Я всё равно не хочу, это не по мне...
— Ну... Ладно? Тогда, как закончим со всем, заживём, как он. Не в смысле сойдём с ума. В смысле одни. В таком же доме только для нас двоих, — вампир слабо улыбнулся. Егор не смог поддержать его настроения.
— Давай... Давай просто уйдём отсюда, как метель закончится? И сожжём этот дом...
— Хорошо. Сожжём.
Огромные сугробы значительно замедляли путь, а стоило дойти до леса, как всякое продвижение вовсе практически исчезло. Помимо снега из преград появились кусты, прячущиеся под ним, поваленные деревья, пни, различные ветки. Добраться до Долины хотя бы к концу зимы уже никто и не надеялся, поэтому никуда не спешили, отдавая скучные медленные дороги разговорам.
— И всё-таки странно это, что твоя вампирская сущность не способна просто залечивать раны. В чём тогда магия?
— Да ни в чём, говорю же. Для мгновенного исцеления ран нужно много крови, а из тебя я и так недавно пил. Поэтому не буду тратить запасы, и просто подожду, пока она... — Джон похлопал себя по спине, таким образом указывая на наполовину затянувшуюся дыру в пояснице. — ...заживёт, как любая человеческая.
— У людей такое не заживае... — до слуха донёсся странный отдалённый звук. — Тихо!
Линч выставил палец, призывая к тишине, и остановил Гнедого. Вампир тоже остановился и послушно затих. Где-то вдали шумела вода, но не как у буйной реки, сильнее. Егор такого ещё никогда не встречал.
— Что не так? — недоумевал Джон, хорошо знакомый со всеми аспектами жизни. С водой уж тем более.
— Иди-ка за мной, — Линч направился в сторону звука, прося Гнедого ускориться, насколько тот мог. Конь потратил все силы и за какую-то минуту добрался до реки. С виду обычная река, ничего примечательного, но её исток был куда выше и дальше, она падала с обрыва и продолжала течь внизу, как ни в чём не бывало, и всё не заканчивалась. Егор разинул рот от удивления.
— Что это? — спросил он удивлённо, как маленький ребёнок, только познающий мир. — Вода... Падает... Это водопад! — воскликнул он радостно, быстро спешившись с коня и подойдя поближе.
— Да, водопад, — непонимающе подтвердил Джон, встав рядом.
— Я читал о нём в книгах, но никогда не понимал, о чём речь! Всё думал, что это о дожде, а оказалось, он существует! — не переставал дивиться Линч, почти подпрыгивая от щенячьего восторга.
— Точно... Ты же никогда его не видел, — наконец сообразил вампир. — Что ж, знакомься.
— А почему он не заканчивается?
— Ты бы ещё спросил, откуда дождь льётся. Мне по чём знать?
— Не вредничай, — Линч зажал его нос между двумя пальцами, легонько ущипнув. Джон мило сморщился, чуть отстранившись. — Подождёшь? Я хочу зарисовать.
— Конечно.
С показной обидой потирая нос, вампир уселся где-то позади на упавшее дерево. Егор принялся рисовать.
Он так увлёкся видом и вдохновением, что не сразу почувствовал руки вампира – тёплые – на своей талии и холодный кончик носа, уткнувшийся в шею.
— Люблю тебя, — прозвучало над самым ухом, и пальцы онемели, отложив уголёк. Самое основное Линч уже нарисовал, остальное можно доделать потом, без вида на водопад, к тому же он его очень хорошо запомнил.
— Я тебя тоже, — смущённо улыбнулся он, убрав блокнот в сумку, и положил свои руки поверх вампирских.
— Хочу тебя по... — Джон прервался, холод его носа исчез с шеи.
— Что?
— Т-ш-ш... Слышишь?
— Нет.
Вампир совсем отстранился, старательно выглядывая что-то среди заснеженных деревьев. Линч уставился туда же и прислушался. Хруст снега, едва уловимый. Кто-то приближался. Около минуты парни всё всматривались в чащу леса, пытаясь разобраться, когда вдруг заметили движение, отдалённо начала вырисовываться фигура. Определённо не человеческая, это какое-то животное. Очень не хотелось, чтобы зверем оказался разбуженный медведь.
— Это лось! — первым разглядел Джон и потянул Линча за руку в противоположную сторону от животного, жестом подгоняя и Гнедого с Кониной. — Спрячемся, шум водопада нас прикроет.
Он засел в кустах, Егор последовал его примеру, лошади попытались скрыться за деревьями.
— Готов стрелять? — Джон всё не отпускал его руку, сжал чуть сильнее, приободряя, успокаивая. Линч не хотел убивать очередную невинную душу, на его счету и так предостаточно, но охота – занятие тяжёлое, иногда добыча может не попадаться сутками, а зимой другого способа добыть еду попросту нет, во всяком случае не для путешественников, а значит и выбора не оставалось. Егор кивнул:
— Ты уверен, что сюда подойдёт?
— Вряд ли он бы пошёл на шум просто так. Скорее всего осознанно идёт к водопаду, чтобы попить.
Линч достал из-за спины лук, стрелу из колчана, зафиксировал её на тетиве, приготовившись стрелять в любой момент, и принялся ждать. Ориентироваться на слух не позволял шум водопада, поэтому приходилось доверять глазам и аккуратно следить, как далёкая маленькая фигурка становилась всё ближе и больше, в конце концов превратившись в массивного лося, остановившегося у реки и склонившего голову для питья. У него не было рогов. Выходит, у неё. На такое Линч точно не собирался идти.
— Нет, не буду. Это она.
— Что? Почему? — недоумевал Джон, сдерживаясь от крика.
— Я не буду стрелять в самку.
— Это, может, и не самка! У них сейчас период сбрасывая рогов, — пояснил вампир, нервно поглядывая в сторону то ли лося, то ли лосихи, видимо боясь упустить.
— Тогда тем более на лосей не пойду! Найдём кого-нибудь с более очевидными признаками, — заупрямился Егор, принявшись убирать стрелу обратно в колчан. Джон схватил его за запястье, не позволяя и шевельнуть рукой.
— Нет, ну постой! Подожди... — он присмотрелся к животному, сосредоточенно поджав губы. — Бородка, горб... Это самец. Самец без рогов.
— Уверен?
— Да.
— Ладно... — Линч тихо выдохнул, натянул тетиву, прицелился. Джон услужливо подсказал, хоть и знал, что в этом не было никакой нужды:
— Целься в горло.
— Я помню... — Егор плотно сжал челюсти. В груди копошилось неприятное чувство. Он подавил его и разжал пальцы. Стрела со свистом пролетела с десяток метров и попала точно в цель, точно в шею. Лось завопил, побежал, но вмиг ослабевшие ноги подогнулись, он рухнул на бок и издал свой последний истошный крик. Парни сорвались с места, подбежав к добыче. Джон довольно, даже как-то гордо заулыбался:
— Ух ты ж, пухленький! Тут только части мяса хватит на пару месяцев, а остальное можно смело продавать! — он достал из-за пазухи нож, ни на секунду не задумавшись вонзил его лосю в грудь, провёл вдоль брюха и... из живота вывалился мешок желтоватой плаценты с только формирующимися зародышами внутри, пока больше похожих на каких-то розовых беспёрых птенцов, чем на будущих лосей. — Это не жир...
— Твою ж... — Линч спрятал лицо в ладонях и прямо там, где стоял, рухнул задницей на снег. В этот раз всё было совсем не так, как обычно: сердце не колотилось в горле и висках, руки не дрожали с такой силой, что что-либо удержать в них никак не получалось, дыхание не сбивалось, как после долгой тяжёлой пробежки, нет. Теперь была лишь пустота, безграничная, необъятная, всепоглощающая, и сильно-сильно щипало глаза.
— Она была матерью, — сокрушался он, не отнимая от лица ладоней. Джон плюхнулся рядом.
— Не была. Эти ещё не родились, — судя по шороху ткани, он указал на зародышей, которые никогда не появятся на свет. Проигнорировав его слова, Егор продолжил печально:
— Поэтому я и не хотел убивать самку.
— А какая разница? — всё недоумевал Джон.
— Я отнял несколько жизней вместо одной, — Линч наконец убрал руки, и с ресниц тут же сорвались большие горькие беззвучные капли слёз. Он два десятка зим держал всё в себе, не считая той истерики после худшего поступка вампира, однажды оно должно было вырваться. Джон обомлел, раскрыл рот, пытаясь что-то сказать и не придумывая, внутри его головы наверняка творился кошмар, полный хаос. У Егора тоже. Не зная, что и делать, вампир положил руку ему на лопатки, нежно успокаивая поглаживая, и попытался сказать хоть что-то:
— Слушай, ну... Этот случай – моя вина. Да и они бы в итоге всё равно умерли! Пожили бы, конечно, но конец один...
Линч понимал, почему Джон так говорил, но на деле его слова просто ужасны. Потому что все ровны, а это значит, что и речь шла обо всех.
— Хочешь сказать, и о смерти Лили нечего печалиться? Ведь она всё равно бы умерла, даже если её не убили?
— Нет... Нет! Я не это хотел сказать! — спохватился вампир сразу же, подскочил, встав на колени, мягко обхватил руками лицо Егора и направил на себя. — Линч, такое случается. Ты сидел взаперти и не знал толком внешнего мира. Теперь он показывает тебе истинного себя.
— Но это же отвратительно... — Егор шмыгнул носом и рвано выдохнул, поджав дрожащие губы. Прежде тихие слёзы становились всё громче, объёмнее, неуправляемее, обычный плач стремительно превращался в истерику.
— И, как бы ни хотелось, неизменно, — заключил Джон, вновь усаживаясь рядом. Он притянул Линча к себе, а тот послушно и очень охотно положил голову ему на плечо, уткнувшись в него носом, зарыдав ещё громче, отчаяннее, всё чаще всхлипывая и вздыхая, размазывая слёзы по чужой одежде и собственному красному лицу. Плакать на морозе было обжигающе холодно, но даже это никак не помогало успокоиться.
— Есть вещи, которые нельзя изменить. С ними остаётся только смириться и адаптироваться. Ты и сам это знаешь, — тихо, умиротворённо говорил Джон, поглаживая Егора по волосам, так нежно и любяще, что на душе становилось тепло. — Мы не в силах изменить всё вокруг, но способны изменить всех себя. Только это делать и остаётся.
Очень замолчал. Очень многозначительно и красноречиво, слова к его тишине совершенно не требовались, скорее наоборот – они были бы излишни.
По настоянию Линча остатки лосихи с её не родившимися детьми похоронили, но мясо всё-таки забрали, потому что ещё один зверь мог и не найтись, а запасы пропитания и деньги неминуемо кончались. Слёзы помогли справиться со всем пережитым, и Егору даже не было за них стыдно или неловко как перед Джоном, так и перед самим собой. В кои-то веки он научился принимать свои чувства и эмоции, проживать их, а потом отпускать, легко и непринуждённо. Благодаря этому жизнь стала чуть проще и на капельку понятнее. Линч ценил приобретённый опыт, все ошибки, позволившие научиться, все успехи, закрепившие полученные знания, весь свой путь, от и до, он считал пройденным не зря и понимал, что это ещё даже не конец. Вероятно, это и есть мудрость, коей обладают все уважаемые мудрецы и коей обладала Лили. И теперь, вспоминая её, Егор понимал куда больше из всех ею сказанных слов и совершённых поступков, нежели когда-либо раньше.
— Видишь, дым? — вырвал из размышлений Джон, указывая куда-то вперёд. Линч растеряно огляделся, только через долгие полминуты заметив трубы тёмно-серых клубов, возвышающиеся над заснеженными елями.
— Хорошо, как раз пока мясо свежее подороже его продадим, — заулыбался вампир, потирая между собой ладони.
— Вечно ты о деньгах думаешь, — подметил Егор.
— Это потому что мы от них зависим, — пояснил Джон. — Вот как закончим со всем, заживём сами, ни от кого не завися, так я сразу перестану о них думать. Буду думать только о тебе.
Линч смущённо хохотнул, опустив глаза. Чему он не научился – так это принимать комплименты. Чтобы дальше не позориться, он поспешил перевести тему:
— Там переночуем или как? Вечер только-только наступает, ещё можем пару часов идти так точно.
— Да там давай, нам некуда спешить, а так хоть поспим нормально. Ну, если пустят, конечно.
— Будем надеяться, что там гостеприимные жители.
Деревушка оказалась самая что ни на есть обыкновенная, населённая исключительными работягами, проводящими всю свою жизнь за тяжёлым трудом. Все суровые, все сосредоточенные и занятые, одни только дети бегали вокруг домов, играя то ли в салки, то ли в догонялки, чьих различий Линч особо никогда не находил, и те только маленькие. Ребята постарше уже во всю помогали родителям, с завистью поглядывая на резвящихся малышей. Всё как в любой другой деревне. Так же, как и в деревне Егора. И пусть он по своему родному дому не скучал, ибо там его, мягко говоря, никогда не жаловали, это место всё равно навивало какие-то тёплые воспоминания, греющие сердце в такую холодную пору. Замечтавшись, Линч забыл следить за дорогой и чуть не врезался в проезжающую мимо повозку. Благо хоть Гнедой не ушёл в себя и вовремя остановился, предотвратив столкновение. Егор выдохнул и рассеянно уставился на телегу: внутри лежал труп только убитого молодого оленя со стрелой в боку и перерезанным горлом.
Стрела со свистом пролетела с десяток метров и попала точно в цель, точно в шею. Лось завопил, побежал, но вмиг ослабевшие ноги подогнулись, он рухнул на бок и издал свой последний истошный крик.
Линч мотнул головой, прогоняя воспоминание. Зашагал вперёд, как остановился, услышав голос Джона, обратившегося к мужчине, ведущему эту самую повозку:
— Эй, мужик! Мяса не надо? — он показно поднял над головой один из кусков свежей бледно-красной плоти. Мужчина остановился, мотнул головой и кивнул на мёртвого оленя в своей телеге:
— У меня своего достаточно. Но наш местный мясник всегда рад такому предложению, он на рынке, вон там, — мужчина указал рукой на кучку палаток и торговцев, видную уже издалека. — Спросите лучше у него.
— Ладно, всё равно спасибо!
— И вам не хворать! — мужчина продолжил свой путь. Парни тоже.
На рынке было живо и шумно. Торговцы активно расхваливали свой товар, некоторые переговаривались между собой, кто-то конфликтовал, покупатели подолгу задерживались у прилавков, выискивая среди нужного самое лучшее, некоторые сами не знали, чего хотели, и прыгали от палатки к палатке, с интересом рассматривая всё. Жизнь во всю кипела. Линч вдруг задумался, что в подобном месте они впервые встретились с Джоном. И вновь воспоминания, в этот раз не самые лучшие, и всё же удивительно, как от тех жутких отношений хищника и жертвы они пришли к взаимной тёплой любви. Течение жизни – самое непредсказуемое из всего, что существует. Поиски мясника затянулись, среди непроходимой толпы разглядеть товары лавок с трудом получалось даже сидя на лошадях и возвышаясь над всеми, из-за чего найти необходимую казалось невозможным, а усталость только усиливалась и терпение утекало с каждой минутой всё быстрее. За целый день почти беспрерывной езды верхом немало разболелась поясница и ноги, пятая точка вовсе затекла. Телу требовалась разминка и отдых, которых он с течением времени требовал всё настойчивее, из-за чего спокойно ехать уже просто не получалось, и Линч сдался, во второй раз позволив себе слабость.
— Джон, поищешь его без меня? Хочу пройтись. И желательно там, где не так много народу... — он оглядел гигантскую толпу, со стороны похожую на единый организм.
— Хорошо, — быстро согласился тот без лишних вопросов. — Я найду тебя, как со всем закончу.
— Спасибо! — Егор соскочил с Гнедого, передал вампиру поводья, чтобы никто не потерялся, и побрёл через толпу к выходу.
Прогулка помогла немного расслабиться, избавила от боли и позволила размяться, но усталость по-прежнему брала верх, и не думая отступать. Клонило в сон. Линч неспешно шёл вдоль однообразных домиков, с интересом наблюдая за прохожими. Люди, самые разные, объединённые усердием и трудом, шастали по улочкам не такой большой деревеньки, каждый спеша по своим делам. Прохлаждающихся не было, как и играющих ребятишек почему-то не наблюдалось. Ответ нашёлся почти тут же, стоило на глаза попасться небольшой церквушке, выделяющейся на фоне прочих зданий возвышающейся над их крышами башней с колоколом и открытыми дверьми. Изнутри доносился громкий голос Святого Отца, читающего молитву. Егор вслушался: эти слова были ему знакомы. Он быстрым шагом добрался до открытых дверей церкви и с любопытством заглянул. На скамейках сидели печальные люди, некоторые из них рыдали, и все пристально смотрели на труп, обмотанный куском ткани, лежащий на подстилке из соломы. Похоронный обряд. Такой же проводился над Лили. Хоть в чём-то с ней поступили не по-зверски. Линч печально оглядел всю толпу на скамьях. Так много людей, и все убиты одним горем, которое не продлится и дня. Деревенский мир таков, что как только они покинут здание церкви – будут вынуждены вернуться к своей работе и забыть о печали. Егору тогда пришлось поступить также, на дворе была осень, во всю шли подготовки к зиме.
— О, вот ты где! — окликнул Джон. Линч на него цыкнул, прислонив палец к губам.
— Тут хоронят, не ори.
Егор взял вампира под руку и отвёл подальше от церкви, чтобы не мешать проведению обряда, столь важного для всех там присутствовавших.
— Да, такая она, жизнь. Ни дня без смерти, — мудро сказал Джон, не отрывая заинтересованного взгляда от уже далёкой церкви. Сочувствия в нём никакого не было.
— Мясо-то продал? — Линч поспешил перевести тему. Столь же легко мириться с этой жестокой особенностью мира он пока не умел, только заглушать.
— Ага, более того скажу, этот мясник разрешил нам переночевать у него. Лошади уже у его дома, — радостно известил Джон.
— Идём тогда, — Егор посильнее укутался в плащ, ощущая стремительное похолодание, всегда наступающее к ночи, и поспешил убраться подальше от этой церкви. Он долго вспоминал маленького себя, смотрящего через окно за похоронным обрядом Лили. Его тогда не пустили внутрь, ведь он изгой, закрыли двери ставнями и продолжили всей деревней, без него одного. Но, несмотря на всё, он не плакал, потому что сам не позволял себе и потому что Лили попросила. Она догадывалась, что её убьют, скорее даже знала, потому сказала тогда: «Линч, если я умру, пожалуйста, не плачь», и погибла на следующий день. И больше всего на свете в настоящем он желал, чтобы Джону, такому же молодому, не изменившемуся ни на каплю, не пришлось стоять в проходе или сидеть на скамье и оплакивать старого мёртвого его, Егора.