Глава 5. Идэн
Старая духовка разогревается, пока я размешиваю смесь для маффинов, когда Эмми прибегает из своей комнаты.
" Доброе утро, спящая красавица, " - зову ее я из-за плеча, когда слышу топот ножек. " Что ты хочешь на - "
" Мамочка, смотри, что я нарисовала! " - говорит она взволнованно, останавливаясь с моей стороны и становясь на цыпочки, подсовывая кусочек бумаги к моему лицу.
Я ставлю миску и вытягиваю рисунок карандашом из ее пальчиков. Несмотря на то, что он более небрежный, чем рисунки других шестилетних детей, в нем легко узнается песчаный замок и несоразмерные маргаритки, торчащие из верхушки одной из башен.
" Это так красиво, тыковка! " - восклицаю я. Мое сердце снова сжимается, когда я думаю о мужчине на противоположной стороне улицы. " Может быть, мы попробуем построить один в следующий раз, когда пойдём на пляж. "
" А можем мы пойти сегодня? "
" Нет, у тебя сегодня занятия в школе, юная леди. Но, может быть, завтра. Если не будет слишком прохладно. "
С визгом, Эмми выхватывает картинку из моих пальцев и бежит к холодильнику, где она выдёргивает рисунок двухдневной давности из-под магнита и меняет его на этот. Когда она собирается уходить, я останавливаю ее.
" Эммилин Сэйдж, подними это и положи в ящик, пожалуйста. " Я снова начинаю помешивать, когда наклоняю свою голову к рисунку, который сейчас лежит на полу. Это нарисованное карандашами изображение собаки, которую мы видели, несущейся куда-то, в другой день.
Эмми не жалуется; она просто сгребает рисунок и кладёт его в кухонный ящик, где хранятся все ее работы, которые она устает видеть на холодильнике.
Она убегает и, через несколько секунд я слышу щелчок телевизора, за которым следует звук ее любимого мультфильма. Я подливаю голубой краситель в тесто для маффинов, добавляя последнюю горсть голубики из чашки. Я слизываю немного смеси с пальца, когда ставлю чашу в раковину и включаю воду. Когда я открываю дверцу духовки, чтобы поставить кексы, то вдыхаю облако дыма, чуть не задохнувшись. Кашляя и отплевываясь, со слезящимися глазами, я ставлю противень и машу руками в воздухе, так, я, по крайней мере, могу видеть путь к окну, чтобы открыть его. Конечно, оно застряло, толстый слой свежей краски уплотнило его. Я бегу к входной двери и раскрываю ее, толкая дверную сетку в надежде, что дым будет выходить наружу. Я хватаю прямой кусок балки с крыльца и вклиниваю его в отверстие, чтобы дым мог выветриться, пока я возвращаюсь внутрь, чтобы выключить духовку .
У меня есть журнал, который я использую в качестве вентилятора, пока мое внимание не привлекают шаги у двери. Я перестаю все - двигаться, думать, дышать - когда вижу его. Это Коул Дэнзер, больше, чем сама жизнь и в двойне привлекательней, входит в мою кухню. Он оглядывается на секунду, и затем подходит к раковине, чтобы дернуть вверх прилипшее окно. Он делает это с поразительной легкостью и, в течение нескольких секунд, я сосредоточена только на гладких мышцах его бицепсов.
В дополнение к вожделенному гипнозу, я ошеломлена. Конечно. Он просто появился из неоткуда. И сейчас он здесь. В моем доме. В моем личном пространстве.
И тут я понимаю, насколько сильно хочу, чтобы он был здесь. В моем доме. В моем пространстве.
Я думаю, именно поэтому я стою как статуя, еще и в заляпанной футболке, с журналом в руках, глядя на него с открытым ртом. Я не так удивлена его угрюмым поведением, как когда он поворачивается, глядя на меня практически яростно. Хотя, я начинаю думать, что он всегда такой.
" Я думал, что ваш дом был в огне, " - рычит он своим низким голосом. " Что случилось? "
Он как грозовая туча, грохочущая и трескающаяся от разряженного электричества. Он заставляет волосы на моих руках встать дыбом, словно меняет полярность вокруг меня. Я думаю, что это все его близость. Его лицо в нескольких дюймах от меня, где я до сих пор забита в угол шкафов. Я выгоняла дым в сторону двери. Теперь я просто стою здесь, как ни странно, озадаченная.
Он, кажется, еще выше, еще шире, стоя прямо передо мной, в моей маленькой кухне. И, несмотря на едкий дым, я могу чувствовать чистый аромат его мыла - что-то свежее с хвойными нотками. Я совершаю ошибку, глубоко вдохнув, отчего начинаю кашлять.
Его вездесущая хмурость углубляется, когда я шиплю, но отдышавшись, он смягчается и приподнимает бровь. Не говоря ни слова, он словно спрашивает, ну и?
Я даже не могу вспомнить вопроса, когда он смотрит на меня таким образом.
" П-простите? " - заикаюсь я, продолжая таращиться, что наверно выглядит грубо.
Господи, он великолепен! Я имею ввиду, я думала, что он невероятно красивый, когда увидела его впервые. И он по-прежнему такой, злится ли он или хмурится, или делает вид, что игнорирует меня. Но вот так... когда он не хмурится на меня, он... самое великолепное, что я когда-либо видела. Его голубые глаза насыщеннее, его губы еще более точёные, его челюсть еще сильнее. Притяжение моего тела, моей души к нему обладает магнетическим свойством. Гравитационным. Непреодолимым.
" Что случилось? " - повторяет он, помогая мне тем самым, выйти из ступора.
" Я-я не знаю. Я разогревала духовку, чтобы испечь маффины. " Я смотрю на противень, где он лежит на столешнице. " А потом... "
Так-как большая часть дыма выветрилась через уже открытое окно, Коул открывает дверцу духового шкафа. Другое маленькое облако серого дыма выходит из него. Он просто отмахивает его и заглядывает внутрь.
" Там что-то прилипло к грилю. Разве вы не почистили его, до того, как включить? "
Его вопрос заставляет меня хотеть защищаться. Теперь моя очередь хмуриться. " Ну, вообще-то, да. Я предполагаю, я просто не подумала проверить нагревательные элементы. Почему я должна была? Кто готовит еду на гриле? "
" Ладно, он слишком горячий, чтобы чистить его сейчас. Вам нужно подождать, пока он остынет, " - объясняет он, закрывая дверцу и выпрямляясь.
" Спасибо за мудрый совет, " - возражаю я, мой голос сочится сарказмом.
Брови Коула снова сходятся у переносицы. " Я просто не хотел, чтобы вы себя сожгли. " Его беспокойство кажется подлинным.
Ой.
Теперь я чувствую себя, как бесчувственная задница. " Я знаю. Прошу прощения. Я просто... это были долгие две недели. "
Его завораживающие голубые глаза суживаются, Коул смотрит на меня. Не говоря ни слова, он просто наблюдает. Могу сказать, что он думает. Его губы шевелятся, как-будто он кусает щеку изнутри.
" Что привело вас сюда? В Миллер Понд? " - он, наконец, спрашивает, почти нехотя, как-будто он действительно не хотел спрашивать, но ничего не смог с собой поделать.
" Новый старт, " - отвечаю я, забыв все мои тщательно спланированные истории, полные лжи.
" Что было не так со старым? "
Я неоднозначно думаю о себе за то, что должна любезно отругать его за настойчивость, чтобы отговорить задавать так много вопросов в будущем. Но, прежде чем собираюсь, я вижу любопытное личико, с легкостью появляющееся в моем поле зрения за Коулом.
Эмми.
Это, должно быть, вывело ее из себя.
Я бросаю журнал и проскальзываю между Коулом и столешницей, чтобы суметь пройти к своей дочери. Ее большой палец уже во рту.
Она поворачивает голову и прижимается своей щекой к моей, когда я беру ее на руки, поворачиваясь лицом к Коулу. Ее большие зеленые глаза неуклонно изучают его. " Это Мистер Дэнзер, " - говорю я ей, не надоедая типичными вещами мамочек, типа, можешь сказать привет? Она не скажет. Все доктора говорят мне не пытаться и не заставлять ее. Это только добавит чувство давления, а ей не нужно еще больше беспокойств. " Это моя дочь, Эмми. "
Цвет лица Коула немного теряется. Он не выглядит, как... какой-то нездоровый, как он выглядел в тот день, когда мы столкнулись с ним на пляже, но у него до сих пор такой же печальный взгляд, который теперь я понимаю. Мне интересно узнать о ребенке, которого он потерял - сколько ей было лет, как она выглядела, были ли они близки. Я предполагаю, что были.
" Привет, Эмми," - говорит он, его голос тихий и скрипучий, когда он обращается к ней. Озноб проносится по моим рукам, и у меня ком встает в горле. Я представляю, что это его отцовский голос, тот, который говорит, что ты любима, и я никогда тебя не обижу. Я слышу это так ясно, что в моей груди болит от его потери.
Коул не подходит к нам с Эмми, конечно, и ничего не говорит. Спустя несколько секунд, как она осматривает его, все таки, поднимает свободную руку и указывает на холодильник. Пристальные голубые глаза Коула находят направление и останавливаются на картинке, что там висит. Он медленно приближается к ней, обводя пальцем нарисованную маргаритку. " Песок и маргаритки, " - говорит он, его голос чуть громче шепота.
Он смотрит на изображение в течении нескольких долгих секунд, тогда, когда я ищу что же сказать. Я чувствую его печаль, заполняющую мою кухню туманом, таким же густым, как и дым.
Когда он, наконец, приходит в себя, то поворачивается к нам, и, спасибо, Господи, улыбается. И что это за улыбка! Она полностью меняет его лицо. До этого, он был великолепен. Даже, захватывающим. Но когда его губы изогнулись и заблестели зубы, его глаза загорелись. Он излучает самую мощную мужскую силу, с которой я когда-либо сталкивалась, я думаю.
Я беспомощно смотрю, пока он говорит с моей дочерью. " Это красиво, Эмми. Я рад, что тебе понравился замок. "
Ее глаза застыли на Коуле ( и я не могу винить ее за это), Эмми шевелится, пока я не отпускаю ее на пол. Она медленно оживляется, не смотря в сторону, и не вытаскивая палец изо рта. Когда она достигает выхода из кухни, она поднимает палец и жестом показывает следовать за ней.
Коул смотрит на меня в подтверждении. Я киваю, не догадываясь куда все это приведет, но желая выяснить это. Эмми никем не интересуется. Не интересовалась, с тех пор, как мы уехали. Только по этой причине, мое сердце полно надежды прямо сейчас, и я могу практически чувствовать дрожь, словно оно находится на пороге чего-то удивительного.
Коул следует за Эмми, я следую за Коулом, обратно в комнату Эмми. Она останавливается в дверях и указывает на маргаритку, которую Коул дал ей. Она хотела поместить ее в рамку, чтобы мы могли повесить ее на стену.
Она не выпускала ее из рук, пока мы не добрались до дома в тот день. Когда же мы, наконец, добрались, она настаивала на том, чтобы мы ее сохранили. Я позволила ей помочь мне положить цветок под пресс между газетами и картоном, а потом мы положили сверху тяжелую книгу на неделю. Когда он был готов, я использовала одну из моих старых рамок, чтобы поместить его туда. Она хотела, чтобы он висел прямо напротив ее кровати, где могла бы видеть его каждый день, как она сказала.
Коул присаживается вниз в коридоре за пределами ее комнаты, никогда не приближаясь к ней слишком близко. " Ты сама это сделала? " Она качает головой и указывает на меня. " Твоя мама помогла тебе? " Она кивает. " Мамы отличные помощники, не так ли? " Она кивает снова. " Что ж, вы проделали хорошую работу. Может быть, в один прекрасный день вы поможете мне сделать что-то подобное. На подарок. "
Эмми ничего не говорит, просто смотрит на нашего большого нарушителя словно крошечный олененок, пойманный в свете фар. Мы все держались неподвижно в этот странный напряженный момент. В конце концов, Коул медленно встает и говорит, не обращаюсь к кому-то конкретному. " Думаю, мне пора идти. "
Он поворачивается, чтобы протиснуться мимо меня в узком коридоре, запах его мыла дразнит мой нос, а его тепло дразнит остальную часть меня. Я прижимаюсь своим телом к стене, боясь прикоснуться к нему. Будь-то ради меня или него, я даже не знаю. Я просто чувствую, словно это открывает дверь чему-то, что я не могу контролировать.
Эмми выходит в коридор и мы обе смотрим ему в след. Прежде чем он исчезает, я говорю ему - " Спасибо вам. "
Он поворачивается, одаривает меня тем же сдержанным кивком, что и до этого, а потом уходит. В то время, как моя дочь и я смотрим через пустую дверь на пустой двор, было ли это хорошей идеей, позволить ему приблизиться к Эмми, позволить увидеть ее комнату? Я имею ввиду, если он сумасшедший, кто знает, на что он способен?
Обычно, я не смеюсь над своей паранойей, но не в этот раз. Что-то мне подсказывает, что Коул предпочел бы умереть, чем увидеть, что с глаз Эмми падает хоть одна слезинка. Или какой-либо другой девочки. Я бы сказала, что если бы она когда-то была в чьих-нибудь руках, сумасшедших или нет, то эти руки принадлежали бы Коулу Дэнзеру.
И мне интересно, относится ли то же самое ко мне.