Вознесение
Меня хватило на четыре месяца. Последние две недели я не покидала квартиру. Военные исчезли. Выживших не осталось. Ночами в дверь периодически скреблись, пару раз я даже набиралась смелости заглянуть в глазок. Старушке из квартиры напротив жутко не подфартило... Жаль, хорошая была женщина. По молодости состояла в сборной по баскетболу. Интеллигентная, тихая. Я молилась богам, чтобы её разлагавшийся мозг нашёл способ выбраться из подъезда.
Я не беспокоилась за запасы. За полтора месяца удалось наворовать по окрестностям столько, что одну из трёх комнат я смело выделила под склад для сухих продуктов и хозяйственных штук. Усмешка тронула мои тонкие губы. Интересно, если б те полицейские знали, чем всё обернётся, они бы отпустили меня и научили воровать незаметно?
Электричество всё чаще сбоило. Интернет сдох. Может и к лучшему? На мой флипп так и не поступило нормальных комментов. Только крики о сумасшествии и "котизме головного мозга". Начитавшись подобных ответов, я перестала удивляться апокалипсису. Люди как будто бы заслужили подобной участи.
Мусор приходилось выкидывать в мешках прямо на улицу, отшвыривая подальше от окон. Я ненавидела себя за это, но выходить из квартиры стало слишком опасно. Успокаивала лишь мысль о том, что мир и без меня охвачен катастрофой. Скоро мы все умрём.
Но мне повезло. На той неделе за завтраком случилось кое-что. Я снова поперхнулась чаем, как тогда, в самый первый день. По улице, огибая оледеневшие лужи, неслась живая в военной экипировке и на ходу отстреливала оголодавших тварей. Заметив меня, она ускорилась и вытащила из поясной сумки верёвку с кошкой.
Спустя мгновение незнакомка сидела на заснеженной крыше над подъездной дверью и стучала в моё окно.
— Открой окно в падике! — Кричала она, продолжая выносить мозги зомби, наваливавшимся горой друг на друга.
В горле застрял ком. Я помнила о старушке, периодически скрёбшейся в дверь.
— Не тупи! Открывай сраное окно!!!
Вооружившись чеченским ножом и лентяйкой (молоток для мяса я успешно посеяла в драке за банку солёных огурцов "Дядя Ваня"), я наспех застегнула экипировочную куртку и, коротко помолившись всем богам, выскочила в подъезд.
Я чуть не померла от страха, когда незнакомка принялась целиться в меня из пистолета. Выстрел. Оглушительный звон в ушах. Что-то упало. Старушка свалилась замертво, издав напоследок тошнотворный визг.
Захлопнув дверь, мы обе осели на пол. Я от пережитого ужаса, а рыжая в военной экипировке, по видимому, от усталости. Её ноги тряслись, дыхание сбивчиво вырывалось из груди, щёки залил густой румянец. Она зажмурилась, морщась от боли.
— Ты как?
— Жить буду, — выдавила она, с шипением растирая бедро. — Приложилась о крышу, пока залезала. Какая-то гнида дёрнула меня за сапог.
Мы вздрогнули, когда в кухонное окно застучали.
— Видимо прошлые хозяева квартиры о чём-то догадывались, когда ставили решётки, — усмехнулась я, пытаясь разбавить обстановку.
Идти на стук совсем не хотелось. Тем более, с улицы на меня пялилась чья-то обкусанная, одутловатая рожа с синюшной кожей. Я передёрнула плечами. Рыжая улыбнулась сквозь боль. Лея, самая молодая кошечка, вышла встречать гостью. Незнакомка просияла, словно забыв о травме, когда Лея принялась кокетливо тереться меховыми щеками об углы.
Перезнакомившись с кошками, Алла, прихрамывая, направилась на кухню. Она бесстрашно распахнула окно и методично всадила пулю каждому, кто желал погреться о наши тёплые внутренности. Я смотрела на это со смешанным чувством восхищения и отвращения. С другой стороны, не я ли расквасила голову зомби молотком для мяса?
Пока воительница мыла руки, я зашторила окно. Не хотелось продолжать чаепитие с видом на трупы. Спешно накрыла стол на вторую персону и принесла из аптечки мазь от ушибов.
— Боюсь, одной мазью тут не обойтись, — мрачно констатировала она, демонстрируя ободранное до крови бедро.
Я смущённо отвела взгляд, стараясь не рассматривать атлетичное тело выжившей, пока та бинтовала рану. За прошедшее время я тоже пришла в форму: спёрла из "СпортМастера" несколько гантелей. Но до идеала мне ещё, как до Канадской границы пешком через Берингов пролив.
— И давно ты так? — Она звучно пила чай, с нескрываемым удовольствием запихивая в рот курочку с рисом. — Это трындецки вкусно!
— Спасибо, — я скребла ложкой по дну тарелки, пытаясь свыкнуться с тем, что встретила нормального человека. Наконец-то. — С самого начала.
— Почему не поехала в "Вознесение"? — Алла по-хозяйски накладывала себе новую порцию, щедро посыпая всё свежим зелёным луком. Один из подоконников я переоборудовала в место для выращивания зелени, стырив фитолампу из хоз.отдела.
— Куда?
— В "Вознесение". Лагерь выживших на севере Москвы. Неужели не слышала?
— Да как-то не приходилось. "Флиппер" сходил с ума, когда инет ещё работал. Так что я тратила время на поиски полезной инфы. Ну, знаешь, тренировки для выносливости и силы, адреса нужных магазинов, скачивала фильмы и разбиралась в устройстве машин...
У меня перехватило дыхание и я резко замолчала. Впервые произносила так много слов за последние месяцы. Видимо, дефицит общения сделал из меня болтушку. Не то что бы я прям молчала, конечно же нет. Но с кошками особо не разговоришься.
— Принято, — кивнула она с серьёзным лицом и набила рот едой, превратившись в грозного хомяка.
Выжившие. Не просто жалкий местечковый стадион, а целый лагерь со своей иерархией и инфраструктурой. Алла состояла в одном из отрядов лазутчиков, они ходили в разведку и пополняли припасы. Людей в "Вознесении" распределяли админы. А ещё там были сэнсэи — тренера лазутчиков, кухари, фермеры, лекари, строители и разнорабочие. Узнав, что туда можно с животными, я воспряла духом и разрыдалась.
— Эй, ты чё?
— Ты не понимаешь, — всхлипнула я, вытирая нос рукавом толстовки. Отопление превратилось в роскошь. — В новогоднюю ночь, слушая одинокие салюты, я загадала обрести семью. И вот, ты здесь.
— Да, я тоже охренела, услышав громыхалки в полночь. Наверное, наших людей от празднования нового года не остановит даже ядерная зима, — она гулко засмеялась и тут же зашипела от боли, принявшись растирать перебинтованное бедро под тёплыми спортивками. Я одолжила Алле чистую одежду.
Я улыбнулась сквозь слёзы. Удивительно, как всего одна встреча изменила меня. Я и не знала, что могла быть такой эмоциональной.
Неделю мы прожили под одной крышей. Через пару дней трупы припорошило снегом и я перестала зашторивать кухонное окно, пока уличного света хватало, чтобы не включать лампы. Аля стала моим персональным тренером, отругала за неправильную технику во время глубокого приседа, а ещё объяснила, как быстрее укрепить руки. В прошлом она и правда была спортсменкой, а по выходным отец возил её на стрельбище.
— Как ты попала в лагерь?
Я безуспешно пыталась уснуть, то и дело отвлекаясь на странное шуршание за стеной, доносившееся со стороны соседей.
— Батя мент в Северном Тушино: быстро прочухал что и как. Собрал меня, мать, вынес домашние припасы оружия и мы поехали, — бесцветно раздалось с матраса на полу.
— Разве он не должен был защищать город?
— В критических ситуациях для него семья важнее всего. Доминик Торетто домашнего розлива.
— Клёво, что ты не потеряла близких в этом хаосе...
— Если не считать мать близким человеком, — горькая усмешка сгустила темноту в прохладной комнате.
— Извини, — прошептала я, повернувшись к Але.
— Не за что.
Снова возня за стеной. Неловкое молчание.
— Она устроила истерику на полпути к "Вознесению": увидела плачущего ребёнка возле разбитого "Магнита". Батя держался до последнего, пока она не вцепилась в руль и чуть не угробила всех нас. Пришлось вернуться. Она пошла к ребёнку, мы прикрывали её из машины с огнестрелом, — Аля громко и тяжёло сглотнула. — Сама понимаешь, засранец оказался мертвяком на ранней стадии. Не понятно только, почему его не пристрелили другие.
Я не стала выпытывать подробности. Мы синхронно сжались в комочек под шерстяными одеялами и больше не произносили ни слова. Лишь странная возня в соседской квартире убаюкивающе разносилась по комнате.
***
В мой городок рыжую воительницу занесло с маленьким отрядом лазутчиков. Добывать припасы в некогда густонаселённой столице стало опасно. Но и ближайшее Подмосковье, как выяснилось, тоже умело кусаться. Аля не знала, что случилось с приятелями: рации вышли из строя. Но её это, похоже, не сильно волновало.
Взвесив все "за" и "против", я решилась на переезд. Во дворе кто-то оставил фургончик "Озона" и, пока Алла прикрывала меня из окна, я вскрыла замок. Повезло, ключи оставили в зажигании. Я потихоньку перетаскала туда припасы, к сожалению влезло не всё. Пришлось вскрыть соседний внедорожник. Бросать нажитое не хотелось, да и Аля сказала, так у меня больше шансов попасть в "Вознесение".
Да, брали туда далеко не всех. Эд, глава лагеря, считал, что выжить должны лучшие. Те, кто после апокалипсиса смогут возродить цивилизацию. Это заставляло меня нервничать до тошноты. Но, поскольку я в прошлом флорист, меня могли взять в фермерство. На крайний случай в разнорабочие, я считала себя сообразительной и рукастой.
В общем, на угнанной тачке (я таки разобралась в этом) мы добрались до лагеря. Аля прокладывала маршрут на внедорожнике, следом мы с кошками тряслись в скрипучем фургоне. Я впервые за четыре месяца выбралась так далеко и с трудом узнавала город. Где-то скалились побитые окна квартир на первых этажах, местами у высоток лежали раскуроченные тела самоубийц, кто-то пытался выносить ломбарды и ювелирные магазины, но почему-то бросал всё, из-за чего улицы сверкали от выглядывавших из-под снега побрякушек. Но самым страшным оказались полчища живых мертвецов и трупы, чьи головы раскурочили и оставили без мозгов.
Мы ехали быстро, насколько позволяла скользкая дорога, стараясь объезжать большие группы озверевших. В Москву мы так и не сунулись, окольными путями пробирались до северного края столицы.