глава 12
«Иногда доверие — это не слабость, а единственная сила, которая может нас спасти»
Я была в комнате Мерфи, которая также была моей. В центре комнаты я разминалась и тянулась, пытаясь осваивать новые элементы. Я всегда любила акробатику и гимнастику, но в маленьком помещении не было возможностей для более сложных трюков.
Вдруг я услышала, как открывается входная дверь. Это был отец. Не успела я среагировать и сесть на кровать, притворяясь, что читаю, как он увидел, что я занимаюсь акробатикой, и снова пришёл в ярость.
— Снова ты этой ерундой занимаешься?! Я что тебе говорил, нельзя, сиди, читай книги.
— Да, прости, — сказала я, опустив взгляд в пол, — просто...
Не дав мне закончить фразу, отец влепил мне пощечину.
Я схватилась за горящую щёку и с испугом посмотрела на него.
— Без лишних слов, — произнёс он и вышел из комнаты, оставив меня одну. Я понимала, что нужно угомонить свою тягу к акробатике, но как, если это было единственное, что приносило мне удовольствие в жизни?
Брат чаще всего успокаивал меня, когда отец снова пытался поднять руку. Не редкость, когда Мерфи вставал на защиту, зная, что отец не осмелится его ударить, ведь любил его больше жизни.
Как говорил отец, я должна заниматься спокойными делами. Причин было много: его боязнь, что меня могут услышать, или же его предпочтение видеть меня сидящей спокойно.
С тех пор я стала заниматься акробатикой гораздо реже. Я боялась потерять свои навыки, если когда-нибудь мне придётся выйти в свет.
***
Я проснулась от грома за пределами палатки. Оказавшись в безопасности, я резко открыла глаза, как будто от опасности. Октавии уже не было рядом. На улице лил дождь, шла гроза. Вспомнив все недавние события, я проверила рану под повязкой и поняла, что, в общем-то, всё не так уж и плохо. За это стоило поблагодарить Беллами.
Я не хотела вставать с тёплой кровати в такой ливень. Беллами говорил, чтобы я взяла какую-то одежду, но я решила воздержаться — слишком горда для этого.
Я выглянула из палатки. На улице весело и игриво бегали подростки, игнорируя плохую погоду. Я даже улыбнулась.
Мне нечего было делать на улице, а если есть возможность поспать в кровати, я решила, что ещё немного вздремну.
***
Я просыпаюсь от сильного грома. Палатка, кажется, уже не выдерживает такой погоды. Вдруг заходит Беллами и смотрит на меня, а я смотрю на него.
— Ты как? — первым спрашивает он, и я, кивнув, отвечаю:
— Нормально.
Повисает неловкая тишина, и Беллами снова неловко говорит:
— Пойдём, эвакуация к кораблю.
Я киваю и встаю с кровати, направляясь к выходу из палатки. Беллами видит, что я проигнорировала его просьбу одеться теплее, снимает свою куртку и набрасывает мне на плечи. Я молча киваю в знак благодарности, и мы направляемся к кораблю.
Куртка и сам Беллами были насквозь мокрыми — он явно где-то блуждал и сильно промок.
— Что делал всё это время? — спрашиваю я его, и он, не отвечая, смотрит на подростков, которые несут в корабль того землянина, что был в пещере и ранил меня.
— Беллами.
— Нам нужны ответы!
— Октавия будет недовольна, — говорю я тяжело вздохнув, глядя вперёд.
— Октавия — причина, по которой мы в этой ситуации, — говорит Беллами, и я закатываю глаза.
Мы заходим в корабль. Два парня грубо бросают землянина на пол, и Октавия, увидев это, быстро встает и говорит:
— Что, чёрт возьми, вы делаете?
— Пришло время получить ответы, — отвечает Беллами.
— О, ты имеешь в виду месть? — вздыхает Октавия.
— Я имею в виду информацию, — он поворачивается к парням и даёт знак забрать землянина на верхний этаж. Кларк отворачивается от Фина и смотрит на Беллами.
— Беллами, она права.
Радио, которое чинила Рейвен, в порядке, и Кларк уже разговаривает со своей матерью.
Я переводила взгляд с лежащего на полу Фина с ножом в груди на Кларк, когда Беллами ушёл на второй этаж. Я решила, что нужно быть там. Я встретилась взглядом с Кларк и кивнула ей, прежде чем подняться наверх.
Октавия последовала за мной, и мы смотрели, как парни связывают землянина, а Беллами кричит:
— Свяжите его! Последнее, что нам нужно — это чтобы этот ублюдок сбежал из-за вашей неосторожности!
На лице Октавии появляется выражение ужаса, когда землянин замирает, увидев её, больше не пытаясь бороться с узами.
Октавия поворачивается к Беллами.
— Я тебе говорила, он защищал меня. Ты не должен был этого делать!
— Это не для тебя. Я делаю это для всех нас.
Октавия смотрит на окровавленное лицо мужчины.
— Ты сделал это для всех нас?
— Для Фина, для Джаспера, для Джона, Диггса и Ромы, — Беллами посмотрел на меня. — И для неё.
Я опустила взгляд, не зная, как реагировать, но снова посмотрела на Октавию и Беллами.
Октавия просит Беллами оставить землянина, но тот лишь говорит:
— Дрю, Миллер, отведите её вниз.
Оба парня хватают её. Беллами следит за каждым её движением, и когда она почти скрылась, она бросает последний укол.
— Он не знает нашего языка, он вас не поймёт.
— О, думаю, поймёт, — говорит Беллами, и я понимаю, что будет дальше.
***
Беллами ходит туда-сюда перед землянином. Я стою в углу, наблюдая то за ним, то рассматриваю что-то. Корабль начинает греметь и скрипеть, пока совсем не останавливается, сбрасывая нас всех. Снизу также слышно недовольных подростков .
Я открываю глаза и вижу, что Беллами уже подходит ко мне.
— Всё в порядке? — спрашивает он.
— Да, — уверенно отвечаю я.
Беллами протягивает мне руку, чтобы помочь встать, но убирает её и просто с лёгкостью поднимает меня на ноги.
— Что, чёрт возьми, это было? Мы под атакой или нет? — говорит Дрю, появляясь с первого этажа.
— Это из-за шторма, всё в норме.
Беллами собирается проверить рану, но я останавливаю его.
— Я сама.
Беллами неоднозначно кивает и снова подходит к землянину.
— Мы попробуем это в последний раз. Как тебя зовут? Где ваш лагерь? Сколько вас?
Беллами отходит назад и со всей силы бьёт землянина в нос.
— Кто ты?
Когда в ответ снова молчание, Беллами продолжает бить его в надежде на ответы.
— Почему вы убиваете моих друзей?
Он снова начинает бить бедного землянина, когда я вижу, что его глаза уже закрываются от боли, понимаю, что нужно это прекращать.
— Беллами, дай ему хотя бы очухаться! Ты видишь, в каком он состоянии?! Хватит! — говорю я, размахивая рукой и указывая на землянина.
Дрю и Миллер отходят назад, из поля зрения Беллами. Тот закипает злостью.
— Хватит? Что хватит? Мы должны узнать всё. Не просто так они убивают наших людей, как только мы сюда прилетели!
Когда он начинает повышать на меня голос, я стою неподвижно, смотря на него. Когда приходит моя очередь говорить, я спокойно отвечаю.
— Хочешь, чтобы его смерть лежала на твоих руках? Тебе от этого будет легче, Беллами?
— Я не собираюсь просто смотреть, как каждого в этом лагере убивают эти земляне! И если все остальные боятся заявить людям, то я не боюсь, — кричит он на меня.
Я закатываю глаза, понимаю, что разговор никак не продлится, и лишь самой себе говорю, отходя от Беллами:
— Все мужчины такие.
Беллами непонимающе смотрит на меня, но разворачивается, когда Миллер привлекает наше внимание.
— Эй, смотрите.
Он высыпает все, что было в сумке у землянина, и начинает рассматривать. Беллами садится на корточки и тоже начинает смотреть на всё содержимое. Его внимание привлекает блокнот. Когда землянин видит заинтересованность к блокноту, он начинает рыпаться, и тогда я смотрю на него и на блокнот, и сама подхожу к вещам.
Миллер начинает листать блокнот, пропуская неинтересные эскизы, пока не останавливается на знакомом.
— Это наш лагерь. Все эти пометки составляют 102, и 10 зачеркнуто. Это сколько мы потеряли.
Он закрывает блокнот, и Беллами подходит к землянину. Я иду за ним, тоже уже понимая всю ситуацию.
— Вы следили за нами со дня нашего прибытия!
В этот момент к лестнице поднимается Кларк с ножом, которым ранили Финна. Она поднимает нож, всё ещё запачканный кровью.
— Что на нём?
— Что ты имеешь в виду?
— На ноже яд! Он знал, что спасать Финна смысла нет, он всё равно умрёт! — говорит Кларк, и мы все со злостью на глазах поворачиваемся к землянину. — На это есть противоядие? — спрашивает Кларк в надежде на ответ.
— Флаконы, — говорю я, вспоминая про них, и собираю все, что были, подношу к землянину. — Нужно быть дураком, чтобы хранить яд без противоядия.
— Покажи нам, пожалуйста!
Я качаю головой, понимая, что умолять его нет смысла, надо действовать.
— Мы заставим его говорить, — говорю я, и Беллами кивает, разрывая футболку землянина, а я приношу нож и покрывной ремень безопасности и передаю его Беллами.
Октавия хватает его за руку.
— Нет, пожалуйста!
— Ты хочешь, чтобы Финн выжил? Тогда нужно действовать, Тавия, — говорю я, отводя её назад.
Я поворачиваюсь к Беллами, который смотрит на меня, и я киваю ему в знак одобрения.
Беллами начинает безжалостно хлестать мужчину, все ошарашенные отходят назад. На каждый удар — молчание. Землянин даже так не собирался ничего говорить. Я вижу, как Октавия плачет, и, посмотрев в пол, подхожу к ней и обнимаю её. Землянин смотрит лишь на неё в моих руках.
Кларк уже собирается попросить Беллами остановиться, но Рейвен снизу прерывает, крича:
— Кларк! Ему хуже!
Кларк нервно раскладывает снова перед землянином, уже почти умоляя сказать, где противоядие. Октавия отходит от меня, и я подхожу рядом, смотря на это.
— У нас не остаётся времени. Какое из них? Какое? Если ты скажешь нам, они остановятся! Пожалуйста, скажи, какое противоядие, и они прекратят это!
Беллами втыкает шип в руку землянина, из его руки хлещет кровь, и все с ужасом наблюдают за этим, пока Рейвен не появляется на лестнице.
— Почему так долго?
— Он ничего не говорит.
— Поспорим?
Рейвен выдергивает два электрических провода из стены, и пленник вздрагивает от звука искры.
Беллами выглядит встревоженным, наблюдая за ней.
— Что ты делаешь?
— Показываю ему кое-что новенькое.
Она шокирует землянина, и Октавия вздыхает от ужаса, пока Рейвен кричит сквозь стоны боли мужчины:
— Какой из них? Давай! Он — всё, что у меня есть!
Рядом со мной Октавия в панике оглядывается, прежде чем нагнуться и схватить нож.
— Хватит! — кричит она.
Мы все поворачиваемся на неё, когда она проводит этим же ножом по своей руке.
— Он не даст мне умереть, — бормочет она, а затем, схватив флаконы, становится на колени перед мужчиной, указывая на каждый из них ножом, пока он не указывает на один из них в краю. Когда она поднимает его, он кивает в подтверждение, и она передаёт его Кларк. Кларк и Рейвен бегут к Финну, в то время как Беллами тянется к Октавии.
Та отбрасывает его руку, не желая его видеть, и спускается на первый этаж за Рейвен и Кларк.
Мы остаёмся с Беллами вдвоём, и я молча спускаюсь вниз, проходя мимо людей на первом этаже, и иду в своё любимое место, вспомнить то, чего не делала очень давно.
Я прихожу и начинаю разминаться, чтобы потренироваться и вспомнить всё, что я умела. Рана на животе, конечно, была сильной помехой, но когда дело касалось моего любимого дела, мне было всё равно на всех.
Спустя пару минут, как я размяла базу, решаю сделать акробатические трюки.
Когда я без проблем начала разминку с колёс, размяла спину и решила попробовать сделать фляк.
Я встала, потянув руки вперёд, тяжело вздохнув, снова не обратила внимания на рану, и, прыгнув назад, упала на живот и стукнула рукой об холодную землю, взявшись одной рукой за живот.
Я снова встала, не собираясь сдаваться, встала спиной, и поняла, что кто-то за мной наблюдает. Повернув голову назад, я увидела Беллами, который облокачивался на дерево.
— Не плохо.
— Отстань, — говорю я, отходя от того места, где делала элемент, и сев на корточки перед лесом, взявшись за голову.
Беллами подошёл и сел рядом.
— Ты молодец.
— Где?
— Везде и во всём.
Я повернулась на него и фыркнула.
— Я давно не занималась, — сказала я, смотря вперёд.
— Почему? — спросил Беллами, смотря на меня.
Слегка замявшись, я посмотрела на землю и, почувствовав холод, ответила.
— Отец запрещал, а когда меня нашли... забудь, — сказала я, передумав снова открываться ему.
— Почему ты ничего не рассказываешь о себе, а если и начинаешь, то сразу затыкаешься?
— Чтобы это не использовали против меня.
Беллами, не поняв мои слова, подсел ближе.
— Расскажи мне, кошка.
— Маркус говорил мне, что никогда не нужно отчаиваться. Нужно держать спину прямо, лицо должно быть холодным, мраморным, в маске. И тогда никто не сможет причинить тебе боль.
— Но и это у меня не всегда получается, — сказала я, отвернувшись от Беллами и положив голову на колени.
Беллами на мгновение замолкает, словно переваривая мои слова. Я чувствую на себе его взгляд, но не поднимаю головы. В лесу слышно только тихое потрескивание ветвей от ветра и шум дождя, который ещё не утих.
— Знаешь, — наконец говорит он, его голос становится мягче, — иногда скрывать боль — это не сила. Это... самообман.
Я поворачиваю голову и смотрю на него, прищурившись.
— Ты собираешься меня учить, как жить?
— Нет, — отвечает он, ухмыльнувшись, — я не настолько глуп. Но я знаю одно: никто не должен оставаться с этим совсем один.
Я отворачиваюсь обратно, избегая его взгляда.
— Иногда легче быть одной. Люди всё равно в конце концов причиняют боль.
Беллами кивает, будто понимает, но его слова меня удивляют:
— Это правда. Но иногда люди могут и помочь.
Я фыркаю.
— Ты так говоришь, будто сам в это веришь.
Он наклоняется чуть ближе, так что я чувствую его тепло даже через холод.
— Если бы я не верил, мы бы сейчас не разговаривали.
Моя первая реакция — отмахнуться, но что-то в его словах заставляет меня остановиться. Вместо этого я медленно поднимаю голову и смотрю на него. В его глазах не было насмешки, только что-то, что мне трудно прочитать.
— А если я скажу, что это не имеет смысла? Что доверие — это слабость? — спрашиваю я, пытаясь вернуть свой привычный холод.
Он чуть наклоняет голову, его взгляд становится серьёзнее.
— Тогда я скажу, что ты ошибаешься. Иногда доверие — это единственное, что нас спасает.
Я молчу. Слова Беллами застревают где-то глубоко внутри, заставляя меня задуматься.
— Ладно, — говорю я наконец, вставая и отряхиваясь от грязи, — хватит философии. Ты хотел чего-то или просто решил понаблюдать, как я падаю?
Беллами поднимается вслед за мной, ухмыляясь.
— Может, я хотел убедиться, что ты в порядке.
Я закатываю глаза, пряча слабую улыбку.
— В следующий раз не стой как статуя. Бесит.
— Учту, кошка, — говорит он, слегка касаясь моего плеча, прежде чем развернуться и пойти обратно к лагерю.
Я смотрю ему вслед, чувствуя, как что-то в его словах и действиях начинает ломать ту самую «маску», которую я так долго носила.
***
взяла цитату из красной королевы