«УКРАИНСКАЯ КА(Б)БАЛА» Анатолий Крым
КАББАЛА(древнееврейск.) мистическое учение в иудаизме; соединило пантеистические построения неоплатонизма и идеи гностицизма с иудейской традицией аллегорического толкования Библии. Практическая каббала (каббалистика) основана на вере в то, что при помощи специальных ритуалов и молитв человек может активно вмешиваться в божественно-космический процесс.
Москва. «Новая иллюстрированная энциклопедия».
КАБАЛА (украинск.) – неволя, рабство, зависимость, холопство.
«Никакая наука не может лучше убедить нас в Божественности Иисуса Христа, чем каббала»
Джова́нни Пи́ко де́лла Мира́ндола, итальянский мыслитель эпохи Возрождения.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
1
В Совет Национальной Безопасности
Совершенно секретно. Срочно.
Доводим до вашего сведения, что в научно-исследовательском институте проблем геронтологии им. Косиора младший научный сотрудник лаборатории генетического анализа Либерман С.Л. самовольно произвел успешный опыт по клонированию человека, не имея на это разрешения вышестоящего руководства НИИ. Грубо нарушив производственную дисциплину и поправ нравственные основы отечественной науки, вышеуказанный Либерман С.Л. дублировал выдающегося поэта Тараса Григорьевича Шевченко, который, как утверждает Энциклопедический словарь, умер от грудной водянки 26 февраля (10 марта по новому стилю) 1861 года в Санкт-Петербурге. (Ныне – населенный пункт Российской федерации). В том, что для эксперимента была избрана личность хотя и выдающаяся, но весьма несвоевременная в политическом отношении, свидетельствует о наличии у Либермана С.Л. злого умысла, направленного на дестабилизацию обстановки в стране.
По нашим данным НИИ им. Косиора не имеет аппаратуру для клонирования, поэтому способ, которым С. Либерман возвратил из небытия Т. Г. Шевченко нами не установлен.
Учитывая, что С.Л.Либерман известен в определенных кругах как диссидент, изучавший «каббалу» в подполье, его немедленный арест может вызвать нежелательную реакцию и срыв переговоров о предоставлении Украине очередного транша Международного валютного фонда. Считаем необходимым установить за ним негласный надзор и разработать мероприятия с целью выяснения мотивов его поступка, а также выявления возможных сообщников.
Докладная директора НИИ геронтологии им. Косиора академика Мудренко Г.Б., а также характеристика на Либермана С.Л. прилагаются.
И.О. председателя СБУ
Власов А.И.
2
ХАРАКТЕРИСТИКА
На младшего научного сотрудника НИИ им. Косиора Либермана Семена Львовича, 1958 года рождения, национальность еврей, образование высшее, гражданин Украины, проживает в г.Киеве.
Гражданин Либерман С.Л. состоит в штате НИИ геронтологии им. Косиора с 1987 года. Окончив в 1983 году Киевский медицинский институт им. академика Богомольца, с 1983 по 1985 г.г. работал санитаром в бригаде «скорой помощи», а с 1985 по 1987 г.г. ассистентом судмедэксперта Первого городского морга. В 1987 году был принят на работу в НИИ лаборантом, а после провозглашения Независимости Украины, в связи с формальной отменой ограничений на научную деятельность лиц еврейской национальности, по рекомендации покойного академика Думченко И.И. был переведен в младшие научные сотрудники лаборатории генетического анализа где и числится в настоящее время.
В общественной жизни активного участия не принимает. С 1981 года состоит на учете, как участник религиозных сект сионистской направленности, в частности, в секте «каббалистов».
Семья С.Л. Либермана в 1996 году эмигрировала в государство Израиль.
Либерман С. Л. является автором тринадцати научных статей, из которых три были опубликованы в Японии, США и Великобритании, а остальные изъяты первым отделом нашего института и переданы в соответствующие органы. По отзывам коллег Либерман С.Л. является то ли сумасшедшим, то ли гением в области воспроизводства живых тканей, однако умело скрывает свою методику под личиной пресловутой «каббалы», а также имеет другие недостатки присущие его национальности.
По данным участкового уполномоченного ст. лейтенанта Панасько Г.Б. Либерман С.Л. ведет скрытный образ жизни, не имеет ни друзей, ни любовниц, что абсолютно нетипично в среде научной интеллигенции и вызывает обоснованные подозрения.
Неравнодушен к спиртному и украинской литературе. Владеет четырьмя иностранными языками, в том числе «ивритом». С соседями не конфликтует, коммунальные платежи оплачивает с опозданием, но в полном объеме. Трижды обращался в ЖЭК за субсидиями, в которых ему было отказано из-за неполноценного состава семьи.
Директор НИИ геронтологии
им. Косиора
Академик АМН Мудренко Г.Б.
3
Из протокола допроса Либермана Семена Львовича, 1958 года рождения, еврей, образование высшее, беспартийный, младший научный сотрудник НИИ геронтологии им. Косиора.
ВОПРОС. Семен Львович, вы пока допрашиваетесь как подозреваемый, но хочу напомнить, что за дачу ложных показаний вы несете ответственность по статье 384 Уголовного кодекса Украины.
ОТВЕТ. А что означает «пока подозреваемый»?
ВОПРОС. Все зависит от вас. Подозреваемый может запросто стать обвиняемым, а может остаться просто свидетелем.
ЛИБЕРМАН. У вас очень широкий взгляд на жизнь!
ВОПРОС. Не отвлекайтесь. Подпишитесь, что ознакомлены. Не здесь!..
ОТВЕТ. А где?
ВОПРОС. Вот здесь, здесь, и здесь! В первый раз, что ли?
ОТВЕТ. Не так, чтобы в первый, но я постоянно забываю, где расписываться.
ВОПРОС. Приступим. Скажите, как давно вы интересуетесь проблемами клонирования?
ОТВЕТ. Примерно с пятилетнего возраста.
ВОПРОС. Не понял?
ОТВЕТ. Когда мне исполнилось пять лет, мне подарили хомячка.
ВОПРОС. Кого?!
ОТВЕТ. Хомячка. Очень симпатичное животное. Запросто держит за щекой два грецких ореха.
ВОПРОС. И… что дальше?
ОТВЕТ. Он через месяц умер.
ВОПРОС. Кто?
ОТВЕТ. Хомячок. Я два дня плакал. А потом сказал родителям, что когда вырасту, то придумаю лекарство, чтобы никто не умирал.
ВОПРОС. Прекратите морочить мне голову хомячками!
ОТВЕТ. Вы спросили – я ответил.
ВОПРОС. Вы закончили Медицинский институт имени Богомольца?
ОТВЕТ. В анкете написано, зачем спрашивать? Или вы намекаете, что я попал туда по блату? Не знаю! Может, потому, что мой папа пошил ректору брюки.
ВОПРОС. Где он сейчас?
ЛИБЕРМАН. Ректор? Я откуда знаю!
ВОПРОС. Папа! Папа ваш где?!
ОТВЕТ. На Берковцах[1]. Он там прописан с 1985 года.
ВОПРОС. Давайте по существу.
ОТВЕТ. Давно пора, а то мы как молодые люди на первом свидании.
ВОПРОС. Ставлю вопрос ребром: почему все-таки Шевченко? Нашли бы фигуру, так сказать, нейтральную…
ОТВЕТ. Овечку Долли?
ВОПРОС. Овечку не овечку, но проводить опыты на людях без их согласия – это чистая уголовщина.
ОТВЕТ. Абсолютная чепуха! Ерунда на постном масле, как говорят дети! «На людях», как вы говорите, я никаких опытов не проводил.
ВОПРОС. А почему вы не воскресили, например, папу?
ОТВЕТ. Простите, как вас зовут?
ВОПРОС. Виктор Васильевич.
ОТВЕТ. Вопрос не для протокола. Вы патриот?
ВОПРОС. Выходит, мы не ошиблись! Все-таки политика! И гражданин Либерман решил спасать Украину!
ЛИБЕРМАН. Все спасают, а я что, рыжий?
ВОПРОС. Вам какое дело до украинских проблем? Насколько нам известно, вы уезжаете в Израиль!
ОТВЕТ. Не подгоняйте! То они не выпускают, то выгоняют... Можете не верить, но я не могу оставить Украину в таком состоянии.
ВОПРОС. И вы, не спрашивая разрешения, клонировали Тараса Григорьевича Шевченко! Причем, в домашних условиях.
ОТВЕТ. Я не клонировал. Это совершенно другой способ.
ВОПРОС. Например, каббала. Допустим я поверю. Но ведь вы его не материализовали из воздуха? Где вы взяли исходный материал?!
ОТВЕТ. Вы имеете ввиду «косточку лёц?»
ВОПРОС. А… что это за «косточка» такая?
ОТВЕТ. Микроскопическая пылинка. Меньше атома. Впрочем, вы все равно не поймете.
ВОПРОС. Так объясните! Для этого я вас и вызвал!
ОТВЕТ. Знаете что? В 1982 году ваши коллеги при очередном обыске изъяли мою работу «Духовная практика Каббалы по извлечению усопших». Там изложены все мои идеи. Прочтите и нам будет легче беседовать.
ВОПРОС. Хорошо! Ставлю вопрос прямо: вот вам, Либерману Семену Львовичу, на кой хрен понадобился Шевченко? Он же был, мягко говоря, антисемитом!
ОТВЕТ. Можно подумать, все остальные любят евреев! Не переживайте, мы привыкли.
ВОПРОС. Выходит, клонируя, или, как вы говорите, «извлекая из пространства» гениального сына украинского народа, вы не преследовали никакой личной выгоды? Подумайте, не усугубляйте свое положение.
ОТВЕТ. Какая выгода?! У меня оклад тысяча восемьсот гривен. Четыреста я плачу за квартиру, а на оставшиеся копейки беру к себе в дом дополнительный рот, не зная, как себя поведет родное государство в отношении живого Шевченко! Живых у нас не любят, а гений для власти – страшнее Чернобыля! Власть обожает мертвых! В некрофилии мы достигли виртуозности! Извините, где у вас туалет?
(Пауза длиной в 2 мин. 48 секунд. Примечание расшифровщика).
ВОПРОС. Итак, продолжим. Кто помогал вам в проведении эксперимента?
ОТВЕТ. Никто. Я все делал сам, кстати, в нерабочее время.
ВОПРОС. А моральная сторона вопроса вас не интересовала?
ОТВЕТ. Что вы имеете ввиду?
ВОПРОС. Хоть бы с родственниками посоветовались!
ОТВЕТ. У Тараса Григорьевича детей не было, а остальные прихлебалы меня не интересуют. Не обижайтесь, но это смешно, когда вы говорите об этических и моральных нормах! Я что, умертвил его? Убил? Наоборот! Он мечтал увидеть свободную и независимую Украину? Мечтал. Пускай посмотрит, мне не жалко!
ВОПРОС. Вопрос не для протокола!
ОТВЕТ. Да ради Бога! Хоть сто вопросов!
ВОПРОС. За кого вы голосовали на выборах?
ОТВЕТ. Опять двадцать пять! Ни за кого я не голосовал. Я вообще не хожу на выборы! Вы Гейне любите?
ВОПРОС. Ну, в общем…
ОТВЕТ. Ладно, не стесняйтесь! Так вот, о Гейне. У него есть великолепная поэтическая штуковина. Называется «Диспут». Суть заключается в том, что при дворе толедского короля состоялся диспут между братом Иосифом, францисканцем, и реб Иудой из Наварры. Каждый из них должен был доказать королю преимущество своей веры. Проигравший принимает веру победителя. То есть, проиграй еврей, ему пришлось бы принять католичество, в противном случае францисканцу сделали бы обрезание. Хорошенькое пари, правда?
ВОПРОС. Ну, это понятно…
ОТВЕТ. Что вам понятно? Ничего вам «не понятно»! Слушайте дальше! Диспут шел несколько дней, все порядком устали и тогда король спросил донью Бланку…
ВОПРОС. Это кто такая?
ОТВЕТ. Королева, его супруга. Так вот, он спросил кому она отдает предпочтение. Ну, донья Бланка не то, чтобы конченая дура, но она очень устала, она проголодалась и вообще неделю не мылась. Поэтому на вопрос мужа она ответила: «Я не знаю кто тут прав, пусть другие то решают, но раввин и капуцин одинаково воняют!»
ВОПРОС. И что дальше?
ОТВЕТ. Все!
ВОПРОС. А смысл?
ОТВЕТ. Я вам объяснил свое отношение к выборам! Воняют все!
ВОПРОС. А какое это имеет отношение к клонированию Шевченко?
ОТВЕТ. Никакого! Это имеет отношение к вашему вопросу за кого я голосовал!
ВОПРОС. Тяжелый вы человек, Либерман! Оставим поэзию в сторонке. Где вы храните описание своего удачного опыта?
ОТВЕТ. Нигде. Первая статья о моем методе была напечатана в медицинском журнале «AmericanMedicalproblem» за 1983 год, остальные рукописи у меня изъяли. Я же говорю: покопайтесь в своих архивах!
ВОПРОС. Скажите, а какое отношение ко всей этой бодяге имеет «каббала»?
ОТВЕТ. Интересный вопросик! Если вы желаете поговорить о Каббале, давайте годочков на восемь закроемся в камере и не спеша разберем эту проблему по косточкам!
ВОПРОС. Нарываемся, значит? Что ж, мы народ терпеливый. И не таким рога обламывали! Где в настоящее время находится этот… результат вашего опыта?
ОТВЕТ. У меня дома. Пребывает в летаргическом состоянии, из которого я начну его выводить завтра.
ВОПРОС. Хорошо. Вы свободны. Пока. Давайте ваш пропуск!
Допрос провел полковник
Колесниченко В.В.
(Расшифровку произвел –
ст. л-т. Гвозденко Л.Г.)
[1] Берковцы – кладбище в г. Киеве
США, Вашингтон, округ Колумбия. Белый Дом. Президенту Соединенных Штатов Америки.
Конфиденциально.
Резидент ЦРУ в Украине сообщает, что в Киеве успешно проведен опыт по клонированию человека. Как мы и предполагали, из небытия возвращен известный украинский поэт Тарас Шевченко. Данное событие может иметь далеко идущие последствия, как для украинского государства, так и для его ближайших соседей. Шевченко пользуется непререкаемым авторитетом у местного населения и на протяжении ста пятидесяти лет имеет рейтинг, приближающийся к абсолютной цифре поддержки. Также он является рекордсменом по количеству памятников, которые поставлены ему во многих странах мира.
В связи с этим предлагаем срочно провести консультации с конгрессменами, связанными с украинской диаспорой в США, объяснив им выгоды и риски происшедшего. Также считаем необходимым информировать еврейские организации поскольку клонирование провел гражданин Украины некто Либерман С. Л., что чревато вспышками антисемитизма. Есть опасения, что украинские власти попытаются решить проблему Шевченко и Либермана радикальным способом, как это было в случаях с Гонгадзе и другими правозащитниками. Предлагаем предупредить украинский политикум, что в случае совершения ими очередной глупости, все банковские активы и зарубежная недвижимость «золотой сотни» будет немедленно конфискована.
Более подробная информация о целях клонирования Шевченко уточняется и будет выслана дипломатической почтой.
Посол США в Украине
Дж. Дж.-юниор
5
И.О. председателю Службы Безопасности Украины.
Генерал-лейтенанту Власову А.А.
Совершенно секретно.
Рассмотрев ваше сообщение, Совет Национальной Безопасности предлагает принять все необходимые меры по установлению тотального контроля над участниками антигосударственной акции Т. Г. Шевченко и С.Л. Либерманом.
Требуем решительно пресекать возможные провокации оппозиции, в том числе митинги и уличные шествия, бросив на выполнение задачи все имеющиеся у вас средства.
О ходе выполнения задания докладывать в установленном порядке ежедневно, а в критических случаях незамедлительно.
Секретарь СНБУ
Синюхина М.П.
6
ПИСЬМО
С. Л. Либермана своей жене Светлане Либерман.
Дорогая Светочка!
Настало время нарушить обет молчания и провозгласить решительное «ура». Итак, то ради чего я остался в Киеве и не поехал с тобой, детьми и мамой в Израиль, свершилось! Закрой глаза и представь себе, что в нашей уютной квартирке, на маминой кровати лежит Тарас Григорьевич Шевченко. Тот самый. Поэт и Пророк в самом высоком смысле этого слова. В том, что он Пророк нам рассказывали еще в школе, правда, не уточняя, что пророков никто никогда не слушал, отчего мировая история пошла по кривой в совершенно противоположном направлении. Теперь, во-вторых. Почему я передаю письмо через Алика который жил в двадцать восьмой квартире, а сейчас приехал делать в Украине какой-то бизнес? Все объясняется политической обстановкой в стране. Несмотря на финансовый кризис я хотел тебе позвонить, но у меня возникло подозрение, что наш телефон поставлен на прослушивание, потому что такой хрип и треск, наверное, звучал в первом телефоне его изобретателя Белла. И я оказался прав, потому что, во-первых, меня вызвали (сама догадайся куда) на «беседу», а, во-вторых, на лавочке у подъезда, где мама любила по вечерам обсуждать с соседями международную обстановку, теперь сидят два шпиона. Они постоянно курят и незаметно фотографируют всех кто входит в наш дом. Короче, если ты помнишь наш любимый фильм про Штирлица, я теперь «под колпаком». Думаю, меня бы давно вывезли в какой-нибудь лес, но о моем удачном опыте узнали в американском посольстве и теперь «под колпаком» они! Ты у меня умная женщина, если не имея за душой ни капли еврейской крови, прошла в Израиле «гиюр»[1] и стала, как говорит директор нашего института академик Мудренко «настоящей жидовочкой». Кстати, о бытовых вопросах. Сама понимаешь, что на мою, извините за выражение, зарплату я едва свожу концы с концами. Упаси Бог, чтобы я жаловался! Как тебе под одной крышей с моей мамой, чтобы она была нам здорова до ста двадцати лет, могу только представить! Ты женщина гордая, но надо еще немного потерпеть. Умные люди всегда терпят и иногда выигрывают.
Подробное письмо напишу после проверки, надежен ли Алик как канал переписки. А пока я всех вас целую, особенно тебя и детей. Отдельно целую маму, которой я в конце письма припишу пару строк. Будь здорова, моя дорогая, не сердись на своего мужа, потому что ты после «гиюра» стала еврейской женой, а еврейские жены должны терпеть и радоваться несмотря ни на что. Прекрасно знаю, что ты хочешь мне сказать, но лучше не надо!
Крепко тебя целую, твой Сёмка!
p.s. Дорогая мама! Потом я напишу более подробно, а почему не звоню, так спроси у Светы. Прошу помочь ей материально из своей пенсии, так как она женщина гордая и сама ни за что не попросит. Пятнадцатого пойду на кладбище, посмотрю что там у папы, ведь это годовщина смерти и я не забыл, как ты уже успела подумать, хотя евреи зимой на кладбище не ходят.
Целую, твой сын Сёмик.
г. Киев, 4 февраля 2012 года
7
РАСШИФРОВКА
Записи беседы в кабинете главы гуманитарного управления Администрации Президента А. Л. Цырлих. Посетитель – голова Спилки литераторов Украины Б. П. Мамуев.
Запись проведена 6 февраля 2014 года.
Начало записи в 10.47. Конец в 11.45
МАМУЕВ. Разрешите, Алиса Леопольдовна?
ЦЫРЛИХ. Пожалуйста, Борис Петрович! Проходите, присаживайтесь! Кофе, чай?
МАМУЕВ. Спасибо, меня ваши девочки угостили в приемной!
ЦЫРЛИХ. Извините, что заставила ждать! Некогда голову поднять. Не успела переступить порог кабинета - звонит ваш коллега, Фельбаба! Вагон проблем! Им, видите ли, нужны условия для рисования, нужны мастерские! А зачем спрашивается? Выйди на улицу и рисуй себе на здоровье!
МАМУЕВ. Они всегда чем-то недовольны! Это у художников в крови. А, между прочим, у них и картины покупают, скульптуры заказывают. В прошлом году одних только памятников Шевченко поставили тринадцать штук!
ЦЫРЛИХ. И два из них за рубежом! Валютой расплачиваемся с варварами! Ну, ладно, давайте перейдем к вашим баранам!..
МАМУЕВ. Слушаю вас, Алиса Леопольдовна!
ЦЫРЛИХ. Борис Петрович, мы высоко ценим вашу позицию в борьбе с отдельными крикунами от интеллигенции, но сегодня этого мало. Не возражайте, пожалуйста! Я понимаю, что благодаря вам Спилка литераторов перестала заниматься протестами, а углубилась в недра литературы. Но доверие власти к писателям восстанавливается не так быстро, как я бы того хотела! Он, мягко говоря, недоволен!
МАМУЕВ. Позвольте напомнить, Алиса Леопольдовна, что мы договаривались о финансировании книг надежных членов Спилки. Я вам даже список передал, а министерство финансов заявляет, что денег нет и не будет!
ЦЫРЛИХ. Правильно! Сперва деньги надо напечатать, а потом книги!
МАМУЕВ. А что народ будет читать, пока вы печатаете деньги?
ЦЫРЛИХ. Классику, мой дорогой! Классику!
МАМУЕВ. Классику приватизировала школа. Надо что-то свежее подбросить! Соседи не спят, терзают литературными диверсиями!
ЦЫРЛИХ. Зато мы решили выделить для вашей организации два ордена, три почетных звания и десять грамот от министерства культуры!
МАМУЕВ. А мой вопрос?
ЦЫРЛИХ. О, Господи! Вы же хотите квартиру на Крещатике, а не где-нибудь!
МАМУЕВ. Ну да! Мне на работу недалеко…
ЦЫРЛИХ. Ищем, Борис Петрович, ищем!
МАМУЕВ. Вы уже два года ищете…
ЦЫРЛИХ. Что ж вы всем недовольны! В один день хотите и квартиру, и премию, и собрание сочинений! Поскромнее надо! На меня уже партийная гвардия косится. Даже сам как-то сказал: «Что ты, Аля, носишься со своими писаками»?
МАМУЕВ. А вы что?
ЦЫРЛИХ. А я сказала, что наши писатели сами ходить не могут! Их надо на руках носить!
МАМУЕВ. А он?
ЦЫРЛИХ. Улыбнулся. Головой кивнул. Типа понимает. У нас сейчас большая проблема нарисовалась.
МАМУЕВ. Какая проблема?
ЦЫРЛИХ. Произошла прескверная штукенция! Трудно представить, что может начаться в стране!
МАМУЕВ. Да что ж произошло, Алиса Леопольдовна?! Не томите!
ЦЫРЛИХ. Ну, хорошо. Так и быть… Воскрес Тарас Григорьевич Шевченко!
(Звук падающей и разбитой посуды. Примечание расшифровщика).
МАМУЕВ. Эт-то к-как?.. Как воскрес?!
ЦЫРЛИХ. Выражаясь научным языком его клонировали. Или воскресили другим способом. Не знаю!
МАМУЕВ. Как же так?!.. Не посоветовались с нами... То есть, я хотел сказать в том смысле, что мы все-таки в гуще литературного процесса, коллеги, если можно так выразиться… Мы, конечно, не против, но…
ЦЫРЛИХ. Успокойтесь! Что у вас руки дрожат?.. Мы и сами не знали, что его собираются воскрешать. По-вашему, мы совсем с ума сошли? Просто появился какой-то сумасшедший по фамилии Либерман и – здрасьте, Тарас Григорьевич, добро пожаловать!
МАМУЕВ. Кошмар! Да вы представляете реакцию писателей?! Еврею разрешили клонировать нашего гения!
ЦЫРЛИХ. Чем вы слушаете, Борис Петрович?! Я вам русским языком повторяю, что никто не давал разрешения этому Либерману клонировать наше национальное достояние! Он самовольно это сделал! По собственной инициативе!
МАМУЕВ. Ну, это вообще!.. А как? Как?! На Западе над такими проблемами работают целые институты, миллионы долларов тратят ежедневно, чтобы какую-то овечку из яйца вылупить, а тут один, понимаешь, еврейчик, чик-пик и здрасьте, я ваша тетя?!
ЦЫРЛИХ. А давайте выпьем, Борис Петрович! Вы же сегодня не опохмелялись! Вон как пальчиками перебираете!
МАМУЕВ. Это я разволновался. А вы сразу подозревать!
ЦЫРЛИХ. Да пейте, мне-то что? Я вообще трезвых писателей не люблю! Не представляю, что можно написать на трезвую голову!
МАМУЕВ. По моим наблюдениям – ничего! Тарас Григорьевич был не дурак выпить, Иван Франко употреблял. Про советских вообще молчу! Сплошной цирроз печени!
ЦЫРЛИХ. Давайте-давайте! Коньячок у меня хороший.
МАМУЕВ. За Шевченко?
ЦЫРЛИХ. Само собой! Но сперва давайте выпьем за наших евреев, которые умнее, талантливее и хитрее евреев американских, французских и даже израильских! Скажите, какой американский Рабинович с зарплатой в двести долларов в месяц, без ультрасовременной аппаратуры возьмет и воскресит человека? Их еврей с такой зарплатой клизму не поставит, я уже не говорю о качестве медицинских материалов, которые мы закупаем черт знает у кого! А наш засучил рукава, помолился своему Богу, закусил мацой и вперед! Нате вам, дорогие украинцы, вашего Шевченко! Ешьте его с маслом, намазывайте на бутерброд!.. Какой великолепный мерзавец, а? Определенно, давайте за Либермана!
МАМУЕВ. Ой, будут у нас проблемы с этим Либерманом!
ЦЫРЛИХ. Вы имеете ввиду погромы? Ну, и что? Спишем на оппозицию! Конечно, этого Либермана, надо было старым проверенным методом: кляп в рот, и к чеченцам, или в сектор Газа. Но поезд ушел! Американцы уже пронюхали. Всю ночь свет в их посольстве горел! Поэтому, давайте думать, что нам делать с Шевченко.
МАМУЕВ. Я тут при чем?
ЦЫРЛИХ. Не скромничайте, Борис Петрович! Вы такой организацией руководите! Совесть нации! Кроме того, это не моя блажь, понимаете? Он лично просил вас пораскинуть мозгами.
МАМУЕВ. А с медицинской точки зрения как?
ЦЫРЛИХ. В смысле?
МАМУЕВ. Ну, Шевченко!.. Он настоящий? То есть, живой? Совсем как человек?!
ЦЫРЛИХ. Выясняем! По косвенным данным Тарас Григорьевич один в один с оригиналом. Вопросы, впрочем, остаются. Например, что с ним делать. Для этого я вас и пригласила. Есть опасность, что диаспора и мировая общественность признают этого Шевченко, а мы, как всегда, в хвосте событий! Оппозиция быстренько присосется к нему, начнет ябедничать, а у него, сами знаете, какой характер был!..
МАМУЕВ. Характер ужасный!
ЦЫРЛИХ. Есть второй вариант. Например, оповестить о событии мировую общественность, устроить грандиозный праздник возвращения поэта в страну своей мечты, замордовать народ фейерверками. А Тараса Григорьевича поднять на один уровень с Президентом, объявить неделю выходных, учредить орден Шевченко и первым орденом наградить Тараса Григорьевича! Это понравится людям. Но есть и опасность. А вдруг он решит стать моральным арбитром нации?
МАМУЕВ. Шевченко? В каком-то смысле он уже им является... Нет?
ЦЫРЛИХ. Это козе понятно. Но он проводил арбитраж своими произведениями, а тут… На носу выборы, а наш дорогой гений возьмет и поддержит оппозицию!
МАМУЕВ. Запросто! Он за словом в карман не лез! А если кто-то из доброхотов чарку поднесет, он такого вам наговорит! На три Майдана хватит!
ЦЫРЛИХ. А я о чем! Что посоветуете?
МАМУЕВ. Ага! Как только к вам в гости приходит жареный петух, так вы Мамуева зовете! Караул, Борис Петрович! Спасай, родненький! А как Мамуеву квартиру дать, или премию национальную, так начинаете резину тянуть!
ЦЫРЛИХ. Что вы ворчите, как старая баба! Давайте, я вам еще коньячку…
МАМУЕВ. И спаиваете меня, а потом спрашиваете, отчего руки трясутся!
ЦЫРЛИХ. Да Бог с вами! Я же понимаю, что это у вас творческая дрожь! Предвестник вдохновения. Ваше здоровье!
МАМУЕВ. Спасибо!..
ЦЫРЛИХ. Так что вы нам посоветуете?
МАМУЕВ. Ваши варианты никуда не годятся, Алиса Леопольдовна! Если пархатый Либерман извлек из небытия того самого Шевченка, то вы получили на свои головы «цурис», как говорят евреи. Истинный Шевченко был не сахар, как это сочиняют академики, включая моего Вруневского. Тарас Григорьевич и чарку мог выпить, и молодицу ущипнуть, извините, за сладкое место! Был несдержан на язык, за что и промаялся в местах не столь отдаленных. И если он сегодня откроет рот, то все произнесенное им, да еще, не дай бог, по телевидению, приобретет директивный смысл! Ну, представьте, что его затащат на оппозиционный канал, где он станет чихвостить «москалей». И по какой цене мы будем иметь газ на следующий день? То-то же! А если сделать вид, что мы его в упор не замечаем, оппозиция закатит истерику. Нужен третий вариант!
ЦЫРЛИХ. Какой?! Да не томите, что вы за человек такой!
МАМУЕВ. Надо поступить нейтрально. То есть, как бы принять его появление, зафиксировать, и даже сыграть на этом! Мол, благодаря нашим ученым мы смогли подарить прогрессивному человечеству Шевченко! Про национальность ученого молчать! «Наш» - и все! Кстати, надавите на Либермана, выпотрошите из него секреты! Русские тогда газ дадут бесплатно!
ЦЫРЛИХ. Это с какой такой радости?
МАМУЕВ. А с такой, что если дадут цену, которая была до Ющенко, то наш Либерман клонирует им Пушкина! Откажутся, он им Берию воскресит! Вариантов много!
ЦЫРЛИХ. Господи, а мы об этом не подумали! Какая у вас светлая голова! Продолжайте, Борис Петрович, продолжайте, голубчик!
МАМУЕВ. Ну вот! Фиксируем появление Шевченко. Можно даже сделать заявление, но на среднем уровне. Например, совместное минздрава и минкультуры. Затем под предлогом карантина оградить объект от журналистов, особенно от иностранных, а если показывать по телевизору, то только на Первом национальном. Понимаете? Показали на Первом, а зритель пускай думает: правда, или опять наврали? Это два. А тем временем мы примем Тараса Григорьевича в нашу Спилку, введем его в Правление, сделаем председателем секции поэзии и загрузим работой по самые помидоры. Это три. А потом посмотрим на его поведение, и решим, что дальше с ним делать!
ЦЫРЛИХ. Борис Петрович, дайте я вас расцелую! Очень мудро, как раз в русле нашей политики. Как сказал Президент: «Над всеми один закон и его обязан выполнять даже Тарас Григорьевич!» Вот только, чтоб он опять писать не начал, а? Знаете, живет нормальный писатель, мы его не трогаем, он нас, а потом вдруг такое сочинит – хоть вешайся!
МАМУЕВ. Бывает! Но в данном конкретном случае можете не волноваться! Во-первых, ничего он больше не напишет, потому что как только получит членский билет, так и писать перестанет. Проверено! Народ зачем пишет? Чтобы стать членом нашей Спилки. А когда стал, зачем, спрашивается, писать? Во-вторых, мы нашего Тарасика загрузим общественной работой, а какая она у писателей, знаете? Презентации, творческие вечера, собрания, заседания и все под водочку, под коньячок! Тут уж не до литературы! Кстати, на что он будет жить?
ЦЫРЛИХ. А сколько ему лет? Совсем из головы выскочило!..
МАМУЕВ. Если считать с 1814 года…
ЦЫРЛИХ. Да нет! Непрерывный стаж не подходит! Я имею ввиду, сколько он прожил? Ну, тогда, при царизме?
МАМУЕВ. Кажется, сорок семь, а что?
ЦЫРЛИХ. М-да, до пенсии не дотягивает…
МАМУЕВ. Может, ссылку казахскую засчитать как год за два?
ЦЫРЛИХ. Надо подумать. Какие у вас еще просьбы?
МАМУЕВ. Водка подорожала!
ЦЫРЛИХ. Водка? А при чем тут ваша Спилка?
МАМУЕВ. Писатели народ бедный, живем исключительно вдохновением! А вдохновению подпитка нужна!
ЦЫРЛИХ. Завтра вам завезут грузовик водки из госрезерва, я лично прослежу. Что еще?
МАМУЕВ. Вот, просмотрите.
ЦЫРЛИХ. Что это?
МАМУЕВ. Список членов Правления.
ЦЫРЛИХ. Зачем он мне?
МАМУЕВ. Прошу прикрепить к президентской столовой и выдать пропуск в вашу администрацию! Алиса Леопольдовна, это очень сильный идеологический ход! Писатели и власть за одним обеденным столом! А?!
ЦЫРЛИХ. Н-ну, не знаю!.. Они будут себя прилично вести? Здесь не проходной двор все-таки!
МАМУЕВ. Не волнуйтесь, отобрал самых надежных. В руках себя держать умеют.
ЦЫРЛИХ. Хорошо, я доложу руководству.
МАМУЕВ. Спасибо, Алиса Леопольдовна! Мы на вас молимся! Кстати, прочел вашу рукопись. Скажу по секрету: гениально!
ЦЫРЛИХ. Да уж! Балуюсь вечерами…
МАМУЕВ. Не скромничайте! Потрясающей силы повестушка! А какие диалекты! Прямо бифштекс с кровью! Свежая филейка! Через недельку устроим обсуждение, общественность подключим…
ЦЫРЛИХ. Пожалуйста, без меня!
МАМУЕВ. Само собой, что я не понимаю? Мы снизу вас подопрем! Будете творить по воле народа!
ЦЫРЛИХ. Спасибо! За квартиру не волнуйтесь.
МАМУЕВ. Столько ждал!.. Чего уж! А откуда взялся этот Либерман?
МАНГЕР. Кто его знает! Какой-то младший научный сотрудник…
МАМУЕВ. Да я не о том! Фамилия больно знакомая! Тыщу раз слышал, а где – хоть убей! Проклятый склероз!
ЦЫРЛИХ. Может, на посошок?
МАМУЕВ. А давайте! Все равно день коту под хвост!
(Запись и расшифровку произвел сотрудник тех. отдела ст. л-т Гвозденко Л.Г.)
[1] Гиюр – переход в еврейство, связанный с выполнением определенных требований
ДНЕВНИК Т.Г. Шевченко
10 февраля 2014 года
Удивительные обстоятельства понуждают меня по старой привычке завести журнал, чтобы изложить необыкновенные события, приключившиеся со мной.
Итак, в хмурое февральское утро, а именно вчера, я проснулся на мягком ложе и долго всматривался в сумрак комнаты, не понимая где я, и что со мной приключилось. Первой мыслью было предположение, что во время обеда мы с Мишей[1] за обедом хватили лишку, и он по обыкновению оставил меня на постоялом дворе, однако прислушавшись к организму, я понял, что тело мое как никогда бодрое, ум ясен, и такое чувство, словно наконец, отдохнул от всех волнений и переживаний, а мои болячки, нажитые в проклятой солдатчине, вмиг исчезли. Однако некоторая слабость в членах и барская лень, которой немало грешил в своей жизни, не позволили сразу подняться с ложа. Некоторое время я нежился, предаваясь размышлениям относительно того, где я и что бы это все значило.
Затем в комнату вошел человек примерно одних лет со мною, и, подкравшись словно тать, прислушался, выясняя, сплю ли я. Тут я сделал попытку приподняться, а мой гость внезапно замахал руками и чуть ли не закричал:
- Лежите! Лежите!
Признаюсь, от испуга сердце мое тенькнуло. Неужто я был тяжко болен и в беспамятстве пролежал в этой темной комнатенке Бог знает сколько времени? Я хотел спросить нежданного посетителя, не лекарь ли он, а, может, слуга, которого добрые друзья мои приставили ходить за мной, но господин сей зачем-то взял мою руку, стал щупать пульс, затем потрогал мой лоб и, похлопав по руке, сказал:
- Прекрасно! Очень даже прекрасно! Лежим и не двигаемся!
Я хотел возразить, что прекрасного в том, что я лежу неизвестно где, но он поднес палец к губам и решительным образом произнес:
- Вам нельзя разговаривать, Тарас Григорьевич! Вы еще очень слабы! Лежите и ни о чем не думайте!
- Да долго ли мне лежать? – слабым голосом спросил я, удивляясь насколько непослушен язык мой, который едва ворочался во рту, в то время как остальные члены моего тела пребывали в прекрасной бодрости.
- Вы куда-то торопитесь? - загадочно улыбнулся гость. – И совершенно напрасно! Все плохое уже позади! И царь, который упек вас за Арал, и жандармы, и даже крепостное право! Вы даже не представляете в какое время вы родились заново!
Я не мог вникнуть в суть этого странного откровения, но что-то в голосе человека показалось мне инородным и чувствуя себя жертвой чужих насмешек, я невольно спросил:
- Жид, что ли?
Он внезапно побелел, да так, что даже во мраке комнаты его лицо засветилось, словно испачканное фосфором, и сердито отчеканил:
- Вы опять за старое?! Чтобы я больше этого не слышал!
Я немало удивился сему обстоятельству и даже стушевался, пробормотав:
- А что я такого сказал? Спросил, не жид ли вы? Очень уж странный говор у вас!
- Я еврей! – почему-то гордо вскинул голову человек и, сделав шаг к буфету, стал звенеть скляночками, в которых вероятно находилось лекарство.
Признаться, он меня озадачил своим признанием, хотя я не понимал отчего он так разволновался. «Еврей» ли, «жид» - какое в том различие? Однако полагаю у него были на то свои причины, и я решил набраться терпения, дабы при удобном случае потребовать разъяснений, в чем гость видит противоречие, но он, протянув мне какую-то пилюлю, заставил ее проглотить и запить водой из стакана, что я послушно и сделал, сообразив, что мой визави все же не кто иной как врачеватель.
- Сейчас все изменилось, Тарас Григорьевич! – внезапно сказал он. – И вообще, мне надо многое вам объяснить, так как пока вы… ну, это… спали, в мире произошло очень много удивительных событий. Но я буду вас информировать малыми дозами, чтобы вы окончательно не потеряли рассудок!
Вот тут мое сердце похолодело от недобрых предчувствий и я несмело спросил его:
- А какой нынче день?
Он усмехнулся неприятной улыбкой, свойственной этой презираемой людьми нации, и с непочтительностью ответил:
- Десятое февраля, а что?
- Нет, ничего! Благодарю! – ответил я, судорожно пытаясь вспомнить, что я делал вчера, или на крайний случай, позавчера. Однако перебрав в памяти свои недавние визиты к Настасье Ивановне Толстой, ужин в компании Сошенко, посещение оперы милейшего Глинки «Жизнь за царя», я не нашел в своих поступках ничего предосудительного и готов был поклясться, что по крайней мере последние два дня не то, чтоб употреблял горилку, но даже и не нюхал ее! И тут мой врачеватель все тем же неприятным голосом спросил:
- Вы не хотите спросить, какой нынче год на дворе?
Я пробормотал нечто невразумительное, не понимая, что он имеет ввиду, а услышав произнесенную цифру из его уст – две тысячи четырнадцатый! – весь похолодел и покрылся потом. Ужасная мысль о том, что злой рок или недруги, кои всегда найдутся у порядочного человека, заперли меня в лечебницу для душевнобольных, и этот старый жид (Слово «жид» зачеркнуто. Вставлено слово «человек». Примечание издателя) вовсе никакой не лекарь, а несчастный умалишенный, которого подселили ко мне в палату, дабы окончательно унизить мое достоинство и звание академика, растоптать все божественное, что есть в человеке, заставили исторгнуть дикий крик.
- Ша! Прекратите кричать, а то соседи подумают, что я кого-то убиваю! – сердито прикрикнул он и, придвинув табуретку к моему ложу, тяжело вздохнул. – Ну, хорошо! Я постараюсь вам кое-что объяснить. Только не волнуйтесь, вам теперь волноваться нечего!
Далее он поведал историю о том, что я, Тарас Григорьевич Шевченко, бывший крепостной графа Энгельгардта, выкупленный из неволи путем розыгрыша в лотерею портрета милого моего сердцу Василия Андреевича Жуковского кисти учителя моего великого Карла Брюллова, после множества перипетий в моей жизни, включая ссылку в солдаты, по возвращению в Петербург умер 10 марта 1861 года, а спустя сто пятьдесят три года руками моего визави был вырван из физического небытия путем опыта, который он назвал странным иноземным определением – «практика каббалы».
Я слушал эту великолепную и достаточно жуткую сказку с раскрытым ртом, незаметно щипал себя за все части тела, дабы убедиться, что это не сон, не игра моего воспаленного воображения, или, не дай Бог, душевной болезни, когда больному чудится, будто он разумнее своих врачевателей. Но лекарь мой, которого звали Семеном Львовичем (он кратко сообщил свое имя, не вдаваясь в подробности), похлопал меня по руке и сообщил, что на сегодня довольно информации и посоветовал «переварить» услышанное, а еще лучше завести по моему обыкновению журнал, куда я могу изливать свои впечатления и размышления. Признаться, я насторожился столь откровенному предложению и спросил, откуда ему известна моя любовь к тайным записям, на что он рассмеялся и, пожав плечами, принес книгу с моим фотографическим снимком в шубе и каракулевой смушке. Я растерялся и принявшись осторожно листать книгу, наряду с моим детищем «Кобзарем» нашел и страницы Дневника, начатого мною числа 12 июня месяца 1857 года.
О, неблагодарные потомки! Ведь предупреждал чрезмерно любопытных, что записки мои «не для мгновенной славы, для развлеченья, для забавы, для милых искренних друзей, для памяти минувших дней»! И как можно являть свету все, что запишет писатель в дневник в минуты обнажения перед собой и самим Господом? Словно мало нашим любопытствующим злотарям ковыряние в поступках поэта, когда он еще жив, а они, не насытив зловредного любопытства, норовят провертеть дырочку в нужнике, дабы торжественно возвестить обществу, что и в уборную гений ходит как все прочие смертные, отчего великая радость и утешение обывателю. Хоть в этом он им ровня!
Я гневался долго, однако гнев прервал мой воскреситель, принесши толстую красивую тетрадь и дивное перо, которое не следовало макать в чернильницу. Глянув на эти предметы, я заплакал, осознав как далеко продвинулось человечество в различных ухищрениях. Еще горшей была мысль о том, что на целых полтора столетия я был вырван из земной жизни и, вероятно, пропустил немало интересного. Кое-как успокоившись, я решил начать свои записи, предварительно попросив Семена Львовича немедленно сжечь их, едва старуха с косой в очередной раз явится по мою душу.
9
ОБЬЯВЛЕНИЕ
15 февраля с. г. в конференц-зале состоится закрытое заседание Президиума Спилки литераторов Украины.
Повестка дня
1. Информация Головы Мамуева Б. П.
2. Разное.
Явка всех членов Президиума обязательна. Кто не сдал взносы за
2010, 2011, 2012 и 2013 г.г. могут сидеть дома.
Секретариат
10
Председателю Союза живописцев и ваятелей
Фельбабе Г. И.
Уважаемый Григорий Иванович!
Главное управление по гуманитарным вопросам администрации Президента Украины просит Вас в срочном порядке обсудить возможность подготовки выставки «Вечно живой», приуроченной к 200-летию со дня рождения гения украинского народа Т.Г. Шевченко. Учитывая значимость предстоящего события, просим озадачить членов вашей организации, желательно из числа лауреатов Шевченковской премии, на создание цикла работ по предлагаемой тематике. Особое внимание требуем обратить на необходимость выполнения работ в жанре фантастического реализма путем осмысливания роли Т. Г. Шевченко в контексте современных политических реалий. С этой целью предлагаем возможные темы работ: «Шевченко на своей могиле в Каневе», «Шевченко перед памятником себе в сквере университета», «Шевченко осматривает буровые вышки», и так далее. Особое внимание просим обратить на необходимость создания полотна о выступлении Т.Г. Шевченко перед депутатами правящей фракции, а также главной картины о сердечной встрече известного поэта и художника с Президентом Украины. Место такой встречи уточняется, после чего автору будут предоставлены необходимые интерьеры вплоть до кабинета главы государства.
Сообщаем, что работы будут оплачены по высшим расценкам и после выставки займут достойное место в украинских музеях. В порядке конфиденциальной информации: автор картины, на которой Шевченко изображен с Президентом, будет удостоен звания Героя Украины и получит национальную премию имени того же Шевченко, если таковую художник не получил ранее.
[1] Т.Г. имеет ввиду гениального русского актера М.С.Щепкина (1788-1863 г.г.) с которым был очень дружен.
Начальник Главного управления по гуманитарным вопросам
Администрации Президента
Цырлих А.Л.
11 февраля 2014 года
11
Совершенно секретно.
Во исполнение директивы Национального Совета Безопасности от 8 февраля 2014 года
ПРИКАЗЫВАЮ
1. С момента объявления настоящего Приказа все подразделения Службы Безопасности переводятся на круглосуточный режим работы. Выходные дни и отпуска отменяются до особого распоряжения.
2. Начальникам Третьего, Пятого и Седьмого управлений в двухдневный срок подготовить и подать на утверждение план мероприятий по нейтрализации Либермана С. Л. и Шевченко Т. Г., предусмотрев тщательную конспирацию и присвоив объектам псевдонимы, а именно: С. Либерману – «Пуриц», Шевченко Т. Г. – «Гайдамак».
3. Управлению контрразведки решительно пресекать попытки журналистов и дипломатов по установлению контактов с вышеуказанными лицами.
4. Отделу кадров обновить данные внештатной агентуры из числа литераторов и художников, приступив с их помощью к активной вербовке новых сотрудников в среде творческой интеллигенции. Финансовому управлению изыскать резервы для работы с внештатниками, повысив расценки на десять процентов.
5. С целью эффективного выполнения поставленной задачи временно снять наблюдение и контроль за оппозиционерами проходящим по второй категории опасности, передав последних под контроль милиции и налоговой администрации.
6. Контроль за выполнением данного приказа оставляю за собой.
И.О. Начальника Службы Безопасности Украины
Генерал-лейтенант
Власов А.И.
12
ДНЕВНИК Т. Г. ШЕВЧЕНКО
12 февраля 2014 года
До сих пор нахожусь в сильном волнении, которое несомненно связано с моим двусмысленным положением. Восстанавливая свою прошлую жизнь до мальчейших подробностей, я заметил огромное несоответствие с моим нынешним весьма неясным положением. Не покидает ощущение, что я явился миру в старом обличье, в качестве настолько странном, что ощущаю себя Тарасом Бульбой, который впервые увидел турецкий паровоз. Невероятное количество изобретений человечества изумляет, пугает, бросая то в жар, то в холод, отчего мои представления о времени, в котором я объявился, ничтожны и ставят меня в положение кирилловского дьяка Павла Рубана, у которого я учился грамоте, и который упрямо верил, что земля покоится на трех слонах. Как пример приведу ящик, который Семен Львович называет «телевизором». Щелкнув какой-то кнопочкой, он высветил экран, на котором возник человек и пристально глядя мне в глаза, начал что-то говорить. Мне стало дурно, поскольку я полагал, что до сей поры в комнатах нас было двое, а на деле в ящике тем временем в кромешной тьме сидел некто третий. Мой хозяин поспешил успокоить меня и стал объяснять устройство сего предмета. Хотя я боялся выказать себя тупицей и постоянно кивал головой, будто все понимаю, однако так и не уразумел каким образом ящик может не только разговаривать, но и показывать различные картинки. Подобным макаром мне с подробными пояснениями были показаны прочие предметы, хотя справедливости ради отмечу, что Семен Львович не злоупотреблял лекциями, внимательно наблюдая за моим состоянием.
Заметив тоску в моих глазах, он по-доброму улыбнулся и сказал:
- Вы, Тарас Григорьевич, находитесь в положении ребенка, который впервые открывает для себя окружающий мир! Но, увы, небо держится не на железных столбах, хотя ваши детские фантазии привели меня в восторг!
- А откуда вам, сударь, известно про железные столбы? – похолодев, спросил я.
- Да о ваших фантазиях знает любой школьник, Тарас Григорьевич! И то, как вы убегали из дома искать те столбы, и что сестра ваша, Катерина, называла вас за это «приблудой»! Мы о вас знаем все!
Я поежился, как при входе в мыльное отделение бани, где мысленно искал тазик дабы прикрыть свой срам, но собеседник, поняв мое состояние, проникновенно вздохнул:
- Не огорчайтесь! Такова печальная участь всех великих – радовать толпу своей голой задницей!
Сегодня в полдень он разрешил мне подняться на ноги и осмотреть его квартиру. Она расположена в доме, который Сёмен Львович почему-то называет «панельным». Я смутился, предположив, что он живет в борделе, о чем не замедлил его спросить. На вопрос, почему я решил, что это бордель, я пояснил, что «панелью» в былые времена называлось место куда в поисках пропитания шли смелые девицы без всяких предрассудков, а сейчас, вероятно, «панели» убрали с улиц и перенесли в дома. На что я получил обстоятельное розьяснение и о девицах, и о новизне градостроительства, и через часок стал разбираться в архитектуре нынешних строений. Так вот, «панелька» это совсем не то, что я думал, а очень хитрая конструкция, из которой собирают жилье для бедной мелюзги, в основном мещан и мелких чиновников. Надо признаться, что осмотр квартиры удручил меня, потому что в двух комнатушках и маленькой кухне большому человеку и развернуться негде, зато приятное впечатление оставил сортир, устройство которого еще раз доказало великий прогресс человеческой мысли. Впрочем, я оценил и другие новшества, с которыми квартира представлялась мне все более удобной для существования.
Засим Семен Львович пригласил меня к столу, на котором стояли различные яства столь любимые мною с времен беспечной петербургской молодости. Здесь было и розоватое сало с прожилками, и домашняя колбаска с ароматом чесночка, разнообразные соленья и даже настоящий украинский борщ со сметаной, сваренный по уверению хозяина им лично по причине временного отсутствия хозяйки. Здесь, как мне думается, Семен Львович приврал. Невозможно, чтобы жид (слово «жид» зачеркнуто, вместо него вписано «иудей». Примечание редактора) мог так искусно изготовить наше национальное блюдо. Затем он достал из холодного белого шкафа бутылку чистой как слеза горилки и разлил в маленькие рюмки. Я хотел было отказаться, потому что за два дня неустанных размышлений твердо решил избавиться в своей новой жизни от прежних пагубных привычек, но Семен Львович сказал, что в малых дозах водка имеет целебные качества, сие доказано медициной, и попросил меня не артачиться. Да я особо и не кривлялся, так как по опыту своему знал, что столь великолепная закуска без хорошей чарки славного козацкого напитка есть напрасная трата продуктов и потеря драгоценного времени. А посему я хотел предложить тост за здравие своего (как бы поточнее сказать: избавителя, воскресителя?), но он опередил меня, предложив выпить за Украину.
Царица небесная! Не в раю ли я, коль немолодой «жид» (слово «жид» зачеркнуто, вставлено слово «еврей». Примечание редактора) представитель презираемого племени, которое истребляли славные гайдамаки вкупе с полковниками Богдана предлагает мне выпить за Украйну! Мне, который надорвал свое сердце думами о несчастной судьбе моей отчизны, который омыл эту отчизну своими слезами и песнями! И кто?! Страшно даже подумать! Воистину, неисповедимы пути твои, Господи!
Конечно, по своему обыкновению я прослезился и, осушив чарку, полез христосоваться со своим хозяином, заставив его сконфузиться и быстренько наполнить наши чарки по новой. А потом он сказал мне такое, отчего я вскочил и, заключив его в своих объятиях, едва не задушил от радости.
Сбылось! Сбылось, слава тебе, Создатель! Слава тебе, Богоматерь-заступница! Слава сыну Твоему!
Моя Украина вольна! Свободна! Наконец-то – свершилось!
13
Союзживописцев и ваятелей Украины
ОБЬЯВЛЕНИЕ
Доводим до сведения наших членов о начале конкурса на создание работ по теме «Вечно живой», посвященного 200-летию со дня рождения Т. Г. Шевченко.
Срок сдачи работ до 15 мая. С тематикой работ можно ознакомиться лично у г-на Фельбабы.
Примечание: к участию в конкурсе допускаются только члены Правления, а в порядке исключения и рядовые члены, отмеченные правительственными наградами и Шевченковской премией.
Соискатели, не сдавшие членские взносы за период с 2000 по 2014 год к конкурсу не допускаются. Кто не успел – просьба не волновать руководство!
14
ДНЕВНИК Т. Г. ШЕВЧЕНКО
13 февраля 2014 г.
Проспав около двух часов, я внезапно проснулся от восторга бурлившего в крови. Да и как я мог заснуть даже на минуточку, когда услышал такое великолепное известие! Припав к окну, я глядел на заснеженный Киев, на улицу, которую освещал электрический (подумать только!) фонарь, и долго остужал мой горящий мозг холодным стеклом. Понимая, что поспать сегодня не суждено, я вновь решил доверить свои мысли новообретенному журналу.
Итак, мы разошлись по своим комнатам довольно поздно, хотя хозяин и не налил по третьей чарке, отчего я едва не потерял рассудок. Душа моя празднично рвалась наружу, мне не терпелось загасить сие пламя, но как объяснил Семен Львович, здоровье мое еще не позволяет в полной мене развернуть застолье во всю его ширину, как издревле принято на Киевской Руси. С меня, впрочем, хватало и долгих разговоров о том, что и как происходило на родимой сторонке за все годы моего летаргического отсутствия. Насчет летаргии меня надоумил мой лекарь, объяснив что эдакое вполне соотносится с христианским учением о Страшном суде, когда живые восстанут из мертвых, а посему суждение о том, что человек не умирает, а переходит лишь в мир иной, очень правильное и доброе, каковое отсутствует в других религиях в силу их скудости. Конечно, нелепо подозревать в моем новообретенном товарище истинно христианскую душу, и я напрямик спросил какой религии он придерживается, на что получил ответ однозначный: иудейской. Заметив мое огорчение, добрейший Семен Львович успокоил меня, сказав, что это не мешает ему веровать в то, что Исус действительно приходил в наш мир, но насчет самой миссии Спасителя у него есть свое мнение, отличающееся от прочих.
Однако вернусь к рассказам Семена Львовича, просветившего мой спавший ум описанием ряда событий, кои случились за последние сто пятьдесят лет. Поначалу я спросил его о судьбе графа Бенкендорфа и генерала Дубельта, на что получил насмешливый ответ, что господ этих давно нет, но особо радоваться тоже нет причин, ибо «свято место пусто не бывает». Затем он приказал мне набраться терпения и не вставлять «охи» да «ахи» в его рассказ, потому что это мешает ему сосредоточиться. Но как же было не вставлять эти прекрасные междометия, когда я услышал про всякие революции и перевороты, гонения и войны, смертоубийства и притеснения моего народа, миллионы сынов которого сгинули в тюрьмах и голодоморах! Какими ничтожными предстали мои обиды в солдатчине! Что уж говорить про капитана Косарева, мечтавшего сделать из меня отличного правофлангового! Я немедленно возвел его в сонм праведников. И так разволновал меня Семен Львович своим рассказом, что я даже не успел порадоваться известию, что все эти годы моя парсуна висела в тысячах тысяч селянских хат рядом с ликами святых угодников и самого Исуса Христа, из чего следовал вывод, что народ мой поклоняется мне как Царю Небесному!
Успокоившись, и размышляя над его словами, я подверг их сомнению. Возможно ли, чтобы народ вознес скромного литератора и художника на такую высоту? Даже русские, взгордившись Пушкиным, не вешали его парсуну подле фамильных икон, хотя он и положил начало изящной русской словесности, и был гением, не чета прочим. Кому еще могла прийти в голову гениальная ремарка: «Народ безмолствует?!»
И все же проклятая мысль занозой вонзилась в голову и без конца ноет. Коль народ меня так вознес, отчего полтора столетия молчал, не следовал моим страстным призывам положить живот свой за Отчизну? Зачем позволял топтать язык свой и человеческое достоинство? Отчего являл миру примеры виртуозного холуйства и раболепия? Страшусь продолжать развитие сией темы, дабы окончательно не призвать на свою голову болезнь душевную и, возгордясь сверх меры, растоптать все живое и трепетное, что живет в каждом человеке до той минуты, пока он не начнет веровать, что заслужил подобное поклонение.
Мы беседовали долго, благо кофея было предостаточно, затем хозяин решительно отправил меня спать, снабдив на ночь моими же сочинениями, которых оказалось изрядное количество. Признаюсь, вид этих роскошно изданных фолиантов немало потешил мое писательское нутро, что, впрочем, не является большим грехом, ибо натура всякого художника требует хвалы и поощрений. Без них он как малое дитя, забытое в придорожной канаве широкого тракта. Книги эти и сейчас лежат горкой на маленьком столике у моей кровати. Завтра посмотрю, что сделали цензоры с моим «Кобзарем», а главное почитаю свои дневники, которые конечно же, не следовало издавать. Но об этом в свое время.
На сегодня с меня довольно, да и рука болит писать. Лучше я понежусь в постели, а не усну, так сяду перед окном и буду смотреть как снег укрывает милый Киев белым прохладным одеялом.
15
РАСШИФРОВКА
Записи беседы в кабинете начальника Главного гуманитарного управления Цырлих А.Л. Посетитель – председатель союза живописцев и ваятелей Фельбаба Г. И.
Начало записи 11.54. Конец 12.28. 13 февраля 2014 года
ЦЫРЛИХ. Добрый день, Григорий Иванович!
ФЕЛЬБАБА. Здравствуйте, Алиса Леопольдовна! Прошу извинить мою назойливость, но я просто обязан получить директивы относительно выставки «Вечно живой».
ЦЫРЛИХ. Я и сама хотела с вами посекретничать. Да вы присаживайтесь!
ФЕЛЬБАБА. Спасибо!
ЦЫРЛИХ. Что же вас смущает, мой дорогой Микеланджело?
ФЕЛЬБАБА. Скажете такое! Конечно, за сравнение спасибо, но… Даже не знаю с чего начать...
ЦЫРЛИХ. Начните с самого главного.
ФЕЛЬБАБА. Хорошо! Ваша идея гениальна! Мысленно падаю на колени и целую ноги! Ведь мы как отображали жизненный и творческий путь Тараса Григорьевича? Строго по регламенту! Например, Шевченко в глубокой задумчивости, типа «Думы мои, думы». Голова с наклоном вперед, руки за спиной, как у арестанта, и сюртук. Никаких тебе порывов, никакой радости, никакого шиллеровского протеста! А вы нам, окошко распахнули! Сквозняк устроили! У меня даже дыхание сперло от такой смелости! «Шевченко и новая Украина»! Фантастический реализм! Господи, это же бомба! Переворот в изобразительном искусстве! Я уже не говорю о материальных условиях государственного заказа. Алиса Леопольдовна, да вам теперь опасно появляться в нашем союзе!
ЦЫРЛИХ. Почему?
ФЕЛЬБАБА. Зацелуют! До смерти зацелуют! Мои гаврики как узнали, что вы, так сказать, инициатор и зачинщик этой революции, так вторые сутки не просыхают, а Пищенко за два дня нарисовал ваш портрет в полный рост! Представляете?!
ЦЫРЛИХ. Интересно посмотреть.
ФЕЛЬБАБА. Сохнет он! Сохнет!
ЦЫРЛИХ. Пищенко?
ФЕЛЬБАБА. Пищенко само собой! Я про портрет. Денька через два лично доставлю. На горбе притащу!
ЦЫРЛИХ. Спасибо! И передайте мою благодарность Пищенко. Как он?
ФЕЛЬБАБА. Я же сказал: не просыхает!
ЦЫРЛИХ. Что ж вы за народ такой? Талантливый художник, умница, лауреат, в конце-концов! Надо же знать меру!
ФЕЛЬБАБА. Так ведь суть таланта в том, что никакая мера ему не указ! Про меня, например, как говорят? «Пропивает свой талант»! Но ведь приятно, когда есть, что пропивать! Бездарям и мазилам всяким – что пропивать? Свою бездарность?
ЦЫРЛИХ. Разве бездари не пьют?
ФЕЛЬБАБА. Пьют! Еще как пьют! Но для шифровки!
ЦЫРЛИХ. В каком смысле?
ФЕЛЬБАБА. Ну, чтобы думали, будто они тоже помазаны талантом! Вы напрасно волнуетесь, Алиса Леопольдовна! У меня еще пьют с перерывами на работу, руки ведь иногда заняты кистью или резцом, а вот кто у нас окончательно в пьянство ударился, так это писатели! Только вы Мамуеву не говорите, а то обидится!
ЦЫРЛИХ. Не скажу, но вы все-таки придержите лошадей! Нельзя же так! Нужна помощь, скажите! В Феофании прекрасное наркологическое отделение, могу позвонить главврачу…
ФЕЛЬБАБА. Дорогая вы наша Муза! В этот процесс нельзя вмешиваться даже намеком! Вспомните сухой закон, который Горбачев вводил? За весь год, что нас мытарили трезвым образом жизни, не было создано ни одной картины, ни одной скульптуры. Народ озверел! Кстати, Мамуев рассказывал, что у них наблюдалась приблизительно такой же пейзаж. В момент перестали писать прозу и переключились на доносы. Трезвость порождает озлобление, вы это скажите кому следует! Хотят пить? На здоровье! Главное, чтобы искусство не страдало!.. Организм требует стабильности, а творчество любит тишину. А какая тишина в моем положении? Бегаешь по министерствам, как заяц, и хоть бы кто предложил...
ЦЫРЛИХ. У меня, кстати, хороший коньячок! Налить?
ФЕЛЬБАБА. Да я к слову сказал!.. Ну, если с вами, за компанию…
ЦЫРЛИХ . Ваше здоровье, Григорий Иванович!
ФЕЛЬБАБА. И вам не хворать, Алиса Леопольдовна!.. М-м-м, а коньячок знатный! Кучеряво живете!
ЦЫРЛИХ. Поберегите себя, Григорий Иванович!
ФЕЛЬБАБА. Да вы что?! Если я пить перестану, какое ко мне будет доверие? Начнут шептаться, а потом возьмут и без вашей санкции проголосуют! Может, слетать за границу, пересадку печени сделать?
ЦЫРЛИХ. Хорошая мысль! Только найдите трезвого донора! Так, с чем пожаловали? Какие вопросы?
ФЕЛЬБАБА. О, господи! Совсем из головы вылетело! Хотел встретиться так сказать те-а-тет. Телефонам доверять нельзя, американцы всех подслушивают! А у нас речь пойдет о профессиональных вещах, которые на самом деле окрашены в глубокий политический колорит. Вот вы в своей директиве указали предполагаемые сюжеты будущих творений. Особенно главное полотно. Я так понимаю, что в его основе будет виртуальная встреча Шевченко и нашего уважаемого Президента?.. Так?
ЦЫРЛИХ. Насчет виртуальности поговорим чуть позже.
ФЕЛЬБАБА. Хорошо! Где вы видите эту встречу? В кабинете? На встрече с творческой интеллигенцией, а, может, в салоне самолета? Типа летят Президент и Тарас Григорьевич в Давос…
ЦЫРЛИХ. А что Кобзарь там забыл? Нет, встречу надо изобразить на природе, в непринужденной обстановке. Например, в Межигорье.
ФЕЛЬБАБА. Но это же закрытая тема?
ЦЫРЛИХ. Откроем!
ФЕЛЬБАБА. Гениально! Представляю какая там композиция! На заднем плане роскошный пейзаж, косули, зайцы, а на переднем стол, за которым с пузырьком сидят наши герои. О, господи, у меня уже руки чешутся!
ЦЫРЛИХ. Вообще-то, для этого заказа мы наметили Мильченко. Его любят на Западе, он выставлялся в Лондоне, Нью-Йорке. Это полотно мы хотим подарить Европейскому парламенту. Как немой укор. Чтобы их постоянно мучила совесть!
ФЕЛЬБАБА. Ах, значит, так?! Так, да?! Мильченко?! Да я хоть завтра уступлю ему свое кресло! Пускай подавится!
ЦЫРЛИХ. Речь не о вашем кресле, Григорий Иванович! И не петушитесь! Это коллективное решение!
ФЕЛЬБАБА. Какого коллектива? Искусствоведов?! Этих пиявок на теле художника?!
ЦЫРЛИХ. Это решение Национального Совета Безопасности.
ФЕЛЬБАБА. Кого?! Странно... Можно еще двадцать капель?.. Спасибо!.. Я думал, что сей уважаемый орган занимается другими вопросами. Художники тут каким боком?
ЦЫРЛИХ. А таким, что на полотне будет изображена фигура Президента, а рисовать его мы не позволим первому встречному!
ФЕЛЬБАБА. Значит, я первый встречный? Ну, спасибо, Алиса Леопольдовна! Благодарствую! Получи, Григорий Иванович, в морду! А хотите правду? Мильченко никогда не напишет эту картину, а если напишет, то выйдет грандиозный скандал!
ЦЫРЛИХ. Это почему же?
ФЕЛЬБАБА. А потому, что он сочувствует оппозиции и в курилке постоянно критикует политику правительства! А про вас говорит такое!..
ЦЫРЛИХ. Что именно?
ФЕЛЬБАБА. Я не могу это повторить!..
ЦЫРЛИХ. Хорошо. Я доложу о ваших сомнениях! Давайте обсуждать композицию.
ФЕЛЬБАБА. Если не я буду писать, оно мне надо?
ЦЫРЛИХ. Прекратите! Раскапризничался, как баба! В конце-концов, вы состояли в коммунистической партии и должны знать, что такое партийная дисциплина!
ФЕЛЬБАБА. Ну, хорошо! Значит, за столом сидят Президент и Тарас Григорьевич. Пьют на лоне природе, закусывают. А теперь скажите, кто из них является центром этой композиции?
ЦЫРЛИХ. Ну… Они оба в центре. Пьют чай. Чай, понимаете?
ФЕЛЬБАБА. Вы в этом уверены?
ЦЫРЛИХ. Что за высокомерный тон?
ФЕЛЬБАБА. Это не тон, Алиса Леопольдовна, не тон! Это вопрос жизни и смерти! Конкретный вопрос исполнителя, который он обязан задать заказчику! Кого мы хотим выпятить этой картиной? Президента или его гостя? Не перебивайте, я знаю о чем говорю! Мой учитель, академик Курбенко, незаслуженно оплеванный современными вольнодумцами, рассказывал как он едва не загремел в сталинские лагеря из-за подобного, как вам кажется, пустяка. Он написал прекрасное полотно «Сталин у Ленина в Горках». По композиции Сталин внимательно выслушивает указание вождя и учителя мирового пролетариата. И что? Скандал! Катастрофа! Сталин кого-то слушает! Смешно сказать! Слава богу, нашлась добрая чекистская душа, которая дала Курбенко одну ночь, дабы исправил контрреволюционную оплошность. И наутро уже Ленин внимал мудрым речам своего ученика характерно прищурив левый глаз. За эту работу Курбенко получил Сталинскую премию первой степени! Теперь вы понимаете, о чем я говорю? Повторяю вопрос: кто главная персона на этом чаепитии?
ЦЫРЛИХ. Ну… не знаю!.. Надо посоветоваться.
ФЕЛЬБАБА. Советуйтесь! Тут можно такое с бодуна наворотить! Тем более, если картину повесят в Брюсселе! Уточните, о чем они разговаривают. Если, например, Шевченко хвалит Президента за реформы, это одно, а если Президент цитирует поэму «Сон»…
ЦЫРЛИХ. «Сон» не надо! Возникнут ненужные ассоциации!
ФЕЛЬБАБА. Хорошо, пускай он жалуется Тарасу Григорьевичу на усталость, на козни оппозиции, на радикулит, в конце-концов!
ЦЫРЛИХ. Дайте мне два дня. Мы посоветуемся и решим, хотя лично я считаю, что в украинской истории только наш Президент может стоять на одной доске с великим Кобзарем!
ФЕЛЬБАБА. Уже теплее! Алиса Леопольдовна, дорогая, да не нужен вам никакой Мильченко! Давайте я напишу. Без аванса!
ЦЫРЛИХ. А вы уверены, что Мильченко ненадежен в политическом отношении, или это ваши фантазии?
ФЕЛЬБАБА. Да его на пушечный выстрел нельзя подпускать к Межигорью!
ЦЫРЛИХ. Только услуга за услугу.
ФЕЛЬБАБА. Для вас – хоть луну с неба!
ЦЫРЛИХ. Это очень личная просьба!
ФЕЛЬБАБА. Любая просьба, Алиса Леопольдовна! Любая! Я даже знаю, о чем вы хотите просить!
ЦЫРЛИХ. Не знаете.
ФЕЛЬБАБА. Нет, знаю! Догадался! Вы хотите, чтобы я нарисовал вас в стиле «ню». Проще говоря, голяком!
ЦЫРЛИХ. Зачем?!
ФЕЛЬБАБА. Чтобы подарить мужу. Или… кое-кому, да?
ЦЫРЛИХ. Как вам такое могло прийти в голову?! Все! Мне от вас ничего не надо! До свидания!
ФЕЛЬБАБА. Ну, простите! Простите дурака! Я вас внимательно слушаю!
ЦЫРЛИХ. Если вы хоть жестом, хоть словом намекнете…
ФЕЛЬБАБА. Могила! Я уже забыл! Говорите!
ЦЫРЛИХ. По поводу композиции. Вот сидят они, как вы говорите, за столом. Беседуют. Чай пьют! А на заднем плане природа, пруд, косули бегают. У вас ведь такой замысел?
ФЕЛЬБАБА. В общих чертах. Любых зверей нарисую, вы мне только скажите, чего там водится, в Межигорье-то?
ЦЫРЛИХ. Да при чем тут звери? Вы меня нарисуйте на заднем плане. Но так, чтобы черты лица только угадывались. А костюм на женщине, прическа, чтобы мои. Кому надо, тот поймет.
ФЕЛЬБАБА. Хорошо, а… а что вы делаете на заднем плане? То есть, я хотел спросить, чем вы там занимаетесь? Кормите зверей, загораете?
ЦЫРЛИХ. Цветы собираю. Или книгу читаю. Книгу даже лучше! Это глубоко личное. Нарисуете?
ФЕЛЬБАБА. Раз плюнуть!
ЦЫРЛИХ. Только, помните, никому не слова!
ФЕЛЬБАБА. Мамой клянусь! Детьми клянусь! Красками клянусь, чтобы они засохли к чертям собачьим!
ЦЫРЛИХ. Ну, все, все! Я вам верю!
ФЕЛЬБАБА. Вопрос можно?
ЦЫРЛИХ. Гонорар? Не волнуйтесь, хватит на внуков!
ФЕЛЬБАБА. Нет-нет! С гонораром все ясно. Мне бы два-три сеанса с Президентом? Для сходства и убедительности.
ЦЫРЛИХ. Решим!
ФЕЛЬБАБА. Тогда я уверен в успехе! Шевченко я, конечно, по памяти нарисую, столько его малевал! Не поверите, но я иногда я с ним даже во сне разговариваю!
ЦЫРЛИХ. Не надо по памяти, Григорий Иванович! Кобзаря тоже напишете с натуры.
ФЕЛЬБАБА. Простите, не понял?..
ЦЫРЛИХ. А что тут непонятного? Воскрес наш Тарас Григорьевич! Вот такие пироги!
(Примечание: далее последовал звук падающего тела, что и было зафиксировано дежурным нарядом государственной службы охраны. После оказания первой помощи дежурным врачом Администрации, посетитель Фельбаба Г.И. был срочно доставлен с подозрением на инфаркт в клиническую больницу Феофании.
Расшифровку записи провел ст. лейтенант Гвозденко Л.Г.).
16
КИЕВ, ул. Белорусская 17/6
г-ну Либерману С.Л.
Адвокат Меир Гринберг (лицензия 1876) г. Хайфа, ул. Бялик 46/7, 3-й этаж, коричневая дверь слева
приглашает г-на Либермана С.Л. прибыть в государство Израиль для составления Соглашения о разводе с Эстер (Таней) Либерман в связи с ее заявлением от 16 января 2014 года.
М. Гринберг
17
ДНЕВНИК Т. Г. ШЕВЧЕНКО
16 февраля 2014 года
Сегодня проснулся рано и, не желая беспокоить своего хозяина, сразу же принялся просматривать свои сочинения, даже не напившись чаю. (Не знаю как подступиться к хитроумной плите, пылающей газом).
Книги, особенно «Кобзарь», были разных годов издания, весьма разнообразные внешним видом и ухищрениями издателей. Были такие коим набежало более ста лет, случались издания более поздние, но меня крайне удивило, что в каждом томе не хватает некоторых стихов. Вчитавшись, я впал в крайнее недоумение, не понимая почему в изданиях после 1917 года в трех местах слово «жид» заменено на «иудей», отчего сразу захромала рифма, а в сборниках боле поздних исчезли слова «москаль» и «лях»? Сии находки огорчили меня, заставив предположить, что в разные времена в цензурном комитете заседали москальские дети, решившие поглумиться над усопшим поэтом. Я было хотел тотчас же все править, благо Семен Львович преподнес мне чудо-перо, не требующее чернильниц, однако книг оказалось много, а извращения встречались чуть ли не каждой странице, отчего я осерчал и решил отложить сие занятие на более удобное время.
Перейдя к чтению своих дневников, я также не ожидал ничего хорошего, и не ошибся в своих предположениях, окончательно загрустив. Какая невыносимая казнь уготована людям публичным, а более того, литераторам, когда проныры-издатели ковыряются в твоем белье, пока ты спишь, ворошат его, вынюхивая тайны, пристрастия, а то и грехи, в которых признаться стыдно даже себе! Да ведь для кого пишутся дневники? Для публики? Для потомков? Ни в коем разе! Для себя сии тайные записи, исключительно для того, дабы на склоне лет, когда зазвенит колокол, пробивая первый удар смертного часа, ты мог слабеющей рукой пролистать свою исповедь, и перед тем как идти на Высший Суд, взвесить свои грехи, сосчитать добродетели, а затем, швырнув дневники пылающий камин, со спокойной душой исповедаться и отправиться к месту вечного покоя.
А что вынесет читатель из моего Дневника? «Ел, пил, спал», - как я написал 3 сентября 1857 года, возвращаясь на пароходе из ссылки. И только! И что полезного приобрело общество, узнав про мой сон, в котором явилась ненавистная Орская крепости да корпусной ефрейтор Обручев? Ничего замечательного. Выходит и душа моя спала в тот день, и ум мой спал, и не залетела в голову ни одна дельная мысль. Даже мечта, что увижу когда-нибудь застывший от мороза Петербург, что сжалятся надо мной, дозволят летом съездить на свою милую Украйну – ничего об этом я, старый дурень, не написал, хотя и размышлял об этом сутки напролет! Вот и выставил себя на смех. «Ел, пил, спал». Прям животное какое! Я уж не говорю, что отдельные места и вовсе не подлежат публикации, все-таки книги лежат в домах где обитают дети, а особо молодые девицы. А ну как они раскроют такой дневник и полюбопытствуют, что же старый сатир делал в Нижнем Новгороде во время длительной стоянки парохода? Что прочтут?! Извольте, читаю:
«Проходя мимо церкви святого Георгия и видя, что двери церкви растворены, я вошел в притор и в ужасе остановился. Меня поразило какое-то безобразное чудовище, нарисованное на трехаршинной круглой доске. Сначала я подумал, что это индийский Ману или Вешну заблудился в христианское капище полакомиться ладаном и деревянным маслицем. Я хотел войти в самую церковь, как двери растворилися и вышла пышно, франтовски разодетая барыня, уже не совсем свежая, и обратя(ся) к нарисованному чудовищу три раза набожно и ко(ке)тливо перекрестилась и вышла. Лицемерка! Идолопоклонница! И наверное блядь».
Куда это годится, господа хорошие?! Попадись сей фрагмент на глаза юной барышни, что скажет она о поэте, употребившем слово, которое мужчины только в пьяном безобразии порой роняют за третьей квартой? Что подумает сей невинный цветок в преддверии первого свидания и пылких романтических мечтаний о грубых нравах мужской компании? Какое мнение она составит о литературе, призванной исправлять дурные нравы общества? Я уж молчу о том, что попадись сия запись фанатичному служителю культа, чего доброго возопит, до Синода дойдет, обличая поэта в богохульстве! А за что? За то, что, прикрываясь религией, малюют, а затем вывешивают в церквах мазню низводящую святость до неумелого ремесла и оскверняющую православную душу?!.
Прерываю свои записки, так как услышал шаги в соседней комнате. Наверное, проснулся мой хозяин и, умывшись, пойдет приготовлять завтрак. Тягостное это занятие для бобыля! Надо бы улучить момент и поделикатнее спросить, отчего не женился до сих пор? Неуж-то не нашел красивую жидовочку, что нарожала бы ему деток да по пятницам готовила фаршированную щуку? И не забыть попросить, чтоб купил мне церковный календарь, а то потерял счет праздникам, а это тяготит, поскольку будь сегодня какой праздник, даже малозначительный, можно было б намекнуть, что не грех и чарку поднести православной душе. Только б не начался Великий Пост! Тогда совсем худо животу придется!
ДНЕВНИК Т.Г. ШЕВЧЕНКО
16 февраля 2014 года
(продолжение)
Прекрасно позавтракал. Семен Львович также проснулся в хорошем расположении духа, много шутил, рассказывая о предметах коих в квартире великое множество. Я помог ему вымыть посуду, после чего он прощупал мой пульс, заставил показать язык и остался доволен. Да я и сам чувствую, как с каждым часом бодрость наполняет мое тело, словно в кровеносные сосуды кто-то впрыснул шампанского. Затем мой хозяин спросил, что я читал перед сном. Я поведал о дневнике, излив негодование, которое стал испытывать к издателям, опубликовавшим сии записки. Это его позабавило, хотя он и произнес весьма дурную фразу: «Каждый зарабатывает как может». Затем Семен Львович сообщил, что должен отлучиться на службу, а мне велел сидеть тихо и не открывать дверь и, Боже упаси, трогать штуковину, которая иногда пугает меня, заливаясь, как соловей, нежными трелями.
Подойдя к окну, я стал наблюдать за жизнью двора. На лавке у подьезда, несмотря на холод, сидели две бабы, с которыми Семён Львович вежливо раскланялся. Затем моего хозяина остановил человек с лопатой, вероятно, дворник. Бурно жестикулируя, он что-то обьяснял, или просил на водку, после чего мой хозяин достал из кармана деньги и отдал дворнику, который приятельски похлопал его по плечу. В прошлой жизни мне не приходилось наблюдать подобных проявлений простоты и дружелюбия в отношениях разных сословий и я с трудом подавил в себе желание нарушить слово и выйти во двор, чтобы, наконец, отвести душу в разговорах с земляками. Но мой благодетель мог осерчать, а мне вовсе не хотелось доставить ему огорчение.
Я вернулся в свою комнату и, устроившись поудобнее на своем ложе, решил посвятить нынешний день чтению, поскольку меня заинтересовала стопка книг, которую обо мне написал некто Вруневский. Книг довольно много, поболее чем я сам насочинял, и весьма лестно, что моя скромная персона заставила этого человека со странной для литературного критика фамилией посвятить свою жизнь изучению творчества бедного Тараса.