Хрупкое равновесие

«Она научилась находить свой путь даже в самой темной ночи, ориентируясь на свет, живущий в ее сердце.»

Ветер, пронизывающий и холодный, играл с волосами Юны, как с шелковыми нитями. Лицо обжигало, но она не чувствовала этого. Сердце сковывала тоска, гораздо более леденящая, чем осенняя стужа. Четыре стены дома давили, душили, напоминая о собственной беспомощности. Поэтому она и сбежала, бродила бесцельно по улицам, ища хоть какое-то утешение в безлюдных местах.

Забрела в тихий, заброшенный переулок. Облупившиеся стены старых домов, полумрак, тишина, нарушаемая лишь шелестом листьев под ногами. Здесь было так же пусто и одиноко, как и внутри неё. Юна опустилась на холодные ступени старого, давно закрытого заведения, поджала колени к груди, обхватила их руками и склонила голову. Волосы, словно темная вуаль, скрыли лицо. Она сидела так, неподвижно, погруженная в омут беспросветной апатии. Мысли, как призраки, блуждали в голове, не задерживаясь ни на чем конкретном. Просто пустота, давящая, разъедающая.

Вдруг, кто-то присел рядом. Юна не подняла головы, не обратила ни малейшего внимания. Ей было абсолютно все равно. Мир вокруг будто перестал существовать. Но вскоре в воздухе появился отчетливый запах сигарет, смешанный с тонким ароматом мятного парфюма. Знакомый запах.

— Чего тебе, Сонджэ? — пробурчала она, не поднимая взгляда, ее голос был глухим и усталым. В нем не было ни удивления, ни раздражения, только смирение.

Послышался тихий, насмешливый смешок.

— Ух ты, уже по одному моему присутствию меня узнаешь? — отшутился Сонджэ, делая очередную затяжку. Дым, словно тонкая дымка, окутал его лицо, придав ему загадочное выражение.

Юна тяжело выдохнула, ощущая, как раздражение медленно просачивается сквозь пелену апатии. Сонджэ всегда умел вывести ее из равновесия. Медленно, с усилием, она подняла голову, всматриваясь в даль, в затянутое серыми тучами небо. Ей было все равно на него, на его шутки, на его присутствие. Она просто хотела, чтобы ее оставили в покое.

Они сидели молча, бок о бок, но между ними зияла пропасть. Никто не прерывал эту тягостную тишину. Юна вглядывалась в небо, наблюдая, как солнце медленно садится, окрашивая горизонт в тусклые оттенки серого и багряного. Сонджэ переодически выдыхал дым, искоса наблюдая за Юной, за ее бледным, измученным лицом, за темными кругами под глазами. Он видел ее боль, ее отчаяние, и это вызывало в нем странную, противоречивую смесь раздражения и жалости. Докурив сигарету, парень бросил ее на землю, оставляя догорать. Он выдохнул и, резко встав, схватил Юну под локоть.

— Ты чего? — возразила она, дернувшись, но голос по-прежнему звучал устало и безучастно. — Отпусти меня, — сказала она, когда парень потащил ее на выход из переулка. Она чувствовала, как его пальцы крепко сжимают ее руку, причиняя неприятную боль, но даже это не вызывало у нее достаточной реакции.

— На тебя уже тошно смотреть, — ответил он резко, но в его голосе проскользнуло что-то похожее на заботу, или, скорее, на раздраженное беспокойство. — Ты смотри, что со мной делаешь, я снова тебе помогаю.

Сонджэ усмехнулся, глядя на вывески заведений. Он знал, что ее нужно вытащить из этого состояния, что нужно заставить ее почувствовать хоть что-то, кроме пустоты.

— Я тебя не прошу ни о чем. Просто оставь меня в покое, — попыталась возразить Юна, но было уже поздно. Сонджэ уже принял решение.

Он куда-то их притащил. Заведение находилось в подвальной зоне, куда проникал приглушенный свет, вкусный запах был по всему заведению, играла приятная музыка, с соседских столиков слышался заразительный смех. Юна невольно вдохнула этот теплый, уютный воздух, ощущая, как на мгновение отступает сковывающий ее холод.

Сонджэ усадил Юну за стол и ушёл на кассу, за заказом. Девушка тяжело выдохнула и пожав плечами, осталась сидеть смирно, дожидаясь парня. Внутри себя она ощущала лишь пустоту.

Когда Сонджэ вернулся, он небрежно поставил на стол две зеленые бутылки и плетеную корзинку, полную разноцветных пакетиков со снэками. Аромат сладкого попкорна и острого кимчи смешался в воздухе, вызывая у Юны легкую тошноту.

— Что это? — поинтересовалась Юна, вертя в руках гладкую бутылку из зеленого стекла. Ее пальцы ощущали прохладу конденсата, покрывающего стекло.

— Соджу, — спокойно объяснил Сонджэ, доставая открывашку из кармана и ловко освобождая свою бутылку от пробки. Он сделал глоток прямо из горла, не отрывая глаз от Юны.

— Что? — удивленно уставилась девушка, нахмурив брови. — Как тебе его вообще продали? Ты же знаешь, что нам нельзя.

Сонджэ усмехнулся, приподняв уголок рта, но ничего не ответил. Ему нравилось дразнить ее, выводить из себя.

Юна протянула ему бутылку обратно, отказываясь от алкоголя. При одной мысли об этом горьком напитке ее передёргивало. Слишком много неприятных воспоминаний было связано у нее с алкоголем.

— Выпей, — вдруг серьезно сказал он, протягивая девушке обратно бутылку. В его голосе не было ни насмешки, ни давления, только искренняя забота. — Тебе станет легче, хоть на время забудешь о проблемах.

Юна молча смотрела на бутылку, не решаясь. Зачем ей это все? Зачем ей искусственно заглушать свою боль, когда и так все плохо? Но, что с того? Что она теряет? Одна бутылка ей ничего не повредит, зато она сможет отвлечься, хотя бы на время сбежать от своих проблем.

— Боже, ты что, никогда не пила алкоголь? — сказал Сонджэ, внезапно рассмеявшись. Его смех был громким и немного грубым, но в нем чувствовалось тепло.

Юна отрицательно покачала головой. Она всю жизнь презирала алкоголь. Слишком много боли он принес ее семье. Когда отец впадал в кризис, пустые бутылки были разбросаны по всему дому, воздух был пропитан тошнотворным запахом, а вечные ссоры родителей отравляли ее детство.

Неожиданно для самой себя, девушка резко схватила бутылку в руки и, с щелчком открыв пробку, тут же налила прозрачную жидкость в небольшой стаканчик. Ее рука дрожала, но она старалась не показывать своего волнения. Она сделала глубокий вдох и, зажмурившись, опрокинула содержимое стакана в рот.

Сонджэ радостно рассмеялся, глядя на то, как Юна морщится, пытаясь проглотить горькую жидкость. Он поднял свой стаканчик, предлагая тост. Они неуклюже стукнулись стаканчиками и продолжили пить, медленно, но уверенно опустошая бутылки.

Время текло незаметно. За разговорами, смехом и тихими вздохами утешения они не заметили, как зал начал пустеть. Люди постепенно расходились, погружаясь в ночную тьму, а эта странная пара продолжала сидеть за своим столиком, деля на двоих последние капли соджу. Юна чувствовала легкое опьянение, приятный дурман в голове, но при этом сохраняла ясное сознание. Алкоголь не затуманил ее мысли, а скорее, приоткрыл дверь в глубины ее души, выпустив наружу скопившиеся там чувства и эмоции.

— Зачем тебе вообще это всё? — вдруг сказал Сонджэ, открывая уже третью бутылку. Его голос был слегка заплетающимся, но взгляд оставался сосредоточенным. — Зачем возишься с этим дерьмом? Забей ты на Баку и на всех остальных. Тебе же лучше будет.

— Ты не понимаешь, — серьезно ответила Юна, покачав головой. — Как бы то ни было, нас многое связывает. Мы друзья, у которых крепко переплетена нить. Я чувствую сильную вину за то, чего не смогла предотвратить, что не смогла помочь. — Девушка замолчала, делая новый глоток обжигающей жидкости. — Я понимаю Баку, понимаю все его чувства и потерянность. Я хочу ему помочь.

Сонджэ усмехнулся, разглядывая девушку. В свете приглушенных ламп ее лицо казалось особенно хрупким и уязвимым.

— Ты достаточно интересная, — подтвердил он сам для себя. — И все же, ты мне нравишься. — Проговорил он, закидывая в рот несколько кусочков попкорна.

— Я совсем не такая, какой ты меня представляешь, — прошептала девушка, опустив глаза. Она боялась его увидеть настоящего, боялась раскрыть свои чувства.

— Плевать, — серьезно ответил парень, приподняв ее подбородок и заставляя посмотреть ему в глаза. — Ты всегда так серьезно обращаешься ко мне за помощью, хотя знаешь, что это опасно, играешь со мной, не боишься смотреть в глаза и серьезно кидать вызовы. Ты, как будто видишь и чувствуешь меня настоящего. Не пытаешься переделать, только нащупать правильные для тебя мои мысли и чувства. — Сонджэ откинулся на спинку кресла, опустошая очередную бутылку. — Я заметил этот стальной взгляд с самого начала. Ты так серьезно заявляла мне, что убьешь меня, если я притронусь к Шиыну. Тебя совсем не пугал мой нрав. Ты отстаивала своё. И тогда я понял, что хочу узнать о тебе больше и глубже. Узнать, что скрывается за этим грубым тоном, за этим огоньком в глазах.

Юна растерянно хлопала глазами, не зная, что ответить. Да, алкоголь и правда развязал язык Сонджэ. Но по его глазам было видно, что он не жалел о сказанном, что он полностью понимал, что говорит, что открывается. Она чувствовала, как ее сердце начинает биться чаще. Сонджэ увидел ее настоящую, принял ее со всеми ее недостатками и слабостями. И это было страшно и одновременно волнующе.

— Сонджэ... — тихо прошептала Юна, чувствуя, как подступает волнение. Она не знала, что сказать, как реагировать на его откровение. Ей казалось, что в этот момент ее мир перевернулся с ног на голову.

— Забей, — тут же возразил парень, словно испугавшись собственной смелости. Он снова надел маску безразличия, скрывая за ней свои истинные чувства. — Ты здесь не для этого, не думай ни о чем.

Юна кивнула головой, принимая его правила игры. Ей просто хотелось забыться, отвлечься от своих проблем, и Сонджэ давал ей эту возможность. Она потянулась к бутылке, чтобы снова налить жидкость в стакан, но чья-то рука резко перехватила ее запястье, отбирая соджу. Девушка растерянно подняла взгляд и увидела Баку.

— Ты что делаешь? — тут же вспылил Баку, его глаза метали молнии. — Так еще и с ним, — сказал он, с презрением указывая на Сонджэ.

Сонджэ усмехнулся, просверливая Баку взглядом. В его глазах читалась насмешка и вызов. Он словно говорил: "Она со мной, и ты ничего не можешь с этим поделать".

— Я просто отдыхаю, — спокойно ответила Юна, пытаясь разрядить напряженную обстановку.

— Сдурела? — Хумин со всей силы стукнул отобранной бутылкой по столу, так, что осколки стекла разлетелись по всему помещению. — Ты почему трубки не брала? Я обзвонился!

— Я не видела, — Юна растерянно достала телефон из кармана. — Черт, он сел.

Баку тяжело выдохнул, пытаясь взять себя в руки. Он понимал, что криком ничего не добьется, но злость кипела в нем, как лава в жерле вулкана. Он схватил девушку за запястье, поднимая ее со стула.

— Эй! Ты чего? — тут же возразила она, пытаясь высвободить свою руку.

— Спасаю тебя, — ответил парень, внимательно оглядывая Сонджэ, словно оценивая степень его опасности.

— Не нужно меня ни от кого спасать. Со мной все хорошо, — Юна отдернула руку, вырываясь из его хватки. Ей не нравилось, когда ее воспринимали как беспомощную жертву, которую нужно постоянно спасать.

— Не надоело всем указывать, что делать? — вдруг вступился Сонджэ, доставая сигарету и закуривая. Он выпустил клуб дыма прямо в лицо Баку, провоцируя его на дальнейшие действия.

— Какого черта ты вообще ее сюда затащил? — кулаки Хумина напряглись, он подошел чуть ближе, наклоняясь к Сонджэ. Ярость ослепляла его.

Сонджэ рассеянно усмехнулся ему в лицо, не отрывая взгляда.

— Что, боишься, что я что-то сделаю? — медленно проговорил он, растягивая слова. — Открою секрет: если бы хотел, то уже давно сделал.

Баку напрягся еще сильнее, ему безумно хотелось врезать парню, разбить его самоуверенное лицо, но он сдержался. Он понимал, что насилием ничего не добьется, только усугубит ситуацию. Он выпрямился и, аккуратно взяв девушку за плечи, вывел из подвального заведения, оставляя Сонджэ одного в клубах сигаретного дыма.

— Да прекрати ты! — вдруг воскликнула Юна, вырываясь из хватки Баку, когда они шли по просторным, залитым лунным светом улицам. — Сама в состоянии идти.

— Извини, — тут же выдохнул Баку, чувствуя себя виноватым за свою излишнюю заботу. — Но все же, я не понимаю, почему ты сидела там с ним? Разве ты не понимаешь, да, он бывший член «Союза», но это не отменяет того факта, что он опасен.

Юна остановилась, глухо вздыхая. Она внимательно посмотрела на Хумина, вглядываясь в его обеспокоенные глаза. Ей было приятно знать, что он заботится о ней, но ей также хотелось, чтобы он доверял ей и не относился к ней как к маленькому ребенку, которого нужно постоянно оберегать.

— Я знаю, Баку, и я понимаю твои переживания, — начала она, стараясь говорить мягко и убедительно. — Но... он мне сегодня и правда помог. Да, возможно, это не самый лучший способ, и возможно, мне стоило поступить по-другому, но мне плевать. Он искренне мне помог, и я благодарна ему за это.

Баку кивнул, принимая слова Юны. Он видел, что она говорит правду, и понимал, что спорить с ней бесполезно. Они снова двинулись в сторону дома девушки, молча и задумчиво.

— Я просто за тебя переживал. Он точно ничего тебе не сделал? — тихо поинтересовался Баку, нарушая молчание.

— Точно, — ответила Юна, усмехаясь. — Кроме того, что напоил меня соджу.

Когда они подходили к дому девушки, Юна резко остановила парня, присаживаясь на скамейку рядом с воротами. Баку присел рядом, ничего не говоря, ожидая, пока она заговорит.

— Ты в порядке? — неловко поинтересовался Баку, заметив ее задумчивый взгляд.

Юна кивнула, потом перевела взгляд на парня и, немного поколебавшись, неловко призналась:

— Как думаешь, он это серьезно? — Она помолчала, всматриваясь в вопросительный взгляд парня. — Сонджэ сказал, что я ему нравлюсь.

— Что? — удивленно переспросил Баку, широко распахнув глаза. — Юна, я же надеюсь, ты...

Девушка рассмеялась, видя его шокированное выражение лица.

— Успокойся, — ответила она, отводя взгляд в сторону. — С этим все сложно, — вдруг призналась она, разглядывая луну. — У меня есть другой человек, к которому я привязана.

Баку молчал, давая девушке возможность все рассказать, не спеша. Он знал, что ей нужно выговориться, и он был готов выслушать ее.

— Но я не могу быть с ним... Пока что, по крайней мере, — Юна прикусила губу и тяжело выдохнула. В ее глазах читалась боль и растерянность.

Парень облокотился на спинку скамьи, раздумывая над ее словами.

— Просто стало интересно, неужели Сонджэ и правда так думает. Но иначе зачем ему это все? Зачем он мне помогает?

— А ты так легко соглашаешься со всем и идешь у него на поводу, — приметил Хумин.

Юна цокнула, нервно поправив волосы, но все же задумалась.

— Сама не знаю почему. Просто почему-то хочется ему доверять. — Она посмотрела на друга и неловко улыбнулась. — Да, он тот еще бесячий псих, но почему-то хочется верить в него, в то, что он еще сможет нам помочь.

— В любом случае, будь аккуратна, Юн, — ответил Баку, понимая чувства девушки. Он знал, что ей нужен союзник, и он не хотел лишать ее этой поддержки, даже если этот союзник — Сонджэ. — Но если вдруг ты ответишь на его признания, то клянусь, мы на вашей свадьбе с Хёнтаком устроим такое незабываемое шоу, что он еще будет жалеть, что выбрал тебя.

Девушка рассмеялась, стукая парня по плечу.

— Какая свадьба, Баку? — возразила она, смеясь. — Чтобы я серьезно за него вышла, это сколько мне нужно выпить? Боже... — Девушка рассмеялась, представляя лицо Сонджэ, увидев, как Баку произносит речь, проклиная парня всеми словами мира. Луна, казалось, тоже улыбалась им, освещая их лица мягким, теплым светом. Несмотря на все трудности, которые им предстояло преодолеть, они знали, что у них есть друг, на которого можно положиться, и это давало им силы двигаться дальше.

— Ладно, — вдруг сказала она, успокоившись. — Уже поздно, иди домой и отдыхай. Тебе нужно выспаться перед завтрашним днем.

Юна встала со скамьи и, тепло попрощавшись с Баку, скрылась за воротами, заходя домой. Она чувствовала его взгляд, провожающий ее до самой двери, и в душе у нее разливалось тепло. Она знала, что у нее есть верный друг, который всегда будет рядом, несмотря ни на что.

Открыв входную дверь, она тут же погрузилась во мрак и пустоту особняка. После оживленной улицы, наполненной звуками и смехом, тишина дома казалась давящей и угнетающей. Она ощутила необъяснимое отвращение от себя, от своей слабости, от своей неуверенности. Что она так же, как и отец, слегка рассеянно следовала по темному коридору дома, словно призрак, блуждающий в поисках покоя. Что она тоже прикоснулась к этой жгучей жидкости, как и отец, в надежде заглушить свою боль. Юна быстро тряхнула головой, отгоняя от себя эти мрачные мысли. Она не хотела быть похожей на отца, она хотела быть сильной, независимой, свободной.

Из последних сил она дошла до своей комнаты, упала на кровать, не раздеваясь, и не заметила, как уснула, проваливаясь в глубокий, беспокойный сон. Во сне ей мерещились обрывки воспоминаний, лица Сонджэ и Баку, тени прошлого, преследующие ее и не дающие ей покоя.

Детская площадка. Яркое солнце, расплавленное золото на горках и качелях. Громкий, беззаботный ребячий смех разливался повсюду, наполняя воздух радостью и безмятежностью. Юна растерянно осмотрелась, пытаясь понять, где она находится. Площадка казалась пустой, но откуда тогда эти звуки? Они словно эхо из далекого прошлого, наполненные болью и утратой.

Вдруг послышался скрип старой, ржавой качели, монотонный и печальный. Девушка обернулась и увидела фигуру парня. Ее сердце замерло, пропуская удар. Она застыла, как вкопанная, рассматривая его образ, пытаясь поверить своим глазам.

— Сухо... — тихо позвала она его, не решаясь подойти ближе. Ее голос дрожал от волнения и неверия.

Сухо посмотрел на девушку, улыбаясь своей невинной, ангельской улыбкой. На его лицо падали лучи солнца, делая его образ еще более нереальным и эфемерным. Он сидел на качелях, руки были сложены в карманах толстовки, слегка покачиваясь вперед-назад. Он молчал, лишь тихо смотрел и улыбался, словно хотел сказать что-то важное, но не мог найти нужных слов.

— Сухо, — повторила громче девушка, преодолевая страх и делая шаг вперед. Она попыталась подойти ближе, но земля начала медленно уходить из-под ног, растворяясь постепенно, словно ее поглощала зыбучая трясина.

Сначала темнота поглотила Сухо, стирая его образ с полотна реальности.

— Нет, Сухо... — повторяла Юна, наблюдая за необратимым процессом, за тем, как он исчезает в темноте, как тает в ночи.

А потом темнота и вовсе поглотила все, накрывая ее с головой, лишая воздуха и надежды. Юна вскрикнула, чувствуя, как падает в бездну, в ледяную, бездонную пропасть, которая медленно ее заглатывает.

Громкий удар. Боль пронзила ее тело. И девушка проснулась. Она тут же приняла положение сидя на кровати, тяжело дыша, как будто только что вынырнула из воды. Сердце бешено колотилось, в голове пульсировала боль. Юна огляделась, пытаясь понять, где она находится и что произошло. Это был всего лишь сон, кошмар.

Вдруг Юна почувствовала успокаивающее прикосновение к своему плечу. Она вздрогнула и обернулась. Это был Инхо, ее старший брат.

— Ты в порядке? — тихо спросил он, глядя на нее с тревогой. — Ты еще чье-то имя шептала.

Юна осмотрелась, вглядываясь в окно. За стеклом царила ночь, луна робко выглядывала из-за облаков.

— Что, темно? — удивилась она. — Сколько я спала? — проигнорировав вопрос брата, она задала свой. Ей было все равно, сколько времени она провела в этом ужасном сне. Она хотела как можно скорее забыть все, что произошло.

— Наверное, весь день? Я только пришел, — растерянно ответил Инхо, нахмурив брови. Он не понимал, что происходит с его сестрой, почему она такая взволнованная и потерянная.

Юна вскочила с кровати и поспешила выйти из комнаты, словно спасаясь от преследовавшего ее кошмара. Инхо тут же поднялся за сестрой, следуя за ней по пятам.

— Ты все еще обижаешься на меня? — тихо спросил он, надеясь, что они смогут поговорить и все выяснить.

Юна не ответила, спускаясь вниз по лестнице.

— Забей, все хорошо, — кратко ответила она, идя на кухню. Ей не хотелось сейчас говорить об этом.

Инхо тяжело выдохнул, собираясь возразить, но вдруг раздался звонок в дверь, громкий и настойчивый.

— Кого это там? — удивился парень и направился к входной двери.

Юна перегородила ему путь, открывая первая двери. На пороге стояли Баку и Хёнтак, они тяжело дышали и выглядели очень взволнованными. Хёнтак, заикаясь, быстро протараторил:

— Джун Тэ, он... он в опасности, — непонятно сказал парень.

Юне не нужны были больше объяснения. Она быстро схватила первую попавшуюся толстовку и накинула ее на себя, не обращая внимания на удивленный взгляд брата.

— Юна, ты куда? — возразил брат, видя, как девушка уходит.

— Извини, дела, — быстро кинула девушка, закрывая за собой дверь. Не было времени объяснять, Джун Тэ был в опасности, и они должны были ему помочь.

Они вышли за территорию дома. Юна захлопнула калитку забора и почувствовала, как ее сердце сжимается от тревоги. Ее взгляд упал на большое скопление людей возле дома, на яркие вспышки камер, прорезающие ночную тьму, на безудержную болтовню, разносящуюся в воздухе. Что они делают здесь так поздно? Откуда они узнали?

— Черт... — проговорила она тихо, надевая капюшон и пряча свое лицо в тени. Ей хотелось исчезнуть, раствориться в ночи, чтобы никто не увидел ее, не узнал, не задавал вопросов.

— Что такое? — обратился Баку, тоже смотря в ту сторону с нахмуренными бровями. Он сразу понял, что что-то не так.

— Репортеры, — с неприязнью ответила девушка, чувствуя, как внутри все сжимается от отвращения. — Пойдемте быстрее, пока они нас не заметили.

Но они не успели. Журналисты и фотографы тут же подоспели к Юне, словно хищники, почуявшие запах крови. Они окружили ее плотным кольцом, загораживая путь к бегству.

— Постойте, постойте! — обратилась к ней девушка европейской внешности, с пепельным блондом и строгим деловым костюмом. Ее голос звучал холодно и расчетливо. — Неужели вы Сан Юна, дочь самого господина Сан, нашего крупного помощника?

Юна попыталась уйти, пробиться сквозь толпу, но тут же оказалась в ловушке, окруженная фотоаппаратами и микрофонами. Вспышки слепили ее глаза, голоса сливались в неразборчивый гул.

— Посмотрите, дочь погибшего выходит прямо из этого дома, что так трагично унесла жизнь человека с большой буквы, — продолжала свою речь женщина, обращаясь к главной камере, словно разыгрывая спектакль для миллионов зрителей.

— Пропустите меня, — потребовала Юна, пытаясь спрятать свое лицо от назойливых камер.

— Бедная девочка... Расскажите нам, какого это? Вам, наверное, тяжело, потеряли отца. Говорят, он умер неожиданно. Может, вы знаете всю правду о его кончине? — все не отставала женщина, задавая один бестактный вопрос за другим. — Вы испытываете вину или, может, сожалеете о том, что в последнее время проводили с ним мало времени? Он же был часто занят?

Юна замерла, словно ее поразила молния. Дыхание замедлилось, сердце бешено заколотилось в груди. От этих слов ей стало не по себе, ее охватила дрожь. Да что эта чертова женщина знает? Что она из себя возомнила? Какого черта она имеет право задавать такие вопросы? Ярость медленно закипала в ее душе, но она сдерживала себя, понимая, что не может позволить себе потерять контроль над ситуацией.

Резко кто-то схватил Юну за руку, выволакивая из этой безумной западни. Это был Баку, его лицо было мрачным и решительным.

— Извините, мы спешим, — возразил Баку, помогая Юне выбраться из толпы. Он понимал, что ей сейчас очень тяжело, и он не мог позволить этим стервятникам растерзать ее.

Камеры тут же были переведены в их сторону, словно повинуясь невидимому сигналу. Юна тут же подогнала парней, и они поспешили скрыться в мраке улицы, бежали без оглядки.

Они бежали, боясь не успеть, боясь, что каждая секунда промедления может стоить жизни Джун Тэ.

Прибежав в нужное место, они тут же отворили тяжелые металлические двери гаража и, запыхавшиеся, забежали внутрь. В воздухе висел густой запах бензина и машинного масла, смешанный с едким дымом сигарет.

Тяжело дыша, они осмотрелись. В полумраке гаража на старом, продавленном диване сидел Джун Тэ, бледный и измученный. Рядом с ним, словно надзиратель, курил Сонджэ, выпуская клубы дыма в воздух. А парни из «Союза», с разбитыми лицами и затравленными взглядами, тихо сидели на коленях в углу, как провинившиеся школьники.

— Что здесь произошло? — растерянно спросил Хёнтак, не понимая всей картины происходящего.

— А вы быстро, — подметил Сонджэ, прикуривая новую сигарету и насмешливо глядя на вошедших. — Поздоровайтесь, — сказал он, указывая на Джун Тэ.

Ребята тут же подбежали к другу, окружив его заботой и вниманием.

— Эй, Джун Тэ, Джун Тэ, — позвал его Хёнтак, осторожно касаясь его плеча. — Ты можешь идти? Давай на спину, — парень аккуратно подбросил к себе на спину Джун Тэ, стараясь не причинить ему боли, и не спеша понес его на выход.

Юна растерянно рассматривала место происшествия, пытаясь понять, что здесь произошло. Она чувствовала напряжение, витающее в воздухе, и понимала, что Сонджэ сыграл в этом не последнюю роль.

Баку резко остановился, обращаясь к Сонджэ. Его лицо было серьезным и напряженным.

— Не думал, что когда-нибудь скажу тебе это, — начал парень, его голос звучал глухо и сдержанно, — спасибо.

— Да пошел ты нахрен, — грубо ответил Сонджэ, туша сигарету о подошву своего ботинка. Он не хотел принимать благодарность от Баку. — Ты правда старший в Ин Чоне? — задал риторический вопрос он, в его голосе звучала насмешка и разочарование. — Тот неудачник больше тянет на старшего. Да и новичок, тот, Шиын, что раньше был.

— Знаю, — спустя небольшую паузу ответил Баку, опустив голову. Он понимал, что Сонджэ прав, что он не достоин звания лидера. — Ты прав, спасибо, — ответил парень, полностью соглашаясь со словами Сонджэ.

Хумин поспешил следом за друзьями, чувствуя, что больше здесь делать нечего. А Юна же продолжала молча смотреть на Сонджэ, пытаясь понять, что скрывается за его маской грубости и безразличия.

— Чего? — спросил он, спустя затяжную паузу, не выдержав ее взгляда. Его голос звучал резко и нетерпеливо.

— Знала, что поможешь еще, — наконец заговорила она, ее голос звучал тихо и искренне. — Спасибо.

Сонджэ усмехнулся, отворачиваясь от нее.

— Иди уже, — кратко ответил он, указывая на выход.

Юна слабо улыбнулась, понимая, что он не хочет принимать ее благодарность, и поспешила к друзьям. Она знала, что Сонджэ никогда не признается в своих чувствах, но она чувствовала его поддержку и заботу. И этого было достаточно.

«Даже самая темная ночь заканчивается рассветом, и с ним начинается новая возможность.»