Тихие откровения
— Ты следил за мной? — прорычала девушка недовольным тоном, стараясь догнать его быстрыми шагами.
— Можешь считать это слежкой, если хочешь, — спокойно ответил он, не меняя выражения лица. — Но на самом деле это не так. Просто иногда я приглядывал за тобой, чтобы никто не сожрал тебя и чтобы ты не начала слишком много говорить. Мы с Кисой подозревали, что ты можешь попытаться рассказать о нас.
Девушка остановилась, слегка нахмурившись.
— Киса? — спросила она, но парень перебил её лёгким кивком.
— Да, тот самый, кто убил ту девчушку и парня. Он, кстати, видел ту ситуацию, что произошла между вами втроём. Оставался даже рад тому, что смог расправиться именно с ними. Они слишком подло обошлись с тобой.
Он засунул руки в карманы и перевёл взгляд на неё. В его глазах не было ни гнева, ни обиды — только привычное спокойствие, которое как будто гипнотизировало и успокаивало. Странно, подумала девушка, как это возможно — чувствовать умиротворение от такого человека.
— Прости, если задел за больное, — тихо произнёс он.
Но Серафима перебила его ещё до того, как он успел почувствовать себя виноватым:
— Нет, всё хорошо, просто... — Она опустила взгляд на свои руки, сжав пальцы в кулак. — Просто это были люди, которым я больше всего доверяла и любила. От них я меньше всего ожидала такой предательской подставы.
Грусть вновь отразилась на её лице, и она отвела взгляд в сторону. Но парень, казалось, не хотел, чтобы она скрывала свои чувства от него — он повернул голову, чтобы их глаза снова встретились.
— Иногда именно те, кому мы доверяем больше всего, причиняют нам самые глубокие раны. Но это опыт, урок, который нам преподносит жизнь. Испытание, которое нужно пройти.
Он мягко похлопал её по плечу — без всякого подтекста, просто в знак поддержки.
— В моей жизни тоже была такая девушка — как твой бывший парень. Она встречалась сразу с двумя, потому что ей так было удобно.
Серафима молчала, слушая его, не перебивая.
— Когда я узнал правду, я спросил её, кого бы она выбрала. Представляешь, мне было неприятно слышать, что она выбрала бы моего брата. Я любил её, а Киса игрался. Он даже не знал о наших отношениях, а когда узнал — оказался в подавленном состоянии и винил себя в случившемся. Кису всегда любили больше — родители, окружающие, а я был как тень на их фоне. Но я никогда не испытывал к нему ненависти или чувства соперничества.
На лице девушки появилась ещё большая грусть — почему-то ей стало его жалко.
— Мне очень жаль, что всё так получилось, — тихо сказала она, снова посмотрев на него.
Он сел на камни, глядя на море, и спокойно ответил:
— Да, всё давно хорошо.
Она присела рядом, обхватив колени руками. В голове вдруг возник вопрос, который она не могла оставить при себе.
— Можно спросить кое-что? — робко начала Серафима.
Парень повернул на неё заинтересованный взгляд и кивнул.
— А как вы с ним стали... ну? — она запнулась, не уверенная в том, насколько личным будет вопрос.
— Вампирами? — уточнил он, словно догадавшись.
— Да, прости, это слишком личное... — сказала она, немного смутившись.
— Нет, всё нормально, — он провёл ладонью по голове и погрузился в воспоминания. — Она обратила нас обоих. Ты думаешь, как она могла так ловко нас контролировать? Это было её внушение. Мы узнали правду, когда оно случайно перестало действовать из-за вербены в крови. Ни один из нас не должен был выжить, но из-за её глупой ошибки мы стали такими же, как она. Хотя, честно говоря, лучше бы я погиб, чем жить так дальше.
В его лице отразилась глубокая тоска.
— Киса быстро привык к тому, что теперь пришлось питаться кровью — и людей, и животных. А я... я до сих пор не могу смириться с этим. Первый раз, когда я убил человека, это оставило глубокий след в моей памяти...
Он замолчал, и вокруг повисла тишина, наполненная горечью и тяжестью пережитого.
1856 год
От лица Бориса
Уже несколько дней подряд я ходил, ощущая мучительный голод и жуткое обезвоживание. Ничто, казалось бы, не могло облегчить моё состояние — я выглядел словно труп, потерянный и забытый всеми. Кислов не раз пытался заставить меня убить хотя бы одного человека, понимая, что со временем я могу просто не выдержать и умереть. Но о каком убийстве могло идти речь, если я даже животных убивал с чувством глубокой вины, ощущая себя мерзавцем, что забрал у них жизнь?
И вот снова настал тот момент — снова нужно идти и отнять жизнь хотя бы у нескольких зверушек, чтобы выжить в этом безжалостном мире. Идя по лесу, я вдруг почувствовал странный, почти животный запах, который непроизвольно повёл меня всё глубже и глубже в чащу. Я уже не мог контролировать себя, сколько бы ни старался — это было вне моих сил, словно кто-то или что-то вело меня за собой.
Когда я быстро подошёл к источнику запаха, единственное, что успел сделать он, — это обернуться. В тот же миг я резким движением свернул ему шею и вонзил клыки в его шею.
Покончив с этим, я бросил труп в густые кусты, глядя на свои руки в полном отчаянии.
— Какой же я ублюдок... — прошептал я себе под нос.
Руки дрожали от понимания того, что я сделал. Внутри меня бушевал целый шторм противоречивых эмоций, но голод оказался сильнее всего этого. Его было слишком мало, нельзя было останавливаться. Я двинулся на задний двор, где играли две девочки — близняшки. Их звонкий крик, будто разразившийся по всему лесу, оглушал и вызывал необъяснимое чувство.
Я чувствовал себя гораздо сильнее и бодрее, чем за многие дни после обращения. Но глубоко внутри меня царило невыносимое отвращение — к себе и к тому, кем я стал. Оно появилось мгновенно, словно тёмная тень, поглотившая остатки моей души...
Настоящее время
Серафима слушала его, затаив дыхание, не осмеливаясь перебить. В каждом слове звучала такая боль, что ей самой становилось тяжело выносить эту беседу. Перед ней открывался настоящий ад, который он переживал — и его рассказы выливались в мрачную истину.
— Я убил лесника и его двух восьмилетних дочерей, — голос его звучал тихо, словно взвешивая каждое произнесённое слово. — Киса, конечно, был рад, что я наконец-то убил кого-то. Но после этого я начал испытывать глубокое отвращение... прежде всего к себе, к тому, кем я стал.
На его лице исчезло прежнее спокойствие, уступив место тяжёлой, тихой грусти, которая будто опустилась на плечи и не отпускала.
— Я бы предпочёл умереть, чем снова видеть, как из-за чудовища вроде меня гибнет кто-то ещё... Поэтому сейчас я пью донорскую кровь.
Было видно, как ему трудно даются эти слова, как они словно сковывают душу. Серафима осторожно положила руку ему на плечо — дружеский жест поддержки — слегка сжав, из чего он даже вздрогнул.
— Прости, что спросила… Мне не следовало...
Он впервые усмехнулся, лёгкая улыбка скользнула по губам, и он рукой провёл по воздуху, словно отгоняя тёмные мысли:
— Всё нормально, правда.
На его лице появилась небольшая улыбка, и он повернул голову в её сторону. Ему было приятно, что даже незнакомая девушка способна была подумать о его чувствах и понять, как ему трудно.
— Просто ты так изменился в лице, когда рассказывал, — тихо заметила Серафима.
Внезапно ей стало неловко — как будто она испортила ему настроение своими словами.
— Всё в порядке, — поспешно ответил он. — За век с этим можно смириться. Я не чувствую ничего, кроме сожаления о том, что так всё произошло. А то думаешь, будто я какая-то плакса. Вы люди умеете чувствовать эмоции,а я могу лишь показывать,но не ощущать их так как вы
И в ту же секунду его лицо словно ожило, на нём снова появилось то спокойствие, которое практически всегда присутствовало во время их встреч — спокойствие, скрывающее за собой целую вселенную переживаний.
Серафима почувствовала, что атмосфера становится слишком напряжённой, и решила аккуратно перевести разговор на что-то более нейтральное. Её охватила лёгкая неловкость, она тихо сказала:
— Ладно, думаю, мне пора домой...
Она медленно поднялась с места, готовясь уйти, как вдруг за её спиной неожиданно появился тот самый кудрявый парень.
— Почему сразу, как я прихожу, все разбегаются? — с наигранной улыбкой и надутыми губами спросил он, стоя прямо перед Серафимой. Рыжеволосая чуть вздрогнула от неожиданности — на её лице мгновенно отразился страх.
— Не удивительно, Кис, — сухо ответил рядом стоящий блондин, вставая вместе с ней и чуть отряхиваясь.
— Ой, да завали уже, не смущай меня, — пробурчал Кислов, махнув рукой в сторону брата, словно ничего особенного не происходит.
Страх Серафимы тут же сменился на недоумение, когда два брата начали смеяться, и ситуация уже не казалась такой пугающей, как в их первой встрече.
— Ну что, малютка, успела кому-нибудь рассказать про нас? — с улыбкой обратился кудрявый парень к Серафиме.
Она молча посмотрела на него, её взгляд был полон лёгкого осуждения.
— Ну что ты так смотришь? — хмыкнул он. — Я ведь ещё ничего и не успел сделать.
Он вытащил руки из карманов и поднял их вверх, показывая, что пока держится в рамках приличий.
— Ещё не успел? — насмешливо спросила Серафима, скрестив руки на груди и не спуская глаз с брата.
— Ну ты такая красивенькая, рыженькая, — попытался сгладить неловкость Кислов, протягивая руку, чтобы нежно провести ладонью по её волосам, которые красиво спадали на плечи и спину.
В этот момент Борис неожиданно мягко взял Серафиму за локоть и осторожно отодвинул в другую сторону, словно почувствовал, что ей некомфортно.
— Кис, оставь девочку в покое, — тихо сказал он, — ей и так херово из-за того, что мы снова в её жизни появились.
В воздухе повисло чувство лёгкой защиты и понимания, будто даже между братьями существовали свои невидимые границы.
— Так, я ваши братские тёрки совсем не понимаю, — с лёгкой улыбкой и ноткой усталости в голосе сказала девушка, поднимая обе руки вверх в жесте примирения. — Думаю, мне лучше пойти домой, а вы тут дальше своими делами занимайтесь.
Она начала медленно отходить от них, словно стараясь незаметно раствориться в окружающем пространстве.
— Ну давай хотя бы проводим тебя до дома, — протянул Кислов, встав позади брата. Он снова засунул руки в карманы, но теперь выглядел заметно спокойнее, на лице появилось безразличное спокойствие, словно он наконец-то вздохнул свободно.
Серафима посмотрела на обоих, вздохнула и, чуть смягчившись, сдалась:
— Ладно, всё равно, небось, вы и сами знаете, где я живу.
Кислов ехидно улыбнулся и шагнул вперёд, вставая рядом с братом.
— Мы знаем не только, где ты живёшь, — его голос стал чуть таинственным. — Мы знаем многое... даже слишком многое.
Он перевёл взгляд на Бориса, который мгновенно окинул брата недовольным взглядом. В ответ Кислов развёл руки в стороны и с лёгким недоумением переспросил:
— А что, я что-то не так сказал?
— Заткнись, пожалуйста, — сурово отрезал Борис, — ты сегодня слишком разговорчивый, мозг из-за тебя кипит уже
Кислов наигранно надул щеки и со смешком дал брату лёгкий подзатыльник.
— Душнила, отстань от меня, — весело возразил он, — Просто хорошее настроение сегодня.
Серафима, слушая их задорную перепалку, уже думала, как бы ей незаметно ускользнуть, но в нужный момент обернулась и, перебив их разговор, спросила с явным упрёком в голосе:
— Я вам не мешаю?
Её взгляд был суровым, словно она — мама, отчитающая непослушных детей. В ответ братья умолкли на мгновение и перевели на неё свои взоры. Сима не ожидала, что сможет так просто прервать их возбужденный диалог.
— Не мешаешь, — усмехнулся Кислов, — а наоборот, ещё больше привлекаешь внимание, малютка.
В ту же секунду он получил подзатыльник от брата.
— Пубертат ударил спустя век? — ехидно спросил Борис.
После этих слов они двинулись дальше, продолжая обмениваться колкими шутками и подколками, словно Серафимы вовсе и не было рядом.
Дойдя до её дома, оба остановились у подъезда и наконец обратили на неё внимание.
— Ладненько, малютка, до завтра что ли? — протянул кудрявый, играя с последним словом. — Мы теперь одноклассники.
Серафима глянула на него с явным отторжением, скрестив руки на груди.
— Не обращай внимания, — с мягкой улыбкой ответил блондин, — он просто любвеобильный и обожает женское внимание.
— Ах, это я любвеобильный? Понял тебя, — с насмешкой откликнулся Кислов, и их словесная перепалка вновь разгорелась.
Но Серафима не выдержала и, подняв руки в жесте примирения, остановила их:
— Так, успокойтесь! Всем — до завтра.
Она взглянула сначала на одного, затем на другого, улыбнулась и, попрощавшись, зашла в дом с каким-то странным, непонятным чувством внутри.
Несколько месяцев назад она боялась выходить на улицу из-за них, а теперь, спустя время, словно гуляет с ними бок о бок. Эти мысли никак не укладывались у неё в голове.
Войдя в свою комнату, Серафима решила поискать информацию о братьях в интернете, может быть, там найдётся что-то раскрывающее их тайны. Сев за компьютер и вводя их фамилии в строку поиска, она была удивлена — сколько форумов и сайтов посвящено этой семье...