Революция разума

Зоркие схватили меня. Теперь я уже был не в силах что-либо предпринять, поскольку узнал имя автора слишком поздно. И если я правильно понял, его имя говорит лишь о том, что мир из вселенной «Грань» реально существует. Саммонуэль говорил, что знал автора книги. Тогда то, что подавалось как фантастика, на самом деле не выдумка. И если это так, то зачем зорким скрывать этот мир? Я не понимал. Наш мир оказался гораздо шире, чем я мог себе представить. Исходя из имени, я могу лишь предположить, что это автобиография автора, которую он сам же написал, ведь автором книги «Грань» был Михаил.

Осознавал ли я происходящее, когда так близко подобрался к разгадке, но проиграл? Меня скрутило пополам от удара в живот, зоркие волочили меня по земле, я слышал, как кричала Шел. Нас привезут в логово этих лицемеров, допросят, а потом, скорее всего, убьют. Они посадили нас в разные клетки и оставили жариться на солнце, пока сами ставили остроконечные черные палатки, чтобы отдохнуть после долгой дороги.

Я остался наедине со своими мыслями и убивающим солнцем. Без единой капли воды. Нам кажется, что мы можем выдержать все, но на деле это оказывается гораздо сложнее.

Солнечные лучи стали кинжалом, с каждой минутой они убивали сильнее. Хотел ли я умирать вот так? Конечно, нет. Но в то же время осознавал, моя никчемная жизнь заслуживает никчемной смерти.

Часы длились словно месяцы. Я забился в угол и наблюдал за зоркими, они не обращали на меня внимания, словно я и не существовал. Они говорили о том, что им хотелось бы попробовать, о просмотренных фильмах, прослушанной музыке. Так странно было наблюдать в них даже маленькую долю человечности. Те, кто ненавидел человека, вдруг говорили о еде и смеялись над пошлыми шутками.

Один из зорких вдруг зашел ко мне в клетку и потянул за цепь у меня на шее так резко, что я упал. Мои руки тоже были связаны, на ноги они одели нам кандалы. Зоркий шел быстро, я едва успевал за ним. Каждый раз, когда я тормозил его, он сильнее прежнего дергал за цепь, отчего ошейник врезался в горло.

Он приволок меня в палатку и приковал к столбу. Зоркий сел напротив и буквально просверлил меня взглядом. От бессилия и жажды я не мог пошевелиться, от зоркого пахло костром. Освещение было слабое, лишь маленькая лампа в форме банана горела в углу то зеленым цветом, то красным, то фиолетовым.

— А ведь мы уже встречались с тобой, тогда, при обыске. Мне тогда показалось странным твое увлечение «Гранью». Хотя скорее даже страх в глазах. Будто тебе есть что скрывать.

Зоркий замолчал и достал из кармана пластмассовый шарик. Он стал перекатывать его и продолжил:

— Ты ведь связан с автором. Несомненно. Нам пришлось перебить много людей, чтобы выйти на след.

— Зачем вам нужен автор? — говорить мне было тяжело, из-за пересохшего горла слова давались с трудом. Зоркий наклонился ко мне и дернул за цепь на шее. Она впилась с пронзающей болью.

— Кто ты такой, чтобы задавать мне вопросы? Ты даже не замечаешь, в каком мире ты живешь. Даже близко не представляешь, что происходит.

Он вытащил острый крюк.

— Ты слышал о технике «сендю»?

Я молчал. Он продолжал говорить.

— Суть в том, что слишком жестокая пытка может привести к смерти. Так вот «сендю» предполагает пытки и ужасную боль, бесконечную боль, но твое тело не истязается в полной мере. Это может продолжаться вечно. И в конце концов ты сдохнешь от старости. Вся жизнь станет бесконечной пыткой. Ты сходишь с ума день за днем. «Сендю» делает один и тот же зоркий. У нас с тобой целая жизнь впереди, Ди!

Он рассмеялся, меня затошнило и вырвало. Зоркий воткнул крюк мне в плечо и произнес:

— Поехали.

Черная палатка мгновенно исчезла, мы оказались в пустоте. Все вокруг стало белым. Зоркий вонзил крюк глубже и провел им от плеча до кисти. Кровь хлынула потоком, я закричал. Боль была адская.

— И даже не думай, сознание ты не потеряешь. Болевой шок тут не работает, здесь ты даже не можешь умереть.

Белый цвет был повсюду. Я возненавидел его. Зоркий достал еще один нож и воткнул мне его в живот.

— Я обожаю вспарывать животы, а потом крюком доставать оттуда кишки и заталкивать в пасть. Тебе понравится. Но ты можешь все остановить, если расскажешь мне все, что знаешь об авторе, — его линзы ослепляли мне глаза.

— Я не знаю.

Он вспорол мне живот. Меня колотило больше от страха, чем от боли. Искры засверкали перед глазами.

— Думай лучше, Ди. Я уже нащупал твои кишки.

— Остановись! Что ты хочешь знать?!

— Быстро же ты. Вот твой друг Спектр до сих пор не сдался. Повыносливее тебя будет.

Я старался не смотреть вниз. Одна мысль о состоянии нижней части тела доводила до исступления. Теперь я понял, почему крики заключенных раздавались аж на несколько переездов.

— Знаешь ли ты автора? — спросил он.

— Я ни разу не видел его и не представляю, как он выглядит.

— Что ты знаешь о нем?

— Его зовут Михаил.

Зоркий повернул крюк у меня в животе, я закричал сильнее

— Урод, это мы и без тебя знаем! Где его найти?!

— Я не знаю! — кричал я.

Он потянул крюк, я увидел свои кишки. Меня снова вырвало.

— Ты знаешь, Ди. Я знаю, что ты врешь! Одуванчик что-то сказал тебе. Что он тебе сказал?

Я не хотел говорить, но зоркий снова потянул за крюк. Это оказалось невыносимым. Боль была такой жгучей, хотелось выпить яд, чтобы все это прекратить. Она проносилась по всему телу от кончиков пальцев на ногах до макушки. Молнией вниз и вверх. Это сводило с ума.

— Что он тебе сказал?! — зоркий воткнул второй нож мне в сердце. — Я вырежу его, а потом поменяю его с желудком. Ты когда-нибудь менял местами внутренние органы?

— Чтоб вы все сдохли... — прошипел я. Зоркий отрубил ножом мне руку. Она кубарем покатилась по белому полу, оставляя за собой след крови. Я пытался заставить себя молчать, но крик вырвался с новой силой. К боли невозможно привыкнуть, она впивается в тебя хваткой ядовитой змеи.

— Он сказал, что автор находится у истока, — едва выдавил я. Зоркий отшатнулся и вдруг рассмеялся. В него словно вселилось безумие, он не мог остановиться. Нож выпал из рук в лужу крови.

— Что тебя так развеселило? — выдавил я. Он схватил меня за волосы и ответил:

— В этом мире его быть не может. Только не здесь. Только не у него.

Внезапно раздался взрыв. Я очнулся в черной палатке на полу. Крюк валялся в метре от меня, я тут же проверил свое тело, на нем была лишь рана в плече. Зоркий лежал без сознания. Снова раздался взрыв, земля затряслась. Мне нужно освободиться от цепей, но как? Они так сильно сковали меня, что я почти не мог пошевелиться. Ключи от цепи были у зоркого, но дотянуться до него просто невозможно. Я изо всех сил пытался вытащить руку из наручников, но гораздо проще было ее отрубить, чем провернуть это. Однако у меня не было желания лишиться конечности.

— Эй! Кто-нибудь! — закричал я, но никто не отзывался. Что происходит снаружи?! Какая-то беготня, а потом снова взрыв. Он был так близко, что тело зоркого отбросило мне на ноги.

Я пытался подбить ножку стула, чтобы упасть на землю, смотрел на зоркого и каждую секунду боялся, что он очнется. Ножка стула начала шататься, но никак не ломалась.

Раздался взрыв, оглушивший меня. Столб, к которому я был привязан, вырвало из земли. Что происходит? Я будто выпал из собственного тела, открыл глаза и увидел совершенно иной мир. Из фильма «Грань». Я почувствовал резкий запах кофе из забегаловки, справа скрипели качели, они стояли в центре города, на них качался ребенок. Люди проходили мимо меня и не замечали, что я здесь нахожусь.

Я подошел к мальчику, который качался на качелях. Он смотрел на проходящих мимо людей и улыбался. Это было странно. Интересно, что вызывало его улыбку? Его черты лица показались мне знакомыми. Я узнал его, это был Михаил, только в детстве.

— Они идут сквозь тебя и не замечают, — сказал Михаил и посмотрел на меня. Качели снова скрипнули.

Я не мог ничего сказать. Меня поразило такое глубочайшее удивление, что язык попросту не мог шевелиться.

— Порой Бог посылает нам человека, который становится нашим ангелом-хранителем, чтобы спасти нас, — послышался девичий голос.

Справа от него появилась фигура маленькой черноволосой девочки. Вика. Она положила руку ему на плечо, и в мгновение все начало исчезать. Меня вытягивало в воронку из этого мира. Я пытался докричаться до них, но они просто смотрели на то, как я исчезаю.

— Ди! Очнись! Нам нужно бежать отсюда! — кричала Шел.

Взрывов стало больше. Шел освободила меня и помогла подняться. Мы выбежали из палатки, и сотни летающих бомб окружили нас. Они были похожи на мыльные пузыри.

— Не прикасайся к ним, — сказала Шел. Мы обегали их, повсюду бродили раненые зоркие, но им было не до нас. Многие из них лежали на земле, у одного отлетела часть маски, я пригляделся, его кожа была будто сожженной. В небо взмыли вороны. Зоркие командовали и пытались встать в строй. Я посмотрел на небо и увидел огромное существо, чем-то напоминавшее лося на двух задних лапах. Вместо передних у него были крылья, кое-где на теле росли маленькие деревца. Это был «дари» — существо, охраняющее красного монаха. Я пригляделся и заметил монаха у него на плече.

— Ди!

Я заметил бегущего ко мне Спектра.

— Что происходит? — спросил он.

— Самому бы понять, — ответил я.

— Красные монахи напали на зорких, все что я могу предположить, — сказала Шел.

— Я считал их миролюбивыми существами, — сказал я.

— В любом случае нам нужно бежать от зорких, другого шанса не будет, — сказала Шел и перелетела через бомбу. Я старался не упасть, сейчас это равнялось бы смерти. В какой-то момент мне показалось, что бомбы имеют интеллект и преследуют зорких. Шум действовал на мозг, крики доносились отовсюду. Мы пробежали мимо умирающего зоркого, он кричал:

— Прошу тебя, я не хочу возвращаться! Оставь меня здесь хотя бы на день! Пересели меня хотя бы в животное, в любое существо, только не обратно!

Я видел, как на него упала бомба, и тело разорвало на части. Маска отлетела в сторону и чуть не попала в меня. Дари давили зорких огромными ногами, эти существа были ростом с двадцатиэтажный дом. Землю охватил огонь, дым разъедал глаза. Шел закашлялась, я взял ее под руку.

— Все нормально, — заверила она.

— Ложись! — закричал Спектр и кинул нас на землю. Бомба взорвалась рядом с нами, земля летела в лицо, попадала в уши, глаза. Спектр закрыл нас собой.

— Спектр! — закричал я. Мы поднялись с земли.

— Все нормально.

Осколок попал ему в спину. Изо рта полилась кровь.

— Ди, наверное, я... — говорил он.

— Нет! Тебя я не смогу потерять!

Я положил его руку себе на плечо, Шел взяла вторую, и мы потащили его. Бомбы взрывались, практически доставали до нас. Зоркие бегали в суете, их псы скулили, а красных монахов становилось только больше. Мы шли через дым в неизвестность. Ноги с трудом меня слушались, техника «сендю» наложила огромный отпечаток.

Вдруг Спектр потерял сознание, его тело повисло на нас. Мы с Шел едва не упали, теперь мы волочили его по земле.

— Нам не донести его, — крикнула Шел, ее голос приглушали взрывы. — Ди! Что нам делать?!

Я почувствовал, как реальность снова исчезала. Детский смех проник в голову. Я очнулся и увидел себя в детском доме посреди играющих детей. Воспитательница сказала нам идти спать, и все расстроились. Мы легли по кроватям, Одуванчик быстро захрапел, а мы со Спектром лежали друг напротив друга и так и не уснули.

— Мне не спится, — прошептал я ему.

— Почему?

— С тех пор, как я потерял отца, мне тяжело засыпать. Мне снятся кошмары.

— Что тебе снится? — спросил Спектр.

— Мне снится, как я живу вместе с отцом и мамой, мы счастливы. У нас все хорошо.

— Но разве это кошмар?

— Да. Ведь потом я просыпаюсь, и ничего из этого нет. Все мертвы, а я здесь один.

Спектр тихо подошел ко мне и сел на корточки. Почему-то запомнилось, что от него тогда пахло колокольчиками, которые мы ели на обед. Так странно, запоминается сущая ерунда, ни на что не влияющая. Какие-то колокольчики.

— Ди, послушай. Слышишь?

Я прислушался и ничего.

— Не слышу. Что я должен услышать?

— Послушай, как красиво поют ангелы на небесах. Прислушайся к их голосам и услышь голос своего отца и мамы.

Наверное, на мгновение я их услышал. Может, мне тогда показалось, или это было самовнушение. А может, это и правда были они.

— Ди, мы не сможем его донести! — кричала Шел. — Тут куча бомб, поле огромное. Мы даже не знаем, куда бежать. Что теперь делать?

Бомба взорвалась рядом с нами. Я почувствовал острую боль, меня отбросило в сторону. Земля сыпалась мне на лицо, зоркие пробегали возле меня. Я открыл глаза и посмотрел на небо, которое в тот миг было чистым, словно душа младенца, только что появившегося на свет. Пепел висел в воздухе, Дари шел в мою сторону. Земля содрогалась, а я не мог подняться. Мне вдруг стало все настолько безразлично, ничего не имело смысла.

— Ди, ты разве не слышишь, как красиво поют ангелы на небесах?

Это был голос Одуванчика. Я прислушался и, кажется, что-то услышал. Это был такой короткий миг, как щелчок пальцев. Мгновение, наполненное вечностью.

И в ту секунду, когда все прекратилось, я подумал: «Что же это было? Ангелы или мое воображение? Что я услышал на самом деле...?»

Нога Дари нависла надо мной. Он готовился сделать шаг. Бежать уже было поздно. Я закрыл глаза. Последнее, что я услышал, — это крик Шел.