Форма настоящего
Солнце безжалостно палило плац перед штаб-квартирой GUN. Ёж Шэдоу, в компании Тейлза, Наклза, Эми и Крим, стоял в ожидании. Их вызвал Командир, и атмосфера была напряженной. Все они переглядывались, чувствуя неладное.
Вошли они в просторный кабинет с панорамным видом на город. Командир, суровый мужчина с сединой в висках, встретил их официальной улыбкой.
– Рад видеть вас, – произнес он, обводя взглядом собравшихся. – У нас возникла сложная ситуация, требующая вашего немедленного вмешательства.
Не успел он закончить, как в дверь постучали. Все обернулись. В кабинет вошел… Соник.
Время словно замерло. Тейлз чуть не выронил гаечный ключ, который крутил в руках. Наклз открыл рот, лишенный дара речи. Эми ахнула, прикрыв рот ладонью. Даже Шэдоу, обычно непроницаемый, казалось, был ошарашен.
Соник, их друг, их товарищ, стоял перед ними в форме GUN. Темно-зеленый комбинезон идеально сидел по его спортивной фигуре. Через плечо перекинут автомат, внушительного вида. На плече красовался значок GUN, с какой-то сложной эмблемой и несколькими полосками, указывающими на его звание. Его изумрудные глаза, обычно полные озорства и безграничного оптимизма, сейчас были холодными и спокойными, лишенными какой-либо эмоции.
– Доброе утро, Командир, – произнес Соник ровным, лишенным игривости голосом.
– Соник! Рад, что ты прибыл вовремя. Доложи обстановку.
Соник вытянулся по стойке смирно, будто был рожден для этого.
– Миссия по нейтрализации экстремистской ячейки "Красная Звезда" выполнена успешно. Все цели уничтожены, опасные технологии конфискованы и переданы в лабораторию для изучения. Потерь нет.
Его речь была четкой, лаконичной и профессиональной. Командир кивнул, удовлетворенный отчетом.
– Отлично, Соник. Можешь быть свободен. Остальные, прошу, останьтесь.
Соник отдал честь и, не взглянув в сторону своих друзей, вышел из кабинета. Тишина, повисшая после его ухода, казалась оглушительной.
– Что… что это было? – наконец прошептала Эми, словно боясь нарушить хрупкую тишину.
– Не знаю, – ответил Тейлз, все еще не веря своим глазам. – Но это не похоже на Соника, которого мы знаем.
Командир откашлялся, возвращая внимание к себе.
– Как я уже говорил, у нас возникла сложная ситуация… – он начал объяснять суть миссии, но в головах остальных витал только один вопрос: что случилось с Соником?
Их задание оказалось относительно простым – отследить перемещение подозрительного груза, предположительно содержащего опасное оружие. Сонику же, как выяснилось, было поручено нечто совершенно иное.
– Почему Сонику досталось такое секретное задание? – возмутился Наклз. – Чем мы хуже?
Командир вздохнул.
– Соник – лучший из лучших. Он обладает навыками, опытом и хладнокровием, необходимыми для выполнения задач особой важности. Он обучен различным видам борьбы, владеет разными типами оружия, умеет работать под прикрытием и обладает… специфическими знаниями.
Шэдоу нахмурился. Он и сам был далек от удивления, но даже его поразила такая кардинальная смена имиджа Соника. Он всегда считал его беспечным и наивным, но увиденное сегодня заставило его пересмотреть свое мнение.
На заднем дворе GUN бурлила жизнь. Военные техники проверяли оборудование, солдаты торопливо переносили ящики с боеприпасами. В центре площадки стоял вертолет, готовый к вылету.
Соник уже был внутри, проверяя приборы и настраивая связь. Его лицо оставалось невозмутимым. Никаких признаков волнения, никаких эмоций.
Тейлз, Наклз, Эми, Крим и Шэдоу сели в джип, предоставленный GUN. Смотря на взлетающий вертолет, они чувствовали тяжесть в душе. Соник, их друг, словно отдалился от них, превратившись в солдата, машину для выполнения заданий.
Шэдоу скрестил руки на груди, устремив взгляд на горизонт.
– Это не конец, – пробормотал он, скорее себе, чем остальным. – Мы узнаем, что с ним случилось. И если потребуется, вернем его обратно.
Джип тронулся, унося их на задание. Вертолет Соника уже растворился в небе. Они понимали, что вступают в опасную игру, где ставки высоки, а правда скрыта за завесой секретности. Но они были друзьями Соника, и они не собирались его бросать. Они раскроют тайну его преображения, какой бы горькой она ни оказалась.