Дорога первоцветов

Больше всего Алу нравилось, что никто никому не лез в душу, не приставал с расспросами, да и своих тайн не навязывал. Парни умудрялись проводить вместе часы и даже целые дни, оставаясь не посвященными глубоко в жизни друг друга.

Например, Ал знал лишь, что Чибис живет в Гнездах, в большой семье, количество членов которой не поддавалось подсчету: какие-то далекие родственники постоянно приезжали погостить, а другие, наоборот, покидали дом. Чибис был великим спорщиком, болтуном и балагуром, и почти все свои фразы начинал примерно так: "А вот моя тетушка Фифи...", "Если бы тут был дедушка Чирок, он бы вам показал, как надо...", "А вот у сестрички Пуночки...". И дальше обязательно следовала очередная фантастическая и абсурдная история о том, как очередной родственник Чибиса победил ужасного злодея, перехитрил мудреца или выиграл в карты огромный сундук с деньгами. Но стоило кому-то заметить противоречие, Чибис терялся, начинал лепетать: "Ну я самую малость приукрасил, подумаешь, ну что ты придрался в самом деле".

Донни был крепко сбитым парнем с густыми черными волосами. Кончики его ореховых глаз были вытянуты к вискам, скулы острые, а нос выдающийся, с горбинкой. Несмотря на юный возраст, он уже казался совсем взрослым.

Донни постоянно переезжал с места на место, ночевал и в Безликих кварталах, и в Гнездах, и в Мечтах-о-море, и даже на пышном правом берегу — словом, везде, где предлагали подработку с ночлегом. Летом он часто спал под открытым небом, на крышах, поэтому хорошо знал, откуда открываются лучшие виды, а где можно и хорошо пошуметь, не привлекая внимания.

Невин и Рут, как и Ал, жили в бесцветных кварталах, в общине, где заботились о бездомных детях. Община была небольшой и могла дать своим воспитанникам лишь крышу над головой, простую еду и некоторые знания. Несмотря на это, многие домашние дети — особенно из беднейших многодетных семей — завидовали сиротам: по праздникам богачи из города по ту сторону реки жертвовали общине изысканные угощения и вещи, которые не хотели больше использовать. Порой, желая продемонстрировать окружающим свою сердечную доброту, они отправляли группу воспитанников общины на театральные представления или в обсерваторию.

Сироты благодарили со слезами и улыбками, но оставшись наедине, презрительно насмехались над своими благодетелями.

— Изнеженные тюфяки! Щедрость так и сочится изо всех щелей. И смотрят так, будто весь мир к нашим ногам бросили, а не какую-то жалкую подачку! — распалялся Невин всякий раз, когда общину осыпали благами.

Ал слушал его, кивал, но в глубине души думал, что лучше все-таки придерживаться твердых принципов и не брать ничего из рук людей, которые тебе не нравятся. А если уж взял, то помалкивай, не язви и не осуждай, даже мысленно. Но помимо этого отрицательных черт у Невина не было, а вот положительных хоть отбавляй.

Он делился с друзьями всем, что удавалось раздобыть, а еще заражал окружающих любопытными и немного сумасшедшими идеями. Отыскать на окраинах брошенную лодку, починить и отправиться в плавание по каналам — почему нет? Раздобыть карты и устроить гадания для всей округи — да запросто! Никому и дела не было, что гадать Невин не умел и просто порол чушь, нисколько этого не стесняясь — ребятня, да и некоторые взрослые охотно несли ему звонкие монетки. 

Обучить пяток говорящих птиц дурным словам и наблюдать, как бедствие сквернословия разносится по Гнёздам, будто пожар, и местные жители густо краснеют, в панике накрывают клетки тканями, закрывают уши детям и молодым девушкам.

Словом, жизнь в компании казалась Алу необыкновенным приключением. Только о Руте, — субтильном мальчике с тихим голосом, который все время держался в тени — он долгое время знал совсем мало: до того памятного дня, когда они отправились искупаться.

А вот после того купания... Ал стал все чаще ловить на себе взгляды Рута. Казалось, его огромные глаза были наполнены немым ожиданием и старались заглянуть в самую душу. "Мне это лишь кажется", — Ал старался себя успокоить, но все же мог расслабиться, когда Рут находился рядом. "Что тебе от меня надо, скажи прямо!?" — в другой раз слова рвались у Ала с языка, он едва сдерживался, повторяя про себя, словно заклинание: "Ну не буду же я придираться к человеку за то, что он просто смотрит?! Что я, в самом деле, трепетная полуодетая девица, чтобы запрещать на себя смотреть?"

В какой-то момент Ал и сам стал пристальнее наблюдать за мальчишкой и выяснил много такого, чего раньше не замечал. Да, Рут был слаб, но слабость эту умело использовал себе во благо. Зачастую он был единственным, кто мог сдержать стремительный нрав Невина — и сделать это ненавязчиво, изящно. Например, однажды Невин не на шутку сцепился с Донни; Ал уж и не помнил, из-за чего разгорелась ссора. Когда парни уже готовы были броситься друг на друга, Рут жалобно всхлипнул, глянув увлажнившимися глазами и попросил брата вывести отвести на улицу, подышать свежим воздухом. Проникавший через окно свет отчетливо выделял круги под глазами мальчишки и остро выдающиеся от худобы скулы. Позже Ал осторожно спросил Рута, правда ли ему стало плохо, или это был умысел — тот широко распахнул глаза в удивлении. Но уголки его губ, приподнятые в легкой улыбке, намекали, что все не так просто.

Вскоре Алу вновь удалось поговорить с Рутом один на один. Их встреча оказалась неожиданной, она произошла на блистательном правом берегу. В ту пору стояла поздняя весна, одурманивающе-душисто расцвела сирень. Рано утром Ал направился в городской сад, чтобы собрать букет. Вообще-то рвать цветы было запрещено, стражники бдительно следили за такими вот ушлыми мальчишками. Но утром у них происходила смена караула, и обход начинался с другого конца сада.

Спрятавшись от посторонних взглядов, Ал рассматрива сиреневые кусты, как вдруг кто-то осторожно позвал его. Обернувшись, он увидел Рута. Затерявшись в тени, Рут выглядел словно волшебное существо, древесный дух. Его волосы, обычно аккуратно причесанные, были растрепаны, в них запутались ссыпавшиеся сиреневые цветки. Слегка раскосые большие глаза казались чуть подернуты пеленой.

— Неожиданная встреча. Тоже пришел собрать букет? — Рут мягко улыбнулся обомлевшему Алу.

— Да. Хочу порадовать маму.

— Вот и я. Порадовать маму.

— А? Но ты говорил, она же...

— Да, это так. Мамы больше нет. Но она очень любила сирень, и... Ну, ты понимаешь.

Ал понимал смутно.

— А где Невин? — он понимал: столь резкая смена темы могла прозвучать обидно, но ничего не мог поделать. Алу не нравилось говорить о мертвецах.

Рут помолчал, затем сказал тихо:

— И почему все в первую очередь ищут глазами его? Да, мы братья — но ведь не привязаны друг ко другу.

— Чего?

— Невина здесь нет.

— А...

Некоторое время они молча рвали сирень, прислушиваясь к звукам вокруг. Рут потихоньку стал подсказывать Алу, какие грозди лучше выбрать, чтобы они составили красивую композицию и простояли чуть больше. Наконец, собрав букет, они выбрались из сада, пройдя укромными тропками. Рут достал из-за пазухи две ленты — перевязать черенки — протянул одну Алу.

— Слушай, у меня есть немного монет. Хочешь, съедим по булочке?

Они завернули на рынок, купили по крендельку с маком. После нашли лавку, уселись.

— Можно задать тебе личный вопрос? — слегка замявшись, спросил Рут.

— Давай.

— Ты знаешь своего папу? Ну, то есть... — под взглядом Ала Рут смешался, но все же тихо продолжил. — Просто ты маму часто упоминаешь, а о папе ни слова.

— У меня его нет. Да мне в общем и не надо. Никогда им не интересовался.

— Хорошо, если так. А вот я по своему тоже очень скучаю, как и по маме.

Ал уже десять раз пожалел, что тогда, во время купания, поддался мимолетному желанию узнать Рута поближе. Мальчишка оказался слишком откровенным, настолько, что становилось неловко. Ал начинал злиться: он не понимал, как нужно отвечать на такие слова. И как реагировать на эти взгляды, пронзительные, полные надежды и ожидания.

— Почему рядом с Невином ты ведешь себя по-другому? Почему постоянно молчишь, словно воды в рот набрал? — не удержался Ал.

— Ну, не то чтобы по-другому. Просто Невин очень боится, и я не хочу усугублять ситуацию.

— Пфф! Боится? Чего?

Невин, казалось, в принципе не умел бояться. Ко всему он подходил с холодным рассудком, даже во время драк просчитывал удары наперед, не поддаваясь эмоциям.

— Невин говорит, у меня язык за зубами не держится. Я не хочу слишком ему докучать, поэтому стараюсь помалкивать. Понимаешь, Невину кажется, нас до сих пор могут преследовать, поэтому на самом деле он всегда настороже, даже когда выглядит расслабленным. Ночью он очень чутко спит, просыпается от каждого шороха. Мы ведь очень долго были в бегах. А я просто хочу жить спокойно и рассказывать о том, что произошло. Вспоминать маму и папу, делиться тем, какими людьми они были.

Откровенность Рута завораживала и одновременно бесила. Прожевав остатки кренделя, они еще какое-то время шли вместе, затем отправились каждый своей дорогой. Дома Ал поставил букет в небольшую вазу, наполнив комнату цветочным благоуханием.

Что сделал со своими цветами Рут, он не знал.

Прошло еще несколько месяцев, наступил конец лета, а вместе с ним и день рождения Ала. Он попросил друзей не дарить подарков, только купить или приготовить чего-нибудь вкусного. Праздновали у Донни, которому так удачно выделили комнату на очередной подработке. Накрыли на стол, начали непринужденно общаться — и тут Рут привлек к себе внимание.

Он произнес поздравительную речь. Говорил долго, высокопарно и пространно, порой запинаясь и путаясь в словах. Слушая его, Ал сгорал от неловкости, а остальные друзья изо всех сил сдерживались, чтоб не засмеяться. Чибис, не отличавшийся стойкостью, шумно дышал и похрюивал, душа рвущиеся из горла звуки.

Замолчав, Рут вручил Алу подарок. В то время мальчишка любил делать поделки из найденных на улице предметов — ничего особенного, обычные нелепицы, казавшиеся ценными лишь Невину и ему самому. Разумеется, именно такая самодельная вещица и стала подарком: несколько ореховых скорлупок, склеенных друг с другом. К скорлупкам Рут прикрепил нарисованные на бумаге глаза и клювики, основание выложил сухими травами — получились птенчики в гнезде.

Эта вещица была такой милой и такой бесполезной, что Ал совсем растерялся. Он сдержанно поблагодарил за подарок и позволил себе вздохнуть с облегчением, понадеявшись, что сюрпризов больше не предвидится... Но не тут-то было! Отчего-то Невину пришло в голову, что младшего братишку нужно поддержать в его глупости. Высоко подняв стакан, он заявил:

— А хорошая идея! Давайте каждый скажет Алу свои пожелания, а затем выберем самое смешное!

Театр абсурда продолжился. Друзья старались перещеголять друг друга, говоря витиевато и порой желая такого, отчего Алу становилось стыдно. Каждый раз, опуская глаза, он наталкивался взглядом на милых птенчиков, которые словно смотрели на него в ответ. Рассердившись, Ал убрал поделку за спину, но это не помогло: маленькие глазки и клювики словно отпечатались на изнанке век.

Праздник, которого он так ждал и для которого наготовил много вкусных блюд, обернулся катастрофой. Когда день подошел к концу, Ал почувствовал облегчение. Донни отправился на ночную смену, попросив вернуть его жилище в изначальный вид и спрятать ключ в цветочной горшке. Затем и Чибис шумно попрощался, крепко обняв каждого. Рут отправился мыть посуду, напевая под нос незамысловатую песенку. Ал же попросил Невина уделить ему минуту:

— Знаешь, твой брат столько рассказал мне про вашу семью. Долги, поджог. Даже представить не могу, что с вами произошло подобное. Это ничего, что я теперь знаю?

И Ал выложил как на духу все, что Рут ему наговорил. Невин побледнел, взгляд его стал острым.

— Братишка любит присочинить. Не верь ему, все было не так. Тут нет и половины правды.

Ал вздохнул с облегчением, окончательно выбросив из головы эту мрачную историю. Недели три после этого он ловил на себе обиженные взгляды Рута. А после Рут поостыл, снова стал незаметным, улыбчивым пареньком, держащимся в тени брата. Он больше не бросал на Ала странных взглядов, не стремился поговорить с ним подольше, не дарил непрошенных подарков на праздники.

Жизнь потекла своим чередом.