Глава 26
Рука Чонгука так и лежит на моем бедре, и мне хочется, чтобы он никогда ее не снимал. Я использую возможность получше рассмотреть тату. Мне вновь бросается в глаза символ бесконечности выше запястья, и я не могу не задуматься, что он для него значит. В знаке, набитом на коже, чувствуется какой-то глубокий личный смысл. Я смотрю на другое его запястье, ожидая увидеть похожий символ, но его нет. Знак бесконечности довольно распространен, особенно среди женщин, но две петли на руке Чонгука представляют собой сердца, отчего мне становится еще любопытней.
– Что ты хочешь съесть? – спрашивает он.
Удивительно обыденный вопрос, для Чонгука не типичный. Скручиваю спутанные почти высохшие волосы в пучок и на мгновение задумываюсь, чего хочу.
– Ээээ... Я бы хотела знать, из чего приготовлено блюдо, и в нем не должно быть кетчупа.
Он смеется.
– Тебе не нравится кетчуп? Разве не все его обожают? – дразнит он.
– Не знаю, терпеть не могу.
Мы оба смеемся, и Чонгук предлагает:
– Тогда обойдемся закусочной.
Я киваю, и он тянется сделать музыку погромче, но останавливается и снова кладет руку мне на колено.
– Так что же ты планируешь делать после колледжа? – спрашивает он; он уже задавал этот вопрос тогда, в своей комнате.
– Собираюсь переехать в Америку, надеюсь работать в издательстве или стать писательницей. Я знаю, это глупо, – говорю я, смутившись от собственных амбиций. – Ты уже спрашивал, помнишь?
– Нет, это не глупо. Я знаю кое-кого в Vance Publishing Hause; это тяжеловато, но может пригодиться тебе как стажировка. Я могу с ними поговорить.
– Что? Ты можешь сделать это для меня?
От удивления я еле пищу; это совсем не то, чего я ожидала от Чонгука, даже такого доброго.
– Да, это не очень сложно.
Кажется, он несколько смутился. Я уверена, что он не привык делать добро.
– Ничего себе! Спасибо. Правда, спасибо! Мне как раз в ближайшее время потребуется стажировка или подработка, а это же буквально моя мечта! – Я хлопаю в ладоши.
Он посмеивается.
– Не за что.
Подъезжаем к маленькой стоянке у старого кирпичного здания.
– Готовят тут восхитительно, – говорит Чонгук, выходя из машины.
Огибает автомобиль, открывает багажник и достает оттуда... другую такую же черную футболку. У него их, наверное, миллион. Я так залюбовалась видом его голого тела, что забыла, что он, в конце концов, оденется.
Заходим и усаживаемся в пустом зале. Пожилая официантка приносит нам меню, но Чонгук машет рукой, с ходу заказывая гамбургер и жаркое, знаком веля мне заказать то же самое. Я доверяю ему и повторяю заказ, конечно, за исключением кетчупа.
Пока мы ждем, я рассказываю о жизни в Тайланде, городе, о котором он, житель Англии, ничего не слышал. Но Чонгук немного потерял; это маленький городишко, все занимаются одним и тем же, и никто никуда не уезжает. Никто, кроме меня: я никогда туда не вернусь. Сам он не очень-то распространяется о прошлом, но я терпелива и умею ждать. Ему, кажется, интересно слушать о моем детстве; он хмурится, когда я говорю, что отец пил. Я упоминала об этом раньше, во время какой-то ссоры, но сейчас рассказываю подробнее. Как раз, когда мы замолкаем, появляется официантка с едой на подносе, выглядящей просто восхитительно.
– Вкусно? – спрашивает Чонгук, когда я откусываю первый кусок.
Я киваю и вытираю рот. Жаркое замечательное, а я голодна, как никогда в жизни, и мы оба очищаем наши тарелки.
Обратно едем совершенно расслабленные. Пальцы Чонгука поглаживают мою ногу, и при виде эмблемы университета я расстраиваюсь, что мы так быстро добрались до кампуса.
– Ты не жалеешь, что провел со мной время? – спрашиваю я, чувствуя себя намного ближе к нему, чем несколько часов назад.
Он действительно может быть приятным парнем, когда старается.
– Нет, все было хорошо. – Он, похоже, удивлен. – Слушай, я бы проводил тебя до комнаты, но Дженн начнет засыпать вопросами... – Он улыбается и наклоняется ко мне.
– Хорошо. До завтра, – отвечаю я.
Не знаю, должна ли я попытаться поцеловать его на прощание, поэтому рада, когда он берет прядку волос и убирает ее мне за ухо. Прижимаюсь лицом к его ладони, а он наклоняется ниже, прижимаясь губами к моим губам. Это обычный нежный поцелуй, но я чувствую, как мое тело теплеет, и мне нужно больше. Чонгук берет меня за руку и жестом показывает, чтобы я перелезла через сиденье. Я быстро прыгаю со своего места ему на колени и ударяюсь спиной о руль. Чувствую, как он немного откидывает сиденье, освобождая нам место, поднимаю его футболку и скольжу под ней руками. Его живот твердый и горячий. Вожу руками по его татуировкам. Его язык находит мой, объятия становятся теснее, настолько, что мне почти больно, но я согласна терпеть эту боль, только бы быть рядом с ним. Он стонет, когда я провожу рукой еще ниже, и мне нравится, что я тоже могу заставить его стонать. Я снова растворяюсь в ощущениях – и тут нас прерывает резкий сигнал телефона.
– Снова будильник? – усмехается Чонгук, пока я лезу в сумочку.
Улыбаясь, я уже открываю рот, чтобы ответить что-нибудь остроумное, но в этот момент я вижу на экране номер Чимина и останавливаюсь. Смотрю на Чонгука и понимаю, что он догадался, от кого звонок. Выражение его лица меняется. Боясь его расстроить, я спешно нажимаю «сброс» и швыряю телефон на сиденье. Сейчас я думаю не о Чимине. Его образ в сознании вытолкнут на задний план и накрепко заперт.
Я наклоняюсь, чтобы продолжить целовать Чонгука, но он останавливает меня.
– Наверное, я лучше пойду.
Резкий тон меня беспокоит. Откидываясь назад, смотрю на него: его взгляд холоден. Пламя внутри меня мгновенно сменяется льдом.
– Чонгук, я сбросила вызов. Я собираюсь поговорить с ним обо всем этом, просто не знаю, как и когда, но это будет в ближайшее время, обещаю.
В глубине сознания мысль, что я должна порвать с Чимином, зародилась еще в момент, когда я впервые поцеловала Чонгука. Я не могу с ним встречаться, поскольку уже предала его. Это предательство будет висеть надо мной, как грозовое облако, мы оба этого не захотим. И то, что я сейчас чувствую к Чонгуку, – еще одна причина, по которой я не могу быть с Чимином. Я его люблю, но если бы мои чувства к нему были такими, каких он на самом деле заслуживает, я не была бы с Чонгуком. Мне не хочется обижать Чимина, но выбора нет.
– Поговорить с ним о чем? – Чонгук выпрямляется.
– Обо всем, – показываю я вокруг. – О нас.
– О нас? Ты хочешь сказать, вы собираетесь расстаться с ним... Из-за меня, что ли?
У меня кружится голова. Я знаю, что должна сейчас слезть с его колен, но застываю на месте.
– Ты не... не хочешь, чтобы я?.. – сиплю я.
– Нет, почему же? Я имею в виду, если хочешь, бросай его, но не надо делать это от моего имени.
– Просто... Я думала... – Я отчаянно подыскиваю слова.
– Я же говорил, что ни с кем не встречаюсь, Лалисса, – говорит Чонгук.
Я замираю, как олень в свете фар; единственное, что заставляет меня подняться с его коленей, это то, что я не хочу, чтобы он видел, как я снова плачу.
– Ты отвратителен, – говорю я с горечью, забирая вещи и телефон с сиденья. Чонгук собирается что-то сказать, но замолкает. – С этой минуты держись от меня подальше! – кричу я, и он закрывает глаза.
Я иду в комнату быстро, как только могу. Изо всех сил сдерживаю слезы, захожу и закрываю за собой дверь, опускаюсь у двери на пол и рыдаю. Хорошо, что Дженни ушла. Как я могла быть такой дурой? Я же знала, кто он такой, когда соглашалась поехать с ним, но я ухватилась за эту возможность. Только из-за того, что он был сегодня очень любезен, я вбила себе в голову, что он станет моим парнем? Хохочу сквозь слезы над тем, какая я наивная дурочка. Я не могу даже злиться на Чонгука. Он сказал мне, что не будет мне принадлежать, но сегодня он был такой хороший! Такой ласковый и веселый, что я вообразила, что мы действительно строим какие-то отношения.
Но все это оказалось только способом забраться ко мне в штаны. И я попалась.