9
Юна очнулась, словно из кошмарного сна. Боль в горле пульсировала, напоминая о вчерашней схватке. В голове царил хаос, смешиваясь с тревогой за отца и Итана.
В дверях показалась экономка с неизменным стаканом в руках. Ее лицо было исполнено жалости, а взгляд избегал прямого контакта.
— Это поможет вашему горлу, — прошептала она, протягивая стакан.
Юна молча взяла его и сделала глоток. Теплая жидкость с травяным привкусом действительно немного смягчила боль.
— Спасибо, — проговорила Юна, возвращая стакан.
— Мне очень жаль, — прошептала экономка и быстро скрылась за дверью.
Вчерашние события вспыхнули в памяти, словно кадры из фильма ужасов. Удушение, угрозы, холодный и жестокий взгляд Алекса Смита. Страх сковал ее, словно ледяная цепь.
Ее отец… Он в опасности! Как бы она ни злилась на него, он был ее отцом, ее семьей. Она не могла позволить Алексу причинить ему вред.
Подойдя к двери, Юна машинально дернула ручку. И к ее удивлению, дверь открылась. Обычно ее держали под замком, но, видимо, экономка забыла запереть ее.
Осторожно выглянув в коридор, Юна увидела охранника, стоявшего у лестницы. Он внимательно следил за ней. Повернув голову, она заметила еще одного охранника у выхода. Казалось, Алекс расставил их по всему дому.
Юна вышла из комнаты и направилась в противоположную сторону от охранников. Они, сохраняя дистанцию, последовали за ней.
Она решила осмотреть дом.
Поместье Смита поражало своим размахом и роскошью, выдержанной в стиле минимализма. Огромные пространства, залитые светом, проникающим сквозь панорамные окна. Белые стены, словно холст, на котором играют тени от дизайнерской мебели.
Проходя по коридорам, Юна заглядывала в комнаты. Каждая из них была оформлена с безупречным вкусом и вниманием к деталям.
Гостиные с каминами и мягкими диванами, словно приглашающие к отдыху и расслаблению. Спальни с огромными кроватями и шелковым постельным бельем, дарящие ощущение уюта и комфорта.
Кухня, оборудованная по последнему слову техники, сияла чистотой и порядком. В библиотеке, с потолка до пола заставленной книгами, царила атмосфера тишины и умиротворения.
Но несмотря на всю эту роскошь и красоту, Юна не чувствовала себя здесь комфортно. Все эти дорогие вещи казались ей холодными и бездушными. Она ощущала себя чужой в этом мире, словно она попала в музей, где нельзя ничего трогать.
Внезапно ее размышления прервал звук кашля. Юна замерла, прислушиваясь. Эхо разнеслось по всему дому, и она поняла, что звук донесся из другой части дома.
Осторожно пройдя по коридору, она увидела большой бассейн, окруженный пальмами и шезлонгами. Рядом с бассейном располагалось джакузи, из которого поднимался легкий пар. Чуть поодаль виднелась баня, источающая аромат дерева и трав.
И тут, словно из ниоткуда, из воды вынырнул Алекс Смит.
Юна от неожиданности вскрикнула и отшатнулась назад. Сердце бешено заколотилось в груди.
Алекс, словно Аполлон, вышедший из морской пены, предстал перед ней во всей своей красе. Накаченное тело, рельефные мышцы, бронзовая кожа, покрытая каплями воды. Он был великолепен. И Юна, против своей воли, залюбовалась им.
Она не могла отвести взгляда. В его глазах, таких же глубоких, как бездна, читалась опасная смесь силы, страсти и тьмы. Он был словно магнит, притягивающий и отталкивающий одновременно.
— Филиппова? — произнес он хриплым голосом, словно пробудился от глубокого сна.
Юна молчала, не в силах отвести взгляд.
Смит медленно вышел из бассейна, словно специально демонстрируя свою идеальную фигуру. Вода стекала по его телу, подчеркивая каждый мускул.
— Я думал, ты меня боишься, — проговорил он, приближаясь к ней. — А ты, оказывается, просто скромница.
Юна почувствовала, как к щекам приливает кровь. Ей стало жарко и неловко.
— Не стесняйся, — прошептал Смит, приближаясь вплотную. — Я люблю, когда женщины краснеют. Это значит, что я их завожу.
Он провел пальцем по ее щеке, словно смазывая ее позором.
— Ты знаешь, — прошептал Смит, — я мог бы иметь любую женщину в этом городе. Любую! Но мне нужна ты.
— Почему? — выдохнула Юна, стараясь сохранить самообладание.
Смит усмехнулся.
— Потому что ты – исключение, — прошептал он. — Ты не такая, как эти продажные куклы. В тебе есть что-то дикое, что-то непокорное. И меня это чертовски заводит.
Он наклонился ближе, опаляя ее лицо своим горячим дыханием.
— Я хочу сломить тебя, Филиппова, — прошептал он. — Я хочу увидеть, как ты умоляешь меня о пощаде.
Юна отшатнулась назад, словно от удара. Она почувствовала, как ее тошнит от его слов и прикосновений.
— Ты больной, — прошептала она.
Смит рассмеялся, его смех эхом разнесся по всему залу.
— Может быть, — проговорил он. — Но ты все равно хочешь меня. Я вижу это в твоих глазах.
Он сделал еще один шаг вперед, загоняя ее в угол.
— Не подходи ко мне! — закричала Юна, пытаясь сохранить дистанцию.
Смит проигнорировал ее слова и потянулся к ней, словно хищник, готовящийся к нападению.
— Ты будешь моей, Филиппова, — прошептал он. — Я обещаю тебе это.
Он схватил ее за руку и потянул к себе. Юна почувствовала, как ее тело содрогается от отвращения.
— Отпусти меня! — закричала она.
Смит не обратил на нее внимания. Он прижал ее к себе и начал целовать.
Его поцелуи были грубыми и настойчивыми. Он сжимал ее тело, словно желая сломать ее.
Юна пыталась оттолкнуть его, но он был слишком силен. Она чувствовала себя беспомощной и униженной.
Внезапно в ее памяти всплыли воспоминания о Давиде, о ее отце, об Итане. Она вспомнила все страдания, которые причинил ей Алекс Смит.
И тогда ненависть вспыхнула в ее сердце с новой силой. Она не позволит этому чудовищу сломить ее. Она будет бороться до конца.
Собрав всё, по его паху прилетала коленка девушки, из-за чего тот резко отпустил её, пока та рванула обратно к себе в комнату.
Прошло три долгих, мучительных дня. Юна избегала Алекса, словно чумы, прячась в своей комнате и стараясь не попадаться ему на глаза. Слышала приглушенные голоса мужчин, приходивших к нему, но не осмеливалась даже приблизиться к двери, чтобы подслушать их разговоры. Страх сковывал ее движения, лишая воли и надежды.
Но тревога не покидала ее. Она чувствовала, как вокруг нее сжимается кольцо опасности, как надвигается неминуемая буря. И все это время она ждала, когда Алекс решит, что с ней делать дальше.
Внезапно, проходя мимо ее комнаты, двое мужчин завели разговор, словно не подозревая, что их могут услышать. Их голоса были приглушенными, но Юна отчетливо разобрала каждое слово.
— Девочка Филиппова… — произнес один из них. — Слышал, Смит ее похитил.
— Да, — ответил другой. — Его отец совсем обнаглел. Слишком высокого мнения о себе стал. Никого не слушает. Таких нужно убирать.
— Сегодня как раз по этому поводу совет, — добавил первый.
— Да, так и есть, — подтвердил второй. — Мы хотим эту девушку как-то приплести. Все-таки дочь его.
Услышав эти слова, Юна почувствовала, как ее сердце бешено заколотилось в груди. Холодный пот проступил на лбу. Ее худшие опасения подтвердились. Ее собираются использовать в войне против отца.
Она не могла этого допустить. Она не позволит этим людям использовать ее, чтобы причинить вред ее семье. Даже если она ненавидела отца, он оставался ее отцом, и она не могла предать его.
Паника захлестнула ее, словно цунами. Она начала метаться по комнате, снося все на своем пути. Вазы, книги, фотографии – все летело на пол, разбиваясь вдребезги.
Она кричала, плакала, рвала на себе волосы. Она чувствовала себя загнанной в угол, словно крыса в ловушке. Она не знала, что делать, куда бежать, к кому обратиться за помощью.
Ее разум лихорадочно искал выход, но все усилия были тщетны. Она оказалась в безвыходной ситуации. Смиты и ее окружение хотели использовать ее.
Внезапно ее осенила страшная мысль. Если она не может сбежать и не может бороться, то остается только один выход. Смерть.
Мысль о самоубийстве, словно ледяной кинжал, пронзила ее сердце. Но она не отшатнулась. Она приняла это решение с хладнокровной решимостью.
Если она умрет, то не сможет никому навредить. Она избавит себя от страданий и избавит свою семью от проблем.
Решив, что должна сделать, Юна успокоилась. В ее душе воцарился странный покой, словно перед бурей.
Она вышла из комнаты и направилась на поиски экономки. Найдя ее на кухне, Юна попросила аптечку.
— Мне что-то нехорошо, — объяснила она, стараясь говорить как можно убедительнее. — Думаю, я простудилась.
Экономка, не задавая лишних вопросов, принесла ей аптечку. Юна поблагодарила ее и вернулась в свою комнату.
Заперев дверь, Юна высыпала все таблетки, которые были в аптечке, на стол. Она не знала, что это за лекарства, но решила, что чем больше, тем лучше.
Собрав всю свою волю в кулак, Юна начала глотать таблетки одну за другой, запивая их водой. Ее тошнило, ее мутило, но она не останавливалась. Она должна была довести дело до конца.
Когда последняя таблетка была проглочена, Юна почувствовала, как ее клонит в сон. Она легла на кровать и закрыла глаза.
Сознание начало ускользать от нее, словно песок сквозь пальцы. Она видела какие-то смутные образы, слышала какие-то отдаленные голоса.
И потом наступила темнота.
Прошло около двадцати минут. В доме воцарилась тишина. Алекс Смит, проводив последних гостей, возвращался в свои покои.
Он чувствовал себя уставшим и опустошенным. Разговоры о власти, о деньгах, о мести – все это надоело ему до чертиков. Ему хотелось лишь одного – покоя.
Проходя мимо комнаты Юны, он остановился. Что-то внутри него заставило его подойти к двери и прислушаться.
В комнате было тихо. Слишком тихо.
Тревога закралась в его сердце. Он постучал в дверь, но ответа не последовало.
Тогда он выбил дверь ногой и ворвался в комнату.
Зрелище, представашее перед его глазами, заставило его замереть на месте. Юна лежала на кровати без сознания. Рядом с ней на столе валялись пустые пузырьки от таблеток.
Алекс подбежал к ней и проверил пульс. Он был слабым, но еще живым.
— Что ты наделала?! — прорычал он, поднимая ее на руки.
Он выбежал из комнаты и закричал, призывая на помощь.
Вскоре в комнате появились слуги, врачи. Все забегали, засуетились, пытаясь спасти Юну.
Алекс, словно окаменевший, стоял в стороне и наблюдал за происходящим. Он не понимал, почему она так поступила. Почему решила покончить с собой?
Он ведь хотел только отомстить ее отцу. Он не собирался причинять ей вред.
Или собирался?
Мысль об этом заставила его содрогнуться. Он понял, что зашел слишком далеко. Он переступил черту.
И теперь ему придется расплачиваться за свои поступки.
Он посмотрел на Юну, лежавшую без сознания на кровати. Ее лицо было бледным и безжизненным. Ему показалось, что она уже мертва.
И в этот момент он понял, что потерял ее. Навсегда.
Раскаяние, словно ледяной нож, пронзило его сердце. Он понял, что разрушил не только ее жизнь, но и свою собственную.
Он был одинок. И навсегда останется один.
После ее смерти, он не сможет смотреть даже себе в зеркало.