Связанные контрактом

    Лодка колыхалась по реке, позволяя её разговорчивому течению нести себя вперёд. Внутри Филли крепко держалась за бортики, боясь вывалиться, то и дело оглядываясь назад, на побледневшего от страха Исиндила. Для него, как и для девушки, подобное перемещение было в новинку.

    Прохладительные водные брызги то и дело попадали на губы, глаза и щёки. Филли довольно жмурилась, подставляя лицо солнцу, радуясь тому, как идёт их самобытное путешествие. Ей нравилось вода, контакт с ней всегда приносил удовольствие и приятное чувство расслабления. Ей нравилось ощущение безопасности, которое возникало в непосредственной близости с друзьями. Казалось, что вместе им удастся преодолеть любые невзгоды. И опасности магического мира, возникающие так некстати в самый неподходящий момент.

    Конечно, Неизведанные Земли были другими. Жители Коридана отзывались о нём с опаской в голосе, не имея возможности раскрыть всех секретов, сокрытых на отгороженных барьером территориях. И то, что скрывалось там, неизвестное, сильное, опасное — пугало.

    Но Филли старалась не думать об этом, ведь не видела другого выбора. Ей удалось подчинить себе древний артефакт, способный испускать яркие световые вспышки, а накрытые куполом существа Земель, лишённые возможности купаться под солнечными лучами, были к этому уязвимы. Оставалось лишь убеждать себя в том, что его магия подействует на них, голодных и опасных.

    Но пока вокруг простиралась река, бурная и говорливая, девушка могла сосредоточиться на ней. Перевалившись через борт корпусом, она опустила пальцы в ледяную воду, игралась с обжигающими брызгами, отгоняя дурные мысли. Сидевший рядом Исиндил подстраховывал подругу, но молчал, не решаясь мешать ей, столь увлекшейся своими странными действиями.

    Раньше Филли часто уходила из дома на весь день, прихватывая с собой ноутбук. Сначала она работала над книгой о Пилигриме или другим произведением, который планировала выложить на «Writepad», потом, когда, наконец, уставала, отправлялась купаться. Откинувшись на спину, она могла по-долгу покачиваться на гладкой поверхности воды, рассматривая безразличное небо, по которому то и дело пробегали белоснежные пухлые облака, будто взбитые чужими руками.

    Полное умиротворение давно прошедших дней.

    И даже если рядом не было Оберегов, Филли никогда не чувствовала себя уязвимой собственным положением. Даже без весёлой компании она могла провести время с пользой и вернуться домой полностью удовлетворённой. А порой и друзья из Коридана присоединялись к ней, позволяя развлекаться в невидимой для других глаз компании до самой ночи.

    И несмотря на то что никто их не видел, юная писательница совершенно не смущалась, проводя время в на первый взгляд одиночестве. Их присутствие заставляло девушку полностью отвернуться от того мира, что окружал её, сместить фокус внимания на тех, кто никогда не мог принять физическую оболочку и стать полноценной частью жизни. Они стали теми, кто разделял воспоминания, кто создавал новые, которыми ни с кем нельзя было поделиться. Ведь кем бы стала Филли в глазах других людей? Сумасшедшей, придумавшей себе воображаемых друзей.

    Может, по этой причине Филли и нравилось здесь, в магическом измерении? Она находилась в окружении приличного количества не-людей, позволяла себе быть искренней и открытой, и получала удовольствие от того, что её все понимают и принимают такой, какой она и являлась — со своими тараканами.

    И все они были материальными, могли контактировать друг с другом и поддерживать её, опрометчиво кинувшуюся в опасный омут человечишку. Они были рядом, говорили на перебой, смеялись и скептически смотрели, выражая свои эмоции. И даже Пилигрим, существо, сотканное воображением, был в Коридане живым и настоящим, протягивающим руку помощи, всегда холодную, гладкую, будто бы лишённую потовых желёз, но при этом крепкую и надёжную.

    Пускай в водах Льён действительно было приятно, Филли всё равно не могла насладиться ими в полной мере. Её мысли постоянно цеплялись за ускользающий образ Муза, сердце болело за него. Девушка так привыкла ежедневно сталкиваться с ним, что теперь ощущала себя опустошённой. И хоть всячески и приободрялась, вступая в каждый диалог со своими друзьями, каким-то далёким участком души всё равно прикасалась к нему, столь далёкому и потерянному.

    Ей тяжело было поверить в то, что жизнь, ставшая привычной, населённой Оберегами-покровителями, в мгновение ока изменилась из-за одного пропавшего вдохновения. Ставшего тем, кто освещал каждый день Филли, даже если ругался из-за очередной бессонной ночи, проведённой за новым произведением; даже если грозился разорвать контракт и найти кого-то более послушного и покладистого; даже если из-за его воздействия ей не хотелось ни спать, ни есть, а только... Только что? Смотреть на него, не отводя взгляда, и при этом мириться с нестерпимым желанием провести персонажа по линии его судьбы, сотканной из слов.

    Муз был её привычными буднями, обыкновенной рутиной, с которой удалось смириться. Но он же и вносил в жизнь юной писательницы яркие краски и рисовал ими красочные воспоминания, одной лишь улыбкой способный заставить самое неудачное событие померкнуть на фоне его искренней доброжелательности.

    Путешествие продолжалось, неумолимо отмеряя день за днём, проведённый в шумной реке. К концу третьего девушка уже изрядно вымоталась. Продолжительная тряска вызывала головокружение и тошноту, а из-за сна в вертикальном положении уже не работали шея и спина. Остальные, как и Филли, не демонстрировали удовольствия на осунувшихся лицах. В ту самую ночь было предложено сделать привал на земле.

    Они привязали лодку толстым тросом, одолженным триксилотлями, к дереву, и обосновались неподалёку. Филли и Фантазия отправились на поиски пропитания, Безумие и Пилигрим — дров, а Иси с Разврат остались во временном убежище, обустраивая его для остальных.

    Когда все собрались у костра, делясь друг с другом принесёнными ягодами, Филли ощутила приятное чувство единения. Это стало для неё новым, долгожданным чувством тихой гавани, к которой хотелось возвращаться в не самые солнечные дни. И пускай обстоятельства, сплотившие их, были неприятными и волнующими, Филли всё равно чувствовала благодарность. Она мечтала познакомить Муза с Иси и их общим творением — Пилигримом, точно зная, что он без труда узнает демона, которого они вместе придумали. И замершее выражение удивления на его утончённом лице с идеальными чертами в границах воображения Филли умиляло её.

    Но пока реальность не имела ничего общего с фантазиями.

    Девушка обвела присутствующих взглядом. Из всех присутствующих только Пилигрим выглядел равнодушным. Будто ему по плечу было отправиться на лодке и дальше, и плыть без остановок до самых Неизведанных Земель. Отчего-то Филли казалось, что это действительно так.

    А вот Обереги демонстрировали явную усталость. Она легла на их плечи, сделав их напряжёнными, встала болезненным штырём в позвоночнике, отражаясь на осанке, спряталась в кончиках пальцев, из-за чего каждый из них то и дело не мог ухватиться за ягоду, горкой лежавшей в плошке.

    Столь одинаковые проявления вызвали у Филли маленькую улыбку. Она, изнурённая до предела, была готова повалиться с ног, лишь бы как можно скорее оказаться в горизонтальном положении и дать себе возможность выспаться на каком-никаком настиле. Всё было лучше сна в сидячем положении.

    После скромного ужина все отправились спать. Разговоры ни о чём, повисшие в воздухе, неловко оборвались, оставшись без окончания. Бодрость была на нуле, неприятное затяжное плавание оставило свои отпечатки на изнурённых телах человека, эльфа и Оберегов. И только демон остался на страже порядке, вглядываясь сапфировыми глазами в тревожную черноту.

    Филли казалось, что она провалится в сон, стоит только голове коснуться подушки. Но, вопреки её ожиданиям, даже спустя полчаса она всё ещё бодрствовала, свернувшись в калачик, закрыв глаза и прислушиваясь к шумам поблизости, превратившихся в единую какофонию звуков. Безумие тихо шептал себе что-то под нос. Несвязные предложения складывались в нелепую историю, лишённую логики. Филли невольно заслушивалась о том, как он бегал по полям и искал кофейные зёрна, о которых знал лишь только благодаря своей хозяйке, пристрастившейся к этому напитку.

    Казалось, идеальный момент для того, чтобы отпустить все проблемы до утра и позволить воспалённому сознанию провалиться в крепкие объятия Морфея. Но Филли продолжала ворочаться с боку на бок. Располагаясь между Безумием и Разврат, она чувствовала себя в надёжном безопасном коконе, в котором отчего-то не могла полностью расслабиться. То ли целый омут переживаний сделал своё дело, разорвав нить с потребностью во сне, то ли воспалённое сознание так волновалось предстоящей встречей с Неизведанными Землями, что желало продумать каждый их следующий шаг.

    Только вот Филли не была стратегом и не отвечала за безопасное передвижение компании. Для этого вокруг находились Обереги, знающие Коридан и его правила. Роль девушки была незначительной, и совсем не имела цены.

    Задумавшись об этом, она резко приняла сидячее положение. От внезапного изменения положения перед глазами заплясали чёрные точки, а и без того налитая свинцом тяжёлая голова стала ещё увесистее.

    Плохие мысли приходилось гнать от себя всеми силами. «Ты бесполезная, ты просто балласт, — звенело в голове. — Они не избавляются от тебя лишь только потому, что ты являешься источником их дохода».

    Филли мотнула головой, бросила взгляд на улицу, где заметила Пилигрима, стоявшего у берега реки. Издалека его фигура, подсвеченная светом двух лун, казалась ещё более мистической, чем обычно. Сине-фиолетовый контур мягко обрамлял крепкие плечи и взлохмаченные волосы. А сощуренные колкие глаза внимательно смотрели исподлобья прямо на проснувшуюся девушку.

    Их взгляды столкнулись. Демон склонил голову к плечу, вскинул брови. Выражение его лица превратилось в вопросительное и с какой-то стороны даже заботливое.

    Филли первая прервала зрительный контакт. Переждав неприятные скачки давления, осторожно, чтобы не разбудить остальных, поднялась на ноги.

    Голые ступни, опустивший в остывший песок, неприятно покалывало, но девушка, позволив себе поморщиться, не позволила этому ощущению загнать её обратно под навес. Она поравнялась с Пилигримом, заняв место справа от него, и, обняв себя руками, будто укрывая от пронзительного ветра, у берега реки кажущегося ещё более остервенелым, засмотрелась вперёд, где издалека в темноте мелькал другой берег.

    Пилигрим молчаливо стоял рядом, лишь иногда бросая заинтересованные взгляды. Филли игнорировала их, прекрасно понимая, что им есть, о чём поговорить. Наверняка у демона было много вопросов, касательно собственной судьбы. Почему она такая жестокая? Чем завершится его путь? Почему пришлось столько страдать? Неужели нельзя было как-то иначе?

    Юная писательница не была уверена, что сумеет ответить хотя бы на один из них.

    — Почему не спишь? — наконец, послышался осторожный вопрос.

    Тихий вкрадчивый голос вызвал вереницу мурашек, пробежавшихся от самого копчика вверх, к шее. Содрогнувшись, Филли поплотнее укуталась в покрывало, которое прихватила с собой. Но оно, казалось, ни капли не согревало.

    — Не получается, — ответила она, не смотря на Пилигрима.

    Тот хмыкнул, будто понимая её чувства. Те самые, которые ей приходилось всеми силами гнать от себя подальше, чтобы окончательно не упасть духом. Словно не демон был её творением, а она — его, которое он знал как свои пять пальцев. И всё то, что Филли скрывало от него, было ему абсолютно понятным и известным, а потому не вызывало любопытства.

    — Я могу спросить?

    Она вздрогнула, чувствуя, что не хочет поворачивать в то русло, куда заводит их разговор. Неприятные открытия вряд ли понравятся демону, ставшему материальным в мире, где им обоим не было места. Но и утаивать от него подробности его существования казалось неправильным. Казалось предательством.

    Филли отвела взгляд от противоположного берега, скользнула по освещённой фигуре Пилигрима и нервно улыбнулась. Кивнула, боясь говорить, будто с ходу выложила бы все карты перед ним, таинственным существом из другого витка Вселенной.

    — Как ты думаешь, почему я?

    Юная писательница неопределённо дёрнула плечом.

    — Ты — что?

    Делала вид, что не понимает, что хочет пояснения, желая потянуть время. Не пойми отчего охватил озноб, вынуждая плечи содрогаться. Так страшно быть перед ним столь уязвимой, словно в открытой книге прописанным персонажем стала она, отнюдь не он.

    — Почему именно я оказался здесь? Почему пирамида, которой я ни разу не видел?

    Филли повернулась к нему корпусом. Внимательно оглядела спокойное лицо с выразительными чертами: густые брови, дажа спустя время с прежней ухоженной формой, необычные глаза с вытянутыми зрачками, обычно настороженные, но сейчас абсолютно невыразительные, вздёрнутый нос, тонкие расслабленные губы, испещренные царапинами, острый подбородок. Всё это, от кончиков пальцев ног до крепкого, подтянутого телосложения, она будто бы видела миллионы раз ещё до встречи с Пилигримом. И он, вылепленный её воображением, спросил то, о чём она ни разу не задумывалась.

    — Почему именно это? — пробормотала она, обращаясь скорее к самой себе, чем к собеседнику.

    — М?

    — Ты ведь можешь спросить всё, что угодно, — сказала она.

    Смело подняла глаза, столкнувшись с его насмешливым взглядом. В чёрных суженных зрачках блестели, привлекая к себе внимание, яркие искры.

    — Это интересный вопрос для рассуждения, — ответил Пилигрим, улыбнувшись. — Ты думаешь, я буду вытрясывать из тебя подробности, связанные с твоей книгой?

    Филли удивлённо моргнула. Вновь посмотрела на горизонт, где всё казалось определённо проще, чем на берегу, где автор и её творение вели странный диалог, и прошептала:

    — Как интересно ты только что отгородил себя от моей книги, — и чуть громче добавила: — Про тебя, между прочим!

    Взгляд Пилигрима был спокойным, даже каким-то равнодушным к поднятой теме, словно собственное будущее ничуть не интересовало его. Словно ничто из происходящего никоем образом его не касалось, а путешествие в другой мир, встреча с Создателем и совместное путешествие с неизвестными ранее видами существ — скучная повседневность.

    Филли всмотрелась в его гладкое лицо, лишённое морщин. Идеальное, точно вылепленное из глины. Ненатуральное и именно поэтому завораживающее. Всмотрелась в лицо того, кого никогда не должна была встретить в привычной реальности. Поселившийся в её воображении, ему и предопределялось остаться там, будучи взращенным абсолютной любовью своего автора творением. Но по каким-то неизвестным обстоятельствам его притянуло к ней, писательнице, что долго и кропотливо продумывала привлекающий и запоминающийся образ, вырисовывая на листе бумаги самые яркие черты Пилигрима. То были необычные, выделяющиеся среди других, глаза с сужеными кошачьими зрачками; клыки, слишком длинные для обычного человека и оттого пугающие и нереалистичные; улыбка, дьявольски притягательная, искусительная и подначивающая.

    Это был идеальный персонаж для того, чтобы влюбиться.

    Подумав об этом, Филли смущённо отвела взгляд. Слишком резко, слишком очевидно для Пилигрима.

    Он повернул к ней голову, подставляя лицо под мягкий фиолетово-синий цвет двух лун, отрешённых от мира, замерших в воздухе блестящих кругов. Улыбнулся уголками губ, демонстрируя удовлетворение.

    — Если спрошу — ты всё равно не ответишь, — сказал он.

    Филли, потерявшаяся в лабиринте собственных мыслей, ни сразу поймала нить разговора. Она чуть было не издала нелепый звук, требующий расшифровать сказанное, но вовремя себя остановила. Поджала губы, не зная, как признаться в том, что много думала об этом и без вопроса Пилигрима. Хотела рассказать и так, не понимая, с какой целью. То ли извиниться за то, что дала ему столько препятствий на жизненном пути, то ли доказать, что он со всем справится самостоятельно, но ещё и заручится поддержкой верных друзей, встретившихся в ходе своего приключения.

    Тщательно формулируя мысль, говоря медленно, смакуя каждое слово, Филли произнесла:

    — Чтобы достичь собственного счастья, персонажам нужно пройти через определённые трудности. Чтобы это было заслуженно, понимаешь?

    — Я много думал... О том, что должен испытывать к тебе. То ли ненавидеть за то, что ты сделала со мной, то ли благодарить за тех, кого позволила встретить.

    «Говорит о мачехе, — догадалась Филли, — потому что Таиса встретиться ему лишь после начала охоты за артефактом».

    — Я ведь ещё в самом начале своего пути? — спросил он.

    — Если ничего не знаешь о пирамиде, то да.

    Пилигрим вздохнул. Медленно, глубоко, осознанно. Это было своеобразной попыткой переварить услышанное. От того, что ждало демона впереди, голова Филли шла кругом. Но она не хотела этим делиться, ведь боялась его ненависти, презрения. Не хотела слышать обвинений, пусть и понимала, что не изменит задуманного. Книга о Пилигриме была уже на той стадии разработке, когда впереди оставался лишь третий акт.

    — Я знаю, что ты будешь заботиться обо мне, — сказал вдруг Пилигрим, мягко улыбнувшись.

    Его холодная рука протянулась к предплечью Филли, осторожно, даже боязливо коснулась его, обжигая, скользнула вниз, по фалангам, и сместилась чуть в сторону. Девушка вздрогнула, когда почувствовала, что их ладони соприкасаются, а пальцы переплетаются.

    — Я доверяю тебе.

    Губы сжались в тонкую полоску, а глаза сузились, старательно сдерживая слёзы. Трогательные слова, кажущиеся пустым звуком вне контекста, добрались до сердца девушки и крепко сжали его в ледяные тиски. Такие же, как температура его кожи, вызывающая онемение.

     Пилигрим был её персонажем. Был тем, кого она знала лучше всех.

    И за кого переживала, даже когда он стоял рядом и держал её ладонь в своей руке.

    Больше они не проронили ни слова. Но ещё какое-то время стояли подле друг друга. Взгляды, выражающие разные эмоции, не желали пересекаться, выискивая более интересные объекты в темноте. И лишь сердца продолжали биться в унисон, упоённые сложившимся разговором.

    Когда Пилигрим отправил Филли спать, та и не думала противиться. Смущённая длительным физическим контактом, она не желала о чём-либо говорить, потому послушно сбежала, забравшись под покрывало Иси. Ей даже в голову не пришло заставлять демона отдохнуть, вызываться последить за лагерем или предложить кандидатуру другого Оберега - настолько выбили из колеи его тёплые слова. Словно мёд, растёкшийся внизу живота, он приятно грел и бился о внутренности, точно мягкий прилив, находящий на осушенный ветром песок.

    Стойко выдержав ночь, Пилигрим разбудил всех только с рассветом. Позавтракав, они отправились дальше, на скорую руку разобрав лагерь. Им предстояло сделать ещё несколько остановок, прежде чем столкнуться с Неизведанными Землями, и каждый отдавал себе отчёт в том, сколько сил придётся потратить, прежде чем их ноги ступят на опасную территорию.

    Филли ежедневно продолжала ухаживать за раной Иси, подмечая, как хорошо она затягивается благодаря целебной мази. Баночка заканчивалась, и девушке оставалось лишь уповать на удачу. Ведь если её не хватит, достать новую будет проблематично.

    Река, быстрая, разговорчивая и ледяная, несла их вперёд без устали. Течение ловко перекидывало их через пороги, оставляя лишь неприятное чувство тряски. В такие моменты, промокая с головы до ног, они с особым удовольствием делали привалы и сушили свою одежду. Только Филли могла без труда сменить костюм, оставаясь лишь с мокрыми волосами, а остальные были вынуждены терпеть неприятную, холодящую кожу ткань.

    Благодаря Льён им удавалось оставаться сытыми. Река изобиловала жирными моллюсками, пронырливой рыбой, которую мог поймать лишь Пилигрим. Порой они встречали кусты с диковинными фруктами — в них Филли вгрызалась после разрешения Оберегов.

    В целом, их путь протекал спокойно. Доверившись реке, они иногда меняли направление рулевым пером, и несколько раз прикасались к вёслам. Неутомимого течения хватало, чтобы перемещаться с комфортной скоростью, но на порогах приходилось быть внимательными. У ребят не было каких-то сжатых сроков, в конце пути их никто не ждал, и лишь надежды были путеводным маяком этой разношёрстной компании. Филли лелеяла мечты о Музе, в то время как остальные Обереги переживали за друга, с которым Иси жаждал познакомиться. А Пилигрим, сопровождая их, просто хотел закончить свою историю и заботился о Филли, чтобы не получать отзеркаленные от неё повреждения.

    Так проходили недели, смешиваясь между собой. Чего-то нового не происходило, и юная писательница уже успела привыкнуть к однообразным будням. Они путешествовали целые дни, лишь изредка позволяя себе заночевать на берегу. Изнывая от неожиданного постоянства, молились, чтобы это поскорее закончилось. Плыть стало привычно, как и рассматривать меняющиеся окрестности, но всё это не соотносилось с конечной целью путешествия, но хотя бы приближало к ней.

    Иногда Филли удавалось заметить на берегу магических существ. Они провожали лодку заинтересованным взглядом и порой даже махали вслед. Девушка приветственно отвечала им, улыбаясь во весь рот. Её невероятно радовали подобные встречи мельком, ведь это позволяло проникнуться иным миром, в котором ей посчастливилось оказаться. Это дарило ей прилив энергии и скучное плавание вновь становилось интересным.

    В основном же они держались где-то посредине, бултыхаясь в бушующей водной стихии на ненадёжном транспорте.

    Спустя три дня изнуряющего пути после последнего привала, Филли вновь начала чувствовать неприятное онемение конечностей. Разминаться в крошечной лодке, где едва хватало место всем членам группы, оказалось крайне неудобным. Юная писательница и не думала жаловаться, прекрасно зная, ради кого экономится время на полноценный отдых, и терпела из последних сил. Однако игнорировать собственные потребности, ранее исполняемые по первому проявлению, было невыносимо тяжело.

    Заметив перемены в настроении спутницы, Иси заботливо поинтересовался, наклонившись к самому уху, чтобы другие оставались в неведении заданного вопроса:

    — Что-то не так?

    Филли резко дёрнула головой. Возможно, слишком резко, чтобы отвести от себя подозрения. Эльф отдалился, тепло улыбнулся, пряча насмешливые глаза, и сказал, обращаясь к Безумию, следящему за водами Льён:

    — Надо отдохнуть сегодня.

    — Опять? — недовольно отозвался Оберег. — Мы же совсем недавно делали остановку.

    — Иси прав, — вклинился Пилигрим, обосновавшийся у кормы лодки. — Нам, может быть, и легко переносить это путешествие, но среди нас человек.

    Филли виновато потупила взгляд. Собственная природа делала её балластом среди остальных. И если каждый из них, будь то Оберег, эльф или демон, мог преодолевать длительные расстояния без вреда для себя, то быстро утомляемое тело девушки требовало постоянных остановок. Без неё они могли быть далеко впереди, но с ней были вынуждены делать перерывы.

    И пусть даже всё было в порядке, и никто не говорил ни единого слова в сторону Филли, ей было достаточно тех красноречивых взглядов, которыми обменивались Разврат и Безумие; вкрадчивого голоса Пилигрима, словно объясняющего то, что и так всем должно быть понятно; понимающего взгляда Иси, мерцающего двумя зелёными демантоидами.

    Всё это было противно, вызывало неприятный вихрь мурашек по спине, переползающих на грудь и сжимающихся внизу живота в дрожащий комок. Всё это вело к её никудышным показателям каждой из возможных характеристик, благодаря чему она проигрывала каждому существу Коридана.

    В один из похожих на другие день Безумие с особой внимательностью окинул окружающую их природу. Река бурлила жизнью, лихо неся их вперёд, а с видимого берега клонили головы похожие на ивы деревья, щекотящими кисточками провожая неумелых путников. Филли заметила изменённое настроение Оберега, тихо поинтересовалась:

    — Что-то не так?

    — Приближаемся, — сказал Безумие. Из-за крайней степени сосредоточенности он даже перестал рычать, что было ему совсем не свойственно.

    Филли с жадным любопытством стала вглядываться в горизонт, пытаясь увидеть там что-то необычное, определяющее Неизведанные Земли. Но к её огромному разочарованию впереди маячили те же деревья и та же река.

    — Не понимаю, — хмыкнула она.

    — Ты и не поймёшь, — ответил Исиндил. На разочарованный взгляд подруги ответил лишь беззлобной усмешкой и продолжил: — Территория Земель окружена барьером, питаемым двадцатью семью печатями — по одной на каждое королевство. Уникальное колдовство позволяет поддерживать мощное заклинание запечатывания, благодаря чему твари внутри Земель не могут выйти наружу.

    — Но мы можем войти? — уточнила Филли.

    Эльф перевёл взгляд на Оберегов, ища в них поддержки. Девушка не поняла этого жеста, но промолчала, не желая конфликтовать с другом.

    — Войти может любой, — нашлась Разврат, — а вот выйти... Если мы найдём Муза, это перестанет быть проблемой.

    Она замолчала, не желая пояснять большего. Но Филли это совершенно не устраивало. Бросившись на выручку Оберегу, она повела себя совершенно безрассудно, то теперь, когда обратного пути не было, когда цель их небольшого путешествия всё приближалась, казалось несправедливым оставаться в неведении.

    — Что ты имеешь в виду? — спросила она, нахмурив брови. — Мы можем там застрять?

    — Печать питается сиянием, — вклинился Фантазия и напомнил: — Но никто из нас ещё не сияет.

    — Но Муз?.. — начала было Филли.

    — Да, — перебила Разврат.

    Голова зашла кругом. Сказанные ранее Безумием слова пульсировали в сознании, притягивая к себе внимание. Неуместно, глупо, по-детски наивно, но...

    «Любовь должна быть взаимной, чтобы Оберег засиял, значит ли это, что...»

    Она не дала себе закончить. Оборвала мысль на середине, резко дёрнула головой, пытаясь зацепиться взглядом за что-то более-менее интересное. И даже бурлящая со всех сторон река, заключившая путников в опасную клетку, была подходящим вариантом.

    Юная писательница так мало знала о том, как работает иной мир, а особенно — королевство с совершенно особенными существами. Она потратила столько лет, пытаясь жить как все, но при этом пользуясь благодетельностью своих покровителей, что совсем не обращала внимание на их немногословность касательно своего дома. То, что они скрывали от неё, теперь было вокруг, оно журчало, светило, ранило и лечило. Всё, бывшее когда-то за завесой тайны, теперь стало уже привычным и в какой-то степени родным. Было ли это правильно? И, может, не зря ранее Филли ничего не знала об ином мире, скрытым за лабиринтом врат?

    Но было жуть как любопытно происхождение сияние Муза. Когда? При каких обстоятельствах? Как долго? Она понимала, что может лезть не в своё дело, задавая подобного рода вопросы, но и продолжать делать вид, что это её совершенно не интересует тоже не собиралась.

    — Как давно?

    — Это не важно, — отмахнулась Разврат. — Это только между ним и тобой. Если хочешь знать — спроси его, как только нам удастся его найти.

    «Он должен помочь нам выбраться за пределы Земель, — пронеслось в голове Филли лихим галопом, а вслед за этим страшная, цепенеющая мысль: — А что, если он не в состоянии этого сделать?»

    — Ты чувствуешь? — вдруг спросил Пилигрим, подавшись вперёд на нос лодки. Та, прогнувшись под его весом, недовольно скрипнула, подскочила не невысоком пороге, отталкивая демона. А тот, без труда удержав равновесие, лишь вглядывался в прозрачную водную гладь, высматривая нечто только ему понятное.

    — Преодолели барьер, — подхватил Без.