В Его Блистательной Тени

Эпизод 1. Утро

Стройный юноша с аристократическими чертами лица повёл рукой в сторону и, не ощутив ничего, кроме тканевой поверхности, открыл глаза. Место на матрасе рядом с ним было пустым — значит, пришло время выспаться. Он медленно приподнялся в кровати, чувствуя слабость и опираясь на руку. Его хорошо сложенное тело немного ныло, отходя ото сна, и болезненно привыкало к утренней прохладе. Да, покрывало, хоть и не плотное, всё же согревало, когда молодой человек был им укрыт.

В той же комнате у шкафчика с зеркалом сидел ещё один юноша. Неоперившемуся юнцу из его остывающего гнёздышка были видны лишь крепкая спина и тёмная копна волос старшего. Накинув рубашку, старший, кажется, заправлялся. Задумавшись о чём-то своём, он ещё не заметил только что поднявшегося обнажённого мальчишку.

— До Гон, ты уже проснулся? — обратился к нему юноша в постели, слабо улыбаясь.

Услышав мягкий и тёплый голос, зовущий его по имени, парень крепко сжал что-то в ладони, убрал её под одежду и, пожав широкими плечами, обернулся. Не меняя позы, ещё сонный юноша поприветствовал его, ласково заглядывая в глаза.

— Да, Ваше Высочество, — ответил молодой человек в рубашке, — как Вам спалось?

Тут сердце невольно забилось быстрее, и До Гон, потупив взгляд, помедлил, попутно пряча ловкими пальцами бесценный для него кулон в надёжное место: в специально отведённый потайной карман широких брюк. Господин Ли Сон Хёк смотрел прямо и только на слугу и потому, конечно же, никак не мог заметить мелких движений внизу.

— Вы ночью много ёрзали и пинались. Кажется, я где-то Вам насолил сверх меры? — вглядевшись в лицо принца, любезно осведомился старший. — Если вам надоели мои тренировки (с некоторых пор Син До Гон взял на себя обязанности тренера) и вы хотите как-нибудь сократить их продолжительность, и это ваш протест, то...

— Я ёрзал и пинался? — искренне удивился юный наследник. — В самом деле?

Впрочем, он был немного рассеян и скоро позабыл своё недоумение, несколько изрядных секунд наблюдая, как До Гон тщательно подвязывал себе рубашку.

"Здоровье в теле, опрятность в деле, порядок в мыслях — вот успех в жизни" — так звучал его девиз. И сам До Гон являл собой полное тому подтверждение. Юному господину ещё учиться и учиться предстояло у своего старшего товарища.

Так и теперь. Лишь когда До Гон взглянул на него, хмуря брови, Сон Хёк, точь-в-точь как младенец, невинно захлопал глазами и с улыбкой опомнился:

— Ах, да, мне этой ночью снилось, как я преследовал разбойников. Я скакал за ними во весь опор, — говорил он восхищённо, уже и сам веря в достоверность своих слов, — конь и я оба в мыле, но догнал — и завязалась рукопашная...

— Да, принц, всё ясно, — отвечал усмешкой, прерывая его, друг детства, верный слуга и соратник Син До Гон, который знал этого фанфарона, любившего прихвастнуть, как никто в целом свете: — Вы даже не помните, что Вам снилось.

— Думай, что хочешь, — в голосе юноши послышалась обида, и он чуть выше задрал подбородок.

— Как грубо, — молвил в ответ До Гон и поднялся с пола, намереваясь выйти из комнаты.

Грудь принца сердито вздымалась, ноздри раздувались — для него разговор явно не был окончен. Вдобавок, теперь он, господин, ещё и смотрел на слугу снизу вверх.

И До Гон не ушёл, заглянул Его Высочеству прямо в глаза, всем своим существом склоняя к честному ответу. И проговорил с расстановкой:

— Если что-то не так, разве нельзя сказать напрямую? Нет, Вы стали будить и гнать меня посреди ночи.

Принц приподнялся и подался навстречу (так, что ещё чуть-чуть, и мы не назвали бы это дружбой):

— Нет, До Гон, всё вовсе не так, — он смотрел в его ясные глаза, и паршивое чувство вины с примесью стыда от возникшего между ними недопонимания разливалось, разъедало его изнутри. — Прости, я же не нарочно, — рвано и как-то горько выдохнул Ли Сон Хёк.

Добрые глаза старшего сказали наследнику, что теперь всё улажено. И облегчение пришло к нему мгновенно, но вместе с ним и новый вопрос:

— И как тогда ты спал?

— На полу.

И снова целая гамма чувств. А вдобавок к ним — одно прелюбопытнейшее воспоминание...

"Как Син До Гон может быть таким, таким спокойным?" — думал принц.

Оба молчали, глядя друг на друга. Глаза принца широко раскрыты, но смотрел он точно в суть, пытаясь прощупать До Гона изнутри. Тот, в свою очередь, хотел считать намерения Его Высочества и никак не мог понять его молчание и долгий взгляд. Старший утратил связь со сказанным, ему даже стало казаться, что это он такой глупый простофиля.

В конце концов До Гон принял их разговор завершённым и развернулся к двери.

— А что, если мне снился кошмар?

Эпизод 2. Второй заход в ту же воду

Ли Сон Хёк зашёл в прохладную воду.

Стоял уже поздний вечер, и в этот час на берегу озерца, как и на тихих уединённых улочках, особенно безлюдно. Если ночная жизнь ещё велась теперь кем-то вне дома и собственной тёплой лежанки, это были бóльшим числом посетители дома кисэн*. Все приходившие после долгого дня за одним — согреть свои рассудок и сердце горячащей выпивкой в приятной женской компании.

Медленно, но без сомнений, шаг за шагом юноша всё глубже ступал в мягкий песок. Чувствовал, как с каждым движением его ноги затягивало всё больше.

Тело устало. Мозг, разум, душа юноши — всё намучилось достаточно.

Вода и песок ненавязчиво скользили по сильному и выносливому утром, а ныне будто бы чужому, подобному полой, изношенной оболочке телу. Капля за каплей их энергии проходили сквозь него и достигали самой души, словно это совсем простое дело! Хотя душа юноши уже ушла куда-то далеко и затерялась: так, что и сам её хозяин, сбитый с толку и потерянный, точно не знал, где её искать. И всё же энергии наполняли его душу, делая её всё расслабленнее и мягче.

Сон Хёк чувствовал приход покоя и предельную близость его полного воцарения — противоположную суетной жизни смерть.

Умиротворение постепенно наполняло его. Юноша успел соскучиться по этому состоянию несказанно сильно; и лишь теперь, напившись, он смог честно себе в этом признаться.

Парочка стопок алкоголя не дала ему отвести душу, но внезапно дала кристально чётко понять, как легко и просто можно со всем покончить. Так маршрут и был построен, так теперь он хотел остаться в этом хорошем, покойном мирке навсегда.

_

* Дом кисэн — нечто среднее между гостиницей и мужским клубом для избранных.

* * *

До Гон повернулся обратно к младшему.

— Что будешь делать? Так и оставишь меня биться в хладном поту? А сам снова спать? — эмоционально вопрошал принц.

Син До Гон свернул с просёлочной и вышел на тонкую и вертлявую дорожку. Она вела к местечку, весьма непопулярному среди местных: заброшенному пляжу, известному одной лишь недоброй славой.

Ли Сон Хёка не было в трактире. Хозяин заведения и простые встречные — все, кого ни спрашивал До Гон, — никто не мог поручиться, куда тот мог пойти.

Этим поздним вечером его младший товарищ, высокий стройный юноша с лицом чистым, как у непорочного дитя, тишайшим образом исчез. Испарился в неизвестном направлении.

И единственное место вблизи от деревушки, остававшееся вне досягаемости глаз прохожих, было то самое место, важное для обоих: и До Гона, и тем более Сон Хёка.

Тем временем впереди из-за силуэтов деревьев уже виднелись проблески ночного неба и воды. Пройдя ещё несколько шагов, Син До Гон вышел на тусклый песчаный берег. Луна появилась, своим большим волшебным телом представляя земле мир звёзд и мечтаний, — но заглядываться на неё было некогда.

— Ли Сон Хёк!! Ты с ума сошёл? — выкрикнул Син До Гон, завидя впереди высокую фигуру, тёмным очерченную в лунном свете. Сомнений не было и слуга рванул к воде.

Ноги вязли в мягком песке, когда До Гон бежал к принцу. Его Высочество остановился, но и идти назад не шёл. До Гон схватил принца за руку и развернул лицом к себе. Лицо младшего выражало величайшей степени смятение. Неудивительно: внутри него кипело напряжение из сил противоречивых и конфликтных.

— Отпусти, не мешай мне закончить, что начал, — сказал Сон Хёк, поднимая на До Гона свои блестящие глаза и с трудом сдерживая кипящие страсти.

До Гон смотрел на принца и не отпускал его руки — он чувствовал мелкую дрожь в юношеском теле Сон Хёка и уже знал, что алкоголь заполонил его разум. Его Высочество совсем не умел пить. Уж к чему-чему, а к этому делу он никогда не питал слабости и даже малейшего интереса. На памяти слуги это случилось впервые.

Сил на сдерживание ярости осталось мало, и Сон Хёк невольно сорвался на крик боли, вырываясь из хватки старшего:

— Пусти же! Кто ты такой, чтобы мне мешать?

Сейчас До Гон для него особо острый вид раздражителя. Полный гнева, близкого к ненависти, принц смотрел на До Гона и глаза его горели углями, а скулы схватило, как льдом обожгло, прочное напряжение.

Почему этот парень со всеми его данными и задатками, буквально созданный природой для великих дел, не мог просто закрыть глаза и не мешать ему, слабому, безумному? Почему?

— Я тебя спас! — в ответ ему повысил голос До Гон. — Я, твой верный слуга и друг, слышишь ты, дурья башка? Твоя жизнь и так в моих руках, будь же хоть каплю благодарным!

— Ты меня спас? — тихо повторил Сон Хёк. Затем подошёл к старшему, взял его руку и положил себе на голову: — Ты меня и утопи. Утопи, утопи! — прибавил он вызывающе.

Но Син До Гон не шевельнул и мускулом, продолжая смотреть юноше в глаза. Один только лицевой нерв мгновеньем после дёрнулся, желваком искривляя гладь его щеки. К этой-то потаённой силе старшего взывал Ли Сон Хёк — подавленные эмоции.

У принца на губах, сильно исказив собой всё его лицо: грубо заломив одну щёку и положив складку меж бровей, — взошла странная, дикая улыбка; и огонь запрыгал в глазах.

В глубине глаз его товарища также зажглось нечто; и принц уже не мог остановиться, позволяя своему и чужому пожару выйти наружу и схлестнуться в невероятной схватке бывших друзей.

— Топи, Син До Гон! — прокричал Сон Хёк во всё горло сорвавшимся голосом и наперёд судорожно дрогнув.

До Гон схватил младшего одной рукой за грудки, другой за ворот на спине и прогудел ему в лицо:

— Больной придурок, совсем жить надоело?

— Я обессилел! Всё! Я не могу так больше! Всё!

Лицо Сон Хёка окрасилось серым, нижняя губа задрожала от досады, в глазах блеснули слёзы горечи:

— Что за жизнь такая?.. нельзя даже умереть?

— Вот перец луковый! а со мной поговорить нельзя? Язык отсохнет? Правда думаешь, ты один скорбишь? один страдаешь? — глаза старшего сузились, он с шумом выдохнул: — Чёрта с два, не гневи Бога! Я всё это время рядом.

Лицо Сон Хёка полнилось слезами, и голова под их тяжестью склонилась на грудь.

Не убирая руки с воротника, До Гон второй рукой поднял к себе его мальчишеский подбородок:

— Ты точно видишь? Я сейчас вытащу тебя отсюда, как и тогда, и ты хорошенько проспишься, — слуга ослабил хватку и отстранился, сделав шаг назад.

— А после, когда протрезвеешь, мы вместе всё обсудим и решим, как с этим жить дальше.

Молодой господин протёр лицо от слёз.

— Наследник трона, — позвал его До Гон. — Ли Сон Хёк! Ты понял меня?

Юноша кивнул и повалился — обмякшее тело больше не слушалось, его клонило в сон. Стресс, алкоголь и прохлада воды сделали своё дело.

Эпизод 3. После попытки уйти из жизни

Син До Гон подхватил Ли Сон Хёка и водрузил к себе на спину.

— Дурак, больше никогда не пытайся свести счёты с жизнью, — тяжело выдохнул он.

Ночь игралась и жила. Он шёл, казалось, уже целую вечность, а ведь ещё много предстояло пройти. И всё с нелёгким грузом в виде его господина, который в то время давно уже сладко спал.

Четверть часа спустя Син До Гон дошёл до двора их охотничьего домика. Принц уже не спал, его какое-то время знобило, и он ёжился к До Гону в полудрёме.

Небо над ними чýдно и пóлно звёзд, но сил рассматривать их нет. Порядком измотанный слуга наконец опустил Его Высочество на землю и, поддерживая за талию и плечо (тот был в полусознании), вошёл с ним в дом.

Во внутренней комнате хозяина ожидала расправленная лежанка. Старший плавно наклонился и уложил аморфного юношу на матрас, укрывая тёплым одеялом.

— Ты горюешь об А Ён, — произнёс Син До Гон, заглядывая в родное ему лицо.

Ли Сон Хёк лежал кверху носом, с закрытыми глазами, и ничего не отвечал, да, верно, и не слышал слугу, точно отбыв куда-то в царство грёз.

— И что? — вопрошал друг спящего. — Скажи мне, хотела бы она для тебя такой смерти?.. Подумай об этом, — добавил он и помолчал. — Твои близкие, что когда-либо были рядом, — все эти люди хотят твоего счастья. А ты сам для себя? Неужели ты готов опустить руки? готов просто так сдаться? Думаешь, смерть оставила тебя в живых, чтобы ты страдал? — До Гон нащупал кулон в потайном кармане, и сердце его затрепетало ещё больше: — Это как посмотреть. Будь тем, кем стремишься быть; делай то, что считаешь правильным! Даже если ты чувствуешь, что ничего не можешь поделать, — ты это чувствуешь! а значит — ты всё ещё живой, и ты способен на большее.

Произнеся вслух свои мысли подобно спонтанной и самой искренней исповеди, Син До Гон с чувством отпущения поднялся. И, ещё не успевая ровно дышать, пошёл вон из комнаты, намереваясь теперь подышать ночным воздухом на крыльце домишка — и тем самым прийти в себя окончательно, вновь обрести своё прежнее самообладание и крепкое, невозмутимое спокойствие.

Но внезапно младший схватил его за руку; До Гон обернулся.

— Не уходи, останься, — еле выдохнул принц, не отпуская руки.

Дальше мысли его заметно терялись:

— Я не хочу... не хочу... хочу быть сильным...

Он повернул голову к слуге, и карие глаза из-под ресниц и бровей как-то неясно сверкнули.

— Но я... стараюсь быть таким ради тебя, — говорил он уже и лихорадочно, — тебе нравится, когда я слабый.

То ли старшего испугало резкое пробуждение юноши, то ли сказывалась на нём сильная усталость, а то ли виноват был смысл горячных слов принца, но внутри До Гона всего ощутимо трясло.

— Тебе нравится быть сильнее и защищать, так ты чувствуешь себя нужным, — произнёс Сон Хёк тихо и уже как будто нормально, без видимой странности.

А До Гона всё-таки страшили его слова, и он хотел сделать хоть что-нибудь, чтобы только прекратить это странное, из ряда вон действо. Этот необъяснимый эффект, что производили на него речи принца.

"Надо одёрнуть руку", — понимал он смутно. Но всё его существо противно одной разумной мысли, словно закованное в клетке, ждало неминуемого исхода — и он ничего не мог с этим поделать.

Младший перешёл на шёпот:

— И я даже использую свой дурной характер, чтобы привлечь твоё внимание. Мне нравится, когда ты тратишься на меня и искренне переживаешь, что бы то ни было, — главное, из-за меня.

Всегда разговорчивый принц, алкоголь сделал его вовсе нестерпимым.

— Больной, — шумно выдохнул До Гон. Он чувствовал, как даже рука нагрелась, и вырвался.

Но Сон Хёк снова схватил его кисть цепкими пальцами и положил на свою макушку, водя по волосам и как бы гладя себя за До Гона.

— Ты вообще слышал, что я сказал? — нахмурился старший.

Принц, как зацикленный шарманщик, продолжал совершать те же навязчивые попытки гладить свою голову его рукой. А его глаза смотрели на До Гона слишком уж тускло, даже и с невыразимой мольбой.

— У тебя жар! — сорвалось с губ старшего, когда его рука нечаянно скользнула по чужому горячему лбу.

— Ну, конечно, больной! да ещё и на всю голову! — тревожась, прибавил Син До Гон уже сам для себя. Он мгновенно понял, что младший теперь не в своём уме или вовсе его не слышит.

Вновь слуга оторвал свою руку от руки принца, но на этот раз занимая её своей другой, и озабоченно приложил ладонь к его лбу, затем к красным щекам.

— Точно жар.

Тут Ли Сон Хёк глупо улыбнулся и провалился в беспамятство.

* * *

— Это был лишь сон, — спокойно ответил До Гон.

Иллюстрации к главе:

Ли Сон Хёк, 18

Син До Гон, 20