Chapter 3
Весь вечер мы просидели у него в кабинете и разговаривали не о чем, решили, начать свое путешествие с Бали и присмотрели домик, а в остальном весь наш разговор был простым и даже глупым. Мне было так хорошо, как уже давно не было. За нашим разговором, я совсем не заметила, как пролетело время, домой ехать было уже поздно и мы решили остаться в клубе. Я вероятно так и заснула на этом диване.
И снова этот день. Не прошло еще ни одной ночи, чтобы мне не приснился один из самых ужасных дней. Но сейчас все было по-другому. Раньше, все начиналось на кладбище, мне на протяжении нескольких месяцев снился день похорон. И каждый раз, каждый сон приносил мне неимоверную боль. Но теперь я в морге. Я наблюдаю за всем со стороны, вот нам снова показывают останки моих мальчиков, я слышу плачь, хотя плачем это назвать нельзя, рев, мама теряет сознание, а я не могу остановиться и повторяю какие-то не понятные слова. Я вижу боль в своем лице, боль, которая продолжает меня преследовать везде. И все резко меняется, вот я уже бегу по дороге не понятно куда, но так чтобы только находиться подальше от этого места. Сейчас я упаду, но не буду чувствовать боли, физической боли, моральную же боль, я начала чувствовать с того самого дня и до сих пор. Я помню, тогда я разбила коленки и поцарапала об асфальт все руки, я осталась сидеть на том тротуаре, пока ко мне не подбежала маленькая девочка с подорожником и начала мне помогать. Наверное, маленькие дети чувствуют, когда другому человеку больно, ведь они еще не те взрослые женщины и мужчины, которые проходят мимо, торопясь по своим делам и совершенно не обращая внимания на окружающих их людей. Этот жест, заботы малышки, заставил прийти в себя. Я вижу, как этот ангелочек улыбается. Улыбка. Улыбка. Эта добрая нежная улыбка, наверное, останется навсегда в моей памяти. Все пропадает. Темнота. Я иду, в каком-то коридоре, тут нет света, и я не могу выбраться. Чувствую панику, которая заставляет меня бежать и искать выход. Я пару раз падаю, но все равно встаю и продолжаю бежать. Резкий яркий свет. Когда мои глаза привыкают к свету, я вижу кладбище. Я снова тут. Именно этот момент я проживала каждую ночь, именно его я хочу забыть как страшный сон, а он снова повторяется и повторяется, как будто хочет что-то сказать или показать. Или хочет впечататься в мою память так чтобы я никогда не забыла что такое боль, что такое видеть, как хоронят самых близких для тебя людей. В тот момент, все, что я хотела - это проснуться, чтобы все было хорошо, чтобы это был просто сон, чтобы мои браться сидели на кухне и пили кофе, чтобы они были живы. Но вместо этого я получила каждодневный сон, ощущение пустоты и ужасающей боли. Но сейчас сон стал другим, действия, эмоции те же, но вижу я все совсем по-другому. Я вижу, как папа держит маму, потому что ранее, она пыталась броситься в яму, в которой лежали гробы. Все происходит слишком быстро, кидают горстки земли, их закапывают, плачь, всхлипывания, люди, как много людей, в тот день, я даже не успела заметить, как много людей пришло, а сейчас вижу. Мама плачет, я начинаю кричать, у меня начинается истерика, сейчас меня будут пытаться увезти оттуда, но я этого не вижу, уже не вижу. Около деревьев недалеко от могил кто-то есть, я вижу фигуру, но не могу разобрать, я бегу, еще чуть-чуть и я увижу кто это. Ведь эта загадка мучает меня с самого первого сна.
Резкая боль. Я не могу отдышаться, опять этот сон. Но это единственный раз, когда я жалею, что рано проснулась. Что-то было не так. Там кто-то был. И этот кто-то не хотел, чтобы его увидели.
Давид, из-за своих мыслей я только сейчас поняла, что он спал на полу, а сейчас сидит и таращится на меня. Наверное, я слишком испуганно выгляжу. Не говоря ни слова он встает и возвращается через несколько минут со стаканом воды в руках.
-Хэй, солнышко, все наладится, это скоро закончится, выпей водичку, а я принесу для тебя полотенце и что-нибудь переодеться. Тебе срочно нужно принять душ. - На самом деле это было все, что мне нужно, освежиться, забыть этот сон. У меня совершенно не было сил ничего отвечать. И поняв это, Давид пошел за обещанным полотенцем и одеждой. Я несколько раз ночевала тут, так что некоторая моя одежда тут есть.
Душ, наконец-то, это великолепное чувство чистоты мыслей, когда ты стоишь под ледяным душем. Не знаю, сколько я простояла так под душем, меняя холодную и горячую воду. Но когда я вышла, Дав уже читал какие-то бумажки. Позавтракав, мы решили поехать собирать вещи, ведь уже сегодня вечером нас ждет самолет.
Давид довез меня до дома, пообещав заехать в 18:00. Осталось 5 часов и я покину этот город. А пока я стою, около трехэтажного особняка, который является моим домом и не могу в него зайти. Это, когда-то самое любимое мое место на всем свете, теперь приносит мне боль, к которой я уже начинаю привыкать. Зайдя домой, я совсем не удивилась, поняв, что мама так и не спускалась вниз, а папа так и не приезжал, поэтому без всяких преград поднялась к себе в комнату и незамедлительно начала собирать свои вещи.
На это ушло 3 часа, но теперь, когда все мои вещи собраны в два огромных чемодана, я решила не мелочиться и собрать вообще все дорогие для меня вещи, я не знала чем заняться.
Первой мыслью было зайти к маме и сообщить ей, что я уезжаю, но решив, что ей будет все равно, передумала. Я вышла из комнаты и, несмотря на всю боль, решилась зайти в комнату мальчиков. Они жили в одной комнате, она была слишком большая и ни один, ни другой не хотели переезжать в другую. Тут все, как и было при них. Мама была не в состоянии даже заходить сюда. Везде пыль, но этот запах, их запах, такой родной и любимый. Перебирая их вещи, я совершенно случайно, нашла под кроватью коробочку, в которой находились наши амулеты. Восемь лет назад я подарила их мальчикам. Самолет, его я подарила Артему, а Алексу птицу. В тот день я сказала им, что это знак, что где бы они ни были, я буду рядом. Они любили свободу, с того самого дня самолет и птица стали их символами. А спустя четыре года, они сделали себе первые татуировки с этими самыми символами.
Я решила одеть их себе. Взяв на себе на память еще несколько их самых любимых футболок, я вышла из комнаты. На часах было уже без 15 шесть и наспех одевшись, я все-таки пошла к маме. Застав ее лежащую на кровати, я сообщила ей что уезжаю на некоторое время и, встретившись с ее безразличным отстраненным взглядом, поцеловав ее, я вышла из комнаты, а потом и из дома.
Наверное, многие бы подумали, что я эгоистка, оставила свою мать совсем одну, но я просто не могла поступить иначе. Тем более, мама не одна, с ней бабушка, она позаботится о ней.
Давид, сказав мне что-то, но поняв, что сейчас бесполезно мне что-либо говорить, положил мои чемоданы в багажник.
Ехали мы в полной тишине. К моему счастью, Давид не стал допытываться у меня, что произошло, а просто молча, вел машину. Доехали мы как ни странно очень быстро. А дальше было то, что я ненавижу, очереди для сдачи багажа, очереди для регистрации. Это все было настолько долго и ужасно, что пройдя все это, я потеряла кучу сил.
Пока мы ожидали самолет, мне пришлось рассказать мой недолгий диалог с мамой.
После чего Давид понял, что я не в лучшем распоряжении духа и не стал дальше ничего говорить.
Весь двенадцатичасовой полет я просидела в наушниках, иногда засыпая, а иногда просыпаясь.
Прилетели мы в международный аэропорт Денпасар. Несмотря на долгий перелет, настроение у меня значительно улучшилось и всю дорогу в нашу новую виллу мы с Давидом разговаривали и смеялись.
Может быть, так на меня подействовало новое место, а может просто сон без сновидений, что в последнее время у меня бывает очень редко, но сейчас я чувствую себя совершенно по-другому.