Мое Имя

Кровь липла к коже, превращая волосы в жесткие, слипшиеся пряди. Каждый вдох обжигал легкие, напоминая о поврежденных ребрах после нескольких толчков — приятного мало. Стена под щекой казалась прохладной, но это не утешало. Она чувствовала, как сознание медленно возвращается, пробиваясь сквозь туман боли.

Подниматься было трудно. Нога подогнулась, заставив застонать сквозь стиснутые зубы. В голове грохотало, будто внутри барабанили бешеные гномы, а челюсть ныла так, словно ее выбили еще вчера. Но хуже всего была рука. Там, где нож вошел и вышел, пульсировала адская боль, растекаясь огнем по всей конечности.

Стиснув зубы, она попыталась поднять руку, чтобы осмотреть рану. Получилось не сразу. Каждый рывок отдавался в голове, как удар. Но, наконец, она смогла увидеть. Кровь. Много крови. Темно-бордовая, перемешанная с землей. Рана выглядела отвратительно.

Но у нее не было времени на жалость к себе. Нужно было встать и помочь Хёнтаку остановить Хумина. Медленно, опираясь на здоровую руку, она поднялась на ноги.

Внутри неё бушевал настоящий шторм сомнений, она судорожно пыталась решить, как поступить дальше. То ли влепить ему по руке, чтобы он машинально выпустил Сонмока, то ли вместе с Хёнтаком попытаться оттащить его силой.

От первого варианта она сразу отказалась, боясь еще больше его взбесить. Да и силы у него немерено, вряд ли у неё получится. Он сейчас вообще был сам не свой. Злой, собранный, и ни следа от его привычной расслабленности.

Йеджи подошла к нему сбоку и аккуратно положила свою поврежденную руку ему на плечо.

— Хумин, хватит. Ты уже нас защитил, — проговорила она своим обычным голосом, совсем не похожим на тот, грубый, который ей приходилось выдавливать из себя.

Действия Баку были прерваны внезапным появлением «Хаджуна». Он остановился как вкопанный, удивленно моргая, когда заметил стоящую тут Йеджи. Но что-то изменилось.

Его глаза расширились, когда он действительно посмотрел на Йеджи. Более длинные волосы, черты лица, в целом женственный облик… казалось, а на земле валялся сброшенный парик.

Взгляд Баку метнулся от лица Йеджи к парику, затем снова к ней, пытаясь осмыслить то, что он увидел. На секунду он даже засомневался, но заметил всё тот же шрам на ее шее.

Хумин остолбенел, его челюсть отвисла от потрясения, когда он осознал это. Внезапно стало ясно, почему «Хаджун» все это время была такой тощей и легковесной для парня-спорстмена. Вот почему она никогда не переодевалась в раздевалке. На самом деле она была девушкой.

Он просто уставился на нее, не веря своим глазам, его разум пытался осознать происходящее. — Ты… ты девушка. — ему удалось выдавить из себя, все еще пытаясь осмыслить все это.

Йеджи сперва бросила виноватый взгляд на Хёнтака, словно не желая объяснять свои действия. Она убрала руку с его плеча и отошла.

— Отпусти его, — мягко и устало попросила она.

Взгляд Баку вернулся к парню, которого он душил, к тому, с кем у него был конфликт до Хаджу — нет, до того, как она вмешалась. Он совершенно забыл о драке, настолько его мысли были сосредоточены на раскрытии ее истинной личности.

Он раздраженно выдохнул, все еще пытаясь переварить услышанное, но неохотно отпустил парня, который, спотыкаясь, подался вперед, хватая ртом воздух и держась за ушибленную шею.

Хёнтак с облегчением вздохнул, проведя пятерней по волосам. Он уставился на неё как на незнакомого человека.

Она потупила взгляд в пол под их испытывающими взглядами.

— Я.

Когда она заговорила, внимание Баку снова переключилось на нее, и его любопытство возросло еще больше. — Твое имя? — спросил он, и в его голосе послышалось негодование.

Он снова подошел ближе, не сводя глаз с ее лица, вглядываясь в черты, которые теперь казались намного мягче и женственнее, если смотреть правде в глаза.

— Как тебя зовут на самом деле? — мягко спросил он, его тон стал менее напряжённым, когда он немного оправился от первоначального шока.

Хёнтак и Джунтэ посмотрели на нее в ожидании. Джунтэ моргнул. Еще раз. И еще раз. В голове гудело, словно рой разъяренных пчел устроил там гнездо. Он смотрел на нее — теперь уже на нее, а не на него.

Каждый раз, когда кто-то задирал Джунтэ, появлялся он. Точнее, появлялась она. Сильная, уверенная, с кулаками, готовыми разнести любого хулигана в щепки. Джунтэ всегда был благодарен. Всегда восхищался его — ее — смелостью и силой. Как же он мог не заметить?

Все эти дни рядом с ними был не просто друг, а ангел-хранитель, искусно замаскированный под крутого парня. И этот ангел, оказывается, девушка! Девушка, которая рисковала собой ради своих друзей.

Легкий румянец залил щеки Хёнтака. Он вдруг осознал, сколько раз он обращался к ней как к «братан», «чувак», «мужик». Наверное, это звучало ужасно глупо.

Внутри все перемешалось — благодарность, смущение, удивление и… что-то еще. Что-то теплое и приятное. Возможно, зарождающееся уважение, переплетающееся с восхищением.

— Я Хван Йеджи, — она, наконец-то, подняла голову и представилась. Затем в ее голосе прозвучало раскаяние. — Простите меня.

— Йеджи…

Это имя слетело с языка Баку, когда он повторил его, запоминая. Когда он произнес его вслух, оно подошло ей гораздо больше, чем «Хаджун». Это было мягче, больше подходило той девушке, которой она была на самом деле, даже если у него все еще оставался миллион вопросов по поводу всей этой ситуации с переодеванием.

Хёнтак покачал головой, заговорив:

— Тебе не нужно извиняться, — мягко сказал он. — Просто… объясни все.

Она замолчала. И это тишина прервалась только звуком телефонного звонка. Джунтэ, уже поднявшийся на ноги, ответил на звонок от Шиына.

***

Йеджи забыла о всех проблемах, как только выяснилось, что Шиын попал в автомобильную аварию. В ходе всего этого Экшена она совсем забыла о нём. О том, что он в одиночку ушел сегодня днём.

И теперь помимо всего прочего, её больше всего волновало состояние друга. Когда они вчетвером пришли в больницу, то она очень надеялась, что Шиын не в самом худшем положении.

Они остались в больнице, томимые ожиданием. Йеджи, словно загнанный зверь, метнулась было в уборную — остудить пылающую руку под ледяной струей воды. Слова застряли в горле, она бесцельно бродила по коридору, пока ноги сами не привели её к палате Ан Сухо — той самой, где, по иронии судьбы, он проходил лечение. Сквозь стекло Йеджи вглядывалась в бледное лицо юноши, пытаясь разгадать: как Шиын мог оказаться в эпицентре этого ужаса?

Минуты тянулись, как вязкий сироп. Она застыла у окна, наблюдая, как монотонные всплески на мониторе отражают стабильное состояние Сухо. В памяти возник образ младшего брата, безмятежно спящего в своей койке.

В душе шевельнулось глухое удовлетворение. Она расквиталась с этими отбросами в сегодняшней потасовке. Неважно, кто именно поднял руку на Сынхена — она обрушила свой гнев на их союзников. Лишь горькое сожаление терзало сердце: Шиына не удалось оградить от надвигающейся бури.

Весть о стабилизации его состояния немного ослабила давящий груз.

Но тяжелее всего оказались слова матери Шиына, примчавшейся словно вихрь, — слова, полные горечи и отчаяния, мольба оставить её сына в покое.

Йеджи судорожно сжала кровоточащую руку в кармане, пряча следы битвы. Словно оглушенная, она развернулась и быстрым шагом покинула их, не обернувшись на женщину.

— Йеджи, — Джунтэ заметил как она поменялась в лице и окликнул ее. А Йеджи ушла без пререканий.

Раз с Шиыном мог быть только один человек, торчать там не имело смысла. Она направилась обратно к палате Ан Сухо просто потому, что ей не хотелось покидать больницу. Устроилась на скамейке неподалеку.

Это было единственное место, где она могла хоть как-то объяснить свое присутствие. Йеджи оперлась спиной о стену и запрокинула голову.

Истерзанная и израненная, она чувствовала странное покалывание не только на коже, но и глубоко внутри. Навалившиеся проблемы страшно ее угнетали, вызывая постоянное беспокойство. Она думала, начать это всё было сложно, но закончить, как оказалось, в тысячу раз труднее.

Что же теперь о ней подумают? Ей было плевать, что на нее не злятся. В любом случае, она могла бы все рассказать раньше, а теперь просто пряталась, когда все начало всплывать наружу.

В полумраке коридора, с поникшей головой, она едва сдерживала слезы. Тоскливое, знакомое чувство снова накрыло ее с головой. Больше всего на свете она мечтала вернуть время назад, исправить этот злополучный день. Чтобы с Шиыном не случилось той аварии, и чтобы ее секрет не раскрылся таким ужасным образом.

Ее тихие рыдания эхом отдавались в коридоре, выдавая потерю контроля над ситуацией. Йеджи снова терзалась мыслью, что сбилась с пути. Взяв на себя ответственность за одного человека, она теперь чувствовала вину перед еще тремя, пострадавшими из-за ее неспособности быть всесильной.

Сильнее сжав руку в кармане, она попыталась не обращать внимания на это мерзкое ощущение сырости в ней. Даже смотреть противно было. Йеджи сомкнула глаза, стараясь расслабиться. Боль повреждений на теле уже не беспокоили.

Она почти заснула в сидячем положении, прежде чем услышала как ее зовут.

— Йеджи, проснись, — чье-то прикосновению к плечу вывело ее из полудрема. Она дёрнулась, резко приподнимая руки, словно ожидала какой-то опасности.

— Это я, — Хумин мягко перехватил ее запястья и опустил их. Йеджи встала со скамьи и шагнула вперед, прежде чем он успел что-то сказать. Ей почему-то теперь не хотелось находиться рядом с ним.

Эй, подожди!

Она обернулась, не ожидав, что именно он пойдёт за ней.

Он настиг ее и, сжав тонкое запястье, вытащил руку Хван из кармана. Мягкая серая ткань кофты предательски темнела, впитывая алый цвет. Зрелище было мучительным: взгляд Хумина мгновенно упал на ее ладонь, изуродованную сквозной раной. Йеджи отчаянно попыталась вырваться, мечтая лишь об одном — перевязать руку и дотерпеть до утра, чтобы обратиться в травмпункт. Она отчаянно старалась скрыть, как невыносимая боль сковывает ее.

Но Хумин не отпускал. Его пальцы, сильные и уверенные, лишь крепче стиснули ее запястье. В глазах плескалось нечитаемое — смесь гнева, отчаяния и… вины? Йеджи замерла, боясь пошевелиться. Каждая секунда казалась вечностью. Тишина, разрезаемая лишь ее прерывистым дыханием.

Он медленно поднял ее изувеченную руку, внимательно рассматривая рану. В его взгляде больше не было ни злости, ни осуждения, лишь сосредоточенное беспокойство. Йеджи почувствовала, как ее щеки заливает краска стыда. Он видит ее уязвимость, и то, как ее прежний образ разваливается на глазах.

Не говоря ни слова, Хумин выпустил ее запястье и достал из кармана платок — идеально чистый, белоснежный. Бережно, стараясь не причинить ей еще большей боли, он обмотал им ее ладонь, плотно затягивая узел. Кровь продолжала проступать сквозь ткань, но это было лучше, чем ничего.

Подняв взгляд на Йеджи, он произнес тихо, но твердо: «Пойдем». Без объяснений, без извинений. Просто «пойдем». И она знала, что последует за ним. У нее не было выбора, да и не хотелось сопротивляться.

***

Посреди ночи они сидели вдвоем на скамейке перед баскетбольной площадкой. На ее руку наложили швы в той же больнице и обмотали бинтами. Теперь болья проявилась не так сильно как прежде. Она могла более менее расслабиться.

— Ну ты и выдала, «Хаджун», — наконец выдохнул Хумин, стараясь скрыть улыбку. — Я, конечно, полагал, что в тебе есть какой-то подвох, но ведь не такой. — Он потер подбородок, будто размышляя.

Йеджи сидела рядом с ним, скрестив ноги. Хумин прислонился спиной к скамейке с самым неприятным вздохом облегчения, который только можно вообразить.

— Теперь можешь отдохнуть.

Он закинул руки за голову, окидывая ее взглядом, отмечая каждую деталь, словно заново изучая ее новый облик.

Еще одна долгая пауза.

— Знаешь, что еще мы можем сделать сейчас?

Он мягко улыбнулся, перекатился на бок и приподнялся на локте. — Мы можем поговорить.

Затем в его глазах появилось хитрое выражение. — И у меня ооочень много вопросов. Йеджи застонала и уперлась руками на свои колени.

— Нет. — пожаловалась она, закрывая лицо рукой. Нет, нет, нет. Что угодно, только не вопросы, Пак Хумин.

Она знала, что он так-то прав, и она обязана все объяснить, но слова едва выходили из нее.

Он только рассмеялся и придвинулся ближе, ткнув ее в плечо. — Слишком поздно. Ты можешь лежать и бояться их.

— Эй, Хван Йеджи, — он снова ткнул ее.

— Что? — Йеджи вздохнула и подняла руку ровно настолько, чтобы посмотреть на него одним глазом.

— Готова к первому вопросу? — Хумин улыбнулся.

Она снова застонала и закрыла лицо руками. — Почему…

Ему было немного весело от всего этого.

— Эй.

Еще один долгий стон.

— Хэй, Йеджи.

— Что? — проворчала она из-под руки.

— Зачем ты притворялась парнем? — Хумин наклонился ближе, его лицо оказалось в нескольких дюймах от ее уха.

Йеджи задумалась на секунду, осмысливая свой поступок.

— Чтобы узнать кто избил Хван Сынхёна и сделать так, чтобы его оставили в покое навсегда.

Пауза. Это был не тот ответ, которого ожидал Хумин.

Игривость в его глазах исчезла почти мгновенно, сменившись смесью любопытства и озабоченности. Он сел прямо, нахмурив брови, когда в его голове начали складываться точки.

— Подожди. Ты действительно из-за этого все это затеяла? — Он наклонился вперед.

— Он мой младший брат, — тихо и спокойно отозвалась она.

Глаза Хумина расширились от осознания. — Сын Хен… это был твой брат?

Он медленно выдохнул, проводя рукой по волосам, когда ситуация, наконец, начала обретать смысл. — Черт возьми.

Он тихо покачал головой, все еще обдумывая это. — Я знал, что у тебя была причина, но… не это. Ты подвергала себя всему этому… для того, чтобы найти парней, которые причинили боль твоему брату?

Она кивнула, тихо вздохнув.

Хьюмин опустил взгляд, вцепившись пальцами в край коврика, как будто он держался за что-то реальное.

— Ты должна была сказать мне.

В его голосе не было злости. Это было легкое разочарование, но в другом смысле, как будто он каким-то образом потерпел неудачу.

Он оглянулся на нее.

Он покачал головой. — Тебе не обязательно было делать это в одиночку, Йеджи.

Затем тише — почти шепотом — Я бы прикрыл тебя с самого первого дня.

Она не то чтобы могла отрицать его слова, он и вправду был добрым и отзывчивым.

— Возможно, мы бы никогда не познакомились или даже не встретились, если бы я не пришла в Ынджан.

Хумин немного помолчал, обдумывая эти слова. Они прозвучали немного сильнее, чем он ожидал.

— Думаю, ты права насчет этого…

Он вздохнул и снова провел рукой по волосам, а затем печально рассмеялся. — Черт возьми… Я ненавижу, когда неудачное время имеет смысл.

Выражение его лица слегка потемнело, когда он снова посмотрел на нее, встретившись с ней взглядом — Пообещай мне одну вещь, Йеджи.

Хумин выдохнул, его голос стал твердым. — С этого момента ты больше не будешь решать все свои проблемы в одиночку.

Он удержал ее взгляд, не позволяя отвести его. — Больше ничего от меня не скрывай. Больше никаких секретов. Ты должна говорить мне, когда что-то происходит, чтобы я мог тебе помочь, хорошо?

Он придвинулся ближе, прищурив глаза со смесью покровительства и решимости.

— Скажи, что ты обещаешь.

Йеджи помедлила, но затем сказала.

— Я обещаю.

Хумин выдохнул, хотя и не осознавал, что задерживал дыхание. Он кивнул, словно скрепляя невысказанную клятву между ними двумя.

— Хорошо.

Мгновение он изучал ее — силу, которую он всегда видел в ее взгляде, неуловимые изменения в выражении ее лица теперь, когда он узнал правду. Затем его лицо смягчилось, в уголках губ заиграла знакомая ухмылка.

— Ты знаешь… теперь, когда у меня есть ответы, у меня есть еще один вопрос.

Ухмылка Хумина стала хитрой, когда он наклонил голову, не отрывая от нее взгляда.

— …Как ты справилась со всей этой… ситуацией и не попалась.

Он на мгновение задержал подтекст, наблюдая за ее реакцией.

— Серьезно, Йеджи. Я впечатлен. Даже учителя ничего не заметили.

Он откинулся назад, снова опершись на локоть.

— Ты все усложнил мне, придурок.

Глаза Хумина расширились, как будто его только что шлепнули мокрым полотенцем.

— Что? Подожди. Когда?

Затем, медленно, воспоминание вернулось: тот раз до урока физкультуры, когда Хаджун — нет, Йеджи — четко намеревалась не переодеваться в раздевалке с другими парнями.

Он замер. Краска залила его лицо, когда реальность обрушилась на него, как товарный поезд.

— …Ох.

Ухмылка исчезла.

— Оооо.

Он закрыл лицо обеими руками и глубоко застонал в них. — Я чуть не заставил тебя пойти в мужскую раздевалку

Подглядывая сквозь пальцы за выражением ее лица — он выглядел подавленным и испуганным одновременно. — Как же ты не ударила меня кулаком в горло?!