Ты не мог
Ярик молча уводил меня подальше от Сергея. На улице резко потемнело, солнце скрылось за серыми облаками. Поднялся ветер, который пытался сорвать с меня шапку и развевал шарф Ярика на моей шее. Мы шли сквозь ветер и непрекращающийся снег.
Я одёрнула свою руку и сказала: «Стой!» Мне стало страшно от его взгляда. Искра в моей душе мгновенно погасла.
- Ты не понимаешь? - тихо спросил он, глядя на меня своими изумрудными глазами.
Я зарыдала в голос и села на корточки на заснеженный асфальт. Я не понимала, почему он так себя ведёт.
- Иди домой, - сказал он, садясь рядом со мной и поправляя сползшую на глаза шапку. - Дарю, - указал он на бархатный шарф. Он оставил меня одну посреди заснеженных деревьев. А снег всё падал и падал.
Немного поревев и замёрзнув, я позвонила родительницы и сказала, что сегодня ночую у подруги. Я обещала, что завтра сама проснусь и пойду в школу.
Я побрела к лучшему другу детства - Вене. Он всегда меня поддерживал и любил по-настоящему. Я доверяла ему. Наши родители в какой-то момент поссорились, и любые разговоры о его семье и о нём самом игнорировались. Он старше меня на 8 лет, зарабатывает на картинах, у него другая жизнь, другие традиции и предпочтения. Я не была уверена, что интересна ему сейчас. Несмотря на это, я всё же пошла к нему.
Раньше я мечтала быть для него единственной. Я хотела, чтобы он смотрел только на меня, маленькую принцессу. Но потом всё изменилось, мы стали редко общаться, и я его избегала, потому что боялась увидеть под наркотой, которой он стал баловаться после смерти мамы и суда.
«Какая же я дура», - подумала я, подходя к его воротам.
Решившись, я все же постучала. Через две минуты он открыл мне дверь.
- Настя, - удивился он, крепко обняв меня. - Рассказывай, что случилось? - не отпуская, продолжал гладить волосы парень
Я заплакала. Мои слезы падали на его куртку, замерзая.
На нас светил тусклый свет далекого фонаря.
«Он видел меня в любом состоянии, и только с ним я могу быть самой собой», - прижавшись к нему сильнее, осознала я.
- Пойдем в дом, замёрзнешь, - он аккуратно поцеловал меня в лоб, убрал мокрые пряди волос с моего лица и посмотрел в заплаканные и покрасневшее глаза. - Я так рад тебя видеть, - радостно сказал Веня.
В его доме было так уютно. Почти ничего не изменилось с тех пор, как мы сидели на том самом кожаном диване и смотрели новый ужастик. После которых я боялась спать одна по ночам, но Веня гордо говорил: «Я защищу тебя от любых монстров».
- Присаживайся, сейчас принесу горячий чай. Успокоишься, - сказал он и убежал на кухню.
В его убежище было так уютно, сейчас начало ноября, а у него уже стояла красивая большая наряженная елка. По всей гостиной были развешаны яркие гирлянды.
«Как будто вернулась домой», - подумала я сев на диван, который хранил так много веселых воспоминаний.
- Чай, осторожно, горячий, - худощавый блондин радостно поставил чай передо мной. - Вот еще твои любимые конфеты. Ты же их еще любишь? - смутившись, спрашивает тот.
Кивнув, я подумала: «Он запомнил».
Его длинные тощие руки сняли с меня головной убор.
- Ты такая забавная, - покрутив в руках ушки на шапке, выдает он.
На что я молча улыбаюсь.
- Ну так что тебя привело сюда? - осторожно отводя взгляд, спрашивает он.
- Меня друг бросил... Он видел, как ко мне подкатывает одноклассник, - смущаясь, рассказываю я.
Просто друг, ты уверена?
- Да! - резко сказала я. - Прости, я не должна была приходить...
- Что ты, я очень рад тебя снова видеть, - взяв мою теплую кисть руки, тот приложил ее к своей холодной щеке, поводив круговыми движениями.
У Вени умерла мать два года назад. Причина до сих не известна. СМИ выдвигали много гипотез и обвинений в сторону парня. Ведь в ту ночь они вдвоем были дома. Но он чудесным образом отделался. Через месяц после происшествия отец уехал в другой город. С тех пор они редко видятся. Веня сам зарабатывает на жизнь своими картинами и часто балуется наркотой. Это я знаю не понаслышке.
- Слушай, я не знаю подробностей, но мне кажется, ты должна больше уделять внимания другу.
-Ты так думаешь? - тихо спрашиваю я.
На что тот молча кивает. Допив чай с конфетками, мы говорили о том, о сем. К нам подбежала собака Денни, не узнав меня, она сначала лаяла, но позже вспомнила старую знакомую. «Я так по ней соскучилась».
- Ладно, пора спать, - тот, погладив меня по голове, сказал: «Где душ знаешь?» Я кивнула.
Тогда ты ложись в спальне, а я посплю на диване.
-Но тебе ведь будет неудобно. Давай лучше я на диван лягу?
-Нет, иди спать, улыбнувшись, он проводил меня взглядом.
Спальня у него была небольшая, зато кровать очень удобная. Я долго не могла уснуть, ворочалась с боку на бок. В голове крутилось множество мыслей. Встав с кровати, мне захотелось осмотреться. Я медленно шла в сторону его мастерской. Интуиция подсказывала, что он там. Дверь была слегка приоткрыта. Вениамин стоял в наушниках перед мольбертом и легким движением кисти размазывал черную краску по работе. Он был без майки и босой. Черные спортивные штаны сидели низко на бедрах. «Он все такой же худой», - пронеслось у меня в голове.
Бледные волосы были взъерошены, руки покрыты каплями краски. Он будто почувствовал мой назойливый взгляд и медленно обернулся. Его лицо не дрогнуло, но в глазах я увидела тепло. Была ли это радость при виде меня? Он вытащил наушники и бросил их на столик рядом.
-Давно проснулась?
-Нет. Я не ложилась, а ты?
-Тоже, - отозвался он и вернулся к работе.
И именно тогда я впервые увидела татуировку в виде черепа у него под правой ключицей.
-Почему череп? - с любопытством спросила я.
-А почему нет? - в шутку ответил он вопросом на вопрос.
-Это символ черной магии.
-Это просто тату, - не глядя на меня, ответил Веня, вид у него был сосредоточенный.
-Я помешала? - осторожно поинтересовалась я.
-Нет, коротко бросил он и продолжил делать черные мазки.
Я подошла ближе: мне хотелось посмотреть, над чем он так сосредоточенно работает. Встав рядом с ним, я почувствовала, как наши плечи соприкоснулись. Его кожа была холодной по сравнению со мной.
-Это мой портрет, - в замешательстве произнесла я.
-Не мог уснуть, мысленно возвращался к нему.
-Ты так свободно используешь черный цвет, - я не могла сделать удивление в голосе, обычно художники его избегают.
-Черный хорош только в чистом виде, - просто сказал он, покрывая краской свои набросок, добавляя вокруг меня огромную черную ворону. Он продолжил наносить мазки, словно меня вовсе не было в комнате. Не смущаясь, не стыдясь и не пытаясь спрятать от меня работу, как обычно.
как ты справился с напряжением окружающих и обидой на отца?
Он напряженно стиснул челюсть.
-Кто сказал, что я справился? Ты убегаешь от этого, да? - шёпотом спросила я, - ты используешь наркотики для побега от себя?
-Сразу скажу тебе, это не выход, - твердо произносит он.
-Почему?
-Порой они играют со мной злую шутку.
-Какую?
-Ты задаешь слишком много вопросов, - резко ответил он.
-Но я продолжала стоять на своём:
-Я лишь хочу понять тебя, спустя время.
Он выглядел злым, тема ему явно не нравилась.
-Наброски в первом ящике стола, неожиданно еле слышно сказал он. Я подошла к красивому античному резному столу. Веня наблюдал за мной. Я потянула за маленькую позолоченную ручку, и ящик скрипнул. В нем хранилась куча бумаг. Я вытащила стопку листов и, глянув на них, сжалась от умерзения и отвращения. На них были трупы, но настолько изуродованные, что смотреть оказалось физически больно. Уродливые, ужасающие тела, разорванные в клочья, они были изображены столь правдоподобно. Разодрана человеческая грудь, вырванное сердце, лужи крови и вывернутые кости. К горлу подступала желчь. «А галлюцинации были сильными», - тихо сказал длинноволосый.«Я убивал каждого из них и не мог выбраться из собственного подсознания». Угодил в ловушку.
- Кто все эти люди? - хрипло спросила я, медленно поворачиваясь к нему. На мгновение он замолчал, словно решал, стоит ли ему говорить мне правду.
-Моя семья.
Не в силах сдержать собственного шока. В страхе я отпрянула от него.
- Я задавался вопросом. Не воспоминание ли это? Я смотрела на него во все глаза. В каком смысле?
- Задавался вопросом?
- Я не помню тот день.
- Не помнишь? - недоуменно переспросила я.
-В голове пробегал, - пробормотал он.
-А про какой именно день ты говоришь, Веня? - вновь задалась я мучающим меня вопросом, опасаясь самого страшного.
-День смерти моей матери, - глухо ответил он.
-Ты его не помнишь? Совсем? - едва смогла произнести я, понимая, что схожу по кругу со своими вопросами. Но шок был сильнее здравого смысла. Он коротко кивнул.
- Полная пустота. Ни обрывков, ни удаленных воспоминаний. Ничего, словно того дня никогда не было. В моей жизни, в голове лишь кошмар и галлюцинация.
- Ты был под чем-то?
-Вполне возможно. Он напряженно сжал челюсти и нервным движением взъерошил волосы, и я ощутила свою боль, исходящую от него. Все его терзания и муки. Он опустил голову и потер глаза.
-Мог ли я? Вопрос, не дающий мне покоя.
Признание давалось ему тяжело. Его голос был пропитан болью и сомнениями.
- Ты не мог, - глухо ответила я и сделала шаг навстречу ему.
-Ты не мог сотворить с ней подобное. Это всего лишь галлюцинации. - Я не могла видеть, как он мучается. Он поднял голову, его глаза блестели, кожа побледнела.
-А если мог? - просто спросил он. Я обняла его. Он не обнял меня в ответ, стал неподвижным. Я прошлась кончиком пальца по напряженным мышцам его спины и оставила нежный поцелуй на его ключице. Не знаю, зачем я это сделала. Мне хотелось, чтобы он почувствовал нежность, которую вызывает у меня.
Это всего лишь галлюцинация, повторила я и оставила еще один поцелуй на шее.