Продолжение 3
Аромат еды всё ещё витал в воздухе, смешиваясь с запахом воска и озона, исходящим от техномагических приборов. Я не трогал их, предпочитая чугунную сковороду, и теперь, глядя на пустые тарелки, был рад своему решению: эта еда была нашей, знакомой, безопасной.
— Слушай, сейчас найдём место для сна, — сказал я, собирая тарелки и убирая их к обсидиановой раковине, над которой парил кран, ливший воду по невидимому заклятию.
Талка снова кивнула. Её взгляд скользнул по кухне — от рун на стенах до парящих светильников — и на миг задержался на молекулярном синтезаторе, будто она тоже не доверяла его глянцевой поверхности. Она поднялась, подхватила рюкзак, и её шаги — лёгкие, но усталые — эхом отдались на сланцевом полу.
Я взял свой рюкзак, невесомый благодаря антигравитации, и кивнул Талке, указывая на арочную дверь, ведущую в вестибюль. Мы вышли из кухни, оставив за спиной аромат тушёнки и холодное свечение техномагических приборов.
Вестибюль встретил нас мрачной роскошью: чёрно-белая мозаика пола закручивалась в спирали, кованая люстра с плазменными шарами отбрасывала голубое сияние, а каменные химеры на потолке казались наблюдающими за каждым нашим движением. Лестница, широкая и мраморная, с резными перилами, увитыми лозами, манила наверх, где мерцали фотоголограммы — чертежи, руны, портрет старика в мантии, чей взгляд пробирал до глубины души.
Мы начали подъём. Ступени скрипели под ногами, отражая свет люстры, а искры пробегали по перилам, как по проводам. Талка шла за мной; её дыхание было ровным, но напряжённым, и я чувствовал, как она оглядывается, словно ожидая, что тени оживут.
На втором этаже открылся длинный коридор — мрачный, узкий, с высоким потолком, где готические арки поддерживали деревянные балки, покрытые резьбой из звёзд и шестерён. Пол устилал тёмно-синий ковёр, заглушавший шаги, но местами потёртый, будто по нему ходили веками. Стены, обшитые тёмным деревом, были увешаны гобеленами с изображениями магических ритуалов и техномагов в доспехах, а между ними мигали голографические панели, показывая формулы и звёздные карты. Свет исходил от парящих бронзовых светильников с узором из звёзд — их мягкое золотистое сияние не разгоняло тени, а делало их ещё гуще. Дубовые двери с коваными ручками в форме драконьих голов выстраивались по обе стороны коридора, и каждая выглядела так, будто скрывает свою тайну.
Я остановился, прислушиваясь. Тишина. Талка стояла рядом, её рука невольно легла на рюкзак, где лежал нож. Я указал на третью дверь слева — её ручка, в отличие от остальных, была потемневшей от времени, словно к ней редко прикасались. Может, это значило, что там безопаснее. Или наоборот.
Я толкнул дверь, и она поддалась с низким скрипом, открывая спальню.
Комната оказалась просторной, но мрачной, пропитанной готической тяжестью. Пол из тёмного дерева, отполированный, но покрытый сетью царапин, устилал бордовый ковёр с руническим узором — мягкий, но холодный. Высокий потолок пересекали балки с резьбой в виде лиан и звёзд, а в центре висела кованая люстра с хрустальными подвесками. Вместо свечей в ней мерцали плазменные шары, отбрасывающие голубоватые отблески. Стены, обшитые тёмным дубом, украшали гобелены с изображениями ночного неба и магов, а одна панель, встроенная в стену, мигала голографическими символами, будто фиксируя нечто невидимое.
Кровать — массивная, из чёрного дерева, с резными столбиками в виде драконов — стояла у дальней стены, застеленная тяжёлым бархатным покрывалом тёмно-синего цвета, с вышивкой серебряных звёзд. На комоде с коваными ручками лежала книга в кожаном переплёте и техномагическая сфера, испускающая слабый свет. У окна, затянутого тяжёлыми шторами, стоял столик с креслом, обитым потёртым бархатом, а над ним парил светильник, чей свет дрожал, словно звезда. Высокое окно с витражом в форме алхимического круга пропускало лунный свет, заливая комнату призрачным сиянием.
Я поставил рюкзак у кровати, проверил, легко ли достать нож, и кивнул Талке. Она молча опустила свой рюкзак рядом, её глаза скользили по комнате, выхватывая детали — гобелены, сферу, витраж. Я лёг на кровать с одной стороны, Талка — с другой, оба на спине, глядя в потолок, где тени от люстры двигались, словно живые. Покрывало было холодным, но мягким, и я чувствовал, как усталость накатывает волнами.
Талка повернулась на бок, её дыхание стало ровным, но рука так и осталась на рюкзаке — будто даже во сне она была готова к бою. Я смотрел на витраж, где лунный свет дробился на осколки, и пытался прогнать мысль, что дом следит за нами. Усталость победила. Глаза закрылись, и тьма утянула меня в сон — глубокий, но беспокойный, под шорох теней и далёкий гул, словно сердце дома билось где-то в глубине.
Сон оборвался резко, будто кто-то хлопнул в ладоши. Я открыл глаза, сердце заколотилось. Свет раннего солнца, пробивающийся через витраж с алхимическим кругом, заливал спальню тёплым золотистым сиянием, окрашивая бордовый ковёр с рунами и резные драконы кровати в мягкие тона.
Талка уже сидела на краю кровати, её настороженный взгляд блестел в утреннем свете. Она сжимала рюкзак, лёгкий благодаря антигравитации, и смотрела на дверь.
— Слышал? — прошептала она, её голос дрожал от смеси любопытства и тревоги.
Я прислушался. Снизу доносилась музыка — ритмичная, с гитарными риффами и бодрым вокалом из 90-х, смешанная с приглушённым напевом. В этом доме, где механические химеры следили глазами, а руны вспыхивали на стенах, музыка казалась чужеродной, как смех в гробнице. В мире, где маги и техномаги могли поджидать за углом, любой звук мог быть приманкой.
Мы встали и двинулись к двери. Дубовая створка с кованой ручкой скрипнула, открывая коридор второго этажа. Тёмно-синий ковёр заглушал шаги, парящие бронзовые светильники отбрасывали золотистое сияние, но тени между гобеленами с техномагами и рунами шевелились, словно были живыми. Музыка, теперь громче, доносилась снизу, из кухни, а голос — высокий, слегка надтреснутый — напевал что-то вроде «Faith No More - Easy».
Талка держала пистолет в одной руке, нож в другой, её взгляд был острым, как лезвие. Мы начали спускаться по мраморной лестнице. В вестибюле, где чёрно-белая мозаика пола закручивалась в спирали, музыка стала отчётливее. Мы миновали гостиную и вошли в кухню. Пол из тёмного сланца отражал свет парящих антигравитационных светильников, стены с рунами вспыхивали, а чёрный стол был завален посудой.
У антигравитационной плиты, пританцовывая и напевая, стоял человек — худощавый, с копной седых волос, торчащих, как после взрыва. На нём была тёмно-зелёная мантия, усыпанная светящимися кристаллами, и жилет, увешанный крошечными механизмами. Он размахивал металлической палочкой, из которой сыпались искры, помешивая что-то на чугунной сковороде. В воздухе витал аромат яичницы с травами и жареного бекона.
Он обернулся, заметив нас, и музыка — лившаяся из парящей техномагической сферы с узором из лиан — резко оборвалась. Его ярко-голубые глаза за круглыми очками блеснули, и лицо расплылось в широкой, чуть безумной улыбке.
— Ох, вы проснулись! Превосходно, просто превосходно! — затараторил он, размахивая палочкой, отчего искры полетели на пол. — Я — доктор Веларион, но зовите меня Вел! Готовлю яичницу с беконом и эликсир бодрости, ха! Присоединяйтесь, составьте компанию старику, а то я тут один с химерами болтаю! — Он указал на сковороду, где шипела яичница с зеленью, бекон и тосты, поджаренные до хруста, а рядом парил кувшин с дымящейся жидкостью, пахнущей кофе и мятой.
Я опустил нож, но не убрал его совсем. Талка медленно опустила пистолет, держа его у бедра, а нож оставила в руке, её взгляд метался между Веларионом и сковородой. Он, не замечая нашей настороженности, суетился, раскладывая еду по оловянным тарелкам. Яичница — золотистая, с вкраплениями трав, бекон — хрустящий, а тосты, слегка подгоревшие, но аппетитные, выглядели слишком нормальными для этого дома. Кувшин, испускающий пар, он поставил на стол рядом с кубками из обсидиана.
— Садитесь, садитесь! — Вел хлопнул в ладоши, его мантия взметнулась. — А потом познакомимся. Вы расскажете о себе. Вы очень странные, знаете ли! Мой детектор вас не определил. Что это — магия? Новая технология? — Его глаза загорелись любопытством, но он тут же махнул рукой. — Но потом, потом! Сейчас — завтракать!
Мы с Талкой переглянулись, её пальцы всё ещё сжимали пистолет, но аромат еды и его добродушная суета подкупали. Я кивнул, и мы сели за стол, осторожно, словно стулья с бархатными сиденьями могли ожить. Талка положила пистолет на колени, нож рядом с тарелкой. Веларион напевал себе под нос, разливая из кувшина напиток, чей мятный аромат смешивался с кофейной горечью.
Яичница была тёплой, сливочной, с лёгкой пряностью трав, бекон хрустел, а тосты, пропитанные маслом, таяли во рту. Напиток, названный эликсиром бодрости, бодрил, как кофе, но оставлял послевкусие мяты и чего-то металлического, словно в него вплели заклинание. Мы ели молча, наблюдая за Веларионом, который то и дело вскакивал, чтобы поправить искрящую палочку или пробормотать что-то про «энергетические потоки». Дом молчал, но руны на стенах вспыхивали, а парящие светильники покачивались, словно соглашаясь с его болтовнёй. Завтрак был простым, но в этом странном месте он казался роскошью, и я начал верить, что Вел, несмотря на его безумие, не враг.
Мы ели молча. Звук вилок, звякающих по оловянным тарелкам с гравировкой лиан, смешивался с лёгким гудением парящих антигравитационных светильников. Кухня, пропитанная готической мрачностью, окружала нас: пол из тёмного сланца отражал серебристое сияние, стены с рунами вспыхивали, будто следили, а чёрный стол на драконьих лапах, заваленный посудой, казался слишком массивным для простого завтрака. Яичница — тёплая, сливочная, с пряными травами, хрустящий бекон и слегка подгоревшие тосты были простыми, но вкусными. Эликсир бодрости из обсидиановых кубков, пахнущий кофе и мятой, оставлял странное металлическое послевкусие, словно в нём пульсировало заклинание. Талка, сидя напротив, ела аккуратно: пистолет лежал у неё на коленях, нож — рядом с тарелкой, а взгляд то и дело скользил к Велариону. Я держал свой нож неподалёку, рюкзак с антигравитацией стоял у ног — и, хотя аромат еды успокаивал, напряжение не отпускало.
Доктор Веларион, сидя во главе стола, был воплощением энергии даже в молчании. Его седые волосы торчали, как после электрического разряда, мантия с кристаллами колыхалась при каждом движении, а жилет, увешанный крошечными механизмами, позвякивал. Он ел с аппетитом, откусывал тост, запивал эликсиром, но его ярко-голубые глаза за круглыми очками с треснувшей линзой постоянно возвращались к нам. В этих взглядах не было угрозы — только добродушное любопытство, как у ребёнка, нашедшего новую игрушку. Он улыбался, уголки его рта приподнимались, и даже когда он отводил взгляд, чтобы поправить искрящую металлическую палочку, я чувствовал его внимание. В нём не было агрессии — только искренняя, почти наивная радость от нашего присутствия.
Тарелки опустели, запах тушёнки и травяного чая с металлическим привкусом висел в воздухе. Талка отложила вилку, её пальцы легли на пистолет, глаза следили за Веларионом. Я допил эликсир, мятная бодрость прогнала сон, и бросил взгляд на профессора. Он откинулся на стуле, мантия с кристаллами блеснула, палочка искрила, голубые глаза за треснувшими очками горели любопытством.
— Ну, друзья, — начал Веларион, хлопнув в ладоши, и искры брызнули в воздух, — завтрак удался! Теперь поговорим? Вы не простые путники, мой детектор вас не видит! Кто вы?
— Вел, — сказал я, вставая, голос твёрдый, — спасибо за завтрак, но нам пора. Дела, знаешь, не ждут.
Талка поднялась, сжимая нож, пистолет наготове.
— Может, останетесь ненадолго? — спросил Веларион, в голосе прозвучала надежда, палочка дрогнула.
— В следующий раз, — хмыкнул я. — С удовольствием заглянем, если не против. Но сейчас — дела, которые не отложить.
Талка кивнула, её взгляд был холодным.
Веларион вздохнул, очки съехали, искры погасли.
— Понимаю, — ответил он. — Мой дом открыт. Буду ждать вас, друзья.
Я закинул рюкзак на плечо.
— До встречи, Вел, — бросил я, шагая к выходу.
Мы с Талкой попрощались с Веларионом на пороге его особняка. Дубовая дверь с резьбой звёзд и шестерёнок поскрипывала, руны на косяке мерцали голубым светом. Мы перешагнули защитный барьер — линию рун, выжженных в земле, что гудели, как провода под током. Лёгкое покалывание пробежало по коже, я глубоко вздохнул, и мы оказались за пределами дома. Лес впереди шевелился тенями, пах хвоей и металлом, будто в воздухе сгущалась буря. Я поправил невесомый рюкзак и посмотрел на Талку: её глаза шарили по деревьям, нож был в кармане, пистолет — в кобуре.
Пройдя метров десять, я остановился и развернулся к ней. Её лицо было серьёзным, без привычной насмешки.
— Талка, — сказал я хрипло, — ты знаешь, куда нам идти? Что делать дальше?
— Нет, — покачала она головой, голос тихий, но твёрдый.
— Я к чему веду, — продолжил я, потирая затылок. — Профессор, хоть и чудак, но не враг. Я это чувствую. Он пока единственный, кто может нам помочь. Хотел поговорить наедине. Ты должна решить, что дальше. Скажешь — идём вперёд, скажешь — вернёмся к нему. Он хочет спасти мир, мы можем помочь ему, а он — нам, с твоей семьёй.
Талка шагнула ближе, в её глазах мелькнуло удивление.
— Ты никогда не давал мне решать, — сказала она, немного растерянно. — Ты всегда всё решал сам.
Я вздохнул, холодный воздух обжёг горло. Тени в лесу шевельнулись.
— Тогда на кону были наши жизни, — ответил я, глядя ей в глаза. — Хотел или нет, я нёс ответственность. Может, из-за своей особенности — не быть убитым или раненым. А ты была рядом, значит, и с тобой то же самое. Но сейчас... это твоя семья.
Я подошёл ближе, обнял её за плечи, посмотрел в глаза.
— Как скажешь, так и сделаем.
Талка молчала, её взгляд блуждал, обдумывая тяжесть выбора. Потом она подняла глаза.
— Ты точно уверен, что профессор не враг?
Я кивнул твёрдо.
— Он одинокий, чудаковатый, добрый старик, — сказал я. — Хочет спасти свой мир от тьмы. В нём нет угрозы. Я это чувствую.
— Ну тогда, — её голос окреп, — возвращаемся. Я сама не знаю, что делать и куда идти. В мире магии и техномагии у него есть шанс дать нам направление.
Она вдруг обняла меня крепко и прошептала:
— Спасибо. Я этого никогда не забуду.
Её глаза блестели от слёз. Я отступил, хмыкнув.
— Ну вот, дождался твоих слёз, — сказал я с сарказмом. — Надень очки, а то этот чудак заметит и начнёт расспросы.
Талка фыркнула, вытерла глаза и надела тёмные очки. Кивнула.
Мы развернулись и снова перешагнули барьер — руны загудели, пропуская нас. Особняк Велариона темнел впереди, его окна рябили тенями. Мир, маги, тьма — плевать. Найти семью Талки — важнее.
Мы вошли в вестибюль особняка. Каменные химеры на потолке следили красноватыми глазами, их взгляд холодил затылок. Талка шла за мной, рука на кобуре. Кухня всё ещё пахла яичницей и эликсиром бодрости. Веларион стоял у антигравитационной плиты, возился с мигающей сферой, его мантия с кристаллами блестела, а седые волосы торчали, как после взрыва.
Веларион обернулся, заметив нас, и его лицо озарила безумная улыбка.
— О! — воскликнул Вел. — Так быстро! Не ожидал, но безумно рад!
Он замахал искрящейся палочкой, голос его стал особенно возбуждённым:
— Друзья, вы должны попробовать вершину кулинарии, где наука и магия творят чудеса! Я, признаться, сладкоежка — и сделал эти пирожные!
Мы не успели ответить, как к столу плавно подлетели оловянные тарелки с эклерами. В воздухе чайник сам налил чай в чашки, которые мягко опустились перед нами. Аромат ванили и шоколада смешался с мятной горечью чая.
— Прошу к столу! — Вел сделал приглашающий жест. — Скажите своё мнение.
— С виду обычные эклеры, — хмыкнул я, глядя на пирожные. — Внутри крем — сливочный, шоколадный или, может, сгущёнка?
— О, интересно! Потом расскажете подробнее, — оживился Вел. — А сейчас дегустация! Кстати, я добавил заклинание, а вы опять пробрались незаметно. Вы уникальны! Кто вы? Наёмные убийцы? Солдаты на тайной миссии? Воры? Нет, не воры — иначе бы уже меня обчистили... — Он задумался, махнул рукой. — Сначала попробуем моё изобретение, — добавил он, подозрительно глянув на меня, будто я собирался украсть его рецепт. — А потом серьёзный разговор в гостиной у камина. Или давайте сразу туда!
Сладости и чай растворились в воздухе, словно их унесло заклинание. Веларион подошёл к арочной двери, указывая направление:
— Прошу за мной, дорогие друзья!
Мы с Талкой переглянулись. Её глаза за тёмными очками следили за Велом. Я кивнул.
Мир, маги, тьма — всё это сейчас не важно. Найти семью Талки — важнее.
Камин, огромный, с резьбой драконов, пылал, отбрасывая багровые блики. Над ним висело зеркало в раме из костей и шестерён, его поверхность рябила, как жидкое серебро. Кожаные кресла с вышивкой черепов стояли полукругом, а в углу мигала голографическая панель, показывая звёздные карты. Парящие светильники с узором лиан испускали золотистое сияние, но тени в углах шевелились, будто были живыми.
Веларион плюхнулся в кресло, мантия взметнулась, искры брызнули из палочки. Чай и эклеры возникли на резном столике.
— Садитесь, друзья! — сказал он, потирая руки. — Теперь поговорим. Вы не простые путники. Мой детектор вас не видит. Кто вы? И что вы ищете?
Я поставил рюкзак у ног и сел. Талка опустилась в кресло, пистолет на коленях, взгляд буравил Вела.
— Вел, — начал я, голос твёрдый, — мы не убийцы и не воры. Нам нужна помощь. Семья Талки... пропала. Твоё зеркало, твоя техномагия — можешь найти их?
Талка сняла очки, её глаза блестели, но голос был как сталь.
— У меня есть медальон, — сказала она, доставая потёртый кристалл. — От матери. Если ты можешь, покажи, где они.
Веларион замер, его голубые глаза за треснувшими очками вспыхнули. Он взял медальон, повертел его в руках, и улыбка стала серьёзнее.
— Медальон... любопытно, — пробормотал он. — Зеркало может уловить след. Но... — Он посмотрел на нас, палочка дрогнула. — Это не просто. Их след защищён. Кто-то не хочет, чтобы их нашли.
Он сделал паузу. Где-то позади щёлкнул механизм — будто старый маяк подал сигнал в шторм.
— Их защита — это не просто щит. Это сеть. Сплетённая из рун, сигналов и чар, которая не спит. Она ловит всё — любой шум, даже намёк на постороннее вмешательство. Я должен пройти сквозь неё, не разбудив охрану.
Он поднял ладонь, и в воздухе повисла тонкая золотая нить — дрожащая, живая.
— Я вплетаю свои чары в старые эфирные каналы. Маскирую их под шёпот духов, чьи имена забыты. Провожу сигналы через угасшие звёзды, по нитям, которые давно никто не трогал. Это как вести тончайшую жилу через шторм, где каждый неверный шаг — это будильник для тех, кто охраняет тайну.
Он посмотрел на медальон в моей руке. Свет пробежал по его поверхности, вспыхнул и снова потух.
— Этот медальон — ключ. Но он светится слишком ярко. Его свет заколдован. Я должен понять, как его использовать, не потревожив Тьму. Иначе она придёт раньше, чем мы успеем задать хоть один вопрос.
Профессор произнёс заклинание — и мир вокруг нас изменился. Стены, потолок и пол исчезли, растворяясь в сияющем вихре магии. Мы оказались в центре необъятного пространства, где световые потоки вращались, словно живые метеоры, оставляя за собой сверкающие следы. Космос перед нами был не просто пустотой — он жил, дышал, охранял свою тайну.
— Будьте готовы, — произнёс профессор. Его голос звучал ровно, но я уловил в нём едва заметную тень напряжения. — Защита не позволит нам просто взять то, что нам нужно. Это испытание, и оно будет жестоким.
Он поднял медальон — теперь тот светился мягким серебристым сиянием, но через мгновение свет начал меняться. Пульсация ускорилась, поток энергии стал неуправляемым, словно он отвечал на вызов самой системы.
— Он реагирует на давление, — профессор нахмурился. — Значит, защита перестраивается. У нас мало времени.
Я почувствовал, как пространство вокруг стало плотнее, будто само эфирное поле пыталось вытеснить нас прочь. Вдруг перед нами вспыхнули огромные барьеры — кольца из света, которые начали вращаться, сужаясь вокруг нас, как сжимающиеся механизмы. Их ритм ускорялся, кольца двигались всё стремительнее, будто собирались раздавить нас.
— Держитесь! — профессор взмахнул рукой, его магия вырвалась наружу, создавая временный проход в одном из барьеров. — Мы не должны останавливаться!
Я бросил взгляд на Талку — её глаза расширились, она сжала кулаки, борясь с паникой. В этот миг я понял: страх — неотъемлемая часть этой миссии. Мы двигались туда, где никто не должен был быть, играя с самой структурой магического мира.
Потоки начали разрываться, пространство содрогнулось, а из глубины вспыхнули новые угрозы. Огненные лучи пронеслись мимо, едва не задев нас — их жар ощущался даже без прикосновения.
— Они ускоряют систему! — профессор взглянул на медальон, чьё сияние стало ослепительным, отражаясь в его глазах. — Нам нужно найти нужную точку. Среди миллиардов сияющих потоков только одна ведёт к истине!
Я посмотрел на окружающий космос. Тысячи точек вспыхивали, каждая манила своим светом. Было невозможно понять, какая из них верная, но профессор уже двигался.
Он протянул руку, направляя потоки магии к ближайшей точке. Она вспыхнула ярко, её свет на миг стал стабильным.
Я почувствовал удар — воздух загудел, пространство сжалось, на нас ринулись эфирные вспышки, готовые уничтожить любую магию. Профессор бросил защитное заклинание, и я увидел в его глазах напряжение. Это было не просто испытание — это была битва с самой системой.
Он попробовал снова. Новая точка вспыхнула, её свет был мягким, ровным, но едва он коснулся её, как мир снова взорвался защитной вспышкой.
Чёрт... — выдохнул профессор, его пальцы дрожали, но он не позволял себе остановиться. — Мы близко. Я это чувствую.
Я взглянул на медальон. Его свет изменился. Теперь он не просто пульсировал — он начал притягиваться к одной точке. Она была далека от остальных, её сияние не было ослепительным, но внутри горело золотое ядро, свет живой, плавный, но мощный.
— Там! — крикнул профессор.
Пространство вокруг нас изменилось. Потоки рассеялись, остальные точки исчезли, оставив перед нами только одну. Её свет стал явным, глубоким, осознающим.
Медальон вспыхнул, его свет переплёлся с сиянием точки, и вдруг мир замер. Всё замедлилось, потоки дрогнули, и из самой глубины системы отделилась чистая сфера, переливающаяся всеми оттенками космического света. Она парила перед профессором, вращаясь, её руны танцевали в ритме древнего знания.
— Мы её нашли, — его голос был тихим, но наполненным силой. — Это она... Истина.
Я чувствовал, как моё дыхание участилось, а сердце билось в ритме света вокруг нас. Это было больше, чем просто магия. Это было настоящее вторжение в неизведанное, шаг за грань реальности. Мы прошли сквозь всё, чтобы заполучить её.
Как только сфера оказалась в руках профессора, её свет начал переливаться тише, успокаиваясь, как дыхание спящего существа. Но окружающий мир вдруг содрогнулся, словно ощутив утрату. Потоки эфира, до этого сияющие мягким светом, начали менять цвет и форму. Пространство наполнилось холодным сиянием защитных рун, которые оживали, словно древние стражи пробуждались от векового сна.
— Нам пора, — произнёс профессор, крепче сжимая сферу. — Они начинают восстанавливать защиту. Мы должны уйти незамеченными и стереть все следы.
С его слов воздух запульсировал, и серебристые нити магии, исходящие от его пальцев, начали обволакивать пространство вокруг нас. Свет становился мягче, цвета — приглушённее, словно сама реальность пыталась спрятать нас от вездесущего взора системы. Медальон, всё это время сиявший в его руке, теперь испускал тонкий шёпот магии, вплетаясь в заклинание исчезновения.
Руны на барьерах светились агрессивнее, но профессор не отвлекался. Он продолжал произносить заклинания, и пространство начало распадаться на части: шум потоков сменился тишиной, но это была тишина тревожная, как спокойствие перед бурей. Потоки света вокруг нас превращались в туман, скрывая наше присутствие.
Они смогут почувствовать даже слабую вибрацию, — профессор говорил вкрадчиво, его голос был тише обычного. — Но если двигаться в гармонии с их ритмом, мы растворимся в системе, как шёпот ветра.
Я ощущал напряжение каждой клеткой. Пространство будто давило, не желая отпускать. Профессор вытянул руки, и внезапно медальон вспыхнул. Его свет разошёлся по всему пространству, наполняя потоки эфира иллюзией — копией наших магических следов. Это было похоже на миг, когда далёкая звезда отбрасывает свою тень на миллионы световых лет вокруг.
— Мы создаём ложный след, — пояснил он. — Это последнее, что они увидят, прежде чем всё вернётся к норме.
Внезапно пространство начало сжиматься. Барьеры, которые до этого охраняли информацию, схлопывались, стремясь уничтожить всё чужое. Но на нас это не действовало. Мы скользили сквозь потоки магии, как ветер, оставляющий за собой лишь лёгкий шелест.
На последнем этапе мы оказались у выхода — серебряный круг, испещрённый рунными символами, сиял впереди. Профессор поднял руку, произнёс последнее заклинание, и свет медальона снова охватил пространство, стирая всё, что могло бы выдать наше присутствие. Одна за другой руны гасли, потоки замирали, система возвращалась в статичное состояние — словно наше вторжение было лишь мигом мимолётного сна.
Когда мы пересекли порог, мир обрушился в тишину. Мы вернулись в комнату — всё было таким же, как до начала этой невероятной экспедиции. Но в руках профессора осталась сфера, чьё сияние теперь было спокойным, но мощным, словно она ожидала раскрытия своих тайн.
— Всё чисто, — произнёс он, оглянувшись на нас. — Ни одного следа.
Я перевёл дыхание, осознавая, как близки мы были к тому, чтобы остаться там, в ловушке системы. Теперь всё завершилось. Мы вернулись невредимыми, а вселенная магии, которую мы увидели, останется навсегда запечатлённой в моей памяти как одно из самых захватывающих приключений.
Тишина комнаты оглушала. Я машинально потёр пальцы — они всё ещё покалывали, будто были усыпаны невидимыми осколками той реальности. Даже пыль в луче света казалась теперь частью чего-то большего.
Когда магические потоки окончательно разорвали щит, окружавший сферу, её свет резко изменился — он стал насыщенным и живым, наполнил комнату мягким золотым сиянием. Сфера поднялась над руками профессора, её поверхность начала вибрировать, будто она снова обрела свободу.
Тишина заполнила пространство, а затем началось нечто удивительное.
Сфера начала испускать световые импульсы, прокатившиеся по комнате, словно волны, окутывающие каждого из нас. Всё произошло внезапно: ощущение тепла и лёгкого покалывания пронеслось по моим пальцам. Я видел, как лучи мягко касаются профессора, затем Талки, и наконец — меня. Эти потоки, казалось, сканировали нас, изучали, наблюдали. Свет становился то ярче, то тусклее, будто сфера проверяла, кто мы и зачем здесь.
Когда световой поток коснулся Талки, он задержался, его сияние стало более интенсивным. Казалось, сфера узнала её — не просто как человека, а как кого-то значимого. Лишь через несколько мгновений артефакт заговорил голосом, полным силы и глубины:
— Ваша Светлость, — произнесла сфера, обращаясь прямо к Талке. — Вы — наследница рода великих. Я готова служить вам и защищать вас.
На несколько секунд никто не двинулся. Только дыхание Талки нарушало звенящую тишину. Её глаза были широко раскрыты, она смотрела на сферу, не веря тому, что слышит. Руки дрожали, но она всё же шагнула ближе, чтобы рассмотреть оживший артефакт.
Свет сферы, будто отзываясь на её присутствие, начал преобразовываться в картины, медленно всплывающие в воздухе. Это были не просто изображения — это была живая память, проецируемая прямо перед нами.
Первая сцена была наполнена теплом. Мы увидели уютную комнату, где молодой мужчина и женщина стояли над кроваткой. Отец — величественный, сильный, уверенный — держал на руках младенца. Его голос эхом разнёсся по комнате, словно сама память передала его нам:
— Смотри, какая красавица...
Мать, утончённая, с улыбкой, нежно касалась маленькой ручки ребёнка. Вокруг витали золотые магические руны, окутывая их покоем и защитой.
— Это они... — прошептала Талка, её голос дрогнул, и я увидел, как её глаза наполнились слезами.
Следующая сцена была ещё ярче. Мы увидели Талку в детстве: её звонкий смех наполнял пространство, она бегала по зелёным лугам деревни, держа в руке тот самый медальон, что теперь висел у неё на шее. Отец стоял рядом, учил её читать руны, а мать рассказывала истории о древнем роду. Всё было таким живым, таким настоящим, что я едва дышал, наблюдая за этими моментами.
— Я помню это место... — прошептала она. Её слова были тихими, но в них чувствовалась сила. — Я помню, как была счастлива.
Но затем всё изменилось. Свет картины начал тускнеть, напряжение витало в воздухе, как предчувствие беды. Мы увидели её родителей за столом. Вокруг них висели голограммы магических карт и символов. Отец выглядел серьёзным, его голос эхом разнёсся по комнате:
— Мы должны защитить её любой ценой.
Мать кивнула, её лицо выражало тревогу, но глаза были полны решимости.
Сцена стала ещё мрачнее. Ночь нападения на деревню была пугающей: армия Тьмы, словно чёрный вихрь, окружала дома. Впереди шёл человек в маске. Он был молод, движения — чёткие, уверенные, а взгляд, даже скрытый, излучал холодную жестокость. По моей спине пробежал ледяной холод. Это был тот же человек, которого мы встретили в городе магов, только теперь он был моложе, но взгляд остался прежним — пугающе безжалостным.
— Это он, — выдохнул я, не сводя глаз с фигуры в маске. — Мы видели его.
Талка молчала, но я заметил, как её кулаки сжались. Дыхание стало прерывистым, но она не отводила взгляда от картины.
Последние моменты были самыми тяжёлыми. Мы увидели её мать, стоящую у портала, окружённую сияющими рунами, крепко держащую маленькую Талку. Голос матери эхом прозвучал в комнате:
— Ты должна жить. Мы верим в тебя.
Портал вспыхнул, и дети деревни исчезли в потоках света. Но с Талкой всё пошло иначе: её медальон вспыхнул ярче, поток энергии искривился, и её унесло в другой мир.
Последние картины были самыми страшными: горящая деревня, отец Талки, сражающийся до последнего вздоха, и фигура в маске, наблюдающая за разрушением. Когда проекция погасла, комнату наполнила тяжёлая тишина.
Свет сферы снова изменился, и из её глубин раздался голос:
— Ваша Светлость, я должна была быть рядом с вами. Теперь я готова служить и указать путь к истине.
Талка шагнула ближе к сфере, её лицо выражало глубокую решимость.
— Я должна знать всё, — сказала она твёрдо. — Я должна узнать, почему это произошло.
Профессор оглянулся на нас, его лицо было сосредоточенным.
— Это только начало, — произнёс он. — Теперь у нас есть ключ.
Сфера мягко замерцала, словно соглашаясь с его словами. В воздухе ощущалась напряжённая энергия. Это был первый шаг в путешествии, которое обещало быть сложным, но жизненно важным для каждого из нас. Тайны прошлого стали отправной точкой к разгадке её судьбы.
Сфера снова засветилась нежно и тепло, словно пыталась окутать всех присутствующих магическим покоем. Сначала казалось, что свет просто заполняет комнату, но затем он начал складываться в сложные узоры, формируя голограмму. Перед нами появились её родители — их лица были такими живыми, что трудно было поверить, будто это всего лишь проекция. Они смотрели на Талку с нескрываемой любовью и заботой, как будто она была для них всем.
Первым заговорил её отец. Его голос был глубоким, спокойным, полным силы, но в каждой ноте звучала бесконечная нежность.
Талка, моя девочка... Наша дорогая. Если ты видишь это, значит, нас больше нет рядом. Но это не конец. Мы сделали всё, чтобы защитить тебя, чтобы ты могла продолжить свой путь. Ты — наша надежда, наш свет. Мы гордимся тобой так сильно, как только могут гордиться родители. Помни: внутри тебя — сила нашего рода, сила, которая сделает тебя сильной и мудрой.
Её мать, с нежной улыбкой и мягким, тёплым голосом, продолжила, будто её слова могли растворить любую боль:
Моя родная малышка... С тех самых пор, как ты появилась в нашей жизни, ты была для нас чудом, нашим маленьким сокровищем. Мы оставили тебе больше, чем просто это послание. Когда почувствуешь, что готова, попроси сферу — и она покажет тебе то, что мы приготовили. Мы рассказали тебе обо всём: о нашем мире, о нашей семье, о том, как ты можешь защитить себя и тех, кто тебе дорог. Она раскроет для тебя истории, которые помогут понять твоё предназначение.
Отец снова заговорил, его голос на этот раз дрогнул, будто он сдерживал слёзы:
Мы сможем увидеться снова, моя девочка. Лишь один раз. Мы вернёмся к тебе, чтобы поговорить, чтобы быть рядом — но только когда ты будешь готова. Не торопись. Пусть твоя сила и твоё сердце сами приведут тебя к этому моменту. Мы всегда будем с тобой — в каждом твоём решении, в каждом шаге. Ты сильнее, чем думаешь. Мы любим тебя.
Голограмма начала таять, образы становились всё более призрачными, а свет сферы постепенно возвращался к мягкому, ровному сиянию. В комнате воцарилась звенящая тишина, наполненная эмоциональной глубиной.
Талка, стоявшая неподвижно перед сферой, сделала шаг назад. Её губы дрожали, глаза блестели от слёз.
Простите... — прошептала она, голос был едва слышен, прежде чем она развернулась и стремительно выбежала из комнаты. Её шаги эхом отдавались в коридоре, оставляя нас в полной тишине.
Сфера осталась на месте, её свет стал ровным и спокойным. Она заговорила тихо, но уверенно:
Ей нужно побыть одной.
Профессор молча опустил взгляд, его руки крепко сжали книгу, словно она была единственным якорем в этот момент. Я смотрел на него, пытаясь понять, что делать дальше. Он поднял глаза на меня, и я увидел в его взгляде безмолвное указание. Лёгкий кивок, еле заметный вздох, выражение лица — всё это говорило ясно: «Иди за ней. Ты её друг. Ты тот, кто должен быть рядом».
Я кивнул, не говоря ни слова, и направился вслед за Талкой. Она была моей союзницей, моим другом, и сейчас ей больше всего нужна была поддержка. Мы прошли через многое вместе, и я знал: мы справимся — вместе.
Мы долго сидели на крыльце, каждый в своих мыслях. Тишину нарушила Талка — голос её был твёрдым, в нём не осталось ни страха, ни сомнений.
— Я хочу отомстить. Наказать всех виновных. Ты со мной?
Я кивнул. Слов не требовалось — она знала мой ответ. Мы поднялись и пошли в дом профессора.
Профессор ждал нас, сидя в кресле у камина. В глазах у него плескался азарт, смешанный с усталостью.
— Ну что, какой план? — спросил он, приглашая нас присесть.
Я огляделся, ощущая себя в лаборатории волшебника и инженера одновременно.
— Цели нам понятны и ясны, — сказал я. — А вот план нужно продумать. Есть несколько пожеланий.
— Во-первых, расскажите нам всё, что нужно знать о мире и человеке в маске. Мы видели его в городе, когда портал перебросил нас туда, и мне пришлось срочно телепортировать нас в безопасное место.
— Во-вторых, объясните, где находится деревня Талки и как добраться до неё без лишних проблем.
— В-третьих, научите нас вести себя так, чтобы не выдать себя с первых минут.
— И, конечно, покажите, как пользоваться приборами и техникой этого мира — хотя бы основное, что должен знать любой местный. Нам нужны правила, карта и всё, что поможет не влипнуть в неприятности.
Я замолчал, чувствуя, как напряжение в комнате сменяется собранностью. Профессор кивнул, лицо его стало серьёзным.
— Всё понял, — сказал он. — С этого момента мы — команда. Нам предстоит долгий и опасный путь.
Продолжение следует...
Thank you for your donation and for believing in my story. Your support is a great motivation to continue! https://ko-fi.com/lanchik1905
Спасибо за ваш донат и за то, что верите в мою историю. Ваша поддержка - огромная мотивация продолжать! https://ko-fi.com/lanchik1905