Глава 14
– Новая партия смертников... – женщина в мундире обвела мрачным взглядом строй новоприбывших. – Что ж, добро пожаловать на Скотобойню.
Она прошла вдоль строя, выдерживая многозначительную паузу, и будто бы невзначай поглаживая эфес шок-дубинки, висящей на поясе. Тому Ли было знакомо это приспособление. Оружие такого типа – всегда именное. Работает оно только в руках своего хозяина: сенсорная рукоять считывает индивидуальный рисунок на коже ладони, и только тогда шок-дубинка переходит в боевой режим. Если кому-то взбредёт в голову отобрать её у законного владельца, этот кто-то получил бы просто бесполезную игрушку. Зато в руке того, на кого она настроена, дубинка становится по-настоящему опасной. Электрический удар мощностью в двести пятьдесят пять ватт запросто парализует противника, а в пятьсот – испепеляет на месте. Том Ли от всей души позавидовал женщине-офицеру, обладающей столь замечательной штукой.
Стоп. Женщине? Офицеру?..
– Моё имя Катрин Джагер. Для вас – капитан Джагер, и никак иначе. Я шеф охраны Колизея. И моя задача – своевременно отбивать у вас желание совершать неразумные поступки. Глупостей, полагаю, в своей прошлой жизни вы наделали с избытком. Потому каждый из вас и оказался тут... – она иронично прищурилась. – Без идентификационного браслета, но с клеймом раба.
Она вдруг резко выхватила свою чудесную дубинку и с силой ткнула в живот одному из парней в строю. Тот сдавленно вскрикнул – но судя по тому, что характерного электрического щелчка не последовало и озоном в воздухе не запахло, шокер женщина-офицер не применила – просто припугнула для острастки.
– Кем ты был раньше? – прошипела женщина-офицер по имени Катрин Джагер прямо в скривившееся от ужаса лицо напротив.
- В...вором, - простонал тот.
– А теперь ты кто? – полные губы капитана скривились в хищном оскале.
– Гладиатор?.. – неуверенно предположил раб.
Женщина громко хохотнула:
– Гладиатор?! Ты?! Да чтоб ты знал, гладиаторами среди вашего брата способны стать единицы. А остальные – просто куски поганого мяса, которые никогда не увидят Арены, – она отступила на пару шагов, чтобы весь строй видел её хорошо. – Повторюсь: это не Лудус, это Скотобойня. И вы почти все тут бесславно сгинете, я гарантирую. Но, – шок-дубинка вернулась на место, в кобуру на офицерском ремне – Том Ли в этот момент явственно услышал в строю пять или шесть вздохов облегчения, – те, кому удастся здесь выжить, получат перевод в Лудус и всё, о чём только могли мечтать. Всё, что можно купить за деньги – и даже немного больше. Вопросы?..
– У меня вопрос, мэм, – подал голос Том Ли, не в состоянии сдержаться. – Ведь вы офицер? Настоящий офицер?.. Простите, это глупый вопрос – да и сам я, как говорят, не очень умён... Но я в прошлом – курсант школы при Службе безопасности... почему я никогда раньше не видел женщин среди военных?
Да, капитан Катрин Джагер производила сильное впечатление – почти такое же сильное, как её восхитительная шок-дубинка. Роста в ней было никак не меньше шести футов и двух дюймов. Под мундиром угадывалось не по-женски крепкое тело. Однако заметно также было, что форма сшита под заказ: несмотря на атлетическое телосложение, шеф охраны была поуже в плечах и пошире в бёдрах, чем любой другой офицер. Кроме того, капитан Джагер обладала достаточно пышным бюстом, что делало решительно невозможным ношение стандартного мундира.
Капитан Джагер удивлённо выгнула бровь, будто бы решая, рассердиться ей на такой бестактный вопрос или милостиво пропустить его мимо ушей, а потом хмуро ответила:
– Пусть я единственная женщина-военный в этом городе... – она невесело ухмыльнулась, – но если ты думаешь, что я не смогу свернуть тебя в морской узел своими женскими руками, то рискни ещё раз усомниться в том, что я НАСТОЯЩИЙ офицер.
Сможет, конечно... Том Ли вздохнул: была бы у него такая превосходная шок-дубинка, он тоже ходил бы гоголем, грозясь всех в морской узел свернуть. Только боевому рабу, коим стал Роджерс после лишения статуса гражданина, шок-дубинок выдавать не положено. И никогда уже он не будет солдатом... Осознание этого по-прежнему точит изнутри, отзываясь где-то под рёбрами тупой болью. Уже два дня прошло после оглашения приговора, а смириться и свыкнуться всё никак не получается. Школа, тренировки и лекции – всё в прошлом. Том Ли вдруг похолодел от ужаса запоздалого осознания: а ведь родителей он теперь тоже никогда не увидит!..
«Как же так получилось, что все эти два дня я так горестно переживал исключение из школы, а про маму с папой вспомнил только сейчас?! Глупый я, глупый!.. Наверное, им уже сообщили о моём позоре... Как же они переживут новость о том, что я теперь раб?! Ужасно...»
Ему вдруг захотелось сесть и заплакать, но сделать это, не нарушив строй, он не мог, а потому остался стоять. Лишь опустил глаза, пытаясь отвлечься на изучение соринок на полу. Единственный сын четы добропорядочных граждан оказался преступником!.. С мамой на работе, наверное, коллеги здороваться перестанут... Том Ли представил себе, как она одиноко примостилась на неудобном откидном стуле в столовой у себя на заводе, и, опустив глаза, быстро поглощает свой паёк, а другие рабочие спешно проходят мимо, выискивая свободные сидения подальше от опозоренной миссис Роджерс.
«Прости меня, мама... прости, пожалуйста! Я ведь совсем не хотел сделать тебе больно!..» - мысленно умолял Том Ли, хоть и осознавал всю глубину бессмысленности этой мольбы. Теперь он и родители – в разных мирах, по разные стороны высоких стен Колизея. И потеря связи с семьёй вдруг показалась Тому даже большей утратой, чем исключение из школы при Службе безопасности.
– Эй, заснул, что ли?! – кто-то грубо толкнул Тома Ли в бок. Он вскинул голову и обнаружил, что капитана Джагер в комнате уже нет, а вместо неё деловито суетятся какие-то другие солдаты. Они осматривали и ощупывали новоприбывших, некоторым приказывали раздеться, показать зубы, заглядывали им в уши и перебирали волосы, мимоходом делая какие-то заметки в блокнотах.
– Задери рубашку.
Том молча подчинился. Солдат придирчиво осмотрел его, кивнул:
– Теперь спину покажи.
Едва оголив поясницу, Роджерс ощутил на ней неприятно холодную ладонь.
– А теперь спускай штаны.
– Штаны, простите? – бывший курсант очень надеялся, что это ему послышалось. Раньше, в школе, он без стеснения посещал общие душевые – при товарищах обнажаться совсем не стыдно. А здесь, перед чужими людьми...
– Живо, сопляк! – солдат пнул его под колено, отчего Том Ли пошатнулся. До чего же кулаки чешутся дать сдачи!.. Но лимит необдуманных поступков Роджерс в этом месяце уже успел превысить, и потому ему не оставалось ничего другого, кроме как покорно спустить брюки.
Том не видел, что происходит за его спиной – но отчего-то был уверен, что его рассматривают. Внимательно, не спеша – как делала мама, выбирая индейку к праздничному ужину. Не выдержав, он, наконец, спросил:
– Теперь я могу одеться?
– Нихрена ты не можешь без моего приказа, – услышал он голос за спиной. – А теперь наклонись и раздвинь ягодицы.
Вот это уже слишком. Резкий разворот с выпадом – наугад, на звук. Был бы на месте солдата обычный человек, он бы уже хлюпал разбитым носом. Но увы, Тому, не сумевшему окончить и второго семестра учебки, нечего было противопоставить опытному военному: его неумелая атака так и не достигла цели. Кулак провалился в пустоту, а следом за ним и всё тело рухнуло на пол под громкий хохот охраны.
– Спокойно, дружок. Это просто медосмотр, стандартная процедура, – солдат усмехнулся, и уже дружелюбнее продолжил. – Ты только что применил Волю?
– Я... – Том Ли неловко встал, путаясь в спущенных брюках. – Ну... меня учили этому.
– Плохо учили. Ты неуклюжий как младенец, – солдат что-то записал в своём блокноте и сунул его в нагрудный карман. – Но если ты прошёл хотя бы базовый курс учебки, значит, в разы превосходишь всё то отребье, что нам сюда привозят из Гетто. Эти шакалы только и умеют, что заточкой колоть из-за угла, а в честном поединке сразу падают на лопатки. Одевайся, – он достал бейдж на длинном шнурке, что-то нацарапал на нём и украдкой всунул в ладонь недоумевающему Тому Ли. – Погуляй тут немного, а я переговорю кое с кем насчёт тебя. Думаю, на Скотобойне ты долго не задержишься.
«Не опасен» – прочёл на бейдже Том Ли и удивлённо посмотрел в удаляющуюся спину своего нового знакомца. Что всё это значит? Это нужно носить?.. На всякий случай Роджерс надел бейдж на шею. Парней, с которыми он прибыл сюда, всех куда-то увели, и он остался в комнате один. Дверь не заперта: раз солдат приказал погулять, вероятно, Тому стоит немного пройтись?.. Заодно и узнать, что же это за место такое – Скотобойня... Он толкнул дверь и оказался в просторном холле.
С обоих сторон широкого коридора Том Ли Роджерс увидел прозрачные стены из толстого пластика. За одной из них находилось помещение, выполняющее на Скотобойне, видимо, функцию казармы. Однако вместо единой общей комнаты, как это было в школе, здесь пространство делилось на множество крохотных клетушек с низким потолком и подобием узкой, неудобной лежанки: в каждой из камер мог поместиться только один человек. Перегородки между ними также прозрачны. «Это для того, чтобы охране было проще присматривать за боевыми рабами», – догадался Том. По другую сторону от холла находился тренировочный зал. Не меньше сотни людей синхронно колотили кулаками резиновые манекены – перед ними на стене видеотерминал транслировал запись поединка двух звероподобных чудищ. Что эти существа всё же относятся к роду человеческому, Том Ли понял не сразу: их тела целиком состояли из странных, непропорциональных бугров, и блестели они так, будто были натёрты маслом.
За тренировочным залом – ещё один. Здесь то же самое: сто боевых рабов колотят манекены, а перед ними на широком экране видеотерминала сражаются бугристые уродцы. Следующий зал – и здесь та же картина. И в следующем. Том Ли ощутил подкатывающую к горлу панику: он сам не понимал почему, но вид синхронно машущей кулаками толпы пугал его до икоты. Ничего подобного он не ощущал перед тренировочным поединком с боевой собакой, и даже в тесном плену операторской, где его застигли на месте преступления, но сейчас его душил непонятный, иррациональный страх. Да, курсантов школы при Службе безопасности тоже учили двигаться синхронно: этот навык необходим для слаженности действий. Но их на курсе было всего-то восемьдесят восемь человек – а здесь сотни. Сотни, сотни, сотни...
Том Ли сам не заметил, как перешёл с шага на бег. В холле помимо него находились ещё несколько человек с такими же, как у бывшего курсанта Роджерса, бейджами «Не опасен». Каждый занимался своим делом, и на бегущего новичка никто не обращал внимания. А за прозрачной стеной справа мелькали новые и новые тренировочные залы, и в каждом из них с ужасающей точностью повторялась одна и та же картина: кулаки с яростью обрушиваются на манекены, выбивая чёткий ритм. Слева же тянулась бесконечная вереница пустых клетушек-камер.
– О, вот ты где! – услышал Том Ли за миг до того, как налететь на неожиданную преграду. – Ты всегда бегаешь, не глядя перед собой?
Перед ним стоял уже знакомый солдат, потирая ушибленную ключицу.
– Там... – Роджерсу на миг показалось, что он забыл все слова, которые только знал. – Там...
– Бесконечное количество одинаковых площадок, – усмехнулся солдат, – и персональных боксов. Все, кто попадает сюда в первый раз, недоумевают... Но, на самом деле, ты просто бегал кругами. Это же Колизей, тут всё круглое. Даже подземные уровни... Тренировочных площадок у нас всего четыре. Персональных боксов – пять сотен. Совсем не так много, как тебе показалось?
Том несмело кивнул.
– Идём, я покажу тебя верховному инструктору. Если ты ему понравишься, для тебя составят индивидуальную программу тренировок, и уже через месяц-другой будешь готов для своего первого поединка на Арене, – солдат улыбнулся. – Моя фамилия Блэквуд. Запомнишь?
– Я не всегда запоминаю имена и фамилии людей с первого раза, но... – Том Ли замялся. – Постараюсь.
– Если сумеешь попасть в верхние позиции рейтинга Арены, тебя всякими ништяками просто завалят. Вот тогда и вспомни простого охранника Блэквуда со Скотобойни, который помог получить тебе путёвку в жизнь.
– Я понял, – впрочем, Роджерс не был уверен, что понял правильно. – Я должен буду в знак благодарности поделиться с тобой этими... как ты сказал... ништяками?
– Кинь кость со своего стола старому другу, – в голосе Блэквуда послышалась какая-то заискивающая, но в то же время ироничная интонация, – типа того.
Он провёл бывшего курсанта Роджерса в боковое ответвление коридора, невидимое из холла из-за ряда колонн, и подтолкнул к первой двери.
«Блэквуд ведь гражданин... каких таких благ он ждёт от меня, если я теперь без статуса?.. Даже если я стану гладиатором: гладиатор – это ведь тоже боевой раб, только обученный по особой программе», – с такой мыслью Том Ли перешагнул порог, а когда его нога коснулась ковра, расстеленного на полу в кабинете, он решил про себя, что позже стоит расспросить нового знакомца подробнее. И лишь после этого юноша осмотрелся, пытаясь сообразить, куда же он попал.
Помещение оказалось довольно большим, но при этом ужасно тесным, так как едва ли не до потолка было завалено какими-то железяками. Некоторые из них покоились в стеклянных ящиках, на бархате, и каждый такой ящик слегка светился таинственным голубоватым светом. Другие железяки просто стояли кое-как в чугунных подставках, нагромождаясь друг на друга. Даже на полу что-то валялось – громоздкое и непонятное. Среди этого хаоса Том Ли не сразу разглядел деревянный сервант – он выглядел таким ветхим и старомодным, что вполне сгодился бы для музея. А в нём... Роджерс даже сперва не поверил своим глазам: книги! Бумажные книги!.. Что делает такое сокровище среди всего этого хлама?.. Каждая из них наверняка стоит целое состояние, ведь в Иммортал-сити на бумаге давно не печатают. Ладно бы старинные фолианты лежали теперь в стеклянных ящиках с подсветкой вместо чудастых железяк, но на полках ветхого шкафа им явно не место.
– Сколько тебе лет? – послышалось откуда-то из-за серванта. Голос был, кажется, мужским.
– Пятнадцать... сэр, – Том Ли обошёл книгохранилище, стараясь даже не дышать в сторону драгоценных фолиантов, и увидел человека, сидящего за письменным столом. Стол выглядел таким же допотопным, как и шкаф. Да и человек за ним был весьма и весьма немолод.
– Ты выглядишь гораздо старше пятнадцати, – констатировал он, рассматривая юношу поверх очков.
«Очки?! Их до сих пор кто-то носит?!» – ещё одно открытие.
– Я много ел и усердно работал над своей формой, когда был курсантом школы при Службе безопасности. А ещё, как говорит моя мама, у меня кость широкая, – простодушно сообщил Том Ли, но потом вдруг подумал, что стоило бы придерживаться официального тона беседы. Ведь человек перед ним – это, вероятно, и есть верховный инструктор Скотобойни. – Простите, сэр. Я, вероятно, говорю глупости...
– Ничуть, – отрезал старик и кивнул куда-то в угол. – Видишь вон ту штуку? Принеси, пожалуйста, её сюда.
Том повернул голову в указанном направлении и обнаружил у стены длинный шест с металлическим навершием причудливой формы: влево смотрел массивный клюв, вправо – шипастый набалдашник, а вверх – острый штык. Экая загогулина! Одной рукой держать неудобно, потому Роджерс взвалил её на плечо и вернулся к столу старика, раздумывая, куда бы её поставить.
– Что ты знаешь об оружии? – спросил инструктор, почему-то не сказав, что делать Роджерсу с его ношей дальше.
– Всё, сэр! – Том Ли гордо приосанился. – Я перечитал на эту тему всё, что было в электронной библиотеке нашей школы. И про современное, и про оружие времён Последней войны, и про инновационные разработки, которые ещё только предстоит внедрить в производство... У меня не очень хорошая память, сэр – порой я забываю даже имена людей, с которыми встречаюсь каждый день... но все существовавшие когда-либо модели танков и военных самолётов я вам хоть сейчас перечислю без запинки!
– Вот как... – старик многозначительно поднял бровь. – А как насчёт холодного оружия?
– Конечно, сэр! Любое холодное оружие, использующееся в армии Иммортал-сити. Не только названия, но и характеристики могу перечислить! – Том Ли так увлёкся, что даже позабыл о непонятной штуке, по-прежнему покоящейся у него на плече.
– В армии своё оружие, а у нас, в Колизее – своё. Историческое, – произнёс старик со значением и обвёл комнату красивым широким жестом. – Почти всё, что находится тут – точные реконструкции оружия разных стран и эпох. У тебя в руках люцернский молот. Пятнадцатый-семнадцатый век, Европа. Увесистый, но такому крепышу как ты – в самый раз.
Том Ли недоверчиво покосился на железяку, венчавшую шест. Это оружие? Как же оно применялось?.. Пожалуй, вот этим штыком можно колоть, а тупой стороной бить с размаха... Юноша осторожно рубанул молотом воздух перед собой, и тот завибрировал, запел, блик света скользнул по отполированному стальному клюву – красиво. Деревянная рукоять под ладонями стала чуть влажной – или, может, это кожа покрылась испариной, как бывает, когда человек всем своим существом ощущает волнительный трепет перед чем-то прекрасным, совершенным...
– Вы научите меня владеть... этим? – прошептал Том Ли, не отводя глаз от великолепного молота.
– Не я, – инструктор жестом приказал вернуть оружие на место, в пыльный угол, где оно стояло прежде. – И не сейчас.
Том долго смотрел то на свои опустевшие руки, то на люцернский молот, оставшийся вновь без хозяина. За эти несколько минут, что юному боевому рабу было позволено владеть им, Роджерс всей душой успел полюбить его грозную, упругую силу, тепло дерева и холод стали, все его линии и изгибы – а главное, ту великую тайну из глубины веков, что таит это древнее оружие. Древнее же?.. Пятнадцатый-семнадцатый век – это когда? Понятно, что когда-то до Последней войны, но задолго ли...
– Вижу, тебе понравился этот экспонат моей коллекции, – старик понимающе улыбнулся. – Не расстраивайся: ты расстаёшься с ним ненадолго. Как только приведёшь себя в форму, я назначу тебе тренера, и будешь осваивать искусство фехтования боевым молотом.
– В форму, вы сказали? Простите... Разве моя форма плоха? – Том Ли всегда считал, что отлично сложён, и развивается в соответствии с графиком прироста массы, составленным для первого курса учебки... Ах, да – он уже не курсант. А для боевых рабов, наверное, графики другие.
– Для военных большой вес тела – это полезно. Солдат должен быть готов сдерживать разъярённую толпу, если случатся какие-либо массовые беспорядки. Лёгкий человек с такой задачей не справился бы, потому вас и откармливали белково-углеводными смесями, будто бройлеров. А гладиаторы всегда сражаются один на один: в условиях Арены избыточный вес скорее мешает, чем помогает. Поджарый боец всегда быстрее и ловчее тяжёлого силача, и потому исход поединка складывается не в пользу последнего. Это не аксиома, конечно. Но всё же я полагаю, что тебе необходимо слегка похудеть. Две недели интенсивной сушки тела – и, обещаю, молот твой.
– Отличный стимул, сэр! – воскликнул Том Ли, ни капельки пока ещё не понимая, что его ждёт в ближайшие две недели.