5.
Бомгю не любил пустой зал — в нём было слишком слышно собственное дыхание и стук сердца. Но тренер сказал «Я отойду на пару минут» — и исчез, оставив Бомгю наматывать круги вокруг ринга и бить по мешку так, что пальцы саднило даже сквозь бинты.
Шум был однообразным: глухой грохот перчаток, скрип канатов, его собственный тяжёлый выдох. И вдруг — щёлк. Всё погасло. Свет вырубился так резко, что темнота будто вдавила в уши. Зал стих, даже старые трубы перестали гудеть.
Бомгю вытер пот со лба, вглядываясь в черноту.
— Эй… кто бы ты ни был, выходи, — выдохнул он, не узнавая собственный голос — хриплый, будто чужой.
Ответом был тяжёлый вздох где-то у стены, а потом медленные шаги — так тихо, что мурашки пробежали по шее.
Бомгю прищурился, заметив что-то светлое — будто лицо. Он не раздумывал: шагнул, сорвался в бег, вцепился в чьи-то плечи и повалил фигуру на мат. Воздух вырвался из лёгких у незнакомца, когда Бомгю приземлился сверху, коленями прижав чужие рёбра.
— Ты кто?! — рыкнул Бомгю, кулак уже занесён для удара.
В этот момент свет мигнул и включился. Серые лампы залили зал жёлтым электрическим светом, и Бомгю замер. Под ним, на мятых матах, лежал Чхве Ёнджун. Его волосы слиплись от влаги, нос был ещё заклеен пластырем. Но больше всего Бомгю поразило другое — ладони Ёнджуна, лениво положенные на его бёдра, будто это было самое естественное положение на свете.
Ёнджун смотрел прямо ему в глаза, ухмыляясь своей хищной улыбкой: — Ты даже не проверяешь, кого валишь, а? Молодец, дохляк.
Бомгю резко соскочил с него, отряхивая ладони так, будто обжёгся: — Ты чего тут забыл?!
Ёнджун медленно поднялся на локтях, не спеша. Ладони всё ещё оставались на его коленях, чуть массируя место, где сидел Бомгю — специально или нет, непонятно. Он встал полностью, вытирая пыль с рукава чёрной худи.
— Скучно мне. Захотелось глянуть, как ты тут машешь кулаками без меня, — ответил Ёнджун, подходя ближе, вплотную. Он был чуть выше — и опять нависал над Бомгю так, что тому приходилось запрокидывать голову. — Ты хорош, знаешь? Даже в темноте не дрогнул.
Бомгю фыркнул, но внутри всё странно скрутило. — Не смотри так. Я думал, ты — вор какой.
— Вор? — хмыкнул Ёнджун и медленно провёл костяшками пальцев по линии челюсти Бомгю. — Если бы я был вором, я бы у тебя всё отнял. Но мне нравится, что у тебя есть это — злость.
Он ткнул пальцем в центр груди Бомгю, и тот чуть отшатнулся. — Так что расслабься. Я не вор. Я твой зритель.
— Ты не мой зритель, Чхве, — огрызнулся Бомгю. — Я тебе не шоу.
Ёнджун коротко рассмеялся, шагнул назад и хлопнул его по плечу, оставляя красный след на мокрой футболке: — Ещё как шоу. Лучшее. Так что не останавливайся. Хочу, чтобы ты бил ещё больнее. И, может, снова меня.
Он прошёл мимо, обернулся на пороге зала и добавил с усмешкой: — В следующий раз не промахнись. Я жду.
Дверь скрипнула, закрываясь за его спиной. Свет снова мигнул, но теперь Бомгю не хотелось, чтобы он горел — в темноте было хоть не видно, как дрожат пальцы.