Глава 4
Младшее Солнце зашло, и Старшее осталось оплакивать его дождями, злиться песчаными бурями, скорбеть южными льдами... Вместо отсчёта нового жизненного цикла Солнечный мир сгинет — и не важны станут все истории, не слышны будут мольбы смертных... Он ничего не оставит после себя и, появившись с надеждой из Великой Тьмы, уйдёт в Вечный Сумрак...
Эпитафия Тэйте Эвин,
потомку Тхаймара в десятом поколении
***
За ночь буря отбушевала своё и умчалась далеко на восток, оставив на улицах Гхавэра застывшие песчаные волны, в которых можно утонуть по колено. С самого утра скребли мётлами и лопатами мальчишки-уборщики, подгоняемые скрипучими командами городских патрулей. У здания совета устроили перекличку — убедиться, что вечером все успели скрыться от песчаной погибели.
Эти голоса и разбудили Мэйриадока. В глаза королю сразу ударил яркий солнечный свет — кто-то уже успел открыть ставни, пока он спал.
Первым делом Мэйриадок нащупал фамильный кинжал Дайериэлов, прячущийся в складках исподней рубахи. Это было уже больше ритуалом, чем необходимостью. Но, как и всегда, Мэйриадок почувствовал себя увереннее, сжав знакомую рукоять.
Вошли Кэол и Ардарэн и помогли ему одеться. Впрочем, когда дело дошло до обуви, эти двое успели поругаться.
— Буря утихла, генерал Ардарэн, и король может надеть сандалии обратно!
— Нет, Кэол, мы всё ещё в пустыне, и ноги короля нужно беречь не меньше, чем его голову. Пока мы здесь, он будет ходить в сапогах.
— Это не по правилам! Каддский монарх — пограничник, и все элементы наряда должны показывать это!
— А разбитые ноги что должны будут показать?..
— Всё, хватит! — оборвал спорщиков Мэйриадок. — Думаю, регент Пимантин поймёт, что я предпочёл статусу безопасность.
Он решительно, без чьей-либо помощи, натянул сапоги и туго зашнуровал их.
Ещё у дальних районов Эрвендэла король обратил внимание, как сменился пейзаж: высокие деревья совсем исчезли, и холмы покрывали лишь низкорослые толстолистные растения. Тем не менее, здесь, у стен гхавэрской крепости, появились клумбы и искусственные насаждения, но, сколько бы пустынники ни старались что-то вырастить, растения едва доставали Мэйриадоку до пояса. Воздух был настолько сухим, что начало жечь ноздри. Более плоский нос Ардарэна был приспособлен к такому климату куда лучше, чем нос короля.
Но слишком уж удачное было расположение у этого города в самом центре Пустыни, и он этим пользовался — улицы полнились гостиницами, увеселительными заведениями и торговыми рядами, посетить которые было очень даже не стыдно самому монарху. А ещё, именно из этого города в Пограничье была проложена подземная почтовая труба — не считая Эрвендэла, это был единственный город в Пустыне, до которого дотянули почтовые коммуникации.
Путь к будущему вокзалу Гхавэра пролегал через ярмарочную площадь, и там же находился почтамт. Кэол пошёл отправлять письмо в Пограничье о том, что они выезжают и к сумеркам это дня будут в Старом форте, а Ардарэн и Мэйриадок решили пройтись по ярмарке, наблюдая самые разнообразные вещи подчас неизвестного назначения.
Мэйриадока особенно позабавили серьги с колокольчиками: они надевались на всё ухо и издавали мелодичный звон, если покрутить ухом то так, то эдак. Весёлая торговка с чёрным пятном волос на полголовы продемонстрировала своеобразный музыкальный инструмент и рассказала, что он прибыл из самого Нидэма, где им умеет пользоваться с малых лет чуть ли не каждая женщина и каждый мужчина.
— Можно попробовать, Ардарэн? — повернулся к нему Мэйриадок.
Торговка очаровательно улыбалась и на ломаном каддском наречии продолжала убеждать короля и генерала хотя бы повертеть в руках её уникальный товар.
Ардарэн неопределённо повёл плечом, но, если бы Мэйриадок мог чувствовать, он бы уловил, как тот насторожился, считывая яркую, бушующую ауру весёлой девушки.
Она перегнулась через прилавок, чтобы дать королю музыкальную серьгу, и тот протянул за ней руку, но Ардарэн опередил его. Взял позвякивающую серёжку, повертел перед лицом, пытаясь определить наличие возможной угрозы для короля. Не найдя явных признаков, передал Мэйриадоку.
Но и тут его вновь опередили: серёжку выхватила из пальцев генерала ловкая рука Кэола.
— Генерал Ардарэн, какого Сумрака?! — зашипел он, косясь на торговку, которая изумлённо смотрела на всех троих.
— Светлому королю интересно, — спокойно ответил Ардарэн.
— Интересно?! Вот это вот? — Кэол с силой потряс серьгу, и она издала немелодичный лязг.
— Нежнее, Кэол. Нежнее, — с тем же невозмутимым лицом осадил его генерал.
Кэол вспыхнул до кончиков ушей, швырнул серьгу на прилавок и, кинув на торговку с пятном в волосах презрительный взгляд, потащил Мэйриадока за локоть прочь.
Ардарэн едва заметно выудил из сумки монетку, бросил торговке и последовал за ними.
— Эй! Кэол, ты в своём уме?! — зашипел Мэйриадок, вырывая руку.
— Ты видел, у кого ты берёшь эту вещь?! — Кэол остановился и поглядел на него сверху вниз. — Это даже хуже, чем нидэмка! Она полукровка! Каддец согрешил с нидэмской распутницей, нидэмец снасильничал каддскую девушку — в любом случае, это плод разврата, плод того, что нидэмцы пустили корни в Кадду и травят нас своим извращением!..
— Хватит! Не желаю слушать, — резко оборвал его Мэйриадок и обернулся к Ардарэну. — А ты что молчишь?!
Ардарэн только развёл руками.
— Не смей говорить при мне об этом, Кэол, — бросил Мэйриадок сквозь зубы. — Королева Эрна запретила такие разговоры, или ты, служа моему отцу, успел об этом забыть?
Ардарэн ткнул короля в плечо:
— К нам идут.
Мэйриадок успел заметить, как они с Кэолом синхронно положили ладони на рукояти мечей.
Разгладив на лбу суровую складку, Мэйриадок повернулся.
К нему мимо прилавков направлялся широкоплечий пустынник в чёрно-бело-голубом одеянии чиновника. На толстых прядях, со звоном мотающихся по нагрудному доспеху, блестели статусные заколки. Длинный меч болтался на поясе при каждом тяжёлом шаге.
Пустынника сопровождали две стражницы — обе широкоплечие, короткостриженные, с мечами не менее длинными и массивными, чем у их командира. Височные пряди опускались на ключицы; руки не прятались в рукавах, а закрывались только защитными пластинами. Поймав взгляд Ардарэна, обе старательно подавили улыбки.
— Наконец-то я нашёл вас! Осветите Солнца твой путь, мой король! — поклонился по-пустынному огромный воин. Держа руку на сердце, коротко кивнул Ардарэну. — Я Тэр Грах, глава славного Гхавэра! Рад приветствовать тебя в наших краях.
Мэйриадок вгляделся в его лицо, пытаясь считать мимолётные эмоции.
Этот пустынник был из тех, которые точно могли бы ему понравиться: грубые, как истёсанный камень, с буграми мышц настоящих воинов. И взгляд был таким, какой Мэйриадок так любил у Ардарэна, — прямой, добродушный, но за светло-зелёной радужкой прячется весь виденный ужас пережитых боёв.
Король улыбнулся.
— Мне приятно, Тэр Грах, я оценил ваше гостеприимство. Гхавэр хорошо принял меня и моё сопровождение.
— Надеюсь, ваше прибытие было безопасным! Давно у нас не было таких бурь! Это первая за год.
Мэйриадок опасливо покосился на Ардарэна и не ошибся: у того свело судорогой скулы.
— Гхавэр не понёс никаких потерь? — осведомился король.
Тэр Грах доложил, что утром на перекличку явились все жители до последнего, от древних стариков, готовящихся к встрече с Тхаймаром, до младенцев, у которых пух не сошёл с лица.
— Пойдёмте скорее смотреть вокзал! Работы уже начались.
Тэр Грах пригласил короля пройти первым, и он в сопровождении Ардарэна и Кэола двинулся через ярмарку.
Не нужно было обладать чутьём, чтобы ощущать на себе сотни взглядов. Из окон домов, теснившихся по краю площади, высовывались белые головы каддцев и чёрные — нидэмцев. Вторых было меньше, но они умудрялись каким-то образом занимать собой всё пространство, шуметь и переговариваться на своих щёлкающе-шуршащих диалектах.
В один из подъездов такого дома гхавэрская стража загоняла нидэмца с полным мешком барахла за спиной.
— Сегодня не торговый день! Иди домой и не высовывайся!
— Но я потерять выручка! Я не хотеть дома! Товар сам себя не продавать! — обиженно возражал нидэмец.
— Потерпишь! Пока король не уедет, на улицу не выходить!
— И только попробуй завтра повысить цену на своё барахло! Сдадим тебя Совету, и тебя депортируют!
Кэол загородил Мэйриалоку обзор, когда он повернулся на эти голоса.
Вдалеке уже стучали молотки, поскрипывали грузовые телеги и раздавались отрывистые команды: «Вверх!», «Вниз!», «Забивай!». Мэйриадок и его свита вышли к будущему вокзалу Гхавэра — пока ещё только торчащим арматурам в виде арки с куском каменной стены.
Неподалёку перед мольбертом стоял лесной каддец, замотанный в несколько слоёв ткани, чтобы не обгореть. Мэйриадок увидел через его плечо схематичное изображение фронтона вокзала, на которое он наносил эскиз — какую-то эпическую сцену.
Заметив, как кто-то заглядывает ему через плечо, лесной повернулся и ахнул:
— Светлый король! Осветите Солнца твой путь!
По-видимому, этот каддец тоже удивился и даже немного расстроился, что не почувствовал Мэйриадока.
— Дело идёт, Тэрмилиан? — осведомился Тэр Грах. — Мой король, это художник, оформлявший усадьбу твоей бабушки, королевы Эрны, и коллекционное издание «Сказаний Кадды».
Тот зарделся, опустил голову и украдкой утёр потный от жары лоб.
— Пустынная культура восхищает меня, — признался он. — Я хочу увековечить её мощь и грандиозность, которые в то же время не лишены возвышенности и стремления к Свету. В каждом каддце жив дух Мэйрана и Тхаймара, и каждый каддец способен на собственный подвиг.
— Он имеет в виду, что хочет изобразить строителей вокзала Гхавэра подобными Тхаймару, — разъяснил Кэол Ардарэну. В его голосе слышались издевательские нотки.
Мэйриадок разглядел на наброске фигуру — по-видимому, как раз Тхаймара, — лихо закинувшую на оба плеча по три огромных железных колеса.
— Работай, Тэрмилиан, не будем тебе мешать, — сказал Тэр Грах и поманил короля к остову будущего здания.
Они прошли через арку и вышли на искусственно выровненную дорогу, идущую издалека и уходящую так же далеко на юг. С севера тянулись две параллельных линии железных рельсов: они обрывались как раз у ног Мэйриадока.
— Идея такой дороги была взята из шахт, — пояснил Тэр Грах, обводя рукой пустынные просторы. — Рабочие возили руду в тележках по ровным рельсам, и это легче и надёжнее, чем тащить волоком или на простой телеге по камням и скалам.
— А что будет служить тягловой силой? — поинтересовался король, щурясь на солнце.
— Пока что механика. Но в Адросе начались альтернативные разработки.
— Вот как. Да, я слышал о таком. О веществах, чья мощь так велика, что может сдвинуть огромные железные агрегаты.
Тэр Грах, его стражницы, Кэол и даже Ардарэн изумлённо взглянули на него.
— Какие агрегаты, мой король? — спросил глава Гхавэра.
— М-м... Телеги. Тяжёлые, большие телеги. Для будущих поездов, я имею в виду.
«Эрдан рассказывал про такое. Про жидкости, чей пар и огонь дают жизненную силу механизмам. Но я не знаю, как объяснять это другим... А главное, можно ли».
Они посмотрели ещё немного, пройдясь на десяток лучей вдоль рельсов, когда Тэр Грах наконец сказал то, на что очень долго не решался:
— Мы все очень сочувствуем тебе, мой король, — неожиданно продолжил Тэр Грах. От Мэйриадока не укрылась скорбь в его голосе. — Утрата десятого потомка Тхаймара сильно ударила по Пустыне, да и по всей Кадде. Каждый из нас скорбел так, словно вместе с этой девочкой ушла частица света из душ всех пустынников.
Мэйриадок опустил голову с трезубой заколкой. Почему-то сейчас символ власти показался ему особенно тяжёлым.
— Мы так благодарны роду Эвинов за всё, что они сделали для Гхавэра. — Грах обвёл рукой свои владения. — Именно они поспособстовали столь скорому строительству железной дороги, подхватив инициативу твоего покойного дедушки Аргэнда. Пережив такую трагедию, они продолжают помогать Пустыне, и если бы мы только могли хоть как-то облегчить душевную боль несчастных Рэгна и Гэры в благодарность за всё, ими сотворённое!
Мэйриадок вспомнил перекошенное лицо судьи Рэгна Эвина, его лоснящуюся от пота стариковскую кожу, его злые морщины на лбу, под глазами и в уголках рта, и сами эти бешеные глаза, которыми он буравил генерала Эрну...
— Их самоотверженность не знает границ, — вздохнул Тэр Грах. — Когда род Эвин прервётся, Солнечный мир погрузится в Сумрак.
Сопровождавшие его стражницы опустили головы. Скорбные складки пересекли их переносицы. Мэйриадок украдкой смотрел на стражниц, но те, тренированные воины с отменным чутьём, будто не чувствовали его взгляда.
— Не погрузится, — вдруг сказал король, отрывая взгляд от пустынниц. — Я — десятый Дайериэл, и пока жив я, Солнца не зайдут для Кадды, никогда.
Тэр Грах посмотрел на него настороженно.
— В одиночку никто никогда не справлялся, мой король. Ничуть не в обиду тебе, но это так. Начиная с твоего великого предка, Мэйрана, и заканчивая твоим отцом, Аэриком, рядом с Дайериэлом всегда был Эвин. Пустынник, готовый умереть, защищая правителя Кадды. Лишь ты остался один.
Мэйриадок теребил кольцо на большом пальце. Одиночество — то, чего он по-настоящему боялся. Не потому, что рядом никого не было, — были, и Мэйриадок всем им доверял: бабушке, Ардарэну, Пимантину, Кэолу... В глубине души он был один, запертый в своём мирке, неспособный чувствовать других, отрезанный от этой тонкой материи, которой пронизан весь Солнечный мир и которую чувствуют все... кроме него.
Вопреки собственным мыслям, он сказал, подняв глаза на Тэра Граха:
— Я не один. Со мной — весь мой народ.
Они неспешно вернулись к площади. Вновь прошли через арку будущего вокзала, увидели, как Тэрмилиан, прикусив кончик языка, усердно выводит эскиз.
На полупустой ярмарке Мэйриадок заметил торговку с пятнистой головой. Та, поймав его взгляд, беззастенчиво улыбнулась.
Не понимая, как следует реагировать, Мэйриадок нахмурился и отвернулся резче, чем стоило бы.
К нему обратился Тэр Грах:
— Позвольте узнать, когда вы уезжаете?
— После трапезы, — ответил за короля Ардарэн.
— Не хотите терять ни луча? Понимаю, до сумерек вам стоит уже войти в Старый форт, чтобы не быть схваченными пустынным червём. — Тэр Грах хохотнул. — У тебя опасная миссия, мой король, и я от имени всего Гхавэра желаю тебе светлого пути.
— Благодарю, — отозвался тот.Они вернулись в город через всё ту же ярмарку вместе с главой Гхавэра и его стражницами. У выхода с ярмарки Тэр Грах откланялся, сославшись на срочные дела, но какое-то время ещё наблюдал, как Мэйриадок в сопровождении Кэола и Ардарэна заходит в королевскую гостиницу.
***
Насос со скрипом заходил под мощными руками Кэдиса. Из грязного шланга, высохшей мёртвой змеёй лежащего на песке, с хрюканьем брызнула вода прямо на ноги подобравшегося поближе сумеречника. Мальчишка взвыл и отскочил, вздыбливая волосы на холке и всём обнажённом теле.
— Х-х-холо-о-одная! — поведал он сородичам хриплым воем.
Раздетые, чумазые сумеречники, выстроившиеся рядком вдоль фортовой стены, содрогнулись, обхватывая плечи руками. Они все были взмыленные после того, как отгребали песок со двора после бури — его намело по колено, — и теперь им просто необходимо было смыть вонючий пот с бледных тел.
— На дворе жара, идиоты! — рявкнул Арцэйл, поднимая шланг. Кэдис налёг на рычаг с новыми силами. — Вам не помешает освежиться!
Шланг снова хрюкнул, забулькал и выплюнул на песок ещё порцию воды.
— Нечего переводить воду! — заорал Арцэйл. — Вы забыли, что находитесь в Пустыне?! Вот эта бочка, стараниями братцев Эвинов, осталась одна на всех!
В тени фортового коридора стоял Тэймарт и смотрел вниз. Он уже мог ходить без трости и почти не хромал, но стоял, всё ещё опираясь на балконные перила.
Вечно грязная форма наконец отстиралась до светло-зелёного цвета. Растрёпанные волосы были зачёсаны назад; кисти рук вместо старых бинтов покрывала нарядная ткань, переходящая в рукава.
Струя холодной воды ударила сумеречникам в грудь, и те завизжали, прыгая и крутясь на месте.
Тэймарт невольно поёжился: процедуру массовой помывки он знал по себе очень хорошо. Приятнее было мыться, обливаясь из вёдер, в лучшие времена — запуская фонтан. Но терпеть то, как струя воды — порой слабее, когда качал кто-то из сумеречников, порой сильнее, когда, как сейчас, качал Кэдис — врезается тебе в грудь, бока, а то и в пах, было отвратительно.
Самого Тэймарта в этот день отмыли в учительском фонтане, где несколькими днями ранее купали Киона. Тогда Тэймарт и помыслить не мог, что его туда когда-либо допустят. Налили подогретой воды в резервуар, помогли усадить негнущееся тело. Тэймарт отмыл липкие волосы, пропотевшую кожу, покрытое ссадинами лицо. Он и не помнил, когда в последний раз из зеркала смотрел обычный, только очень худой мальчик, а не зачуханное существо с потухшими глазами на разбитом лице.
Теперь он стоял на верхнем балконе форта, а внизу визжали, извивались, поскальзывались и шлёпались на каменный пол его собратья по несчастью.
Тэймарт тщетно попытался разглядеть среди сумеречников Киона. Скорее всего, если бы тот выздоровел, Тэймарта бы вновь заменили на него, более «безопасного» для Маэдира и репутации форта. И Тэймарт не увидел бы короля...
Он стиснул балконные перила, прогоняя нехорошие мысли о том, что он рад болезни Киона. Нет, этому он, конечно же, не рад. Да и вообще, сложно назвать радостью чувство страха за то, что что-то пойдёт не так и из-за него пострадает весь форт, в том числе Кэдис. Однако именно теперь Тэймарт ощущал давно забытую надежду, утраченную с гибелью сестры.
Помывка закончилась, и сумеречники стали расползаться со двора, балансируя на мокром камне.
Кэдис почувствовал, что Тэймарт смотрит сверху, поднял взгляд и жестом велел ему подождать.
Одноглазый учитель подошёл через пару лучей, держа подмышкой огромную книгу. Впрочем, при его габаритах она казалась тетрадкой.
Без слов Кэдис передал книгу Тэймарту.
Тот взял в руки увесистый фолиант и узнал в нём сказания, которые одолжил Киону. Тэймарт поднял на Кэдиса вопросительный взгляд.
— Кион просил вернуть, — пояснил учитель.
Тэймарт с сомнением поглядел на книгу. Обнаружил закладку из лоскутка Кионовой рубашки — она была зажата между третьей и четвёртой страницами: Кион прочитал всего ничего.
— Я думал, он почитает, пока болеет, — удивился Тэймарт.
Кэдис не ответил. Молчание вышло каким-то тяжёлым.
— Я давно не навещал Киона. Мне стыдно, что я за всеми делами так быстро забыл о нём. Надо зайти...
— Не стоит, — покачал головой Кэдис. — Он очень плох.
Тэймарт задумчиво вертел в руках «закладку». Затем поднял глаза на учителя, задавая немой вопрос.
— Не думай о нём, Тэймарт. Забудь. Лучше займись делами — у тебя их много.
Кэдис уже шёл к лестнице с балкона, на ходу раскуривая ароматную палочку. Тэймарт продолжал смотреть ему вслед, сжимая в кулаке кусок Кионовой рубашки.
— На всё воля Солнц, — быстро обернулся учитель, прежде чем исчезнуть в темноте лестничного пролёта.
***
Перед отъездом Мэйриадок, Ардарэн, Кэол и остальная стража спустились в трапезную, где короля накормили супом из крылатого ящера (который, на самом деле, летать не умел и имел крылья по какой-то природной случайности) и дали выпить сока эйны. Мэйриадок чувствовал себя ужасно нелепо, сидя за огромным столом в центре трапезной гостиницы для высокопоставленных персон и уплетая свой суп, в то время как Ардарэн и стражи из Пограничья обступили его со всех сторон, закрыв от любопытных взоров.
Мэйриадоку очень хотелось обменяться взглядами с вон той симпатичной девушкой, подносящей настой из ваэнны Ардарэну, но она не рискнула поднять на него глаза. Король подумал было, что это от робости, но потом, стоя в дверях трапезной, пустынница всё же обернулась и послала ему полный презрения взгляд перед тем, как уйти. Аппетит у короля пропал окончательно, и он резко отставил миску, расплескав остатки супа.
— Пошли, Ардарэн. Нам здесь не рады, — буркнул Мэйриадок и скрылся за спинами стражников.
Тем не менее, он успел заметить, как, поднеся кубок с настоем, девушка погладила Ардарэна по руке, а затем быстро облизала свой носик. Генерал в свою очередь очаровательно улыбнулся ей и, когда та повернулась, чтобы уйти, быстро провёл рукой вдоль её талии.
— Пустынники либо признают твой авторитет, либо нет, — уже сидя в повозке, задумчиво произнёс Мэйриадок, пока крутил на пальце кольцо Солнца. Он с точностью повторил слова, сказанные регенту Пимантину.
Процессия тронулась прочь из города. Солнце двигалось на запад, оставалось не так долго до сумерек.
— Мой король? — Ардарэн повернул к нему ухо. Всё это время он слегка улыбался и смотрел немигающими глазами, расширив зрачки почти во всю радужку. Мэйриадоку не нужно было обладать развитой интуицией, чтобы понять, что генерал вспоминает девушку, оставившую на его руке своё прикосновение.
— Пустынники не преклоняются, — перефразировал король после недолгой паузы, чтобы привлечь внимание Ардарэна. Тот повернулся к Мэйриадоку и серьёзно взглянул на него. — Они меня ненавидят.
Мэйриадок насупился и сжал кольцо в ладони.
— Пустынники как никто должны проклинать род Дайериэлов за деяния моего отца. Ведь трагедия с рождением сумеречников образовала страшную пропасть в поколениях, лишила многих продолжения рода. И я не только про великих. Скольких ещё мы не знаем! Пустыня, щит и опора Кадды, через поколение превратится в брешь на теле Солнечной земли. — Голос короля задрожал. — Отказавшись от собственных детей и набив ими гарнизоны, разве получится у пустынников восстановиться после всего?!
Ардарэн положил руку Мэйриадоку на плечо.
— Твой отец понял, что совершил ошибку. И исправил её, казнив тех, кто причастен.
— Это ничего не исправит! — прорычал король. — Подданные пришли к нему за помощью, а он искалечил их!
— Он не виноват. Он же не мог знать.
Мэйриадок понимал, что это так. Раз даже люди науки не знали о последствиях, откуда было знать королю Аэрику?
— И как мне теперь принимать решения? Управлять чужими судьбами росчерком писала в Шестьсотлетнем кабинете?.. А мои дети — им тоже придётся разгребать мои ошибки?! Если эти дети вообще у меня будут...
Ардарэн сжал плечо Мэйриадока.
— Будут. Всё будет хорошо, мой король.
— Ты же знаешь легенду, Ардарэн. Десятый Дайериэл и десятый Эвин придут, чтобы изменить мир. Десятого Эвина больше нет. Мир на пути к Сумраку. В одиночку я это не предотвращу. Я сказал Тэр Граху, что я не один, но я же понимаю, и ты должен понимать — я не справлюсь! Я сгину вместе со старым миром, и начнутся катастрофические перемены! Этого мира, каким я его помню, не станет... Не так должно было быть! Я этого не хочу!
Генерал притянул юного короля к себе и обнял за плечи — быстро, на долю луча.
— Значит, пришла пора Дайериэлу спасать Солнечный мир самому.
Мэйриадок испуганно взглянул на него.
— Твоя бабушка тоже годами спасала мир в одиночку, — тихо произнёс Ардарэн.
— Не в одиночку. — Мэйриадок держался, чтобы не всхлипнуть. — У неё был ты.
Сухая улыбка Ардарэна не изменила его серьёзного лица и этого тяжёлого взгляда, каким он смотрел на короля.
— Видишь? Дело не в легендах. Она сама выбрала, на кого положиться. Ни Дайериэла, ни Эвина. И... она сделала всё, что было в её силах.
Мэйриадок посмотрел на кольцо Солнца, впившееся в его палец.
— Разумеется, ты должен помнить, что ты Дайериэл. Что ты король, от которого зависит судьба этого мира, — прошептал Ардарэн, накрывая его руку с кольцом своей. — Должен помнить своё наследие. Но... гораздо важнее, что ты — это ты.
***
— Арцэйл прав, — внезапно произнёс Маэдир.
Он глядел в пространство своего кабинета, в котором хозяйничал учитель словесности. Тот складывал обглоданные кости на поднос — славно же они с директором потрапезничали, пока тому же Арцэйлу достаются объедки.
— Прости, директор?.. — Словесник вздёрнул уши. — Прав в чём?
— Глядя в лицо Тэймарта, невозможно не думать о его родне.
— Ох. Сочувствую. — Учитель словесности покачал головой. — Ты знавал его деда, а это неизгладимое впечатление.
Маэдир стиснул рукоять меча, который держал между колен, не доставая из ножен.
— Этот старый пустынный корень так боится скандала из-за наследника Тхаймарского рода, что держит меня здесь, чтобы никто о нём не узнал и даже не задумался о единственном потомке после гибели внучки.
— При всём его презрении к женщинам он признал за ней право преемства, — спокойно ответил словесник. — Она же была первенцем. А девочки волей Солнц спасены от сумеречного проклятия.
— Тогда какого Сумрака у Эйлленн родился мальчик не-сумеречник? — прошипел Маэдир. — Рэгн Эвин проклял дочь и её детей, кроме девочки-первенца, и он ни за что не признает, что так попал с отказом от единственного здорового наследника мужского пола! Каддский старый Свет сожрёт его с потрохами за такое обращение с наследием великого Тхаймара.
— Насиженное место ему дорого, директор, всё верно, — покивал учитель словесности. — Проще сделать вид, что никакого Тэймарта не существует. Древний род пресёкся, пророчество не сбылось. Мир погрузится в Сумрак, пока не явится новый герой...
— Россказни! — фыркнул Маэдир.
— Только вот благодаря этим россказням Рэгн Эвин вытащил тебя с каторги и всячески оберегает вдали от Южных гор и адросского меча в руках генерала Кадды. Ты оказываешь ему неоценимую услугу...
— Хватит! — рявкнул директор. Выдвинул меч на ширину пальца и резко задвинул обратно. — Он помог мне избежать рудников лишь ради спасения собственной тухлой Тхаймарской туши от позора! Если всё вскроется — я уеду стучать киркой в мерзлоту.
Под глазами Маэдира залегли усталые тени.
— Трудно быть обязанным такому человеку, понимаю, — вздохнул словесник и взял поднос, чтобы унести.
— Стой! — прикрикнул на него Маэдир, тщетно скрывая волнение. Ему хотелось договорить. — Юный король не видел Эйлленн Эвин и вряд ли узнает в Тэймарте её черты. Но его хитрый генерал... Этот прохвост виделся с ней мельком, но может что-то почуять.
— Ты боишься, Грэндан? — Словесник вскинул тонкие брови. — С тех пор как ты узнал, что тот сопровождает короля, на тебе лица нет.
Маэдир прижал уши, крепче стиснул рукоять меча.
— Боюсь кого? Генерала? Вот ещё! — Директор чуть не задохнулся. Его зрачки резко заполнили всю радужку, и он заговорил тихо, но с жаром: — Я знаю, зачем он пожалует. Он мечтает во что бы то ни стало засадить меня в рудники, как когда-то пыталась его драгоценная Эрна. Он приедет сюда лишь затем, чтобы что-то разнюхать, а если не удастся разнюхать — пойдёт на любую подлость, чтобы подставить меня!
— Ты боишься. — Это был уже не вопрос.
Маэдир грохнул ножнами по полу.
— Даже если и так! Если я отъеду на рудники, я утяну за собой всех вас. Мы все повязаны. Помни об этом!
Учитель словесности забрал поднос и пошёл к выходу из кабинета. Директор шумно дышал ему в спину.
— Чутьё генерала давно уже отбила ваэнна, — усмехнулся словесник, обернувшись уже на пороге, с подносом, полным костей. — Вся Кадда знает, что сильнее, чем женщин, генерал любит лишь солнечную воду.
***
На фоне грязно-серого неба трепетали красные флаги. Форт встречал королевскую процессию чёрными оскалами бойниц старых башен, вгрызающимися в небосвод.
— Я боюсь, — наконец признался король, глядя Ардарэну прямо в глаза. Тот не ответил.
Раздался скрежет старых несмазанных петель, тяжёлые ворота заскребли по камням и песку. Старый форт раскрывал свой зев.
Мэйриадок приоткрыл оконную створку и выглянул из повозки. Увидел угловую башню, идущий от неё длинный коридор, с балконов которого свешивались стиранные-перестиранные каддские знамёна.
И в полумраке коридоров король заметил глаза. Множество блестящих глаз, напряжённо наблюдающих за ним.
— Сумеречники... — прошептал Мэйриадок и повернулся к Ардарэну. — Эти ребята ведь они?
Тот молча кивнул.
Повозка остановилась. Мэйриадока тряхануло; он впился ногтями в кожаное сиденье.
Ардарэн потянулся, потрепал его по плечу:
— Сиди здесь и не высовывайся, — и выпрыгнул из повозки, едва король успел возразить.
Мэйриадок слышал, как Кэол отдаёт страже приказ образовать живой коридор. Как стражники рычат: «Назад! Прочь! Дорогу королю!», как раздаётся в ответ им недовольное ворчание. Как кто-то выкрикнул тонким, скрипучим мальчишеским голосом: «А он чё, правда настоящий? Потрогать хочу! Я хочу в этом убедиться, эй!».
Дверца открылась, в повозку заглянул Ардарэн.
— Нам пора, мой король.
Он подал Мэйриадоку руку.
Король помедлил, раздумывая, отбить ли эту ладонь. В голове стучала навязчивая мысль: «Я пустынник! Я на четверть пустынник. Я сам. Я не опозорюсь перед сумеречниками», — но её тут же перебил здравый смысл: делай, как учил тебя регент Пимантин.
Мэйриадок ухватился за протянутую ему руку и выпрыгнул из повозки. Даже в сапогах он ощутил, сколько на земле мелких и, возможно, очень колких камешков. В пограничных сандалиях он просто исцарапал бы все ступни.
— Осветите Солнца твой путь, Светлый король! — раздался скрипучий, но всё ещё молодой голос.
Мэйриадок повернулся к встречающим, оправляя туго затянутое на поясе платье.
Директор школы в бело-зелёном одеянии, с начищенными до блеска наплечниками, стоял во главе отряда бледных, лупоглазых мальчишек. Они теснились перед стражниками, охранявшими от них короля. Такая же застиранная, как и флаги, военная форма свисала с их угловатых плеч и кое-как утягивалась на поясе. Мэйриадоку сразу вспомнились манекены в мастерских у придворных портных.
Сумеречники.
Они не были похожи на остальных пустынников, обычно поджарых, широколицых и очень смуглых. Их кожа отливала болезненной зеленью, а синяки цвели на лице и открытых частях тела яркими пятнами. У многих через всё лицо проходили шрамы, пробороздившие один глаз и нос. У кого-то он и вовсе был сломан, отчего издавал свистящий звук при каждом вдохе и выдохе.
Мальчишки, едва ли старше него самого, лохматые, скалящиеся серыми зубками, нервные, взирали на юного короля с помесью совершенно диких эмоций — от ужаса до любопытства. Мэйриадок порадовался, что не может чувствовать — ему подумалось, что тогда бы его точно захлестнуло волной чужих чувств, и он бы не выдержал.
«Они не должны ощутить мой страх. Если они вообще способны понимать чувства».
По обе стороны от директора стояли одноглазый громила в плотном кожаном доспехе и чинно сложивший руки перед грудью преподаватель явно не военных дисциплин.
— Я — командир Маэдир Грэндан, директор Старого форта, — представился мужчина с сияющими наплечниками. Левую руку он держал на навершии меча. — Прибытие Светлого короля для нас — большое событие и великая честь. Искренне надеюсь, что наши воспитанники не посрамят древний форт, построенный твоим славным предком, первым королём Мэйраном.
— Осветите Солнца и твой путь, Маэдир Грэндан, — ответил Мэйриадок, надеясь, что не слышно, как дрожит его голос.
Когда король заговорил, сумеречники вытянулись ещё больше, ловя каждое его слово. Будто не верили, что монарх — живой, настоящий — стоит перед ними.
— Генерал каддской армии и военный министр Кадды, хранитель рода Дайериэлов и нашего Светлого короля, Ардарэн, — назвался он, поклонившись на пустынный манер. — Осветите Солнца ваш путь, храбрые будущие воины Кадды.
Мальчишки перевели взгляд на него и захлопали глазами. Один из них украдкой сунул в нос узловатый палец.
Покосившись на Ардарэна, Мэйриадок заметил, как остекленел его взгляд. Генерал смотрел на директора, и его волосы медленно вставали дыбом. Маэдир лишь ухмылялся в ответ.
— Давно не виделись, Грэндан, — наконец не выдержал Ардарэн. Он произнёс это уголком рта, так, чтобы презрительно обнажился клык.
— Сопровождаешь короля как министр, Ардарэн? — поднял брови Маэдир и посмотрел на министерский свиток у генерала на поясе. — Да ещё и с пограничной стражей. Ты не доверяешь себе или пустынникам?
Последнюю реплику Ардарэн проигнорировал.
— Времена сейчас такие. В Пустыне не только местные могут представлять угрозу. Так что, надеюсь, в Старом форте нет никого... лишнего.
Он внимательно следил за подвижным, выразительным лицом директора. Но тот ничем не выдал своё смущение, если вообще испытал его. Маэдир едва ли не с гордостью ответил:
— Только будущие воины великой Кадды, мой генерал!
Директор победоносно улыбался, и Ардарэну пришлось отступить.
— Мой король, — Маэдир отвернулся от него и перевёл взгляд на Мэйриадока, — волей Солнц был выбран тот, кто достоин сопровождать тебя в Старом форте. Наш самый лучший ученик — Кион.
Маэдир не оборачиваясь поманил кого-то из строя.
От толпы отделился невысокий мальчик. Чеканя шаг, он пересёк двор и остановился в пяти шагах от короля.
У него было широкое смуглое лицо с впалыми щеками и не по-детски ярко выраженными скулами. Такие обычно очерчиваются у молодых пустынников, уже успевших посидеть на воде и кореньях во время военных походов. Длинные белые брови, сдвинувшись, образовывали глубокую складку на лбу. На переносице и под глазами уже проявилась сетка морщин. Губы в трещинках были плотно сжаты, пряча наверняка острые зубы.
Мальчик смотрел не мигая, не отводя взгляда. Это был взгляд, выражающий полную готовность ко всему, что король мог бы пожелать — удостоить мягким прикосновением или ударить наотмашь. И Мэйриадок подумал, что, сделай он и то, и другое, мальчик продолжал бы смотреть вот так, не издав ни звука.
Мальчишка встретился взглядом с Мэйриадоком. Могло казаться, что смотрит он так буднично, словно король посещает Старый форт каждую неделю.
А Мэйриадок напряжённо смотрел в ответ. Он опасался увидеть благоговение мальчишки перед ним, боялся раболепия. Не дожидаясь, пока тот раскроет рот, повернулся к Маэдиру и произнёс:
— Но... я думал, сопровождающий обязан быть со мной одного возраста, если не старше. Он ведь должен помогать мне одеваться, расчёсывать волосы. С его ростом он просто не справится.
— Такова традиция, мой король, — развёл руками Маэдир. — Зато он лучший ученик.
Мэйриадок бросил быстрый взгляд на сумеречников. Они воспользовались тем, что к ним потеряли интерес, и теперь пытались грызть друг другу уши.
— Лучший ученик? Настолько маленький...
Его слова потонули в пронзительных криках. Это был унисон нечеловеческих воплей.
Орущий ящер встал на задние лапы и тут же оказался вдвое выше долговязого мальчишки, который с криком пятился, размахивая руками... пока наконец не плюхнулся на пятую точку и не заскрёб пятками по земле в попытках отодвинуться. Но ящер не хотел нападать: напротив, заметался по двору, шарахаясь от сумеречников, которые сломали строй и забегали, натыкаясь друг на друга.
Кэол наконец рванул поводья. Ящер грохнул передними лапами по земле, где ещё долю луча назад был мальчишка — его уже волок за шкирку прочь одноглазый учитель.
— Уберите от них зверей! — гаркнул он. — Будет хуже и тем, и другим!
— Это вы уберите своих парней! — крикнул Кэол, продолжая натягивать поводья. — Они пугают королевских рапторов!
— Вообще-то, их тут целый форт. Прикажешь отогнать мальчиков в стойла за воротами, а ящеров поселить в жилых комнатах? Попробуй, парень из Пограничья!
У самого уха Мэйриадока лязгнул вылетающий из ножен меч. Маэдир, обнажив клинок, кинулся в заварушку.
— Кэдис! — рявкнул он на одноглазого. — Придержи язык! А ты...
Директор ткнул мечом в сумеречника, чей ворот учитель так и не выпустил.
— ...Вздумал лишиться головы?! Светлый король не потерпит такого. Тебя предупреждали не злить короля. Чудо, что он не снёс тебе тупую башку сразу же!
Мэйриадок изумлённо смотрел на него, на сумеречников, сбившихся в кучу за спиной того, кого Маэдир назвал Кэдисом. Мальчишка, которого этот Кэдис держал за шкирку, в ужасе переводил взгляд с Маэдирского меча на короля, не зная, чего стоит бояться больше.
— Светлый король казнит тебя на глазах у всех, чтобы больше никто из вас не посмел выставить армию Кадды на посмешище!..
— Стой, Маэдир! — Мэйриадок вскинул руку с кольцом Солнца. — Я не собираюсь никого казнить. За что? Мальчики боятся рапторов так же, как они их. Кэол, — обратился он к командиру стражи, мёртвой хваткой вцепившегося в поводья, — распорядись, чтобы животных отвели в место, подальше от учеников.
Сумеречники недоумённо глазели на короля.
«Не знаю, что этот Маэдир Грэндан наплёл им про меня, — подумал он, наблюдая, как лицо директора удивлённо вытягивается, — но они явно ждали кровавой бойни, которую я должен был устроить. Ну уж нет».
— Ну? У вас вообще есть вольеры для ездовых зверей?!
— Да, мой король, — отозвался Кэдис, отшвыривая мальчишку подальше в толпу. — Места мало, но я разберусь.
Кэдис отогнал сумеречников к стенам, освобождая проход животным. Возница долго упрашивал запряжённых ящеров сдвинуться с места, но те жалобно скулили и трясли замотанными мордами. Лишь когда Кэол ласково погладил каждого между глаз, звери немного успокоились и позволили Кэдису увести себя в другие ворота. Их тут же заперли, как только повозка скрылась на заднем дворе.
Маэдир убрал меч, но был всё ещё взведён. Даже не улыбался своими длинными губами.
— Такого больше не повторится, мой король. Эти идиоты...
— Этого не повторится, потому что ты больше не посмеешь угрожать мальчишкам от моего имени! — перебил его Мэйриадок. Он чувствовал рядом плечо Ардарэна, и ему было не так страшно. Неловкая тишина действовала ему на нервы, и он счёл нелишним добавить: — Это уж скорей тебя я...
Тут Мэйриадок ощутил, как жёсткие пальцы Ардарэна сдавили его плечо под ниспадающей тканью накидки. Ногти генерала впились в его кожу так, что король чуть не вскрикнул и, чтобы сдержаться, яростно прикусил себе губу.
— На первый раз будем считать, что ничего не было, директор Грэндан, — сказал Ардарэн и ослабил хватку. Мэйриадок шумно выдохнул.
Он вспомнил о мальчишке-сопровождающем и повернулся к нему. Тот взирал на короля всё так же спокойно, почти равнодушно, и Мэйриадока нервировал этот взгляд.
— Так как там тебя?..
— Моё имя... Кион, — ответил мальчик. Его голос был очень хриплым, глухим и каким-то бесцветным. Мэйриадок никогда бы не узнал этот голос, если бы услышал в толпе. — Осветите Солнца твой путь, мой король, и позволь сопровождать тебя в Старом форте, сторожа твой покой.
— Позволяю, — бросил Мэйриадок и повернулся к Ардарэну. — Что он будет делать со мной рядом?
— Что прикажешь, мой король, — ответил за него подошедший Маэдир. — Он будет прислуживать тебе за столом, подавать всё, что тебе потребуется, всегда оставаясь готовым исполнить твой приказ беспрекословно. Ты увидишь, как верно служат воины Кадды светлому королю и роду Дайериэлов... и всегда служили, верно?
Он посмотрел на Ардарэна, и тот метнул ему в ответ уничтожающий взгляд.
— Всегда служили и будут служить, умирая за него, — произнёс генерал спокойно. — Но не каждый из них.
Ардарэн несколько мгновений пристально смотрел на мальчика, но вдруг одобрительно улыбнулся:
— Послужи королю верно, будущий воин Кадды Кион.
— Если он послужит неверно, — встрял Маэдир, — спрос с него будет как со взрослого, будьте уверены.
— Спрос будет не только с него, Грэндан, — бросил Ардарэн.
— Помолчите, оба, — буркнул Мэйриадок. — С дороги я устал и хочу спать. Близятся сумерки, и я бы очень хотел уснуть до утра. В сумерках я всё равно ничего не увижу, потому проводите меня в приготовленные мне покои. Я лягу без ужина.
Маэдир кивнул мальчишке, и тот приблизился к королю.
— Мой король, позволь мне...
Он не договорил. Увидев, как он тянет к нему руку в пригласительном жесте, Мэйриадок дёргано спрятал руки за спину.
— Я дойду сам. Иди вперёд и покажи дорогу.
— Да, мой король.
Тэймарт повернулся и пошёл к южной башне. Только когда Мэйриадока окружило несколько стражников и Ардарэн, он двинулся следом, под взглядами множества сумеречников.
***
Сундуки с вещами короля уже стояли в комнате на вершине башни. У окна, завешенного тканью, стояла кровать с наскоро приспособленным пологом, в углу — стол с кувшином воды и чашкой, у противоположной стены — кровать попроще, без полога, для Ардарэна.
Мэйриадок подумал, что надо будет первым делом велеть помыть чашку, сомневаясь, что кто-то удосужился сделать это до его прибытия.
В комнате курились благовония, и от них кружилась голова. К тому же ароматный дымок очень щекотал нос. Мэйриадок отточенным движением выхватил из специального кармашка на платье платок, расшитый в цветовой гамме Пограничья, и звонко в него чихнул.
Тэймарт подошёл к кровати, откинул полог и собирался было взбить подушки, но Мэйриадок окликнул его:
— Э-э... Нет, я сам!
Мальчик лишь дёрнул плечом, вернул полог на место и повернулся к королю.
— Оставьте меня, все. Я хочу побыть один.
— Да, мой король. — Тэймарт коротко склонился в почтении, положив руку на сердце, и пошёл к выходу, но Мэйриадок ухватил его за просторный рукав и притянул к себе.
— Если кто-нибудь снова начнёт угрожать вам казнью от моей руки, — прошептал он ему прямо в ухо, — скажи мне об этом.
— Да, мой король, — всё тот же бесцветный голос.
— Ах, да — помой мою чашку и принеси тёплой воды. Я хочу смыть с себя песок.
Мэйриадок разжал пальцы. Тэймарт взял со стола чашку, заглянул в неё, нашёл её чистой и пожал плечами. Но всё же молча послушно вышел, минуя стражу короля, и стал спускаться по лестнице.
Мэйриадок выдохнул и с размаху опустился на кровать.
— Я же велел вам уйти. — Он закрыл глаза и кивнул в сторону стражи. — Ардарэн — останься.
Король слушал, как генерал запирает дверь на засов и стихают шаги удаляющейся стражи.
— Подойди ко мне, — велел Мэйриадок.
Он услышал, как тот подошёл, почувствовал его знакомый запах. Раз не было интуиции — оставались запахи.
— Присядь.
Ардарэн издал едва слышный короткий стон, опускаясь на корточки. Стукнули об пол тяжёлые ножны.
Глубоко втянув носом воздух, Мэйриадок открыл глаза и посмотрел на Ардарэна. Затем размахнулся и ударил его по лицу.
— Это тебе за твои когти! — прорычал король, отбрасывая накидку и демонстрируя четыре красные дуги на своём предплечье.
Когда король ударил его, голова генерала мотнулась, и он долго смотрел в сторону, прежде чем повернуться к своему повелителю. Ардарэн спокойно взглянул на оставленные им шрамы.
— Я не буду извиняться, мой король. В тот момент я поступил так, как должен был.
Он, кряхтя, поднялся и поправил ремень с ножнами.
— Я не позволял тебе вставать, — рыкнул Мэйриадок.
Ардарэн сел на свою постель, достал из сумки флягу с солнечной водой и начал вытаскивать пробку. Поднял глаза, поглядел на короля с выражением: «Ну вот, я же сижу».
— Ты оправдываешь действия этого... Маэдира? — фыркнул Мэйриадок с откровенным презрением. — Он прикрывался мной, когда запугивал их казнями! Как он посмел равнять меня с моим отцом?!
Раздался хлопок пробки; до ноздрей короля донёсся терпкий аромат настоя из ваэнны.
— Мой король, позволь, я объясню тебе...
— Станешь его оправдывать, только другими словами, как же! — Юный монарх скрестил руки на груди. — Скажешь, что почувствовал что-то, что интуиция не даёт тебе поступить по справедливости. Так? Вы все играете в эти игры, а я поступаю так, как подсказывает мне совесть.
— Я хотел сказать совершенно не это. — Ардарэн сделал несколько глотков, облизнул губы. — Тебе не стоит проявлять столько эмоций. Так ты сразу покажешь им, что не в силах управлять чувствами, и такой, как Маэдир, непременно этим воспользуется.
Мэйриадок перестал воинственно хмуриться и положил руки на колени.
— Выходит, я не должен показывать это вообще никому. Даже мальчишке-сопровождающему.
Генерал только развёл руками: «Решать тебе».
— Что ж... Всё-таки ты был прав, Ардарэн. Так что... прости меня за пощёчину. Я не должен был так поступать.
— Передо мной тебе не стоит извиняться, мой король. Слишком уж хорошо я тебя знаю, — улыбнулся тот, закупорил флягу и убрал её обратно в сумку. Встал, расправляя плечи. — Сейчас вернётся твой сопровождающий, и я смогу оставить тебя на него.
Мэйриадок изумлённо взглянул на генерала.
— Куда ты пойдёшь на ночь глядя?! В форте, посреди Пустыни?..
Ардарэн не успел ответить: в дверь коротко постучались. Генерал позволил войти, и Тэймарт появился на пороге с тщательно вымытой чашкой. Над ней поднимался пар: Тэймарт задержался, чтобы согреть воду в кухне.
— Помоги королю приготовиться ко сну, Кион, — одобрительно улыбнулся он мальчику.
— Да, мой генерал, — тот уважительно склонил голову, но почти не переменился в лице. Только проводил Ардарэна глазами, в которых — а может, Мэйриадоку показалось — появилось отчаяние.
Когда дверь за генералом закрылась, король и мальчик из форта молча уставились друг на друга.
Тэймарту на миг почудилось, словно король знает, что никакой он не Кион. Что монарх чувствует подвох и теперь, оставшись наедине, самое время в этом разобраться.
«Поменьше говори, поменьше говори, — внушал себе Тэймарт. — И не смотри ему в глаза».
Ему почудилось, словно король сам не знает, как действовать. Но, когда тот отдал приказ, у Тэймарта исчезли всякие сомнения.
— Кион, подай мне гребень. Он вон там.
Мэйриадок указал на ближайший сундук со всякими мелочами. Тэймарт поставил чашку на стол и наклонился, чтобы поднять крышку, украшенную древесными мотивами.
В сундуке оказалось множество коробочек, запертых на маленькие защёлки. Тэймарт не удержался и провёл пальцем по одной из них.
— В самой большой шкатулке, — подсказал король.
Тэймарт нажал на защёлку, и та поднялась с приятным щелчком. В шкатулке помимо гребня лежали тяжёлые металлические заколки и вощёные шнурки с бусинами.
С трудом оторвавшись, Тэймарт наконец взял его, закрыл сначала коробочку, следом сундук, и поднёс Мэйриадоку гребень с широкими зубьями.
Король уже успел расплести множество косичек и принялся расчёсывать длинные, до пояса, волосы.
— Насколько я успел увидеть, тут одни сумеречники, — заговорил он. — Ты единственный не-сумеречник в этом форте?
Тэймарт тяжело сглотнул, стоя перед королём в перешитой форме Киона.
— Да, мой король, — наконец выдавил он.
— Потому тебя выбрали?
— Да, мой король.
— Значит, ты не лучший мальчик в форте?
Тут Мэйриадок замер с гребнем на середине пряди и поспешно поправился:
— Я хотел сказать — тебя выбрали, потому что ты... здоров?
— Да, мой король.
Молодой правитель забыл о гребне и скрестил на груди руки, положив ногу на ногу.
— Как тебя угораздило попасть в форт для сумеречников?
— Я... Э...
«Кион никогда не рассказывал, почему он оказался здесь, а не в приюте. Придётся импровизировать».
— Я сирота, а нас просто разбирали в ближайшие форты.
— Только вот я прочитал в твоём досье, что ты из Тартэма. Он куда ближе к форту Двух мечей.
Тэймарт понял, что ничего не знает о своём лучшем друге.
— Ну... Я странствовал с сестрой.
Король округлил глаза.
— Наши родители давно умерли.
Мэйриадок заинтересованно вздёрнул уши.
— А где же твоя сестра? В школе для девочек?
— Нет, мой король. Сестра заботилась обо мне, пока не ушла в Лучший мир. Она даже дала мне имя.
Тэймарт решил, что лучше врать хотя бы наполовину.
— Сочувствую, — спокойно, если не холодно, произнёс Мэйриадок. И тут же переспросил: — Ты сказал — в Лучший мир? Туда уходят лишь воины. Ты успел провести с ней ритуальный бой?
С каждым новым вопросом короля Тэймарт увязал всё больше и больше.
— Нет, мой король. Она погибла в бою.
— В бою?! Сколько ж ей было лет?
— Восемь, мой король.
— И с кем же она воевала?
— Э-э... С рапторами, мой король. И с... со... с бродягами, которые попались на пути и попытались нас ограбить.
— С рапторами... Гм-м, — протянул Мэйриадок.
Он вдруг вспомнил, что оставил в волосах гребень, вытащил его, повертел в руках. От Тэймарта не укрылось, что к щекам его прилил лёгкий смущённый румянец.
— Да, — сказал Тэймарт, разбавляя неловкость. — Она храбро сражалась.
— Что ж. Тогда пусть Тхаймар встретит её в Лучшем мире и примет как родную дочь.
Лицо Тэймарта свело судорогой, но он знал, что на самом деле оно едва дрогнуло.
Если бы король Мэйриадок только знал, как его ритуальная фраза близка к реальности...
— Скажи мне, Кион... Только будь со мной откровенен.
Его глаза блеснули, и Тэймарту вновь почудилось, что король прекрасно знает, что всё время до этого он накручивал одно враньё на другое.
— Ты боишься меня? — наконец спросил Мэйриадок. — Ну, так, чтобы думать, что я могу казнить направо и налево. Боишься?
— После инцидента с ящерами я убедился, что ты не будешь казнить не разобравшись, мой король, — наконец смог честно ответить Тэймарт. — К тому же у тебя с собой нет лука.
— Это оружие может оскорбить пустынников, которые оказывают мне тёплый приём. Вся моя стража оставила их перед отъездом в Пустыню. — Король заметил, что брови Тэймарта чуть не поползли вверх. — А что?
— Н-нет. Ничего, — быстро ответил он, не надеясь, что король оставит эту тему.
— Я понял. Это снова ваш директор придумал?
От необходимости оправдывать Маэдира Тэймарта избавил леденящий душу вопль. Он пронёсся над фортом, пронзительный, долгий, влетел в окно южной башни и зазвенел в стенах.
Мэйриадок побелел. Сжал руки в кулаки, порадовался, что длинные волосы не так заметно встают дыбом.
— Что это у вас тут за звуки? — Он попытался придать голосу строгость. — Кто может так кричать?
Тэймарт замешкался всего на долю луча, но понадеялся, что король этого не заметил.
— Это кричит птица сив. Таким криком она призывает самца.
Мэйриадок знал, как кричит птица сив. Слышал в зоосаду, пока бабушка не решила, что несчастная свободолюбивая птица страдает в неволе, отвезла в Пустыню и выпустила. Этот же крик вполовину не был похож на писк самки сив. Но, может, экземпляр, живущий на воле, кричит именно так?..
— Мы уже привыкли и почти не реагируем. Надеюсь, он больше не побеспокоит тебя, мой король.
— Ну, хорошо. — Мэйриадок внимательно посмотрел на Тэймарта.
Если бы тот только знал, что король никогда не сможет понять, врёт он или нет... Но Тэймарт не знал и страшно нервничал под этим взглядом.
«Я солгал только во благо, мой король, — думал он. — Я не знаю, что со мной сделают, если я скажу тебе правду... Нет. Не могу. Прости, мой король».
— Слушай, Кион... — начал Мэйриадок. Мальчик вздрогнул. — Что-то я действительно устал. Ты свободен, ступай. — Увидев, что Тэймарт мешкает, добавил: — Я сам приготовлюсь ко сну.
— Да, мой король.
Мальчик низко поклонился, и Мэйриадок заметил, что его движение было слишком уж «деревянным».
Король кивнул, и Тэймарт покинул комнату на верху южной башни, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Оказавшись в одиночестве, король наконец скинул дорожное платье — когда он отбросил его, взметнулась туча пустынной пыли — и забрался в постель. Та пахла сыростью, усиленно перебиваемой благовониями.
Где-то за окном, в ночном мраке, вновь горестно прокричала птица сив. Вполне возможно, что это и правда её голос, полный безумной тоски и сводящей с ума боли. На самом деле, так она призывала самцов — об этом поведал ему несколько лет назад один из учёных, молодой нидэмец с копной жёстких чёрных волос. А вот у воинов Кадды сив кричит к казни, скорбя по виновному, что бы тот ни совершил... Такая вот песнь обрывающейся жизни, а достойной или нет — не так уж и важно.
Только вот Мэйриадок — король, а не пустынный воин, и значит, для него птица сив кричит исключительно затем, чтобы привлечь противоположный пол. Выходит, и бояться её голоса не стоит.
Он вдруг резко затосковал по дому, где до королевских покоев не доносятся страшные крики ночных животных, постели мягкие, а подушки не пахнут старой тканью.
«Сам рвался в Пустыню, — подумал он. — А теперь скучаешь по дому, где тепло, тихо и безопасно».
Однако вслед за этим Мэйриадок осознал — он скучает по тому дому. Каким он был при жизни его родителей. И бабушки. Где ему действительно было нечего бояться, кроме кусачих рапторов из зоосада, которым он сам из шалости совал пальцы в зубастую пасть. Ну, может, ещё подзатыльника от бабушки, на которые королева не скупилась, замечая что-то из ряда вон выходящее. Тогда всё было так просто и легко, и смех Энси был счастливым, не то что его вымученная улыбка, которая для Мэйриадока теперь была самым страшным упрёком, что бы тот ни говорил...
Теперь рядом с ним остались лишь регент Пимантин и генерал Ардарэн. И последний постоянно пьёт и сокрушается, что не был рядом с королевой в тот проклятый день. Мэйриадоку хватало и собственного чувства вины! Слушать Ардарэна ему было невыносимо.
Мэйриадок глубоко вздохнул, плотно зажмурился и начал вполголоса: «Светлое государство Кадда охватывает южные земли Солнечной планеты с Западных гор до древних диких гор на востоке...». На этом моменте он всегда начинал клевать носом, и придворный учитель долго стучал писчей палочкой по столу, пытаясь настойчиво, но не слишком грубо разбудить монарха.
Вот и сейчас подействовало — в голове образовалась тяжёлая муть, губы замерли, и король глубоко и успокоено задышал.
