Aut vincere, aut mori [Брок Рамлоу/Деккард Шоу]

— Я люблю одиночество. Но... или я убедил себя, что мне так лучше.
©Доктор Грегори Хаус, Доктор Хаус

Прошло две недели, и всё вернулось на круги своя. Будто бы не было миссии, Деккарда, того дня и той хреновой ночи. По крайней мере, именно так хотелось думать.

Рамлоу вновь оказался у себя в каморке, куря не первую за сутки сигарету. На душе было спокойно или же вовсе не было ничего. В голове всё остановилось, редкие моменты, когда мыслей нет совсем.

Парочка выходных сделала своё. Хоть и отдыхом это не назвать. За то время Брок успел выпустить кишки бандитам, что докучали его сестре. Сколько потом кровь пытался с кожи оттереть... Ужас просто.

Убийство в планы не входило, но всяко лучше, чем вечно терпеть побои. Делии так будет лучше.

Обычные дни Рамлоу сложно назвать спокойными и тихими. Их и обычными-то не назовёшь, но как-то надо же обобщать. Есть в них что-то умиротворяющее.

Каждый день в тайне делать грязную работу, выполнять и отдавать приказы, рисковать каждой секундой, срывать голос от крика, когда отчитываешь то провинившихся, то неповинующихся подчинённых, то просто рабочих, чтобы в конечном итоге вернуться в тьму, в своё кресло, в тишину и дым.

Рация на столе шипит, а после с личного канала приходит передача: «... Рамлоу, спишь?... Подтягивайся кофе пить. Приём.»

Роллинс умеет поднять настроение своей невозмутимостью, что порою выглядит комично. Ты словно поднимаешься с самого дна, на немного, но этого достаточно, чтобы почувствовать себя лучше, свежее.

Джек зовёт лейтенанта по фамилии, чтобы в случае ошибки — если нажмёт на не тот канал — можно было отшутиться. Он не шутник, отчего ещё смешнее.

Брок подносит рацию к губам, записывая ответное послание.

— ... Опять пить твою бурду?... Выхожу... Приём.

Сел слишком удобно. Лень подниматься, но через усилие выходит. Рука в темпе захватывает с собой ключи от кабинета, рацию и мобильник на случай чего.

Интересно, какого хера Роллинс освободился раньше? Ему поручений с десяток дали.

Брок спешно закрывает дверь на замок. Руки не трясёт. Приятно вернуть контроль над собственным телом. А то в последний месяц такого почти и не бывало вовсе. Кстати, раз мы об этом заговорили, то раны от прошлой миссии заживают, причём недурно. Конечно, быстро не пропадёт, но уже неплохо.

На выходе в коридор Рамлоу засекает боковым зрением проходящего мимо Роджерса и Чёрную вдову. Встреча не из приятных, однако деваться попросту некуда. Удаётся заставить себя свернуть следом и плестись за ними в надежде, что оставят без внимания. Это, как красться на цыпочках за жертвой в темноте, вроде всё равно — прикончишь, но охота без лишней шумихи. Метафора так себе.

Главный принцип — смотреть в чёртов пол. Не на спину, не выше и не ниже. Вообще желательно не пялить никуда. Это не шутки.

— Рамлоу, — оборачивается и кивает Капитан, получая точно такое же приветствие в ответ.

Твою ж мать!

— Не терпится закончить рабочий день? — спрашивает Романоф, не затрудняя себя оборотами.

От Романоф можно ожидать чего угодно. Все эти расспросы «обо всём и ни о чём» не для неё, не для них с Броком.

— Видишь насквозь, — хмыкает лейтенант, хоть особого настроения шутить не имеется.

— Тот ещё денёк выдался, — вежливо поддерживает беседу Стив.

— Что ж, сил вам, — поджимает губы Брок, будучи не до конца искренним.

Герои оборачиваются на отставшего лейтенанта, который тормозит, чтобы показать ладонь в знак прощания. Наташа ведёт бровью в недоумении, не до конца понимая куда направлялся оперативник и только сейчас этим озадачиваясь. Мысль надолго в голове не задерживается, пронесясь на уровне других, поверхностных.

— Романоф, не тоскуй по мне, — нахально хмыкает Рамлоу.

— Пошёл ты! Переживу, — закатывает глаза красавица.

Роджерс смеётся и говорит напоследок: «До завтра, Рамлоу». Притворство и любезности позади, фух, просто гора с плеч.

На небольшой кухоньке для работников, в большей степени офисных, закинув локти на стол, ждёт Роллинс. Две чашки крепкого кофе тоже ожидают на столе. Брок занимает место напротив, замечая шуганный видок товарища. Следят или с чего вдруг? Беспокойная мысль вынуждает поглядеть по сторонам, но так ничего и не заметить. Брок придвигает стул ближе и наклоняется к Джеку.

— Чего глаза выпучил блять? Кастинг в ужастике проходишь? Чё за мандраж херов, кретин? — издаёт сиплый смешок и немного отодвигается, сцепляя пальцы на ручке чашки и делая ободряющий глоток.

— За тебя беспокоюсь, пропадаешь... — грустным тоном выдаёт Роллинс, что Брок аж давится и начинает стучать себе по грудной клетке.

Что это ещё значит? Рамлоу работает давно, следует инструкциям и их раздаёт. Что значит «пропадёт»? Его жизнь прокатила на чёртовой карусели. Вот за него-то не стоит волноваться. Волноваться, что «пропадёт». Глупости в самом деле.

Да, последний месяц выдался так себе, однако нотации читать не стоит.

— Во хуйню несёшь, угомони фантазию, — отставляет чашку подальше, понимая к чему идёт разговор. — Ну и хрень же ты варишь, это по-твоему кофе?

Тему поменять не удаётся, но «похвалить» следовало. Что такого можно делать с кофе? Едкое и сухое послевкусие. Воды мало добавляет что ли? Джека такие вещи вообще не парят. Он пьёт, чтобы пить, чтобы бодриться, а касательно вкуса — абсолютно похуй. Самому неприятно, но кажется, что так и должно быть. Полное смирение с неумение варить кофе.

Было, что Рамлоу угощал свежим экспрессо. Джек тогда не спеша делал глотки, анализируя с беспристрасным видом, но с собой ничего поделать не мог. Не умеет и всё. Переэкстракт, недоэкстракт — для него всё одно, и всё же чаще первое.

Роллинс поднимает пронзительный взгляд на рассерженного лейтенанта.

— Это из-за Деккарда Шоу? — замолкает в попытках сложить два плюс два. И, кажется, всё проясняется, как только, заслышав имя, в глазах товарища мелькает нечто, схожее с раздражением или вовсе с досадой, а может и то, и то.

Рамлоу словно оживает на считанные секунды, переставая казаться помотанным. А его чёрствость и безразличие даёт трещину.

Только не про него. Это уже чересчур. Не надо напоминать Рамлоу про то, как его отвергли или какого чёрта там произошло.

То, чего Брок хотел — было невозможным. Грёбанной фантастикой, с их перспективами-то. Бросить всё, во что веришь, к чему так долго шёл, во имя чего пролил херову реку крови, ради порывов засунуть язык в глотку Шоу? Ни за что. Это тупо. Было близко, но прошло. И чёрт с ним. Поддаваться ностальгии не будем.

— Господи, закрой уже свой рот... — Рамлоу откидывается на спинку стула и складывает руки на груди. Что ещё тупее можно услышать?

— В какие чёртовы игры ты играешь? — качает головой Джек, очевидно переживая и сохраняя трезвость ума в данной ситуации.

— Где я проебался? Будь добр, раскрой мне глаза.

Попытки вразумить не действуют. То есть действуют, но исключительно на нервы.

— Просишь напомнить что случилось с твоей временной заменой? — тихо усмехается Роллинс, пропуская огромное количество примеров помимо. — Тебе нужно было просто с ним поговорить, вернуть прежние полномочия по-людски, — проясняет Джек, но голова Рамлоу и без того была накалена, так что его голосок напоминает назойливую муху около уха.

— А я что сделал? — гаркает Брок. Это явно даёт сигнал его другу закрыть на время рот и избавить от нравоучений.

—...Ты сломал ему нос, Рамлоу... — всё же отвечает, но тихо.

Признаюсь, изначально я думал, что он испугался. Оказывается, его удивило различие в нашем понимании о произошедшем. Какие к чёртям собачьи спокойные беседы? Я не люблю часами стоять, трепаться и всё бродить вокруг, да около. Так делу не поможешь, а то по-быстрому разобрались где чьи обязанности, раз по-хорошему не понимает.

Время поведать о случившем. Рамлоу вернулся на работу, но без него на месте не сидели. Старого лейтенанта, значит, шлют на верную смерть, а сами сажают нового. Приходилось разбираться. Пирса днём с огнём не ссышишь, другие без малейшего понятия что делать. Разборки оставили претендентам на должность.

Заменой был мужик умный-презаумный, всё время болтающий про отложение вопроса на потом и про много чего ещё. Успел в красках просветить в миссиях, на которых Брока не было рядом с подчинёнными.

С таким нормально дело не разрешишь. Ты ему прямо — он уводит. Короче, бесполезно.

Рамлоу стоял рядом с своим временно занятым кабинетом, смотря за тренировкой и слушая болабола. Слушал, да кивал. На языке вертелись грубые выражения, ожидая конца болтавни и терпеливого молчания. Однако долго терпеть не пришлось.

— Знаете, думаю вас вряд ли хотят возвращать. Слышал про вас и ваше последнее задание. — Постепенно подводил к основой мысли, делая на последних словах акцент, давающий понять о его причастности к Гидре. — Годы идут, никто не молодеет. Не все могут проработать и до вашего возраста...

— Мне не шестьдесят, — не переключая внимания с своих людей, злостно перебивает Рамлоу.

— Знаю, я к тому, что будь вы так ценны нашей организации, то здесь не было бы меня.

Лимит терпения был исчерпан. Крик, хруст носовой перегородки, кровь. Случилось то, что случилось.

— Вот в чём дело... Так бы и сказал, — кивает головой Брок, делая выводы у себя в голове.

Вероятно, замена попала под горячую руку. Только и всего. Может и так. Просто Броку наплевать.

Роллинсу тоже до звезды, что с тем оперативником. Его волнует только шаткое состояние лейтенанта. Это была грань, за которую не стоит переходить. Он довёл себя до ручки, а если нет, то крайне близок.

Броку спокойнее верить, что всё позади, что всё будет как раньше.

Джек же был более критичен. Он видел глаза лейтенанта, когда речь зашла о Деккарде, когда они однажды пересеклись на миссии, как оказалось, то была уже вторая встреча. В зелёных пустых и расчётливых глазах появлялся огонёк — предшевственник безумия, кровопролития и просто пиздеца. Роллинс уже научился распознавать в поведении Рамлоу приметы, которые появляются после встречи с Шоу. Например, нежелание говорить, раздражение, дёрганность, задумчивость — слабость.

— А как-же херовы шрамы на твоей спине? Пипец какой-то... — уводит глаза в угол комнаты Роллинс, будучи до сих пор в ужасе от увиденных ранений.

— Жить можно.

— Ты просто идиот, если считаешь, что это не заметно мне. С той самой вылазки... Чёрт! — хлопает по столу Джек, хватаясь за голову.

Роллинс тогда ничего не понял, не заметил, не знал, что из случайного знакомства выльется такая вот беда. Звучит слишком драмматично, всего лишь появились чувства. Но есть загвоздка, даже две: не в их профессии, не с врагом.

Да это любовью-то не назвать. Есть только ненависть, смешанная с сильным влечением.

Не до конца правдиво, но большей правды сегодня не будет. Озвучено лишь то, что не так больно слышать.

— Да пошёл ты нахуй. Разговор закончен, умник херов, — Рамлоу поднимается с места так, что стул с противным скрипом отъезжает.

Попили кофейку, падла...

Джек провожает глазами удаляющегося друга, свою головную боль. Дверь закрывается за лейтенантом.

Всё гораздо хуже. Рано или поздно придётся выбирать. Тогда и аукнется. В душе остаётся надежда, якобы действительно пройдёт. С условием, что теперь в это слабо верит сам Рамлоу. Пройдёт, но та же херня, что с ранами — не так, сука, быстро, помучиться успеешь. Он это прекрасно понимал.

Роллинс уверен в верности Рамлоу, в его умении здраво мыслить, когда речь идёт про работу, про цель. Не стоит забывать, лейтенант не из добродушных простачков, находящихся смысл всей жизни и полное упоение в любви. Ему это чуждо, всегда было и будет. Просто щас такой период.

Брок считает правильным решением думать, что одному ему легче, что стоит отказаться от неопределённых чувств и привязанностей.

Правда... Начать бы хоть спать нормально...