Часть 3. "Воспитание".
Вдох.
Выдох.
Легкие заполняются густой и тяжелой тьмой, наполняя светлые участки души отчаянием. Холод? Нет. Мороз по коже пронзает насквозь, подобно изящному взмаху заклинателя, чья душа столь же ледяная и твердая как его рука. Тянешься не по своей воле к солнечному лучику, проникающий во тьму глубин океана, пытаясь ухватиться за него, как за тонкую золотую нить судьбы, которую вот – вот оборвут мудрые мойры.
Вдох.
Выдох.
«Спокойно, ты не тонешь», шепчет голос в мыслях, но за ним следует усмешка. Внутри будто все сжалось под давлением, не шевельнуться, не пикнуть...
«Спокойно, дыши», снова шепчет голос рядом.
Страшно.
Медленно открывая глаза, юная шелки осознает, что погрузилась в воду достаточно глубоко, плавно опускаясь все ниже, на самое дно. Тело парит в водном пространстве словно тряпичная кукла, постепенно оно становится все тяжелее, будто каменеет.
Воздух!
Его не хватает!
Нервный вдох.
На языке ощущается вкус едкой соли, глаза щиплет, былая тяжесть резко становится невыносимой, сжимающей изнутри в один комок. Дыханием перекрывается, к горлу поступает ком... Паника захлестнуло тело, оно содрогается в попытках развернуться вертикально и толкнутся к поверхности, к свету... Руки барахтаются в беспамятстве, не синхронно двигаясь в такт ногам, отчего движения еще медлительнее. Двигать телом становится все сложнее, ноги уже не двигаются, руки немеют, перед глазами мелькает черная пелена, клонит в длительный сон...
Толчок.
В легкие ударяет кислород, тело вновь вздрагивает. Глаза резко раскрыты, дыхание частое, хаотично бьется сердце, наполненное адреналином в крови, тело становится легче перышка, кожа ощущает каждый теплый поток воды. Что же это?
Сирша осматривается. Вокруг – океан. Пустой, безжизненный и темный океан, лишь слабые огоньки вокруг шелки освещают путь из тьмы на поверхность.
«Ты все еще хочешь всплыть?»
«А у меня есть выбор?»
«У тебя никогда его и не было», снова раздается усмешка за спиной и перед Ловелсс возникает фигура.
Сквозь муть перед глазами брюнетка видит очертания фигуры тюленя, невзрачного и еле заметного в такой - то тьме. Серая самка перед ней смотрит на Сиршу большими черными глазами, темные усики забавно болтаются в воде, ласты лишь слегка подрагивают для поддержания тела в почти неподвижном положении, прекрасно удерживаясь на водном потоке, пока вот Сирша боялась шелохнуться лишний раз и перевернуться вверх ластами от неопытности.
«Ты смешная, думала, что ты сможешь спокойно дышать без труда? Как в супергеройских рассказах? Чепуха! Ты привыкнешь к этому чувству!»
Привыкнуть. Это слово вводило в грусть и тоску. Она жила все это время как человек, не знала ничего о мире матери, не понимала, как он может повлиять на нее. С каждой тренировкой новых сил Сирша будто теряла частичку себя, прежней себя, передавая новой, будущей королеве стае.
«Вдруг не привыкну? Утону...»
Звучит глупо, но это так. А вдруг?
«Нет, ты не сможешь, не бойся...»
Легко сказать, а сделать еще сложнее. Боятся утонуть в собственной стихии, доверившись другу и погибнуть от руки того же.
«Море – твой друг, отдайся этому чувству и плыви! Отец Океан тебя никогда не обидит!»
Разве боль от перехода на новое дыхание – не насилие над собой? Простой вопрос с ответом терпимой шелки. Терпи или умри. Девиз схож с отрядом утопленников, пожелавших воссоединится с родным океаном.
«Легко сказать, ты не первый год в стае! Уже сотню раз так ныряла. Привыкла.» «Но начинали мы одинаково. Мне пришлось пережить это несколько сотен раз, чтобы свыкнуться. И ты сможешь, Сирша!»
Самка ободряющее толкнула в бок, отчего Ловелсс потеряла былое равновесие и беспомощно замахала ластами, образовывая вокруг пространство пузырьков. В мыслях снова слышится смех учителя, обидно даже. Пару раз перевернувшись с ног на голову, покрутившись в беспомощности, Сирше удается сделать кувырок, выровнять тело и сделать первый толчок, чтобы плыть в нужном направлении. Кое-как доберется до места обряда, даже если нелепо со стороны покажется.
«Итак, двигайся, плыви свободно, как парящая птица в небе. Ну же, давай, а то там не успеем до обряда!»
***
Сколько бы ни смотреть на море - оно никогда не надоест. Оно всегда разное, новое, невиданное.
Море любит меняться на глазах, поражать своей причудливой красотой, красивыми пейзажами, и ужасать грозными волнами, возвышающиеся над его тревожной гладью. Шум волн об песчаный берег, прилив и отлив, журчание стекающих со скал капель воды, легкий плеск от их падения в океан – это все сливалось в одну красочную картину. Яркие блики на воде блестели подобно маленьким звездочкам, проливая луч света в непроглядную тьму глубинной пучины, казалось бы, такой безжизненной и пустой. Однако никто не знал, что жизнь под водой шла полным ходом днем и затихала на последних лучах солнца на горизонте. Только тогда непроглядная мгла опускалась на весь мир подводных жителей, лишь с восходом луны становилось светлее и ярче.
Дневное время начиналось с сытного обеда местной рыбой, причем через не менее веселую охоту на морских обитателей. Они, кажется, понимали, когда шелки поплывут на их стаю, отчего старались уйти как можно дальше от места обитания тюленей, затаится где-то в темной части океана, слиться с рифами или пытаться притворится водорослями, прекрасно понимая, что найти их там будет не просто.
Поначалу Сирше не нравилось есть сырую рыбу, привыкнув в ее прожаренной корочке и пропитанному соусом мясу, но мать настаивала научиться. Приходилось отвыкать от желания найти одежду, хоть кожа требовала защитить ее от внешних угроз. Ловелсс чувствовала себя незащищенной, открытой для ударов и не готовой к встрече с врагом. Вдруг во время охоты они наткнуться на касаток? Им повезло в прошлым раз, но повезет ли в этот? А постоянное нахождение в воде... Дышать водой, а не воздухом приводило в настоящую панику. Сирша чувствовала первые дни, что задыхается и вот – вот погибнет, как бы не старалась принять новые правила существования. Брона говорила: это нормально. Многие шелки в ее возрасте проходят обряд раскрытия сил. Учатся дышать иначе, привыкают к резкой смене способов дыхания и осваивают навыки охоты, ловкости, повышают умения плавания и общения с маленькими помощниками. Эти маленькие помощники – святящийся маленькие светлячки, схожие с ними, но имеющие разум. Говорят, души предков так следят за ними, помогают выживают и направляют на правильный путь. Но правильный ли у них путь? Может они и не должны привыкать жизни в воде и жить на суше? Со своими семьями... Братьями... Отцами...
К сожалению, не все шелки могли похвастаться такой привязанностью к семье. Многие еще в детстве были кинуты родными, отчего в стае они росли чуть ли не с рождения, пригретые под крылом Старшей. А Сирше повезло выжить и остаться в семье, быть любимой и родной людям, вступив в стаю лишь спустя шести лет жизни. Завистливые сородичи вполне могли скрипеть зубами от этого, но вот зависть – смертельное табу, в буквальном смысле
Терпение и смирение – основа жизни.
Нарушение приводит к печальным последствиям.
Карма Луны и Океана - беспощадны.
Яркие и звенящие помощники, которые освещали им темный путь, создавая светлую ауру вокруг, получили известность в роду как соласы. Поговаривают, что эти существа были предками погибших вождей, которые теперь освещали путь во тьме новому поколению. При умении ими владеть, они могли служить как компаньоны в путешествиях, в случае чего оповещая других о том, что враг поймал сородича. А что касается плавания, то младшей Ловелсс пришлось заново учиться, ведь с малого детства отец не пускал ее в море и считал его опасным.
Юные «адепты» стаи выходили на сушу на девятую ночь лунной недели: обучались резкой смене дыхания, обращению в людей и тюленей, управлению соласами, общению с ними. А подростки стаи тем временем готовились к особому обряду, получившее название «Омовение». Если шелки получала благословение Луны, то в эту же ночь находила истинную половинку в ближнем городе, создавала новую семью и лишалась возможности вернуться в океан на пару лет. Если Луна долго не отвечала на мольбы и призывы, то шелки была недостойна быть матерью и гордостью стаи. Их презирали, выгоняли и порицали, ведь верили, что Луна так наказывает их за провинности предков или за «черную» душу.
Пока взрослые беззаботно веселились, Бронах гоняла свою дочь в воду и обратно, чтобы та научилась дышать иначе. Ей нужно было видеть результат обучения. Поначалу Сирше казалась миссия невыполнимой, дыхание не успевало адаптироваться, легкие неправильно реагировали и девочка путала момент, когда нужно дышать в воде и когда на суше. Однако после нескольких попыток, стало получатся, хоть с не явно отличным результатом.
— Ты делаешь успехи, дочь моя, - с гордостью заявляет Брона, — Уже через 3 луны будешь идеально управлять силой.
Сирша лишь кивала, мягко улыбаясь матери, опуская смиренно глаза на песок.
Самка, обучающая Сиршу, тем временем отошла от группы подростков, проводив их взглядом, наполненный искренней материнской любовью и счастьем, казалось, что в уголке глаз блеснула тихая слеза. Знакомая матери развернулась к Броне с дочерью и изменилась в лице: черты ее стали острее, лицо строже, сохранявшее теплоту во взгляде, однако колкий ком встал поперек горла, отчего вид у нее был напряженный. Подошедшая учтиво кивнула старшей Ловелсс, бросила косой взгляд на Сиршу и повела вбок, призывая покинуть их. И противится не имело смысла, старших нужно было уважать и слушаться как божества и идеала, молиться на них и верить в благополучие. Шелки старше 20 лет – небывалое сокровище стаи, надо их беречь от внешнего мира, поэтому их работа – обучение новеньких и детей стаи. Кивнув в ответ, Сирша смотрит на мать, словно спрашивая разрешения, а затем разворачивается и бежит к другому концу берега, туда, где поднималась яркая Луна.
В этот момент все шелки собрались в круг возле одной, старше Броны буквально лет на пять, а рядом заняли места еще две, младше рассказчицы, но с видом королев.
— Итак, мы скьеалаи, знатоки сказок и мифов не только рода. Меня зовут Буан, справа от меня – Гормлэйт, а слева - Дэрин. Наша история начинается еще задолго до того, как на свет появилась первая шелки...
Припомним те года
Наш старый мир был новым тогда
Титаны шлялись там и всё крушили без труда
Мелодичные и тонкие голоса с легкой ноткой азарта зазвучали из их уст, напевая песню. Их тела двигались в изящном танце вокруг небольшого костра, шаловливые тени на скале играли в причудливые салки, а шелки покачивались изящно и плавно, словно они были тонкими березками, покачивающиеся по теплому ветру. Но крылось в них эдакая икринка, энергичность, смешанная с плавностью и особой аккуратностью, радовали глаз. Порой резкие движения бедрами только привлекали молодых юношей, завороженно смотрящих на представление.
Был полный кавардак
Куда ни ступишь - свалка и мрак
Вулканы на людей кошмарный наводили страх
Все шелки затихли и открыли рты, смотря на сказочниц, не отводя взгляд, ведущих по пути знаний этого мира. Они говорили о Зевсе, о его достижениях в бойне с Титанами, о его величии и громкой славе, не знающей границ, так, что любой ребенок запомнит простую песню наизусть и поведает ее своим сородичам, передавая знания из уст в уста.
Но появился Зевс
Врубил сто тысяч вольт
Ковал грозой и мял титанов
Пока, пока последний в яме не исчез
И эта божья суть женатых, высший класс, релакс.
«Когда–нибудь я тоже стану героиней для своего народа, истиной королевой», думает Сирша, с удовольствием вслушиваясь в песню. «Моя станет самой счастливой, наполнится долгожителями и кучей дитишек... Я буду стараться», твердо заявляет Ловелсс, не понимая, что впереди ждет не легкий путь.
Он был ужасно крут
Не отдыхал, не конча свой труд
Пока не проявил вконец свою всю божью суть
И на Олимпе тяпнул он нектарчика чуть-чуть
Ты не поверишь друг, но в этом и есть вся божья суть.
По окончанию раздались легкие и тихие аплодисменты, дети бросились к скьеалаи и просили рассказать о других богах - покровителях, скрытых на Олимпе. Если о Посейдоне знали все, то о небесных богах было известно куда меньше. Океан и Луна – два родителя, два бога – Посейдон и Геката, трехликая мать.
Луна взошла достаточно высоко, ярко освещая штильную поверхность океана, от берега до центра океана протянулась лунная дорожка прямиком до отражения луны на воде. Дюжина подростков смело зашли в воду, обратились в тюленей и поплыли по лунной дороге, в отражении Луны занимая края отражения, стоя напротив друг – друга. Отражение пошло рябью, море вздрогнуло, выброси морскую пену на песок и вновь затихло, раздался тихий звон соласов, окружающих двух девушек и трех юношей. Ослепительная аура из «светлячков» витала рядом с ними, их избрала Луна, сегодня именно они покинут стаю и продолжат род, через год явя Океану потомство. По толпе прошлись тихие всхлипы радостных матерей, младшие сестры и братья подскочили с песка и захлопали в ладоши, дергая мать за шубку и пальцем показывая на них.
— Мама, посмотри! Братик стал совсем взрослым!
— Поздравляем вас, ваши дочери станут лучшими матерями!
— Сестренка, как радостно за тебя, но грустно с тобой прощаться!
— Папа, я тоже стану избранной и рожу много детей на радость Луне и Океану! Верно?
— Верно, верно, дочка. Не сомневаюсь в тебе, звездочка моя!
Только и слышались голоса радости да слезы счастья среди толпы, ожидающих героев на суше. Их обнимали, благодарили, давали наставления и благословляли на хорошую да большую семью, плодородные роды и счастливую жизнь в кругу новой семьи. Брона коснулась плеча Сирши и мягко улыбнулась. Когда - то Сирша также получит благословение, однако уже со своим женихом, выбранного Луною. В королевской семье все было иначе, паре не приходилось покидать стаю, а Омовение королевы происходило в торжественной обстановке и сопровождалось ночной охотой с большим пиром.
— Смотри внимательно, дочь моя, однажды и ты будешь также сиять.
Сирша повернулась в сторону детей и во все глаза выжидающее посмотрела на тех. Шубки некогда серых шелки неожиданно засветились тусклым светом, соласы взмыли вверх из-под воды, окружив хозяев, окружая светлой аурой, словно богинь и богов. Незабываемое зрелище. Как же ей хотелось скорее рассказать о произошедшем брату и отцу, они точно на ногах не удержаться от восторга!
— Сегодня Луна благословила их. Они встретят своего истинного и истинную в эту ночь и создадут семью. Наш род должен продолжаться, Сирша, помни об этом.
Девочка кивает и возвращает взгляд к остальным шелки, которые не стали избранными. Те еще с надеждой стояли в отражении Луны, молясь ей и прося дать ей благословение.
— Они попытают свой шанс уже на следующее полнолуние. Они не готовы к браку.
Прокомментировала одна из «муз», взглянув с грустью на одну девушку в центре, которая упорно стояла все еще в отражении и не желала уходить. Она пытала судьбу уже не первый раз, но так и не получила благословения.
— Бедняжка, - шепчет Буан, — Ей не везет уже полгода. Скоро молодая отчается.
— Она проклята, вот и не везет ей, - вмешалась Дэрин, — Не может шелки быть бездетной, судьба к ней не благосклонна.
— Не начинайте, кому есть дело до дочерей изгнанников? Её родители нарушили табу и получили по заслугам, - добила третья рассказчица, а затем к Сирше обратилась, — А ты у нас новенькая, верно?
Младшая Ловелсс быстро кивает, во все глаза смотря на женщину перед ней. Три «музы» отличались удивительной красотой, превосходящая королевскую: острые черты лица, добрые глаза с глубоким темным оттенком, чистый оттенок локонов, бледные и худые фигуры, изящные пальчики, тонкие губы розоватого цвета и неожиданно высокий рост (чуть выше среднего), а шубки светились светло-бежевым оттенком. Разве не лучший идеал для подражания? Неразлучные названные сестры, олицетворяющие явление Гекаты, их родной Луны, их создающей жизнь матери.
— Какое чудо, так еще будущая королева, ты станешь лучшей в своем роде, - ободрила скьеалаи, зовя жестом сестру за собой. — Приятного вечера, дамы.
— Мам, - обратилась Сирша, — Что такого сделали родители той девочки?
— Страшные вещи, доченька, - Брона тяжело вздыхает, — Порой дети не виноваты в поступках предков, но на них все равно вешают ярлыки, - взгляд направлен к плачущей шелки, — Табу стаи – это закон. Закон суров, но это закон. Остальное - не бери в голову, - сказала Брона, жестом указав на шелки, которые отправились в море.
Кто – то из них остались на берегу, их утешали и ободряли «музы». В следующий раз им точно повезет с Омовением, если те будут хорошо стараться и готовится к семейной жизни. Подростков стаи готовили к жизни иначе, не как малышей.
— Давай на охоту, вся ночь еще впереди! – отвлекает от мыслей старшая Ловелсс.
— Я устала... Много тренировалась.
— Тогда присмотри за другими детьми, мы скоро вернемся.
Юная шелки кивает и провожает мать взглядом, пока она не скрывается в морской пучине. Дети облепили со всех сторон будущую королеву и уселись на песок, желая послушать истории о жизни на суше.
За спиной раздался всплеск воды и капли воды упали рядом с Сиршей.
— Не против? – спросила подошедшая. Будущая королева пригласила жестом сесть рядом с ней на сухой камень, еще не остывший от солнечного дня.
— Согревайся, - кратко говорит Ловелсс.
Дочь изгоев на миг непонимающее взглянула на Сиршу, не совсем понимая, почему ей надо согреваться, ведь шубка не давала замерзнуть никому из сородичей. Неужели человеческие законы жизни так крепко засели в привычках и словах будущей королевы, что она не способна понимать иной мир её же природы. Смешно и странно, но как же глупо осуждать бедняжку за незначительное незнание. С одной стороны, этот жест был мирным среди людей, он означал дружелюбие и доверие, раз сама королева готова посрамиться гордостью и пригласить сесть рядом с ней, пока остальные дети сидят на песке и не имеют право садиться рядом, так принято. С другой стороны, дать изгою сесть рядом с собой и не думать об осуждении со стороны стаи, это не только уважение к такой пустышке, но и показ силы духа. В душе екнуло сердце, отливаясь забытой добротой, тая от мирного жеста в сторону недостойной. «У Сирши доброе сердце и светлая душа, сила духа и смелость. Она удивительна. Эта Ловелсс затмит всех предыдущих королев», думает белая ворона стаи и смело садиться рядом. Только осуждающие взгляды детей и ловит на себе, хитро усмехаясь.
— Тебя Сиршей звать, да?
Девушка прерывает рассказ, поворачивает голову к неугодной и кивает. Неизвестная ей ранее шелки была старше Сирши лет на семь, выше ростом, длинноногая брюнетка со светлыми карими глазами, обладающая простой серой шубкой, но более темным отливом, имеющая небольшой шрам под подбородком, похожий на ожог.
— А меня Делайней. Будем знакомы. Прости, если смущаю натуру Её Величества...
Жестом Сирша попросила девушку остановится, опуская к талии и слабо щипнув за бок. Дела взвизгнула подобно детенышу дельфина, подпрыгнув на месте, нахмурилась и нагло ущипнула будущую королеву в ответ, хмыкнув гордо, всем видом показывая, что смущена. Румянец на щеках и лицо с легкой улыбкой выдавало наигранность гордой обиды. Дети от этого жеста не выдержали, рассмеялись звонким смехом.
— Делайней умеет веселиться! А ты не злая шелки, ты смешная!
«Будем друзьями», добавила младшая Ловелсс мысленно, улыбнувшись.
В потаенных уголках кто-то понимал, что их дружба не может существовать. Это было неправильно. Все это понимали, кроме наивной Сирши и детей, которых будущая королева только что научила видеть людей не под ярлыками, а истинные сущности. Какой еще злодей мог бы краснеть и заливаться краской от дружелюбных жестов и легкой игры?