Мир для нас [ЗАВЕРШЕН]

Очнуться в пустоте - достаточно странно, не так ли? Юкани и сама понимала что это так, ведь странная невесомость смущала еë: казалось бы вокруг некий ламповый очаг, но всë пусто, прозрачно. Что же это, где это? Как то странен был даже каждый вздох в этом искущающем взлëте, но взлëт ли это? Быть может, это лукавое падение до существ низких, до существ жестоких? Юкани не знала данного вопроса и ответа, поэтому старалась успокоиться, думая о том, что всë это сон. Сон... Вспомнился тот странный демон Энму, и тот прекрасный, но лживый и понятный сон, что подарил он девушке. Слишком чëрствая для обычных дам - говорил низшая луна.

- Бред... - процедила сквозь зубы Юкани, как неожиданно, она сорвалась вниз: всë произошло внезапно, но столп успела среагировать, и приняв нужную стойку, она сделала пируэт, зацепившись за какую то стенку. Ловкое движение: девушка уже на некой ступени. Как хорошо отствечивалась опора из дорогого и прочного дерева, в свете нереальных, ярких ламп... И неожиданно, Юкани слышит странный, и как будто знакомый голос в далеке:
- Почему так долго?! Где ходит господин, и почему так пусто?! Мне скучно, братец! - кричал голос женский, и он был пропитан неким высокомерием, и милой, девичьей истеричностью. Юкани взмахнула клинком, что был слава богу под рукой, и сделала ледяной туман, дабы спрятаться. Ëсихито прислушалась: говорил ещë кто то, скрипучий голосом и ликом своим. Девушка пригляделась, и застыла в полном непонимании, и страхе: дама в достаточно откровенном, но показывающим еë достоинство наряде возмущалась, и вокруг еë талии, словно змеи, крутились живые пояса. Абсолютно белые волосы были длинны и заплетены в хвост, а на бледном лице сияли ядовитые, зелëные вперемешку с ещë каким то цветом глаза. А в них, кадзи номер 6: молодая луна. Ю̠к̠а̠ п̠р̠и̠ж̠а̠л̠а̠ к̠л̠и̠н̠о̠к̠ к̠р̠е̠п̠ч̠е̠, словно бы это прибавляло ей уверенность. Она смогла разглядеть гостя рядом: отвратительный, весь искривлëнный, как старое дерево, демон сидел на корточках, противно почëсываясь. Его кожа была грязна уже в природе, а янтарные глаза светились таким же кадзи, зелëные лохматые волосы были собраны в пучок. И как бы отвратительно вдруг не стало, но кажется Юкани узнала этих двух: да, они забрали у неë самое дорогое. Так где же она сейчас, уж не в крепости беспечности, где обитают эти твари и сам Мудзан? Гадкий страх пронзил всë с головой, страх умереть и сдаться прямо сейчас.
« Я уже сдалась. Уже в плену отвратительных тварей... Так что же мне делать, почему, почему Кëджуро мëртв, почему я одна?! Уж лучше бы наверное... Умерла я... »

Слеза скатилась по лицу, но Юкани тут же быстро утëрла еë, осознав одну важную вещь: Ренгоку бы не позволил ей такое говорить, а уж тем более думать. Что то внутри подтолкнуло к отваге, и внезапно, пришла мысль о том, что девушка может принести пользу порой даже такой ужасной, но своей смертью. Она может попробовать победить одного сильного демона пожертвовав собой, что бы потом всем было легче. Что то внутри переставало этого бояться. Наверное, это была та подавленность души, принявшая сторону смирения.
- Я не сдамся, ради тебя, Кëджуро, ради тебя, Такахито, и ради вас тоже, Гемëй-сан и моего отца. - Ëсихито взяла клинок покрепче в руки, и в изящном развороте хотела было спрыгнуть вниз, но чья то рука покрепче задержала еë. Но это не была рука демона, а наоборот, рука человека... Быстро оглянувшись, она обомлела: перед ней было знакомое лицо Танджиро, всë в ранах. А рядом с ним, его друзья истребители.
- Ëсихито-сан, постойте, прошу! Не нужно так сразу, они могут убить раненую вас! - зашептал мальчишка явно перепуганный. Юкани недоумëнно спросила:
- Как вы сюда попали? Сами пришли, или же кто то из демонов помог? - Танджиро помялся, и пожал плечами, как и Иноске с Зеницу, - Значит, второй вариант.
- Но что нам делать, Ëсихито-сан? Простите за наглость спрашивать это, но я честно в растерянности... - Танджиро виновато улыбнулся, на что Юкани положила ему руку на плечо, и сказала:
- Всë в порядке. Кëджуро бы явно не захотел, что бы ты извинялся по такому поводу.
- Да, вы правы - ответил Камадо. После, он вдруг неожиданно удивился, а затем, погрустнел. Но он также положил руки Юкани на плечо, и начал свою некую светлую речь:
- Я знаю, насколько близки вы были с Кëджуро-саном, и вы были вместе невероятны! И нам очень жаль, что он погиб, защищая остальных. Вы оба защищали нас, но выжили лишь вы. И если вы остались живы, это не значит, что вы виноваты. Это значит, что Кëджуро-сан сам пожелал так: он мëртв, а вы, живы. И мне честно очень жаль вас, Юкани-сан. Тот демон, Аказа, забрал у нас многое, но у вас, он отнял всë - Камадо смотрел прямо в глаза, сочувственно и тепло улыбаясь. В беседу подключился Иноске:
- Ага! Вы вообще крутые были, а этот зек красный, отобрал нашего братана! Ну нечего, великий Иноске ещë надерëт ему рыло, ух!
- И я т-тоже... Ну, надеру ему, лицо...! - пролепетал Зеницу.
- И именно поэтому - заключал Танджиро - Мы будем с вами до конца. Я знаю, как тяжело терять единственных, и дорогих людей. Моя семья абсолютно вся мертва, кроме Незуко, но, она демон, и есть большой риск еë убийства. Я очень боюсь за неë, и знаю, как боялись вы. Знайте, мы все любим вас, болеем, и от вашей любой улыбки, каждому хорошо - тëплые слова не пропадают даром, но они нарушаются неожиданным, подлым ударом: хрустят кости, Юкани теряет сознание.

Волосы гладят, и ощущается любимое тепло.
- Юкани Ëсихито - говорит мать - Ты должна справиться с этим и не сдаваться, ведь пока ты жива, пока живы остальные, и пока демоны безнравствуют - ты должна оставаться сильной, ведь по другому нельзя
- Почему нельзя, мама? - голос становится детским.
- Потому что ещë твой дедушка завещал тебе эту силу, эту волю, этот холод отваги. Ты не должна бояться смерти, и не должна бояться выглядеть ничтожно, ведь этого не будет. Ты победишь, и я знаю это.

Юкани рывком открывает глаза, хватаясь за чью то руку, и давясь хрипом. Неожиданные объятия заставляют застыть, и расплыться:
- Юкани, господи, дочь моя! Ты жива! Я так счастлив, что мы смогли тебя спасти! -отец кричал ласково, и от этого девушка была в огромном шоке, вперемешку с счастьем. Она дома, она не где то, она именно дома.
- Отец...! - Юкани понимает, как быстро стучит еë сердце, и тут же оглядывается по сторонам - Где, где этот ублюдок?!
- О каком ублюдке идëт речь? - не понимает император слишком радостный целости своей дочери, и невинный от этого словно дитя.
- 3-я молодая луна забрала... Забрала у меня товарища, отец... Я пыталась, пыталась его победить, но он сбежал. Где остальные, где команда истребителей, где Санико?! - она подрывается с кровати, и взгляд становится ярко пристальным. Служанки что до этого покорно и не слышно сидели рядом решились подать голос, ведь император дал им на это знак:
- Госпожа, истребители лежат в палатах, а маленькая девочка с девочкой по словам мальчонка демоном лежат без сознания в другой палате...! - Юкани молчала, тяжело дыша, и чувствуя, как облегчение разносится по еë раненому телу. Отец же кладëт ей руку на плечо, и говорит:
- Расскажи мне всë, от начала до конца, Юкани.

- Крепость беспечности - обитель высших лун и прародителя – объясняла столп льда, но отец сказала:
- Это я знаю, сам там раньше бывал... - Юка поднимает удивлëный взгляд на императора, после, задаëт решительный вопрос:
- Скажи же мне, отец - уж не связан ли ты как либо с истребителями? И как ты мог оказаться в этом месте?
- А как же ты могла оказаться в этом месте, не думала? - тут же отвечают ей.
- Я предполагаю, что по вине демонов. Или быть может, самого прародителя
- Быть может не бывает. – грубо обрывает император, после, устало вздыхает. Наверное прошëл час с того, как Юкани очнулась, и весь этот час, девушка рассказывала и о бесконечном поезде, и о финальной схватке с третьей высшей луной, и о неожиданных попаданиях в разных местах. И удивительно, теперь отец слушал внимательно, не обрывал, не смеялся, не пытался как либо списать это всë на сумасшествие и прочее, нет: он был серьëзнен, и хорошо вникал, словно бы уже...

...Видел всë это.
- Я не знаю, что я делала бы без Кëджуро, отец. Я требую, что бы его семье вознесли ущерб со всех тех богатств, что выдаëшь ты мне.
- Обо всëм этом потом - сказал император, но видимо прислушался к просьбе дочери. Юкани глубоко вздохнула, и взглянула в окно, различая там слепые силуэты солнца, и прекрасный сад во дворце императорской семьи. Луг... Девушка хотела было что то сказать, но решила промолчать, ведь уже совсем запуталась во всëм, что было. На дворе опускался день, и неожиданно, император спросил:
- Ты видела его?
- Прародителя демонов? - щурясь спрашивает Юка, на что отец еë тяжело кивает. Неловкая пауза, и он говорит:
- Я ведь видел его, и даже, когда то знал. Но это всё было даже словно не со мной, знаешь, все эти походы, эти похвалы, эти глаза. Они не так просты как кажется, Юкани
- Я знаю. Отец, почему ты вечно думаешь, что я как то не достойна: то умом, то прочим?
- Я так не думаю - отвечает император серьëзно - Юкани, ты просто не понимаешь, на что они способны. Они могут притвориться тебе другом, а пока ты не видешь, они убьют всë, что тебе дорого.
- Я знаю. - уже стискивает зубы Юка, но император берëт еë за руки, и восклицает;
- Нет, дочь моя, ты не знаешь! Ты не знаешь, что они сделали с твоей матерью, такой доверчивой, и доброй девушкой! Ты не понимаешь этого, и не поймëшь никогда. Ты ведь была, была... - он уже запинался от неких чувств, но Юка остановила его:
- Ты тоже многое не знаешь, не знаешь, какого это - слëзы озябли на лице, но Юкани и не держала их - Мой товарищ, мой друг умер в моих объятиях, и даже защитив его, я не смогла спасти. Мой брат погиб у меня на руках, и всë это, от демонов, но ты не верил. Я видела, как они мучали его, издевались, и это ужасно.
- Я знаю. Знаю, что это были они, но я не мог так просто сказать об этом, я не хотел что бы ты знала о них, мне казалось, что так будет лучше. Я просто не мог позволить этого... Ты понимаешь?
- Но ведь если бы я знала, нечего и не изменилось бы. Я всë равно стала столпом, я всë равно стала лучше, и этого нельзя было изменить, отец - молчание, и император тяжело вздыхая, идëт прочь из палаты, оставляя девушку одну. Она ещë долго смотрела ему в след, словно надеясь на что то знакомое и сказочное.

Быть может, Юкани правда никогда не поймëт, какого было еë отцу...

...Но и он, никогда не сможет понять, что творилось в этой маленькой, бедной душе.

***

«Юкани вновь стоит у сëндзи, и слушает: опять доктор выносит диагнозы, каждый из которых тяжелее предыдущего. Болезнь совсем забрала прекрасную императрицу в свои могильные покои, и выбраться из них шанс угасает. Когда сëндзи открываются, Юка как обычно стоит, не прячась: да и никто не замечает еë, но, краем глаза, девочка увидела что они забыли закрыть сëндзи. Быстро прошмыгнув туда, принцесса закрывает преграду, и поворачивается к матери.
Как же изранена была она...
Еë прекрасные, нежно янтарные глаза истратили свой милый свет, и пелена предсмертная заслонила материнский взгляд.
Еë алые щëки стали бледны, и когда их пытались румянить, то казалось что лицо заблестело в крови, нежели в красоте.
Движения были дрожащими, неуклюжими, словно бы вот вот руки сорвуся с петель.
Но в ней не утратилось одно:
Нежность.
- Юкани, почему ты так печальна? - спрашивает женщина, запуская дочь в объятия, но та не спешит, медлит поди.
- Это же правда... - начинает она - Правда что для твоего излечения нужна голубая паучья лилия?
- Да, это абсолютная правда. Но знаешь, за ней также охотиться кое кто пострашнее... Кое кто, кто может сильно ранить тебя, Юкани
- Демоны? Они ведь существуют, правда? - императрица вновь кивает, но уже более печально. Словно бы подписывает последний приговор, на утончëнных бумажках...
Юка подходит ближе, и обнимает свою мать, чувствуя, как в эти движения женщина вкладывает все свои самые последние, и ласковые силы: Юкани тоже старается последовать еë примеру, но из за странной дрожи в руках у неë не получается. Женщина медленно шепчет:
- Все говорят, что демоны ужасные существа. Но не все - ведь каждый из них, запомни, каждый - она проговаривает слоги, хотя ей так сложно - Был когда то человеком. И они точно также любили, страдали, и умирали. Поэтому даже убивая, их нужно жалеть. Ведь возможно, когда их разум очистится от тьмы и ненависти, они востанут своим настоящим сердцем, и их душа, сможет попав в рай переродится, и тогда, они станут людьми, более хорошими людьми. Я очень люблю тебя, Юкани, и знаю, что однажды, замахиваясь своим изящным клинком, ты вспомнишь мои слова, и убавишь жестокость, Юкани - горячие слëзы льются, и Юкани ловит их своими маленькими ручонками. Почему же не плачет она сама?
- Мама, скажи же мне, прошу. Почему в твоих словах кроется то, во что не верит никто? Почему же каждую ночь, ко мне приходил демон, но мне не верили. Я поехала своим умом, или быть может дело не во мне?
- Конечно не в тебе, Юкани - женщина улыбается - На самом деле, все верят, и твой отец тоже сталкивался с этими существами. Но они, отобрали у него так много дорогого, что ему кажется, что если подумать будто это был сон, то боль исчезнет. Но это не так, Юкани. Боль будет нарастать ещë больше, пока ты не будешь бороться. Твой дедушка пропал без вести, но да будет тебе известно, милая моя - он жив, но ты врятли найдëшь его прежним. Демоны сделали его таким, от чего твой отец и печалится. Но я знаю, что ты встретишь своего деда. И при встрече, ты наверное тоже заплачешь, закроешься в сомнениях, как и отец. Но в твоëм сердце есть и часть меня, и эта часть поможет тебе вернуть ему, и многим другим настоящие лица. В-ведь... - женщина внезапно начинает задыхаться, и Юка на мили секунду останавливается, не зная что делать. Но затем, она быстро пустилась в коридоо, бежать за лекарем, за отцом, за помощью...!
- Юкани... - доносится голос матери, и от внезапности девочка падает, больно ударяясь лицом. Но юная Ëсихито встаëт, и говорит:
- Я не могу бросить тебя на произвол судьбы, просто ради разговоров. Нужно привести помощь, и... -
- Юкани, не надо, - шепчет мать - Я уже умираю полностью, я...
- Нет, я успею. - говорит Юкани, и бежит за помощью, но на пол пути, она слышит последнюю, но такую тëплую фразу:
- Я люблю тебя, Юкани. - от неожиданности девочка вновь падает, и разбивает об кафель нос в кровь, чувствуя как слëзы льются по лицу.

Она опоздала.

Она не успела.

Но она жива.

И тогда, в свете приглушëнных ламп, Юкани тоже хотела тихо прошептать:

- Я тоже люблю тебя, мама. »

Юкани просыпается от слëз, и быстро встаëт в кровати: прекрасная ночь сияла за окном. Нянечка сидела у кровати, прямо как в детстве. Юка тяжело дышала, чем вызвала беспокойство у старухи:
- Господи, холодок мой, я так рада что жар спал! Почему ты плачешь, позволишь узнать, моя юная госпожа?
- Няня, - пробормотала Юкани - Я видела... Я вспомнила мать... И я вспомнила еë слова, и вспомнила слова своего товарища: они оба говорили, что демоны не столь плохи, и оба сказали, что любят меня. И оба умерли... Я просто внезапно поняла, насколько сильно они любили меня, и насколько сильно жертвовали. Но я не успела ответить им тем же.

- Время идëт, мы меняемся, и многое можем не успеть... - пробормотала няня Хаганезаки, вздыхая, и поглаживая Юкани по щеке - Но знаешь, если помолится, то я уверена: они оба услышат тебя. Тем более героев услышат всегда, а ты, холодок, герой. Я никогда не думала, что из столь замкутой и тихой девочки вырастет настоящий спаситель, так ещë и столп! Ох, а ведь сколько переубеждала твоего отца, что демоны есть. Но он не в какую, ведь...
- Он знал, что демоны есть, няня. - перебила еë Юкани спокойно - Но случилось много плохого, поэтому он не хотел знать это. Он не хотел что бы плохое знала я. Но... Знаешь, няня, порой я скучаю по некоторым своим миссиям, и спасая людей, понимаю насколько же бесценна моя работа. - Хаганезаки была восхищенна речью девушки, поэтому тут же затороторила;
- Это не работа, это судьба, Юкани! - девушка от чего то вздрогнула, когда няня обратилась к ней по имени, а не по ласковому слову « холодок ». Нянечка же продолжала:
- Я видела этих тварей, и один, прикинулся человеком! А каким красивым, батюшки... Стыдно признавать, но я, холодок, беспечно влюбилась в него.
- Я тоже видела одного красивого демона. - вдруг задумчиво произнесла Юкани, и вздохнув, начала - Я встретила его ещë два года назад, и тогда, он поразил меня до глубины души. Потом он пропал, и его портрет до сих пор у меня. Но недавно, мы встретились вновь. И я не понимаю, почему он спасает меня, помогает. Но у него есть одна особенность, - нянечка прислушалась, а Юкани сказала - Он не имеет ни капли чувств. Вторую высшую луну просто наделили кадзи, вот и всë.
- Вторая высшая...? - шокированно спросила нянечка, а затем, задумчиво взглянула вниз. Юкани же почувствовала некое облегчение, ведь всë это время она томила этот секрет абсолютно ото всех, и даже от Кëджуро. А с нянечкой Хаганезуки можно было просто поговорить, поговорить, и знать, что она в ближайшую ночь не умрëт. Уж Юкани этого никогда не допустит, ведь даже после смерти младшего ребëнка в императорской семье - нянечка была единственным человеком для Юкани.
Ключевое слово « Человеком ».
- А я вот знала тоже одну вроде какую то высшую луну. А я прожила много лет, и знаешь, мне казалось что я видела его раньше.
- Правда? - с недоверием спрашивает Юкани, на что нянечка усмехается:
- Зуб даю! - обе тихонько смеются. Нянечка же продолжает:
- Да, точно, я будто с ним пересекалась: так, случайно... Но знаешь, всë равно было многим жутко рядом стоять с таким тихим и молчалтвым. Только я вот не боялась, и вот, увидела, каков этот молчунишка на самом деле... Но знаешь, в тех казалось нечеловеческих глазах, я всë равно увидела эту искру удивления и радости. Но я тогда так испугалась, когда увидела как он человека ел, что упала в обморок. Но даже без сознания, я чувствовала, как его холодная рука переплетается с моими пальцами... И честно говоря, мне хочется почувствовать это ещë. - обе замолчали: Хаганезаки грустно вздыхала, а Юкани застыла, представив, как Доума, хищный и вольный, наклонился над изодранным телом. И что он весь в крови, и что он улыбается, после, поворачивается к Юкани: та достаëт свой холодный клинок, но тот лишь мило смеëтся в ответ, и девушка понимает, что просто не может нечего сделать.
Но из раздумий а может даже неких мечт, еë вытягивает храп нянечки: а ведь действительно, старушка уснула, причëм совершенно не понятным способом для Юкани. Но та улыбнулась, а улыбка эта, была редкостью. Ëсихито слезла с кровати, ибо раны уже несколько раз перебинтованы и обработаны, поэтому, укрыв одеялом Хаганезаки, Юка проследовала из палаты. Стража около комнаты увидев Юкани, нечего не сказали, ведь им была положена лишь цель оберегать девушку от посторонних в комнату.
Только один чуть забеспокоился, и спросил:
- Прошу простить, госпожа, вам точно нечего не нужно? - Юкани помотала головой, и прошла вперëд: Спрятавшись в старенькой гардеробной, она скинула с себя все накидки и кимоно, и одела на себя просторную, но всë же прошитую серебром рубаху, и хаори матери с юбкой. Достав клинок из подсобки, куда его спрятал отец, девушка пустилась в свою вторую лазейку: потайной проход открылся не сразу, ибо много лет прошло с его использования, и пригождалась эта лазейка ещë в детстве. Юка проделала свой тайный путь, и вышла к заднему двору, на тот самый прекрасный луг с клеверами, где сохранялись детские мечты, и где они тратили свой ход. Холодный ветер от чего то не трепал, а гладил по щекам, и Юкани взглянула вверх: звëзды светили ярко, и почему то, девушке показалось что они смотрят на неë, и знакомо улыбаются.
И Юкани улыбнулась им в ответ.
Ведь она знала, что где то там, далеко, мать с братом и Кëджуро смотрят на неë.
В голову, как ликование пером, пришло стихотворение:

Попал на небо ты недавно,
Но всë же, разгадав ту суть,
Тебя, давно я это знаю,
Уже оттуда не вернуть.
Так почему же плачут птицы,
Клюя обглотанную гладь?
На мире смерти той границы,
Тебя уже, мне не узнать. *

Юкани посмотрела вверх, и когда вновь слëзы, но уже приятные, заблестели у неë на лице, девушка побежала вперëд, к лесу.
И там, на одном дереве, Юкани нацарапала своей же кровью эти строки, а внизу, она написала:

«... Для Кëджуро Ренгоку - верного товарища, храброго война, и просто любимого друга... »
« 1920 год эпоха Тайсё*»

Юкани понимала, что вероятно это глупо, но для неë, это было очень значимо. Ведь в эти строки, девушка вложила последнюю любовь к Ренгоку. Она прекрасно понимала: страдать вечно нельзя, но и бросать свои чувства тоже.

Ведь именно так поступил отец, что привело к бесконечному страху, к бесконечной грусти.

И Юкани не хочет жить также.

Юкани хочет любить кого то другого.
И пускай это посчитают за предательство...

Но Юкани знает: Кëджуро еë простит.

- Я люблю тебя, но больше так не могу. Поэтому в эту ночь, пока ты ещë мысленно со мной, я хочу сказать, - девушка вздохнула полной грудью - Ты был тем, кому я могла доверять, и на кого я могла положиться. Мы вместе прошли многое, и каждое твоë слово - я вспоминаю с теплом. Я часто думала о том, что могу быть слабой, и дело даже не в физическом, а в душе, но ты смог показать мне в обычных улыбках и похвалах, что я, отнюдь не слаба. Ты огонь, а я лëд, и именно поэтому мы дружим. Я никому больше так не доверюсь, как тебе, поэтому знай: Кëджуро Ренгоку, я люблю тебя. - наступило молчание, и внезапно, Юкани почувствовала как кто то обнял еë: так знакомомо, и легко...
Девушка застыла, пока не услышала вдруг знакомым голосом слова:
- Я тоже люблю тебя, миледи. И ты сделала абсолютно правильный поступок и выбор, поэтому - я горжусь тобой! И пока твой огонь горит в душе, я всегда буду болеть за тебя своим сердцем, миледи! - Юкани чувствует что это он, чувствует, что он уходит. Но принцесса не собирается задерживать его, хвататься за надежду увидеться ещë раз, а потом ещë и ещë. Нет, девушка отпускает его.
- Какая же ты у меня сильная, миледи. Я правда горжусь тобой - Юка глотает слëзы, и когда она чувствует что объятия угасают, то падает навзничь, задыхаясь. Слëзы обрастали в горло, но Юкани почему то чувствовала незримое облегчение, и чувство того, что она смогла.

Смогла отпустить того, кого любила своим холодным, израненным сердцем.
И она была счастлива.

***

Прекрасные дамы, прекрасные одежды, прекрасные богатства - как много было этого у него? О, этим Доума обладал ещë с самого своего рождения, от чего при виде новой фигуристой девы его тянуло блевать. Блевать от всей той скуки и тоски, что бы не умереть совсем.
Вот и сейчас новоиспечëнная клокотушка лезла к нему, как люди к солнцу, оголяя свои последние возможности и достоинства.

Но Доума не любил солнце.

Оно убивало его.

- Фозинаки-чан, ты хочешь соблазнить меня? - совершенно сухо и невинно спрашивает Доума, на что даму словно током ударило, и она, подëргиваясь пробормотала, поправляя свои хрупкие очки:
- Н-н-нет, Доум-ма-сама...! Вы, вы что, я б-бы...
- А, понятно - легко и без страстно говорит высшая луна, смотря даже не на неë. И думая, даже не о ней...
Его бедные мысли занимала совсем другая особа, которая была до того не проста, что Доуму порой охватывал звериный голод императорской крови.
И он мечтал даже не то что бы съесть еë, а просто подчинить, подчинить себе этот голос, губы, кровь, глаза, холод...
Но с другой стороны, он и не был против обратному варианту: подчиниться ей.
- Юкани Ëсихито... - мечтательно протянул демон, от чего подобравшаяся к его губам Фозинаки вздрогнула:
- Доума-сам-ма, почему вы произнести имя дочери императора? Я что... Вам не нравлюсь...? - похоже то вино за ужином изрядно повлияло на извращëнный разум девушки.
- Фозинаки-чан, ты мне очень нравишься, поэтому, я скажу тебе очень очень важную вещь! - мило воскликнул Доума, и Фозинаки приблизилась в плотную, слушая, и не дыша. Блондин же, хищно оскалился, и произнëс:
- Я хочу твою голову - и только Фозинаки хотела было переспросить, как демон достав кинжал, элегантно изрезал шею. Он впился плавно клыками в лицо, вырвав пред этим клоки рыжих, грязных волос. Очки полетели в сторону, треск стекла опьянил, а один осколок впился Доуме в губы, от чего кровоподтёк усилился. Но распутная кровь на столько заслонила высшие инстинкты, что блондин и не обратил на это внимание.
Неожиданно чьë то пение вырвало из сознаний: Доума не вздрогнул, жутко повернулся к окну: где то там, в тенях за стеклом, бежал силуэт.
И демон отлично знал, кто это.
-------------------
1971