Шрам
Она спала на его подушке, на боку, слегка прижавшись к нему спиной.
Кожа — тёплая. Дыхание — ровное, как море после шторма.
А он лежал и смотрел в потолок. Не спал. Не мог.
«Она — не такая, как другие. Но и не такая, какой хочет казаться.»
Её голос всё ещё звучал в голове. Её запах остался на руках.
Её взгляд... Он думал, что видел уже всё — ложь, страсть, страх, жестокость.
Но в её глазах было нечто другое. То, что не вписывалось в игру.
Он тихо встал, не разбудив её, подошёл к окну.
Рим не спал. И он — тоже.
Налил ещё немного вина.
Пальцы сжимали бокал, как оружие — словно мог раздавить тревогу, что росла внутри.
Сообщение пришло в тот момент, когда он сделал глоток.
Леоне, на тебя кто-то охотится. Пошло движение. Проверь своих.
Кровь вскипела. Пальцы сжались.
Глаза блеснули — не от желания, а от угрозы.
«Значит, кто-то хочет меня сломать. Снова.»
Он привык к предательствам. Знал, как пахнет опасность.
Но в этот раз она была... слишком близко. Слишком мягкая. Слишком тёплая.
И с глазами, сквозь которые видно больше, чем нужно.
Он посмотрел на кровать.
Она лежала на спине, обнажённая, как правда. Вся такая — невинная и опасная одновременно.
«Не может быть она. Слишком откровенна. Слишком... настоящая.»
Но именно это и бесило. Потому что он больше не был уверен — играет она, или сгорает вместе с ним.
И самое страшное — он не хотел знать правду. Пока нет.
— Ты сводишь меня с ума, — прошептал он себе.
И вместо того чтобы набрать охрану — снова лёг рядом.
Положил руку ей на талию.
Она немного пошевелилась, но не проснулась.
Её тело — доверяло.
А его сердце — предавало разум.
Леон почти заснул, когда она повернулась во сне — и одеяло соскользнуло с её тела.
Мягкий свет из окна упал прямо на её спину.
И тогда он увидел шрам.
Тонкая линия — почти бледная — начиналась под лопаткой и исчезала ниже.
Не свежий. Но и не случайный.
Он застыл.
«Нож. Или проволока. Работа профессионала. Не авария.»
Его пальцы невольно потянулись — прикоснуться, узнать.
Но он остановился в миллиметре.
Тепло её кожи грело даже без контакта.
Но по позвоночнику прошёл холод.
Он отвернулся.
«Откуда у тебя такой шрам, Алиса? Кто ты, чёрт возьми?»
Память подбросила фразу из детства:
«Доверять можно только тем, кому ты сам оставил шрам.»
А на ней — не его шрамы.
И всё же — он не мог оторвать взгляд.
От этой линии. От её дыхания. От себя самого,
который впервые не хотел знать правду.
Его рука снова легла ей на талию.
— Прости, — прошептал он в темноту. — Если ты — именно то, чего я всегда боялся.
Но она спала спокойно.
Как женщина, которой доверились.
А не как враг.