Глава 2 ; "В новое без оглядки"
Анни стояла на пороге своего старого дома, ощущая на себе тяжесть разлуки. Смерть бабушки оставила в ее сердце пустоту, которую ничто не могло заполнить. Всю жизнь они жили вдвоем в тихой, мирной деревне, вдали от городской суеты. Теперь, когда её не стало, Анни оставалась одна, как последний лист осенью, готовящийся упасть. Девушке едва исполнилось пятнадцать, и вся её жизнь, казалось, сложилась в одной унылой картине — любование закатами, прогулки по лесу и рассказы бабушки у камина.
Но вскоре к ней на порог пришли родственники — дядя с женой и их детьми, которые, казалось, появились из ниоткуда. Где они были все эти годы? Почему она жила в одиночестве, когда у неё была семья? Эта мысль терзала её, но всё же Анни приняла их предложение забрать её в их дом. Не успела она оглянуться на свою жизнь, как оказалась в карете.
Кэб был величественным — с резными позолотой накладками и роскошной обивкой, на которой процветали цветочные узоры. Анни присела на мягкое сиденье, ощущая запах воска и кожи, который витал в воздухе. Рядом с ней сидела матушка семейства — высокая, ухоженная женщина с волосами, убранными в сложный узел. Её взгляд был уверенным, но в нём проскальзывало что-то, что заставляло Анни чувствовать себя, словно она взяла на себя чужое бремя.
Кэб резво прокладывал путь по извивающимся дорогам, и за окном начинали появляться дух городской жизни — приземистые дома, мощенные улицы, люди снующие по улице кто -куда . Анни смотрела на все эти изменения с интересом, смешанным со страхом. Она понимала, что её жизнь теперь изменилась до неузнаваемости, и не могла не ощущать, что ей не место среди всех этих блестящих витрин и весёлых толп.
Когда они наконец прибыли в поместье, Анни вздохнула -здешний воздух отличался от сельского — здесь все было иначе, чем в её родном доме. Сад, утопающий в зелени, приветствовал её. Мраморные статуи и цветущие розы создавали ощущение волшебного мира. Дети, брат и сестра её новых опекунов, стояли поодаль, рассматривая её с любопытством и лёгкой настороженностью.
Дядя, улыбчивый и добродушный, вышел навстречу семье, Он обнял Анни и произнес тёплые слова, которые, несмотря на всю его дружелюбность, звучали как формальность. Разговоры о том, как ей повезло, что теперь у неё есть семья, заменяли те чувства, которые она всегда испытывала в своей деревне. В какой-то момент она заметила, как матушка окинула её взглядом, и в этом взгляде не было исключительности: она воспринимала Анни как некую деталь, которая могла не вписаться в её идеальный мир.
Анни провели внутрь поместья, и она была поражена убранством. Массивные деревянные балки, высокие потолки, о богатстве которых она даже не могла мечтать, стали её новой реальностью. Гладко отшлифованные поверхности, мраморные подоконники, зеркала с тонкой резьбой — всё это обритало уют и величие, которые казалось, находились на расстоянии целой жизни.
Матушка, хотя и выглядела приветливо, давала ей понять, что правила поведения в этом доме строги. "Мы теперь твоя семья,поэтому тебе следует вести себя как подобает ," — сказала она, но в её голосе слышалась забота о собственной репутации, нежели о том, как чувствует себя теперь Анни. "Заботься о том, чтобы одеваться скромно, и всегда будь вежливой с гостями." Она говорила это, не поднимая взгляда от своих дел.
Анни почувствовала, как холодок пробежал по её спине — всё в новой жизни казалось ей неуместным. Почему она должна подстраиваться под чужие правила? Почему её не спросили о её желаниях, когда они забрали её отсюда? За каждым приветственным жестом она ощущала ладонь, сжимающую её вокруг шеи.
Тем не менее, в тот момент, когда двери поместья закрылись за ней, она поняла, что теперь — часть чего-то большего. Ощущение растерянности постепенно уступало место неведомому ожиданию. Возможно, так и должно быть. Может, они были ей настоящей семьей, и именно та жизнь, которую она так горько оставила, никогда не могла бы вернуть того, что она больше не могла иметь.