Глава 19
Она должна была сломать ногу. Она спрыгнула со второго этажа, и земля была твердой, без чего-либо, что могло бы предотвратить падение. Должно быть, она, по крайней мере, вывихнула лодыжку. Моя щека растянулась в ухмылке, зная, что она будет значительно замедлена, но это ничего не изменит. Она могла бы быть на полной скорости, в полной силе, хорошо отдохнувшей и полной энергии, и все равно не смогла бы сравниться со мной. До моего пробуждения мы были примерно равны, но теперь... не было никакого сравнения.
Я знал, что она ушла в лабиринт. Помимо того, что это был очевидный выбор для нее, чтобы уйти без дальнейшего вреда, я даже мог слышать неровные шаги, которые она делала своей больной ногой под свист ветра. Вопрос был в том, где она находится в лабиринте. Было несколько входов, и она могла воспользоваться любым из них. Она могла быть рядом с выходом или затеряться в бесконечной петле самшита и жасмина. Однако времени сидеть и гадать не было. Я выбрал одну и побежал за ней.
— Роза! — я окликнул ее, внимательно прислушиваясь к любому ответу на мои слова. Все, что я услышал, — это внезапное прекращение ее побега. — Роза, я знаю, что ты где-то там. Я чувствую твой запах.
К сожалению, это была ложь. Если бы я мог чувствовать запах ее кожи или ее крови, было бы намного легче найти ее. Как бы то ни было, все, что я мог чувствовать, это запах этих чертовых цветов. Первое, что я собирался сделать, когда завладею этим местом, — это срубить их и сжечь в яме вместе со всеми, кто решил, что им не нравится смена режима. Было уместно позволить им умереть вместе с правлением Галины.
— Я не убью тебя, если ты сдашься. Я твой должник. Ты убрала Галину ради меня, и теперь я главный. Замена произошла немного раньше запланированного срока, но это не проблема. Конечно, теперь, когда Натан и остальные мертвы, не так много людей, которых можно контролировать. Но это можно исправить.
Как бы мне ни было неприятно это признавать, я нуждался в ней сейчас. Я мог бы сам заявить о ранней кончине Галины, но для нас обоих было бы лучше заявить об этой чести единым фронтом. Смерть Галины и других укрепила бы нас как следующих в команде. Это поставило бы нас в центр власти. Прямо сейчас эта власть была на переломном этапе, и один-единственный удар мог изменить ситуацию не в мою пользу. Показать остальным, что я могу не только игнорировать ее желания, но и пробудить Стригоя, который был достаточно силен, чтобы убить саму Галину, было бы всем, что потребуется, чтобы все встало на свои места. Стивен привел бы других, которые были бы готовы последовать за ним, а те, кто отказался от верности нам, пострадали бы.
Ее шаги становились все громче. Я не только приближался к ней, но и знал, что она становится все более безумной.
— Я также не расстроен тем, что ты напала на меня, — продолжил я. — Я бы поступил также на твоем месте. Это просто еще одна причина, по которой мы должны быть вместе.
Примерно в 150 футах передо мной, может быть, меньше, и немного левее, я услышал, как она выругалась. Теперь она была совсем недалеко, возможно, всего в нескольких поворотах. Я мог бы добраться до нее в течение нескольких минут, если бы она продолжала шуметь.
— Тем не менее, ты все еще опасна. Если я найду тебя, мне, вероятно, придется тебя убить. Я не хочу, но я начинаю думать, что мы оба никак не сможем жить в этом мире. Приди ко мне по своему выбору, и я разбужу тебя. Мы вместе будем управлять империей Галины.
Ее дыхание участилось, и под ее ногами снова зашуршали камни, она убегала, а затем сразу же возвращалась ко мне. Я знал, что мы должны быть близки к концу лабиринта, но она все еще казалась безнадежно потерянной. Возможно, она в конце концов выберется, но если я выберусь отсюда раньше нее, тогда я мог бы просто подождать ее на открытом месте. Осмелится ли она вернуться, зная, что я смогу мгновенно поймать ее?
— Даже если ты выйдешь, куда ты пойдешь? — крикнул я через изгородь. — Мы находимся у черта на куличках.
Живая изгородь сдвинулась рядом со мной, когда она пробегала мимо. Мне все еще нужно было обойти это, но я понял, что, сосредоточившись на ее поисках, я не думал о своем собственном положении здесь. Теперь мне нужно было сориентироваться, запомнив путь, по которому я шел, и где я мог быть на этом пути.
Мои мысли были прерваны моим собственным разочарованным проклятием, когда звук ее шагов по гравию внезапно сменился травой; она нашла выход.
Выбраться отсюда было сейчас важнее, чем когда-либо. Я дотронулся до живой изгороди рядом со мной, позволяя своим пальцам касаться листьев, когда я бежал рядом с ней. Хотя это был не самый эффективный способ найти свой путь, это была гарантия. До тех пор, пока я не отпущу изгородь, я смогу в конце концов найти выход. Я просто надеялся, что это было очень быстрое «в конце концов».
Я прикусил язык, когда она убегала все дальше и дальше от меня, но я сосредоточился на своем собственном прогрессе. Как только я выберусь отсюда, я смогу найти ее и вернуть обратно. Даже если бы мне пришлось тащить ее за эти красивые волосы, она бы вернулась со мной. Она же не думала, что я так легко ее отпущу, не так ли?
Когда я, наконец, нашел свой путь к выходу, звук ее шагов почти исчез. Однако я удержался от того, чтобы не выбежать на поле очертя голову. Вместо этого я вглядывался в край линии деревьев, позволяя моей превосходной способности видеть в темноте взять верх, пока я искал ее.
Она вцепилась в дерево, оглядываясь на меня и тяжело дыша. Она стояла спиной к фиолетовой дымке Новосибирска. Город был самым логичным местом для кого-то, чтобы сбежать, и я не мог винить ее за ее выбор. Возможно, на ее месте я бы выбрал то же заблуждение. Когда она не смогла увидеть меня, она исчезла в лесу.
Было бы труднее найти ее в лесу, но это не было бы невозможно. Я мог бы быстро продвинуться по полю, а ей мешали бы как ее нога, так и рельеф местности. В тот момент, когда я добрался до того места, где она исчезла, я увидел тропинку. Опавшие листья и мелкие веточки были ревущей сиреной ее отчаянного бегства. Я научил ее кое-чему получше этого.
Я разочарованно покачал головой, продолжая следить за ней. Тем не менее, я начинал разочаровываться в ней.
— Роза! Клянусь, еще не слишком поздно!
Теперь, когда цветы увяли, я чувствовал ее запах. Я мог различить ее по гниющим листьям, землистому запаху грязи и свежему запаху травы и молодой поросли. Между этим и путем, который она оставила мне, у меня было все, что мне нужно, чтобы найти ее.
Я замедлился, приближаясь к ней.
— Роза...
Я больше не слышал ее, даже ровного звука ее дыхания. Но она должна была быть здесь. Ее шаги больше не были выстроены в одну линию, она бежала, спасая свою жизнь. Они кружили, разбрасывая листья по всему этому месту, как будто она искала место, где можно спрятаться, а не убежать. Вот где я мог бы найти ее.
— Роза... — я почувствовал, как у меня по коже побежали мурашки. Она наблюдала за мной. Я всегда чувствовал, что она наблюдает за мной, и сейчас испытывал то же самое ощущение. Но откуда?
Я услышал, как скрипнула ветка, и понял, что это было надо мной, только когда поднял глаза и увидел, как она падает с дерева. Она приземлилась достаточно сильно, чтобы опрокинуть меня на спину, и прижала меня, пока опускала кол. Я смог отклонить ее руку, но это движение стоило мне пореза на щеке.
Я взревел от боли и подмял ее под себя, мгновенно пожалев о технике, которой я научил ее несколько месяцев назад, об использовании размера врага против них, когда она снова отбросила меня назад. Тем не менее, была некоторая гордость, и нельзя было отрицать, почему я так сильно хотел ее.
— Ты. Просто. Удивительная, — мои слова вырывались с трудом, и она даже не потрудилась ответить, продолжая бороться со мной. Мы оба были ранены и измучены, но сегодня все закончится. Я бы позаботился об этом.
В конце концов, ее кол попал в то же место, где она ранее порвала мою рубашку. Предыдущая рана зажила, но она была полна решимости сделать новую, прочную рану на ее месте. Я переместился в последнюю минуту, сбросив ее с себя, и услышал, как она ударилась о дикие заросли на некотором расстоянии.
Она вскочила на ноги, пока я стряхивал с себя жар серебра ровно настолько, чтобы снова напасть на нее. В отчаянии она рванула с места, не оглядываясь назад, уворачиваясь от молодых деревьев и низких ветвей. Я срывал их с деревьев в своей собственной погоне.
Я остановился в нескольких шагах позади нее, когда она достигла края обрыва. Вместо того, чтобы тоже остановиться, она упала, ослепленная темнотой вокруг нас. Я видел, как она вскрикнула, когда соскользнула вниз. Это прозвучало с удивлением и болью, еще до того, как она упала на землю. То, как она спотыкалась каждый раз, когда пыталась встать, подтверждало, что любой ущерб, который она нанесла своей лодыжке раньше, теперь усилился в десять раз.
Она стояла в одном из небольших ручьев, впадающих в Обь, недалеко от смертоносных, темных, быстротекущих вод. Даже тогда она оглянулась, как будто обдумывая это. Однако она, должно быть, пришла в себя, потому что оставалась неподвижной, глядя на меня и ожидая, что я приду за ней.
Будет ли она снова нападать или ей придется смириться с тем фактом, что это безнадежно?
Я едва успел сделать два шага вниз по склону, когда она снова попыталась бежать, один раз остановилась, когда ее лодыжка подогнулась под ней, и направилась к мосту вдалеке.
Я попытался повернуться и снова добраться до вершины, но та же рыхлая грязь, которая поймала ее раньше, теперь тянула меня вниз. Я плыл по течению, позволяя пыли летать вокруг меня, пока не достиг дна с плеском в той же воде, которая приветствовала ее.
С такой травмой она не пробежала и двадцати футов. Мне нужно было только протянуть руку, прежде чем я смог схватить ее сзади за куртку и притянуть к себе. Держась одной рукой за ее пальто, а другой вцепившись в ее руку, я закричал на нее.
— Прекрати это! Разве ты не понимаешь? Ты не можешь победить!
— Тогда убей меня! — выплюнула она в ответ с болью в голосе. Однако ей было больно не от отчаяния, а от физической боли в ноге и от моей хватки на ней. Она пыталась освободиться, но я поймал ее в такую ловушку, что даже ее кол был бесполезен. — Ты сказал, что сделаешь это, если я не сдамся. Ну, знаешь что? Я не сдамся. Никогда. Так что просто покончи с этим.
Я прижал ее ближе, потерся щекой о ее волосы и рассмеялся, когда она резко отстранилась.
— Мне потребовалось бы многое, чтобы убить тебя, Роуз. Этого недостаточно.
Из нее вырвался тихий сдавленный звук, когда я откинул ее голову назад за волосы и заставил ее шею открыться для моего укуса. Она все еще боролась, но все было кончено, и она это знала.
А потом вокруг нас что-то появилось. Эти существа в светлых, меняющихся оттенках цвета. Некоторых я узнал, а многих — нет. Я начал отмахиваться от них, когда они летели на меня, двигаясь через мои руки и даже мое тело, когда я пытался оттолкнуть их. Я попытался пошевелиться, но они окружили меня. Я даже не мог разглядеть Роуз сквозь буквально облако призраков вокруг меня.
Ибо это было то, чем они были. Если я и не был уверен раньше, то не мог отрицать этого, когда увидел его. Мейсон был передо мной, более яркий, чем остальные, но все еще бледный, немой и с непреклонным гневом в глазах. Если бы он мог дышать, он бы рычал с каждым вдохом, глядя на меня сверху вниз. Я сделал шаг назад, когда меня толкнули, и упал, когда он пролетел сквозь мое тело, атакуя меня изо всех сил. Он был неумолим, даже больше, чем другие.
Затем он исчез. Остальные все еще продолжали атаковать меня, но он с обеспокоенным видом повернул голову и убежал вдаль.
Хотя я был рад избавиться от самопровозглашенного защитника Роуз, я точно понял, на ком он сейчас сосредоточен. Между выцветшими фигурами я едва мог разглядеть его тело, бесполезно толкающее Роуз вверх по крутому склону, на который она пыталась взобраться. Она совершенно не подозревала об ангеле-хранителе за своей спиной, но он был настойчив.
Я тоже. Я делал все возможное, чтобы игнорировать молчаливое, но требовательное нападение вокруг меня, приближаясь к ней с каждой секундой. Она добралась до вершины и стояла на краю моста через Обь еще до того, как я добрался до склона холма.
Однако ее тело начало подводить ее. Возможно, я устал и немного ослаб после ночной битвы, но она все еще была смертной, и к тому же тяжело раненной. Некоторые призраки начали тускнеть и исчезать, но не все. Казалось, они нападали на меня больше, чем на нее, но она, очевидно, все еще была под их влиянием.
Она стояла на четвереньках, бормоча что-то достаточно тихо, чтобы я не мог расслышать ее с такого расстояния, но я видел, как Мейсон пытался обнять ее и утешить. Когда она крикнула «Вперед!» в воздух, он посмотрел на меня еще одним ядовитым взглядом и исчез из поля зрения, как и все остальные, кроме Роуз и меня.
Не отвлекаясь на это, я смог снова встать. Я побежал вверх по крутому склону холма под уклоном, ограничивая свои усилия и скольжение обратно вниз.
В этот момент она, казалось, не могла бежать, изо всех сил держась за перила моста и пятясь от меня. Я ступил на мост, зная, что это будет место нашей последней схватки. Она умрет и снова оживет прямо здесь.
— Еще один эффект поцелуя тьмы?
— Да, — выдохнула она, задыхаясь, и поморщилась, сделав еще один шаг назад. — Оказывается, призраки не очень любят стригоев.
— Похоже, они тебе тоже не очень понравились.
Она огляделась вокруг, как будто это могло обеспечить какое-то волшебное спасение.
Когда она ничего не нашла, то улыбнулась мне со своей фальшивой жизнерадостностью.
— Итак, я зашла достаточно далеко, чтобы ты не захотел обратить меня?
Я ухмыльнулся.
— Нет. Твои способности, связанные с поцелуем тьмы, имеют свое применение...жаль, что они исчезнут, когда ты проснешься.
— Ты не собираешься будить меня, — настаивала она.
Теперь я рассмеялся.
— Роуз, ты никак не можешь...
— Нет, — она взобралась на низкие перила моста и свесила одну ногу.
Я больше не смеялся.
— Что ты делаешь?
— Я же говорила тебе. Я скорее умру, чем стану стригоем. Я не буду такой, как ты или другие. Я этого не хочу. Когда-то давно ты тоже этого не хотел.
Я видел, что она все еще была напугана, когда смотрела вниз на стремительную воду, но она была полна решимости. Хуже того, как только она снова посмотрела на меня, на ее лице внезапно появилось умиротворение. Она пришла к своему решению и забирала выбор из моих рук.
— Роуз, не надо, — я сделал два неуверенных шага, стараясь не напугать ее. Она была нужна мне живой, чтобы пробудить ее. — Пожалуйста, нам нужно быть вместе.
— Почему? — она спокойно задала тот же вопрос, который задавала несколько раз раньше, и я дал ей тот же ответ.
— Потому что я хочу тебя.
Ее улыбка почти заставила меня поверить, что она вернется через выступ, но потом она пожала плечами.
— Неправильный ответ.
А потом она прыгнула.
Я помчался к ней быстрее, чем когда-либо раньше. Моя рука едва успела поймать ее. Я начал тянуть ее вверх, в то время как она начала брыкаться и бороться, пытаясь вырваться из захвата.
— Прекрати бороться со мной! — она была так близка к падению, и мне пришлось перенести свой вес, чтобы лучше ухватиться за нее.
— Отпусти меня! — закричала она в ответ. Я слышал безнадежное отчаяние в ее голосе, но я не отпускал ее. Не тогда, когда ее бессмертие было в пределах досягаемости.
Я подтянул ее так, чтобы она была достаточно близко, чтобы при желании опереться на перила. Однако я не отпустил ее руку. Я знал, что если я это сделаю, она просто попытается прыгнуть снова. Поэтому, держа одну руку на ее запястье, а другой пытаясь обхватить ее, я перегнулся через перила, чтобы оттащить ее назад.
Но она остановила меня прежде, чем я успел это сделать. Наши глаза встретились.
— Я всегда буду любить тебя.
Я попытался обдумать ее слова и вспомнить, как они были сказаны раньше, в другое время, когда я крепко держал ее в своих объятиях, но жгучая боль от ее кола поразила меня.
Я закричал. Я сопротивлялся. И воспоминание щелкнуло.
Хижина. Я обещал любить ее. Я обещал защищать ее.
Это все, что она хотела от меня. Я был так чертовски близок.
— Это то, что я должен был сказать...
Из-за моего шаткого равновесия и боли в груди все, что потребовалось, — это быстрый толчок от нее, чтобы я упал в водянистую могилу.