Глава 7
Альберта ждала меня прямо за дверью. Я должен был знать, что не смогу избежать ее. В тот момент, когда я вышел из комнаты, ее глаза остановились на мне.
— В мой кабинет. Сейчас же.
Я послушно последовал за ней, даже не потрудившись протестовать. Я ожидал поговорить с ней в какой-то момент дня, поэтому был бы удивлен, если бы она позволила мне уйти сейчас, ничего не объяснив.
Я занял свое место и подождал, пока она нальет себе стакан воды, прежде чем предложить мне. Я согласился, и ее руки задрожали от подавленного разочарования, когда вода наполнила чашку. К тому времени, когда она протянула его мне, и чаша, и ее терпимость переполнились.
— Что там произошло?
— Только то, что сказала Роза. Она замерла. Это был несчастный случай, и я буду работать с ней, чтобы убедиться, что это не повторится в будущем, — я знал, что то, что я говорил, было ложью, потому что Роуз лгала мне о том, что произошло на самом деле, но это было лучшее объяснение, которое я мог предложить.
Альберта покачала головой, держа в руках чашку, как будто в ней было что-то покрепче.
— Даже если бы это была вся правда — во что я не говорю, что полностью верю, — есть что-то еще. Роза всегда была источником неприятностей, но благодаря твоему влиянию она добилась прогресса. Теперь, с этими вспышками гнева и актами неповиновения в последнее время, она как будто вернулась к старой Розе. Даже хуже. Старушку Роуз изрядно наказывали, но всегда за какие-нибудь сумасшедшие выходки вроде выпивки в кампусе или вылазки из общежития после комендантского часа. Ничего такого, что могло бы полностью разрушить ее шансы на выпускной. Но теперь... между этой катастрофы во время испытаний и проблемой со Стэном ранее... Я не знаю, что с ней происходит, Дмитрий.
Ее глаза встретились с моими, когда разразилась ее тирада, и сильный, уравновешенный капитан Школьной стражи полностью исчез, сменившись почти испуганной фигурой матери, находящейся на грани потери дочери. Ее ужас заставил меня вздрогнуть, и я не знал, что сказать, чтобы сделать это лучше.
— Она... напряжена, — оправдание казалось все менее и менее утешительным с каждым разом, когда я его использовал, до такой степени, что я уже не был уверен, что был хоть сколько-нибудь убедителен, когда говорил это. — Она через многое прошла. Ей все еще приходится нелегко. Дай ей время. Я уверен, что она скоро вернется к своему обычному состоянию.
Альберта слабо кивнула, возможно, желая поверить моим словам больше, чем на самом деле веря в них.
— Да, ты, наверное, прав. Роза сильная. Она всегда справляется. И сейчас она справится со своими нервами и своим гневом из-за Кристиана и суда...
Я вздрогнул, точно зная, что будет дальше.
— Кстати, о процессе над Дашковым, как ты мог проговориться? — капитан быстро возвращался.
— Уверяю вас, я не рассказывал Розе о суде, — я не мог не заметить иронию в том, чтобы защищаться от человека, который по незнанию выпустил эту конкретную кошку из мешка. — Хотя я действительно дал ей больше информации, когда она спросила об этом.
— Почему ты просто не стал все отрицать?
— Я стараюсь не брать в привычку лгать своему партнеру... или своему ученику, — это было достаточно быстрое исправление, чтобы она уловила мой промах. — Мне нужно, чтобы Роза доверяла мне, и она заслуживает моей честности. Не говорить ей о чем-то — это одно, а откровенно лгать ей об этом — нечто совершенно другое.
Альберта минуту или две обдумывала мое заявление, прежде чем, по-видимому, согласиться с моей логикой.
— Что ты ей сказал?
— По сути, ту же информация, которую вы мне сообщили. Поедут только стражи, и этого должно быть более чем достаточно, чтобы признать его виновным. Она не была счастлива, но ни она, ни кто-либо другой мало что может с этим поделать.
— К сожалению, ты прав. Наверное, мне следовало догадаться, что Роуз рано или поздно догадается об этом. У нее была привычка знать то, чего ей знать не следовало.
Альберта отпустила меня, оставив меня в безопасности от ее гнева из-за того, что Роуз стало известно о суде над Дашковы, но заставляя меня нервничать каждый раз, когда я вспоминал выражение лица Альберты, когда она беспокоилась о Розе. Альберта знала Роуз дольше, чем кто-либо другой на Земле, и, если она беспокоилась о ней, я не мог не думать, что есть о чем беспокоиться.
Эти разговоры крутились у меня в голове снова и снова в течение дня, особенно разговор между мной и Роуз. Каждый раз, когда это повторялось, я не мог не думать о том, что я должен был сказать здесь или что я должен был сделать там. Моя зацикленность на этом вопросе мешала мне до такой степени, что я отвлекался, и я был рад, что сегодня вечером больше не совершал никаких нападений. Я был бы практически бесполезен.
К счастью, остаток дня обещал быть довольно сдержанным. Я смог закончить свои ежедневные отчеты после того, как обнаружил, что Дастин аккуратно отложил их в сторону в гостиной, и я даже решил поужинать поздно с несколькими другими стражами, возвращающимися со смены. Возможно, для меня было необычно охотно общаться с некоторыми другими стражами, но я надеялся как можно больше отвлечься от событий сегодняшнего дня.
Это сработало не так хорошо.
Доверяй ей, напомнил я себе. Она знает, что ты рядом. Она придет в себя, и ты ей понадобишься тогда, когда она будет готова.
В конце концов, не имея больше никаких дел, я совершил долгую прогулку обратно в жилой комплекс стражей. Комендантский час был несколько часов назад, школьный день закончился, так что это была тихая прогулка, и я увидел только одного другого человека, когда Страж Чейз махал через двор, совершая обход. Однако, когда я приблизился к своей квартире, я увидел кого-то совершенно неожиданного, ожидающего прямо у входа в здание.
— Лорд Ивашков, уже давно прошел комендантский час. Могу я спросить, кого вы ждете?
Адриан оттолкнулся от кирпичной стены, бросив наполовину выкуренную сигарету в снег, несмотря на то, что одна из немногих урн для пепла в кампусе находилась менее чем в десяти футах. В то время как студентам не предоставлялись специально отведенные места для курения, было довольно много сотрудников, которые переняли эту привычку, и для них были созданы условия. Он подошел ко мне, и чем ближе он подходил, тем больше я осознавал тот факт, что его курение было не единственным пороком, которым он грешил сегодня. На самом деле он держался довольно хорошо, не спотыкался и не запинался, но в его дыхании все еще чувствовался слабый запах спиртного.
— Хочешь верь, хочешь нет, но я ищу тебя, Беликов.
Я вопросительно посмотрел на него, но в остальном молча ждал, когда он продолжит. Через минуту или две он так и сделал.
— Что-то не так с Розой.
Мгновенно мое тело напряглось и приготовилось к битве.
— Что ты имеешь в виду? Где она?
— Остынь, парень, — заметил он, протягивая руку, чтобы остановить меня от бегства в общежитие мороев, где, как я знал, она должна быть с Кристианом. — Я уверен, что она в безопасности и мирно мечтает об отжиманиях, ударах с разворота или о том, что вы двое делаете для романтики. Что я хочу сказать, так это то, что в последнее время она, похоже, была на взводе.
Я фыркнул, как в ответ на его насмешку, так и на тот факт, что я знал, что он намеренно вывел меня из себя своим предыдущим заявлением. Я автоматически приготовил свой отработанный ответ.
— Она через многое прошла в последнее время. Между Споканом и стрессом, вызванным испытаниями, с этим довольно сложно справиться. К тому же в последнее время она не очень хорошо спит...
Адриан прервал меня:
— Подожди. Она рассказала тебе об этом? — между шоком и замешательством я почти уловил нотку нервозности в его голосе.
Я осторожно посмотрел на него, не совсем желая раскрывать, что Роуз просыпалась несколько ночей в неделю, мучимая ужасными снами и воспоминаниями, но мне было любопытно, что он тоже знал. Было очевидно, что он чувствовал, что я нахожусь в неведении относительно чего-то, во что он был посвящен.
— О ночных кошмарах?
— Кошмары? — его лицо немного скривилось, прежде чем вернуться к своему естественному состоянию высокомерия невмешательства. — Ну, черт возьми. В любом случае, я не говорил о ее «кошмарах» или как там она хочет их называть. Меня больше беспокоит темнота.
Я начал задаваться вопросом, может быть, он выпил немного больше, чем я первоначально думал, тем более, что ночные существа, как известно, не боялись темноты, но я все равно потакал ему.
— Темнота?
— Да. Ее аура становится все темнее и темнее. Я думаю, это как-то связано с ее вспыльчивостью и недавними изменениями личности.
Теперь я знал, что он был пьян.
— Ее... аура. Лорд Ивашков, почему бы мне не проводить вас обратно в гостевой дом, и мы сможем поговорить утром, после того как вы отоспитесь?
Я положил руку ему на плечо, готовый провести его через кампус, но был удивлен, когда он отмахнулся от меня. Он даже зашел так далеко, что подошел ближе, сократив расстояние между нами.
— Не надо мне этого дерьма. Ты не задавал мне вопросов, когда Роуз держали в том подвале, но теперь ты хочешь отмахнуться от меня?
Он прав. Я никогда не задавался вопросом, где и как Адриан получил информацию о Розе и других в Спокане. Хотя я тоже был в отчаянии. Я бы воспользовался любой зацепкой, какую только мог получить, независимо от источника или того, насколько безумной она казалась.
— Извини. Ты прав. И я должен поблагодарить тебя за то, что помог нам найти ее, — возможно, мне не нравится этот человек, но я знал, что Адриан сыграл важную роль в поиске студентов, и он заслужил за это признание. — Однако я так и не услышал, как ты узнал, где ее найти.
— Она никогда тебе не говорила? Я Пользователь Духа.
— Она упомянула, что ты остался в кампусе, чтобы учиться у принцессы Василисы, но я все еще не уверен, как твои целительские способности смогли определить местонахождение Розы.
— Ух ты. Она ничего не рассказывала тебе обо мне, не так ли? — он выглядел почти удивленным моим замешательством.
— Мы не говорим о тебе.
И вот так его веселье исчезло. Я старался не показывать своего удовлетворения, но это не было ложью. Самое большее, что Роуз когда-либо упоминала об Адриане, обычно было кратким комментарием о том, как он раздражает, или о том, как она хотела бы, чтобы он просто оставил ее в покое. Несколько минут на тяжелом снаряде или на ринге для спарринга, и она обычно забывала о напыщенной королевской особе.
— Достаточно справедливо. Я не специализируюсь на исцелении, как Лисса. Я склонен работать скорее на умственном, чем на физическом уровне. Я могу читать ауры и эмоции, и я могу ходить во сны, — все его слова звучали для меня довольно бессмысленно, но он не сделал паузы достаточно долго, чтобы я попросил разъяснений. — У Розы такая аура, какой я никогда раньше не видел. Аура меняется и меняет цвета, но ее была черной с того момента, как я встретил ее, и, кажется, становится только темнее.
Несмотря на то, что я не совсем понимал, что он говорил, я почувствовал, как меня охватило чувство страха. Я не мог придумать ни одной ситуации, в которой темная аура означала бы что-то приятное.
— Что это значит? Он покачал головой.
— Хотел бы я знать. Для меня это не имеет смысла, и я никогда раньше не видел ничего подобного. Все, что я могу сказать, это то, что чем темнее становится, тем более неуравновешенной кажется Роза.
— Как я уже сказал, у нее просто стресс. Я уверен, что с ней все будет в порядке. Ей просто нужно время, — я не мог точно сказать, пытался ли я успокоить его беспокойство или свое.
— Да? Так вот почему мне пришлось оттащить ее от девчонки Конта, прежде чем она задушила ее сегодня?
— Что?
— Да. Я нашел ее возле учебного корпуса, она держала девушку за горло, пока какой-то дерзкий новичок пытался ее успокоить. Она выглядела почти сумасшедшей. Она отпустила бедняжку только тогда, когда я вынудил ее сделать это.
Мой шок быстро перерос в гнев. Мысль о том, что Адриан может контролировать Роуз, влиять на нее, заставляя делать то, чего она иначе не сделала бы, приводила меня в бешенство.
— Ты внушил ей?
— Я сделал то, что должен был, — он огрызнулся, твердый, властный, совсем не похожий на себя обычного. — Это было для ее же блага.
Мы пристально смотрели друг на друга, оба на взводе и оба упрямые. Я был тем, кто в конце концов сломался, поняв, что, если бы страж или учитель застали ее в таком положении, особенно после слушания сегодня днем, у Роуз было бы больше проблем, и я вряд ли мог бы когда-либо спасти ее. Я не мог сказать, что был благодарен Адриану за вмешательство, но я был благодарен за то, что он нашел ее, а не кто-то другой.
— Что ты хочешь, чтобы я сделал? Ты пришел сюда не просто так. Почему?
— Честно говоря, я не знаю, — его плечи опустились в знак поражения, когда он отвернулся. — Разве ты не должен быть героем этой истории? Спасти положение, забрать девушку, уехать на закат и все это долго и счастливо...
Я закатил глаза, зная, что «долго и счастливо» было примерно так же реалистично, как и все остальное в этих глупых сказках о феях. Даже если бы это было что-то, на что стоило надеяться, это было слишком далеко вне досягаемости для меня или любого другого стража.
Молчание затянулось, пока Адриан не заговорил еще раз.
— Я не знаю, на что я надеялся, но с ней что-то происходит. Темнота становится все больше и больше, и это пугает меня. Я думаю, что это тоже начинает ее пугать.
— Подожди. О чем ты говоришь? Откуда ты знаешь? — искренняя озабоченность на его лице привлекла мое внимание почти так же сильно, как и его настоящие слова.— Она... — он нерешительно посмотрел на меня, — она просто сказала мне кое-что.
Адриан больше ничего не сказал, и мое беспокойство смешалось с раздражением. Очевидно, она чувствовала себя достаточно комфортно, чтобы поговорить с Адрианом...зачем я ей понадобился?
— Как я уже сказал, она через многое прошла. Она, наверное, просто...
— Напряжена. Я знаю, — он закончил, очевидно, устав от характера нашего разговора. — Я уверен, что, узнав о суде над Дашковым, ей и остальным тоже не стало легче.
— Остальные? Кристиан и Лисса тоже теперь знают об этом? — отлично, что-то подсказывает мне, что Альберта не собиралась так легко меня отпускать.
— Да. Она подумала, что стоит рассказать им об этом, в отличие от других людей, — обвинение было ясным. — Ты знал все это время, не так ли?
Мое молчание было достаточным ответом.
— Она злится, ты знаешь? О том, что ей никто не сказал? Они все вообще-то. Их голоса тоже заслуживают того, чтобы их услышали.
— Я пытался. Я думаю, что они должны дать показания, но не все согласны. Моя просьба была отклонена.
— И что? И это все? Ты сдаешься?
— Что ты хочешь, чтобы я сделал? — я ответил, мое раздражение — больше на себя и свою неспособность, чем на него — росло.
— Сражайся за нее! — воскликнул он, раздраженно вскидывая руки. — За нее стоит бороться. Вот что я бы сделал. На самом деле, именно это я и сделаю. Если ты не будешь бороться за Роуз, это сделаю я, и пусть победит тот, кто лучше.
Когда он повернулся, чтобы уйти, я увидел опасный блеск в его глазах. Человек с определенной целью обычно вызывает восхищение и аплодисменты. Эти люди сворачивают горы и становятся легендами. Однако, когда цель этого мужчины состоит в том, чтобы сбить с ног женщину, которой вы дорожите, особенно когда у него есть для этого средства, тогда этого следовало сильно опасаться.