VII
— Девушки, что с тобой, они ведь твои родственницы?
— Верно.
Шаги мимо тяжелые.
Волосы темные по плечам.
Покосился вслед.
— Знаешь, Рауди, если не торопитесь, задержитесь у нас ненадолго. С добрыми гостями под одной крышей веселее.
— А у добрых хозяев и задержаться приятней. Только, сдается мне, Дагмар, не просто так ты просишь нас остаться.
— Ты прав.
Улыбка неловкая.
— Не буду скрывать. Уж больно мне одна из твоих родственниц приглянулась. Хотелось бы пообщаться с ней подольше. Но если ты против...
— Я? Нет, с чего бы? Только и говори тогда с ней. А в разговорах со мной время только зря потеряешь.
***
Посреди двора стоит. В сторону гор смотрит.
Статная, горделивая.
Ладонью по длинным волосам провел, пригладил.
— Надеюсь, тебе не скучно у нас. Хочешь, покажу округу?
Взгляд удивленный.
— Думаешь, заблужусь одна?
— Говорят, в том холме живет тролль.
Указал рукой.
— Тот, высокий самый. Его так и называют — Троллий холм. Не хотелось бы, чтобы он тебя напугал.
Поморщилась пренебрежительно.
— Стану я бояться какого-то тролля...
— И правильно! Выдумки все это. Мы с братом лазили туда, когда детьми были, и не нашли там никого.
— И что же? Не сильно ты огорчился, что к троллю в гости не попал?
— Поводы для огорчения и серьезней бывают. А ты что же, и впрямь не испугалась бы?
Глядит удивленно.
— Я? Меня мало что напугать может.
— Раз ты такая смелая, может, и со щитом управляться умеешь?
Сощурилась подозрительно.
— Умею. И не только со щитом. А что это ты меня все выспрашиваешь?
Улыбнулся.
— Мне просто с тобой разговаривать нравится.
— С чего бы?
— Не знаю. Просто нравится, и все.
Нахмурилась.
— Не понимаю... Я что, говорю не так, как другие?
— Не в этом дело, просто... С тобой интересно говорить. И сага, что ты вчера рассказала... Никогда такой не слышал.
— Мало кто о ней знает.
— Ты говорила мне, что великанша ни за что на человека внимание не обратит, а в рассказе твоем...
Глаза темные сверкнули грозно.
— Нет ничего сильнее темного колдовства! Неужели не знаешь об этом?
Холодом повеяло.
И откуда только, в такой солнечный день?
— Верно. Прости, если что-то не то сказал.
— А что за праздник сегодня? Или пир какой намечается?
— Праздник? Какой еще праздник?
— Я у тебя и спрашиваю — какой. Неспроста же ты как на пир оделся?
— Я просто... Э... Да не важно это. Не расскажешь, откуда ты?
— Ах, кровь Имира, что за надоедливый народец...
Что она...
— Погоди, я не расслышал...
— Ты предлагал мне округу показать? Так давай! Что это за строения за оградой?
— Это дом моего брата. Построил, как женился...
— Нет, лучше на холм с троллями поглядим сходим.
***
От котла пар поднимается.
И запах...
Свининой вареной, травами.
Домом.
Мама тоже всегда...
— Держи-ка.
Пальцы ухватили ровный край.
Миска расписная.
— Я рада, Сванлауг, что вы решили еще задержаться. А уж как благодарить Рауди, даже и не знаю.
Через плечо в другой конец покоя глянула, улыбнулась.
— Смотри сама, Эгиль мой его лживых саг* как заслушался!
И правда! Даже рот от удивления открыл.
— Если бы не родич твой, этот сорванец опять бы носился по всей округе, позабыв о времени. Никогда ведь не знаешь, где его искать. Я же не вёльва, как жена нашего конунга.
Под ногами грохнуло.
Что...
Миска!
Как же она...
Присела.
Обломки застучали в руках.
— Да что это с тобой?
Пальцы за плечо ухватили, потянули вверх.
— Не нужно так переживать из-за этой посудины, словно она из золота! Не порезалась?
Взгляд отвела.
— Мне просто неловко...
— Оставь это!
Обломки забрала из рук.
— Не хватало еще, чтобы кто-то из гостей покалечился под моей крышей.
Расторопная тир зашуршала черепками тут же.
— Присядь, а то тебе словно дочь Локи явилась. Вот уж не думала, что можно так огорчиться из-за разбитой миски.
Скрипнула скамья.
— Мне и правда неловко. Я задумалась и не заметила, как из рук ее выпустила. Кажется, даже прослушала, что ты говорила, хозяйка.
Улыбнулась, присела рядом.
— Ничего. Такое со всеми иногда бывает. А говорила я о том, что я не вёльва, как Рунгерд Серебряновласая, и никогда не знаю, где искать своего сына, когда он из дома сбегает.
Узоры на лавке переплетаются, вьются змеями.
— Она и правда вёльва?
— Так многие говорят. Сама я не знаю. Я видела ее лишь раз, когда конунг гостил в нашей усадьбе несколько зим назад, и могу сказать, что она действительно не проста. А взгляд такой, что не поймешь — тебя видит, духов каких или самих богов. Еще говорят, что богиня Идунн благосклонна к ней, оттого она и не стареет.
— Как это?
— Конунг Гутторн уже очень давно женат на этой женщине, но выглядит она словно юная невеста.
— Может, она и не женщина вовсе, а хульдра какая?
Дверь скрипнула негромко.
Глянула в сторону входа.
— Упомнили нечисть, она и явилась.
О ком она...
Обернулась туда же, куда хозяйка глянула.
Девушка в дверях остановилась. Темноволосая, невысокая, глаза смиренно к полу опущены.
Нет, не похожа совсем на нее.
А ведь и впрямь подумала...
— Вижу, Магнхильд, тебе стало скучно в собственной усадьбе с рабынями и ты, дорогая невестка, решила наконец навестить родню?
Улыбнулась виновато.
— Прости, что вчера не пришла. Нездоровилось мне.
А говор необычный какой.
— Что за напасть? Я попрошу Эйр о твоем здоровье. Она непременно поможет!
Голову вскинула возмущенно. И опустила тут же.
— Пока сядь. Мне нужно взглянуть, как там работники. За ними глаз да глаз, а Дагмар запропастился куда-то.
Дверь хлопнула громко за спиной фру Эйбьёрг.
— Иди к нам, Магнхильд. Рауди обещал рассказать мне сагу о Локи и Скрюмсли**.
На гостя посмотрела осторожно, но так и осталась стоять.
— Ты ведь знаешь, Эгиль, я не люблю эти лживые саги!
Зеленые глаза глянули мельком.
— Ты так уверена, дева, что они и впрямь лживые?
— Разумеется, это так.
Усмешка веселая.
— Магнхильд думает, что наших богов не существует.
Зеленые глаза глянули на хозяйского сына удивленно. Чересчур даже.
— Неужели?
— У нее какой-то свой бог. Она постоянно встает перед ним на колени и за что-то просит прощения.
— Ничего смешного в этом нет. Необходимо каяться в совершенных грехах.
— Твой бог настолько ревнив, что запрещает тебе обращаться к другим богам?
— Истинный бог только один! Там, откуда я родом, об этом всем известно. А те, кого вы считаете богами, всего лишь демоны.
На дверь тут же осторожно глянула.
Рауди же усмехнулся.
— Вот, значит, как? Любопытно... Это тебе твой бог сказал?
Глянула-то как гневно. Но промолчала опять.
— Просто интересно, почему ты так уверена.
— Вера не нуждается в доказательствах!
— Может, поведаешь мне, чем же твой бог так хорош?
Зеленые глаза с любопытством искренним глядят.
— Он учит любви и милосердию, несет нам свет истинной веры...
— Любви? Заставляя ненавидеть себя за каждый проступок, именуя его грехом?
— Любой грешник может обрести спасение, искупив грехи и покаявшись! Но те, кто отказываются принять истинного бога, обречены на вечные муки!
Поднялась.
Приблизилась к Магнхильд.
— Ваш бог настолько жесток, что готов покарать человека только за то, что он почитает других богов? Не ненависть ли это к людям? И раз он требует такого отречения, не потребует ли и чего-то большего потом?
Рауди кивнул молча.
— Это не так! Он пожертвовал собственной жизнью ради человеческого рода.
Шагнула ещё ближе.
— Значит, ваш бог мертв?
— Нет! Он воскрес, явив всем настоящее чудо.
Рауди нахмурился задумчиво.
— Воскрес? Раз так, выходит, что и Сехримниру следует поклоняться, как богу? Да и Торовым козлам***, пожалуй, тоже...
И сама не заметила, как расхохоталась.
Магнхильд задохнулась даже.
— Ваши боги и так недалеко ушли от зверей! Они жестоки и глупы. С ними рядом живет тот, кто мечтает ввергнуть мир в пучину разрушения и хаоса, но они же, зная об этом, сидят сложа руки, продолжая привечать этого Антихриста!
Глянула непонимающе.
— О чем это ты?
— Я говорю о посланце Сатаны, которого вы именуете Локи.
— Но разве ты не знаешь, сколько хорошего он сделал для жителей Мидгарда? И для самих асов?
Хохот веселый.
Но в глазах зеленых странное что-то.
— Вот как, значит? «Мечтает ввергнуть мир в пучину разрушения и хаоса...» Я и не знал! Вижу, любишь ты, дева, обвинениями бросаться. А ведь говорила, что ваш бог дарует свет, но отчего же видишь вокруг себя лишь тьму? Может, это оттого, что ее слишком много в тебе самой?
Побледнела.
Отступила на шаг назад.
— Ты ничего обо мне не знаешь! Не можешь знать...
От двери голоса.
Фьёд вошла важно.
Следом Дагмар.
Растерянный, в руке меч в ножнах.
Уселся подальше ото всех, меч на колени положил.
Разглядывает озадаченно.
Рауди тут как тут уже.
— Что тебя тревожит, клен ливня стрел?
— Не знаю, как и сказать... Вот, смотри!
Вцепился в рукоять.
Дернул.
Но меч так и остался в ножнах.
— Что и думать, не знаю. То ли тролли меня запутали, то ли сам Локи шутит.
Покачал головой сочувственно.
— И давно он там застрял?
— Недавно. Мы с Фьёд сейчас поспорили, сможет ли она мой меч поднять, а достать его никак не выходит.
Остановилась рядом.
Темные глаза со странным ехидством глядят.
Рауди усмехнулся.
— Понятно тогда. Ты попробуй еще раз, может, теперь получится.
Пожал плечами.
Рукоять обхватил покрепче.
Звякнуло тихо.
Пальцами по клинку провел.
— Холодный какой. Словно льдом покрыт. Примерз он там, что ли?
— Может, ты какой-то инеистой великанше так сильно приглянулся, что она над тобой пошутить решила?
Фьёд тут же выпрямилась. Злобным взглядом вцепилась в Рауди.
А Дагмар заулыбался довольно.
— Раз так, пусть в гости заглянет. Я с ней и без меча найду о чем поговорить.
— Смотри, а то и впрямь явится. — Протянула руку. — Давай сюда свой меч! Или забыл, для чего его взял?
— Бери.
Подхватила с легкостью.
Подбросила вверх. Поймала тут же.
Протянула обратно.
— Хоть и тяжел твой клинок, но я все равно сомневаюсь, что ты мой топор поднять сможешь.
Развернулась молча. Села в стороне.
— Надеюсь, я ее не обидел. Я ведь это не из недоверия затеял, просто повеселить хотел.
— Если хочешь женщину развеселить... Хотя нет. Знаешь, Фьёд некоторые вещи по-своему понимает. И если уж говорит что-то, то лучше ей поверить. Она на редкость прямолинейна. В большинстве случаев.
— Наверное, я не ошибусь, Рауди, если скажу, что у тебя есть собственные дети?
Улыбнулся загадочно.
— Не ошибешься, хозяйка.
— Я так и поняла. Сразу видно, ты знаешь, что с ними делать. А мне хотелось бы уже и с внуками повозиться. — Улыбнулась мечтательно. Покосилась на Фьёд. — Надеюсь, Дагмар, ты тоже вскоре найдешь себе жену. Не думаю, что это было бы трудно — все же наш род не из последних. Есть, конечно, и более знатные, но к дочери Рагнвальда ярла ты все равно ведь свататься не собираешься.
Рагнвальд ярл...
Мать частенько о нем упоминала. С теплотой даже. Говорила, что дружны были когда-то.
— А может, кто знает, как там поживает... дочь Рагнвальда Хитрого?
Фру Эйбьерг с удивлением глядит.
— Ты знакома с Хильдис?
— Да. Познакомилась на тинге в прошлом году. Во время пира. Я тогда впервые там оказалась.
— Как ее дела, я не могу сказать. Но, думаю, от отца своего Хильдис в скором времени отправится в дом к мужу. И мужа Рагнвальд ей подберет не менее влиятельного, чем он сам. Тогда он и конунгу вызов бросить сможет. Хотя, скорее всего, это ему и нужно. Между ними и сейчас отношения напряженные. Да и не удивительно это — Рагнвальд ведь с его братом, Гуннаром конунгом, друзьями были, как говорят.
Лавка скрипнула рядом.
Зеленые глаза чуть в лицо не смеются.
— Я вижу, ты изменила свое отношение ко лжи. И должен признать, у тебя неплохо получается.
— С чего ты взял, что я лгу?
— Я ведь предупреждал однажды, что меня не проведешь. И ты не одна здесь обманщица, — в сторону Магнхильд кивнул. — Она и об имени своем лжет.
— Откуда ты знаешь?
Пожал плечами. Усмехнулся.
— Ветвь обручий смотрит хмуро;
Тайну скрыла Фрейя злата.
Пламя мертвецов укрыло;
Хель роса в ее ладонях****.
Что это он...
Усмехнулся опять.
— Это плохие стихи. Поэтический Мед не всегда скальду дается.
Обвел взглядом покой.
Фьёд покосилась возмущенно. Отвернулась резко.
А Магнхильд замерла на миг.
И опустила взгляд.
***
Собаки друг за другом с лаем носятся.
Так же, как дома.
Нет. Не дома.
Как преступница теперь, которую вне закона объявили.
И о помощи просить не у кого.
Или...
Зашуршали под ногами мелкие камни.
Скрипнула дверь.
В темных сенях силуэт чей-то.
Магнхильд, кажется.
— Зачем ты стоишь здесь одна в темноте?
— Я шла на улицу, но обронила кое-что.
— Помочь поискать?
— Не надо. Я... нашла уже.
Ее словно бы изнутри жжет. Даже пламя чувствуется.
Словно перед дверью стоишь, за которой жадный огонь пылает.
Даже дверь эту видно.
И дом, кажется...
Странный.
Таких не видела никогда.
И в огне весь.
Крыша вот-вот рухнет...
Охнула негромко.
Исчезло все.
— Как твое имя на самом деле?
И зачем...
— С чего ты взяла...
Закрыла глаза.
В стену рукой вцепилась.
— Ты ведь не Магнхильд, верно?
— Матильда! Так меня называли до того, как я приехала в эти земли!
— Нет.
— Как ты узнала?
— Я... Просто поняла, вот и все. Не знаю как.
— Я не назову своего имени. Оно навеки проклято.
— Ты... кого-то убила? Какую-то девушку?
— Я не хотела...
Всхлипнула.
Рот ладонью зажала.
— Я была ее служанкой. Ее отдавали замуж, и мы ехали к ее жениху. Остановились в одной деревеньке на ночь. В тот же вечер на деревню напали норманны. Дом, где мы были, загорелся, и я... Мне так страшно было, я боялась, что меня, безродную, просто убьют. И понимала, что убежать не получится. Тогда... свою госпожу я заперла в горящем доме. И выдала себя за нее. Все, кто нас знал, все равно были убиты. Я думала, что за меня... за нее попросят выкуп...
Закрыла лицо руками.
Всхлипнула опять.
— Правильно говорят — умереть с честью лучше, чем без чести жить.
Пальцы сами дверь дернули.
Примечания:
* Лживая сага — история отличающаяся не правдивым, но сказочным содержанием.
** История о том, как трое богов — Один, Хенир и Локи спасали мальчика от великана Скрюмсли, который хотел забрать ребенка себе. Одину и Хениру удалось обмануть великана только на время. Локи же обхитрил его окончательно.
*** Серхримнир — огромный вепрь, живущий в Вальгалле. Каждый день его забивают, чтобы накормить его мясом эйнхериев, но он вновь возрождается на следующий день. Той же особенностью обладают и козлы Тора.
**** Ветвь обручий, Фрейя злата — женщина.
Роса Хель — кровь.