ЛORD: Интерлюдия

Шум воды из крана был схож с шорохом сотен крыс, что решили разорвать своими когтями бетонную плиту и проложить себе путь в другое помещение. Жидкость переливалась через края раковины и змеиной походкой осваивала территорию пола.

Вика ощутила, что ее брюки намокли, и именно это заставило ее распахнуть свои большие глаза. Она ощутила зуд на нижнем веке и быстро заморгала, дабы прервать неприятные ощущения, но на роговицу кто-то втихую насыпал целую горстку песка, что вызвало обильный слезный поток. И девушка впервые обрадовалась, что с утра не стала наносить на лицо ни грамма косметики, иначе после подобных слез ее внешний вид оставлял бы желать лучшего, и не спасло бы умывание при помощи мыла. Девушка прекрасно знала, что мыло беспомощно против ее туши и лишь размазывает черную основу, делая Викторию похожей на Капитана Джека Воробья из американского фильма про пиратов. Тушь становилась водостойкой именно тогда, когда этого не ожидаешь.

Первым, что она произнесла, оказалось имя. Вика его почти выкрикнула, затмив голосом шум воды, и с трудом пересилила себя, чтобы не заплакать по-настоящему. Но надрывное дыхание и паническая дрожь выдавливали из нее негативные эмоции, нарисовали ужас и отчаяние на каждом кусочке лица.

— Денис, — снова выдохнула она и, опираясь о край раковины, поднялась с мокрого пола. — Денис, — девушка ощупывала воздух, словно надеялась, что вся эта комната — лишь иллюзия, а молодой человек стоял где-то поблизости и тянул к ней свои холодные руки.

Но она была одна, и эта комната вновь стала знакомой, она ненавидела ее больше всего, но часто запиралась здесь, особенно в те моменты, когда попросту не желала видеть никого из людей. По лицу потекло что-то вязкое и теплое, добралось до подбородка и побежало дальше вдоль передней части шеи. В непонимании девушка дотронулась до лица и, взглянув на кончики пальцев, обнаружила на них присутствие красной жидкости. Это была кровь, вне сомнения. Переведя взгляд на раковину, Вика нашла присутствие крови и на кафельной поверхности. Водный поток изо всех сил пытался смыть ее, но та успела прилипнуть к гладкой поверхности, как подгоревшая гречка к кастрюле.

Бросившись к раковине, девушка стала останавливать кровотечение из носа, но улучшение состояния не происходило, кровь по-прежнему выливалась из нее, словно желала полностью покинуть организм и слиться с городской канализацией в одно целое. Девушка громко всхлипнула и прижала ладонь к кончику носа, после чего замерла в таком положении.

Нет, она не сходила с ума. Она снова была здесь, на своем рабочем месте. На ней ее рабочая форма, поблизости нет ни панических криков, ни звуков взрывов и выстрелов. Лишь пение привычной жизни, скучной и лишенной какого-либо движения вперед. Обыкновенное топтание на месте. Значит, те события ей привиделись. Не было никакого нападения, не было Дениса, не было той толпы обезумевших людей, что жаждали разорвать ее на куски без какой-либо на то причины. Да, это был всего лишь сон. Но сколько же она проспала здесь? Почему никто до сих пор не забеспокоился из-за ее отсутствия? Только Вика задала себе эти вопросы, и тут же последовал на них ответ. В дверь постучались. И раздался обеспокоенный голос Анфисы.

— Эй, с тобой все в порядке? Ты находишься там уже минут двадцать. Тебя все потеряли. Вика?

— Д-да, — промямлила та, не смея отстранять ладонь от лица. — Кровь из носа пошла. Не знаю, что со мной. Такое произошло впервые.

Анфиса нажала на ручку двери и прошла внутрь.

— Боже мой. Тебя тут будто убивали, — ахнула она и подбежала к девушке, затем внимательно взглянула на ее заляпанное кровью лицо. — Дело плохо. Я сейчас поищу в аптечке перекись водорода. Должно помочь. Выглядишь мерзко. Голова кружится?

— Да, немного. Я, кажется, отключилась. Даже не помню, как оказалась здесь.

— Мы и не заметили, как ты ушла. Ты никому ничего не сказала. Так, давай сделаем так. Сейчас мы остановим кровь, я поговорю с директором и добьюсь того, чтобы тебя отпустили домой. Да, она сейчас в полном бешенстве из-за маленького количества персонала, но в таком виде тебе работать противопоказано. Потом вызову тебе такси, и ты поедешь домой.

— Спасибо, Анфиса, — простонала та.

К кровотечению добавилась головная боль, и она ворвалась в ее тело настолько резко, что девушка вздрогнула, как если бы в нее кто-то выстрелил и не сумел промахнуться. Анфиса еще раз испуганно оглядела коллегу и поспешила в соседнюю комнату, где находилась аптечка. Вика слышала, как та копошилась там и, не стесняясь, ругалась: видимо, ничего подходящего не находилось. Через пару мгновений она вернулась и помогла Вике засунуть в каждую из ноздрей смоченную перекисью водорода вату. Виктория сморщилась, когда почувствовала шипение в носу. Анфиса смочила оставшуюся вату в воде и вытерла остатки крови с бледного лица рыжеволосой девушки, не оставив даже разводов.

— Теперь тебе нужно сесть и подождать, когда кровь перестанет идти. А я пока поговорю с Тамарой Александровной. Не допущу, чтобы она заставила тебя в таком виде идти в торговый зал пугать покупателей. Даже мертвец выглядит живее в сравнении с тобой.

Анфиса усадила Вику на стул рядом со шкафчиками в комнате для переодевания и скрылась в глубинах коридора. Виктория потерла пульсирующие виски и попыталась собраться с мыслями, но в голове до сих пор кипела каша.

«Ничего не понимаю. Почему этот кошмар до сих пор не вылазит из моей головы? Почему продолжает преследовать, как одичавший волк? Просто не думай о нем, подумай о чем-нибудь малозначительном, даже о тошнотворно банальном. Выбрось из головы тот ужас. Его не было. Нельзя верить в подобное. Такое может случиться только в дурацких книгах, что продаются в переходах метро. Не в твоей жизни».

Но в голове по-прежнему всплывало лицо Дениса, его заботливая физиономия. Она чувствовала, словно это происходило сейчас, как он обрабатывает ее ножевое ранение на животе, нежно касается пальцами кожи, боясь причинить боль. Невольно девушка коснулась живота, представив, что это делает молодой человек, и закрыла глаза. Едва пальцы коснулись того самого места, где ее ранили во сне, последовало жжение, а затем и резкая боль. Вырвался громкий стон, и Вика резко отдернула руку. Самопроизвольно пальцы вернулись к животу, сжали край рабочей жилетки, пробрались под нее, нащупав рубашку, приподняли ткань и обнажили большую часть живота.

Прямо около пупка виднелся синяк, разросшийся до пугающих размеров, а ровно посередине находился тот самый шрам от ножевого удара, радостно приветствовал свою хозяйку и не смел исчезать в тумане грез. Вика боязливо прикоснулась пальцами к ранению и стала ощупывать это место, чтобы убедиться, что оно реально. Рана не исчезла, лишь горела, шевелилась где-то внутри.

Анфиса вернулась быстро и, судя по ее довольной улыбке, договориться с Тамарой Александровной удалось. Вика успела скрыть рану под одеждой и сделать более-менее спокойный вид. Что-то ей подсказывало, что говорить о подобном Анфисе не стоит, хотя девушка понимала, что с такой отметиной на животе необходимо немедленно обратиться к специалисту. Вот только что она расскажет? Ведь она даже сама точно не знает, когда именно ее пронзили острым предметом и где именно это произошло. Но это случилось не здесь, не сегодня. Вика прекрасно это знала. Тогда где она была? Почему ранение затянулось и выглядит так, словно... руки Дениса его в действительности обработали, смазали спиртовым напитком, а затем мастерски зашили разошедшуюся по швам кожу. Нет, этого не может быть. «Ты ведь знаешь, что пролежала в своем сне в том туалете несколько дней, в полной темноте. Но теперь все выглядит привычным, целым и невредимым».

Ошарашенная от своих мыслей, она вышла в торговый зал и с мрачным видом прошла мимо директора, которая даже не бросила на девушку взгляд сочувствия, просто сделала вид, что не заметила рядом с собой присутствие сотрудницы. У выхода Вика случайным образом задела плечом высокого парня с повернутой набок кепкой, на которой было вышито название их магазина. Ойкнув, он улыбчиво повернулся к ней и внимательно оглядел Викторию, явно заметив, что с той творится что-то неладное. Вика извинилась и хотела было продолжить свое шествие к выходу дальше, но тут же замерла на месте и в оцепенении уставилась на этого парня, осознав, что прежде не видела его в торговом зале, но это была их не самая первая встреча. Она видела его прежде.

«Тогда он выглядел по-другому. Его рот был в крови и искривлен. В руках у него был нож. Ему не составило труда напасть на меня, прижать к стене, как куклу, бить головой о стену и целиться зубами в шею. А потом лезвие ножа оказалось внутри меня, вошло плавно, как в масло. Я не сразу ощутила боль, даже не сразу поняла, что случилось. С ножом внутри я продолжала отбиваться. А потом этим ножом...»

Вика резко отвернулась и бегом бросилась к выходу, чувствуя, что ее тело пылает, кипит, как вода в чайнике, плавится от одолевших голову мыслей и воспоминаний. Анфиса бросилась за ней, но девушка уже скрылась из вида, свернув за угол.

***

Улицы Тарасова освещало дождливое солнце. Понятие «дождливое солнце» возникло в голове Виктории совершенно случайно. Она редко наблюдала подобное явление, если не наблюдала совсем. Жаркое светило с легкостью пронзало свинцовые тучи, облик которых напоминал настоящий ночной небосвод — настолько темными они были. По улицам широким шагом шествовал тропический ливень, забирался за шиворот, проползал в ушные раковины и даже умудрился побывать в ноздрях. Виктория ощутила себя утопленницей, на глубине какого-нибудь моря, и подняться на поверхность, вдохнуть свежего воздуха не имелось ни малейшей возможности. Дождевые потоки перекрыли ей дыхание, связали тело цепями и приковали к растаявшему асфальту. Девушка еще очень долгий промежуток времени стояла в таком положении, терпела холод и воду на поверхности кожи, в голове возникло торнадо, которое смело все мысли и утопило в ливневых потоках. Она явно ждала, что весь тот кошмар исчезнет: эти изуродованные измаранные кровью лица, разорванные тела, пылающие небоскребы и заполонившие все и вся брошенные автомобили. Но они впились в ее сознание, как рой голодных комаров, не смели отпускать ни на минуту. Виктории казалось, что сейчас эти искусственные улыбки на лицах бесцельно бродящих прохожих исчезнут, и лавина из сотен людей бросится в ее сторону, вцепится зубами в каждый кусочек нежного тела.

Но ничего не происходило. Город двигался, сверкал неоновыми огнями, шумно пел и омывался пылающей светом дождевой водой. Люди бережно огибали девушку, буквально проходили сквозь нее, отчего та ощутила себя привидением, который видит лишь образ из прошлого, возникший в промежутке между жизнью и смертью. Но вернувшаяся головная боль встряхнула ее и заставила вновь проникнуться реальностью всего происходящего. Это не сон, это не бред, все вокруг — существующее, и она в том числе.

В кармане завибрировал смартфон, буквально забурлил в потоках дождевой воды. Девушка была безумно благодарна себе, что недавно удосужилась приобрести водонепроницаемый чехол для своего гаджета, ибо дожди в этом огромном городе стали частным явлением. Поднеся экран к лицу, Виктория увидела имя звонившего абонента. «Анфиса». Вика почувствовала себя дурой — она заставила человека переживать. Наверняка сейчас все обсуждают ее странный побег с места работы, это испуганное выражение лица. Прежде Викторию считали странной, «неуравновешенной», что она часто слышала со стороны, вслушиваясь в разговоры. Возможно, на нее так подействовали семейный проблемы, либо полное приключений прошлое, которое едва не закончилось плачевно, как в типичной драме. Девушка не знала точно. «Ты винишь всех: отца, его спиртовую подружку, Карину, теперь еще и ночной кошмар. Но никак не себя. Ты сама ведешь себя, как зануда, замкнулась в себе и травишь себя собственными мыслями, выдуманными проблемами. О чем ты сейчас думаешь? О зомби, о парне, которого ты никогда не видела и которого даже не существует? Да что с тобой такое? Что тебя сделало такой идиоткой? Вернись обратно. Не о том думаешь».

— У тебя рана на половину тела! — заворчала дамочка с именем Рассудительность. — Ты не имеешь ни малейшего понятия, откуда у тебя это взялось. Ты даже не веришь в то, что прекрасно знаешь внешний облик нападавшего, он был последним, кто видел тебя перед твоим скоростным побегом из магазина. Ты ни во что не веришь, потому что все, что видела, в действительности никак не могло случиться.

— Значит, я схожу с ума?

— Возможно. Но даже если ты и поверишь в свое помешательство, то это не объяснит ничего, в частности, твою рану на животе. Хотя возможно ты самостоятельно нанесла себе увечья, а потом так же безмятежно зашила себя, обведя смерть вокруг пальца. Занятная теория. Вот только утопающий в огне и безумии мегаполис смотрится более осязаемо, чем-то, что ты сама себя покалечила и напрочь забыла об этом. Решать тебе, что правда, а что нет, — завершила свою мысль госпожа Рассудительность.

***

Вика добралась до дома спустя мгновение и не сразу заметила, что вытащила из кармана насквозь мокрых брюк ключи, отперла дверь подъезда и проникла внутрь обшарпанной хрущевки.

Пробираясь сквозь мрачную лестничную площадку, исписанную и оплеванную, она надеялась, что пройдет мимо знакомой двери и разыщет какой-нибудь укромный уголок, где появится шанс переждать очередной домашний скандал. Вика не слышала криков подружки отца, звона бутылок и шума беспрерывно захлопывающейся двери. Но это не означало, что в квартире никто не присутствует, девушка не помнила, когда в последний раз наблюдала, что отец покидал стены их двухкомнатной квартиры. Да, он работал где-то на стройке, приносил в дом какие-то деньги, но все это проходило мимо его дочери. Та видела его лишь на кухне, за столом с жиреющей на глазах женщиной в компании нескольких бутылок спиртного. И считала, что этот образ будет преследовать ее еще очень долго, пока отец не скончается. Странно, но она уже готовила себя к его смерти. Каждый раз, входя внутрь квартиры, Вика ожидала увидеть его обмякшее тело на кухне, а рядом смеющуюся и ничего не понимающую женщину из его пьяных грез, которая отныне владелица всего имущества. Возможно, она не выгонит Вику, позволит ей жить, но девушка скорее поверит в то, что Хогвартс существует, чем в подобную щедрость. Эта квартира — временное пристанище. Скоро она не сможет вставить ключ в эту облупившуюся дверь. Ей не позволят. Ее там никто не станет ждать.

Оказавшись в прихожей, девушка решила, что лучшим решением будет не стягивать с себя промокшую обувь. Хотя бы из-за того, что пол был абсолютно полностью забрызган битым стеклом. Бутылка рассыпалась фейерверком, ее следы наблюдались даже на стенах: осколки, словно гвозди, торчали из обоев. Спиртное, что находилось внутри, уже высохло и оставило после себя лишь зловонные разводы.

Сморщив нос, Виктория стала пробираться вглубь квартиры. Кухня оказалась пуста. Стол, как и обычно, заставлен спиртными напитками, грязной посудой, которой пользовались совсем недавно. Прислушавшись, девушка различила стоны из гостиной. Значит, отец и его подружка дома. Стоны не походили на те, что издают люди во время занятия сексом, они были какими-то страдальческими, будто кто-то испытывал мучения. Вика сразу же вспомнила свои опасения и бросилась к доносящимся звукам. То, что открылось перед ней, заставило сморщить нос еще сильнее.

Отец в одних лишь трусах валялся на полу и допивал очередную бутылку водки. Его подружка же валялась на диване, прикрывая наготу под простыней, и курила. А вокруг них виднелись упаковки из-под съеденной еды, осколки от бутылок и даже посуды. Судя по царапинам на руках отца, весь этот хаос был сотворен именно им, а его подружка все это время наслаждалась представлением.

— Что вы здесь устроили?! — воскликнула девушка, пройдя в комнату. — Что?..

— Ах-ха-ха, — засмеялся отец, прервав страстный поцелуй с бутылкой. — Доча! Вернулась. А что так рано, доченька? Мы тебя не ждали. Мы с моей любимой еще не закончили играть.

— Прекрати пить! — стиснув зубы, прорычала та и вцепилась мертвой хваткой в бутылку, но отец не посмел расстаться со своим спиртным.

Последовал удар, и Вика ощутила, как твердая рука соприкоснулась с ее лицом. Шокированная она не сразу осознала, что пощечину ей подарил именно отец. Испугавшись, что последует еще один удар, она отпрянула и направилась к двери. Но отец внезапно оброс силами, вскочил и не позволил девушке сделать даже шаг. Еще мгновение, и Вика оказалась прижатой к стене, полностью лишенной какого-либо движения.

— Решила поучить своего отца?! — пьяным, но таким яростным голосом стал вести беседу с дочерью отец. — Возомнила себя правильной и умной? — пальцы мужчины впились в щеки Вики и сплющили ее лицо, отчего губы девушки превратились в вытянутую трубочку. — Только я здесь решаю, что правильно, а что нет. Кто не согласен — здесь не жилец.

Подружка отца залилась поросячьим гоготом и чуть было не упала с кровати. Вика заметила, как простыня сползла с ее бесформенного тела и полностью обнажила огромную обвисшую грудь, которая с легкостью могла достать до стоп их обладательницы. Обмотав простынь вокруг бедер, женщина направилась к ним с не угасающей сигаретой в зубах.

— Хватит, Виталий. Не пугай девчонку.

— Заткнись! — рявкнул на нее тот. — Ни одна баба в этом доме не смеет указывать мне, что делать, а что нет!

Он отпустил дочь и резко пошатнулся, едва не свалившись на пол, но чудом удержался на ногах. Ухмыльнувшись, мужчина добрался до середины комнаты, затем обернулся и прожег яростным взглядом обоих, но Вика знала, что все внимание этого человека сосредоточено именно на ней. Об этом кричали даже ее горящие щеки, на которых отпечатались следы длинных пальцев и не стриженных ногтей.

Девушка не знала сколько времени они простояли в этом безумном молчании, пронзали друг друга бесчеловечными взглядами, томно дышали, задыхались от табачного дыма. Но когда этот короткий промежуток ее семейной жизни стал казаться вечностью, она отвернулась от небритого лица отца и ринулась в сторону выхода, чувствуя радость от того, что она обута и может молнией покинуть это гнетущее место. Но отец не позволил ей далеко уйти.

У входной двери он догнал ее, схватил за плечо и развернул к себе.

— Ты никуда не пойдешь, сучка! Я запрещаю!

— Не трогай меня! — вскрикнула девушка и попыталась вырваться, но крепкие мужские руки снова сковали ее движения, в очередной раз превратили в беспомощную мышь в руках голодного кота.

— Как же ты похожа на свою шлюху-мать. Тоже решила сбежать от меня?! К ней?!

— Пусти! Пусти!.. Папа!

Девушка увидела, как тот снова замахивается, метит рукой в ее лицо. Зажмурившись, она пожелала, что отец исчез, растворился вместе с тем пылающим городом в ее грезах, оставил после себя лишь напоминающие следы, которые потом перестанут что-либо значить и утонут во временной пыли.

Внезапно что-то вырвалось из нее, нечто живое, размером с саму девушку. Вика ощутила болезнетворный жар, дрожь по всему телу, а затем некая сила прижала ее к входной двери и так же быстро отпустила. Раздался крик.

Девушка открыла глаза и увидела, что тело отца в горизонтальном положении находилось в другой части коридора и не смело демонстрировать ни малейшего движения. Из гостиной выскочила подружка отца и взвизгнула, когда увидела мужчину в таком состоянии. Бросившись к нему, она попыталась привести того в чувства, но ее старания так и не обвенчались успехом.

Вика же ничего не почувствовала, лишь чистое равнодушие и толику радости от увиденного. Схватив ключи, она выскочила из квартиры и пулей бросилась вниз по лестнице.

***

Улица встретила выбежавшую из подъезда Викторию более сухой и приветливой погодой. Дороги и тротуары стали зеркальной поверхностью и слепили глаза разноцветными бликами на своей взволнованной из-за порывов ветра поверхности. Казалось, что город несколько лет находился на дне океана, проживал там иную жизнь, впитал в себя подводных обитателей, которые теперь были вынуждены скрыться в недрах всплывшего мегаполиса, в лабиринтах канализации. Стены домов походили на губки, ибо сочились влагой даже после завершения ливня, вымывали из себя строительную краску и штукатурку, делая здания одноцветными, вышедшими из черно-белого кино. У горизонта блестела половинка луны, своим рыжеватым цветом походившая на дольку апельсина. Звезд не наблюдалось, хотя небо стало кристально чистым, почти прозрачным. Хотя причиной их отсутствия скорее всего стало еще не до конца зашедшее солнце: огненное зарево забрызгало бесцветные хрущевки ржавчиной и медленно сползало вместе с дождевой водой вниз.

Вика не знала, куда идет, она просто шла, покидала одну улицу за другой. Она не видела перед собой ничего, кроме бесчисленных людских теней и бескрайних луж, которые та старательно огибала, боясь, что ее и без того мокрые кроссовки развалятся, если столкнутся с еще большим количеством влаги. Вика не могла не думать об отце. Она пыталась объяснить, что тогда заставило его упасть и так далеко от дочери. Все выглядело так, словно его толкнули, с такой силой, что неподвластна человеку, особенно хрупкой девушке. Но Вика оправдывала себя, уверяла, что виной всему его нетрезвое состояние: тот мог с легкостью пройти такое расстояние самостоятельно, а потом без чьей-либо помощи рухнуть наземь — он с трудом держался на своих двоих. Но все равно, что-то беспокоило девушку. Что-то говорило, что в этом замешано нечто иное, что Вика пока не в силах объяснить. «Из меня словно вырвали часть тела, она стала самостоятельным существом, двинулось на отца, как сошедшая с вершины горы лавина. Я не помню, что оттолкнула его, он крепко держал свои руки. И сам он бы никогда не отпустил меня. Отец никогда не отпускает, даже в таком состоянии, в каком находится сейчас».

Свет автомобильных фар окружил ее, запер в клетке. Девушка осмыслила, что стоит посреди проезжей части. Вокруг носились автомобили, разрезали прозрачный воздух невидимыми лезвиями, как клочок газетной бумаги. Вика попыталась осторожно добраться до противоположной стороны улицы, но ни один из водителей не желал ее пропускать. «Какая же ты тупица. Совсем не смотришь, куда идешь. Не хватало еще того, чтобы тебя в качестве завершения сбила машина. Тогда вечер точно запомнится надолго». Она и не думала, что умеет так глубоко уходить в себя, ранее с ней подобного не случалось, реальность всегда маячила перед глазами, имела ярко выраженные оттенки даже в самую туманную погоду. Но сейчас ее сознание постоянно куда-то проваливалась, словно было отравлено наркотическими веществами. Виктория ощущала слабость, истощение, неумолимую тошноту со смесью голода. Было трудно держаться на ногах, ноги дрожали, как у ребенка, сделавшего первый шаг. «Да что это со мной? Что с тобой происходит, Вика? Куда ты ушла? Смотри по сторонам. Просто смотри, куда идешь. Не делай лишних движений. Пожалуйста. Не веди себя, как конченная дура».

Девушка дождалась, когда машин впереди станет меньше, и совершила несколько шагов вперед, но недостаточно для того, чтобы до конца пересечь дорогу. Столь узкая проезжая часть казалась бескрайней пустошью под палящим солнцем, где Вика — неделями не видавший ни еды, ни воды путник, который вот-вот рухнет на горячий песок и испустит дух. Еще несколько движений, и пешеходный тротуар стал еще ближе. Вика подождала еще немного и перешла на бег, надеясь, что ее шествие по забитой машинами трассе подошло к концу. Но один из водителей решил прервать ее радость и бросился прямо на нее, не сумев вовремя среагировать на внезапной появление девушки. Вика вскрикнула и машинально выставила перед собой руки.

Снова это чувство, будто что-то выходит из нее, забирая с собой оставшиеся силы. Этот жар... Вика открыла глаза и увидела, что автомобиль, как игрушечный, отбросило на несколько метров назад, из-за чего тот врезался в позади стоявшие машины. Раздался столь омерзительный звук, что девушка закрыла уши и бегом бросилась бежать подальше от увиденного. «Ты ничего не сделала, водитель совершил этот маневр сам, ты не способна на подобное... Ты НЕ СПОСОБНА на подобное. Тебе ведь это известно, так?»

Но Вика не верила внутреннему голосу. Машина не могла самопроизвольно дать задний ход после того, как девушка выставила руки перед собой. Но ведь это бред, самый настоящий бред. «Бред теперь повсюду. Весь этот день сплошной бред. А ты — главная его героиня».

***

Отойдя подальше, Вика оказалась посреди просторной улицы, застроенной торговыми центрами и прочими развлекательными аттракционами. Она не помнила, когда в последний раз была здесь. Возможно, в детстве. С тех пор это место изменилось, как и она сама. От того уюта, обильной растительности не осталось и следа. Сплошной бетон и искусственный газон, которые подсвечивал неоновый свет. На одной из высоток, что маячила впереди, с самой вершины кричала анимированная надпись с ироничным посланием: «Тарасов — город, где вы обретете свое счастье!» Ухмыльнувшись от подобного изречения, девушка двинулась дальше. «Если здесь кто-то и обретет счастье, то это точно не я».

Ей удалось немного успокоиться, силы и обладание ясностью ума вернулись к ней неожиданным образом, когда та едва не теряла сознание. Она так и не сумела объяснить хотя бы долю того, что с ней произошло, поэтому предпочла просто выкинуть пережитое из головы. «Все равно тебе не найти ответа. Да и вряд ли тебя эти ответы обрадуют. Будь уверена, в них не таится ни капли хорошего».

Разыскав пустую и более-менее сухую скамейку, Виктория расслабилась и достала из кармана телефон. В «пропущенных» виднелось несколько вызовов от Анфисы, остальные же принадлежали подружке отца. Но ни на один из них девушка отвечать не собиралась. Анфиса даже не поленилась нацарапать сообщения. «Я переживаю. Перезвони, когда появится возможность». «Тебя искал какой-то парень. Я дала ему твой телефон». Второе сообщение заинтересовало девушку, и она даже хотела написать в ответ что-то вроде: «Кто он? Что за парень? Как его зовут?» Но не осмелилась. Сейчас она хотела просто побыть наедине с этой улицей, без этих негативных мыслей. Вот только успокоиться никак не получалось. Внутри все по-прежнему дрожало, словно от холода, хотя девушка совершенно не замерзла, она горела, в буквальном смысле этого слова.

Смартфон снова привлек ее внимание, и пальцы без разрешения хозяйки стали быстрыми движениями набирать номер телефона, который уже давно не находился в списке ее контактов, и Вика надеялась, что не возникнет там больше никогда. Вздохнув и угрюмо посмотрев на результат своих действий, она все же прижала телефон к уху и стала вслушиваться в продолжительные гудки.

— Алло? — донесся женский голос.

— Карина, это я, Вика, — хриплым голосом сказала Вика и прикусила нижнюю губу, будто боялась произнести что-либо еще.

— Я знала, что ты позвонишь, — с нотками сарказма ответила та, и Виктория почувствовала, что девушка на той стороне «провода» улыбнулась.

— Можно я приеду к тебе? Знаю, время уже позднее. Но мне необходимо тебя увидеть. Хотя это выглядит странно, ведь вчера мы расстались не очень хорошо.

— Да. Я буду тебя ждать. Ты помнишь, куда ехать?

— Пока еще помню, — ухмыльнулась рыжеволосая девушка и улыбнулась подруге в ответ, и была уверена, что Карина также ощутит ее улыбку, ничуть не сомневалась в этом.