BSD «Поход за грибами»

Сентябрь вступил в свои права, не принося прохлады. Лето, казалось, не собиралось уступать свои позиции. В школьных классах стояла удушающая жара, если бы не свежий ветер, врывавшийся в распахнутые окна.

Учебный день подошёл к концу. Большинство учеников разошлись по домам. Лишь дежурные остались наводить порядок в классах.

Кабинет директора Нацумэ Сосэки хранил безмолвие. Мягкий свет струился сквозь широкие окна в деревянных рамах. Отполированный до блеска пол играл солнечными бликами. Стены из тёплого дерева украшали плакаты с научными формулами и схемами. В углу, возле окна, примостился кондиционер, рядом — небольшой шкаф с книгами и папками. За окном виднелись кроны деревьев и крыши соседних домов.

В центре комнаты возвышался массивный стол. За ним сидел директор. Его лицо выражало напряжение и озабоченность. Перед ним лежали личные дела четырёх учеников. Он ритмично постукивал по ним пальцами, изредка тяжело вздыхая и поднимая взгляд на выстроившихся в шеренгу учеников и двух учителей, стоявших за их спинами.

Дети стояли молча, опустив глаза в пол. Директор знал каждого из них лично.

Дазай Осаму, ученик второго класса средней школы, стоял в стороне. На нём была розовая рубашка в мелкую клетку, явно не по размеру, и протёртые серые штанины, закатанные до колен. Высокий, красивый юноша, он мог бы затмить любого, если бы уделял больше внимания своей внешности. Но он оставался обычным парнем, гоняющимся за девчонками, участвующим в уличных драках и получающим высокие оценки за рисунки. Он был душой компании, хорошим другом, которого уважали за умение разрядить обстановку шуткой.

Чуя Накахара, его закадычный друг или вечный соперник, стоял рядом. Рыжий, как уличный кот, он носил тёмно-синюю полосатую рубашку с закатанными рукавами и тёмно-серые брюки. Несмотря на внешнюю несерьёзность, он обладал крутым нравом и острым языком.

Ацуши Накаджима, ученик первого класса средней школы, был тихим беловолосым юношей, любителем спорта и истории. Он редко участвовал в конфликтах, предпочитая их улаживать.

Акутагава Рюноскэ, одноклассник Ацуши, всегда был собран и опрятен. Даже сейчас он явился в чистой школьной форме. Тихий, умный, отличник, он предпочитал держаться в стороне от дворовой компании, но с этими ребятами почему-то дружил.

В этот день их вызвали с занятий для серьёзного разговора. Утром приходили их родители и решили, что детей нужно привлечь к трудовым работам после школы, минимум на месяц. Можно было бы прямо сейчас отправить их на работы вместе с завхозом, но мудрый директор Нацумэ понимал: нельзя судить о ситуации лишь по той стороне, которая имела право голоса.

— Ну что, граждане, алкоголики и тунеядцы, — с едва уловимой улыбкой произнёс директор, устремив свой взгляд на собравшихся. — Расскажите мне всё с самого начала, а то из рассказов ваших родителей я так толком ничего и не понял, что вы там натворили.

Ребята подняли головы. Все взгляды устремились на Дазая, который, казалось, казнил себя сильнее остальных.

— Вам в подробностях? — негромко произнёс Осаму.

— В самых точных подробностях, — серьёзно кивнул директор.

Мальчик поднял голову, засунул руки в карманы, понял, что отвертеться от столь унизительного рассказа они не смогут, и, вздохнув, начал говорить:

— Началось всё с того, что к нам на летние каникулы из Токио приехал старший брат. Он учится в институте ботаники и фитоинженерии. Мы гуляли, когда он рассказал мне об удивительной находке биологов — новом сорте грибов, которые при правильном приготовлении способны вызывать у человека... — паренёк замолчал, будто сомневался, стоит ли делиться такими подробностями со взрослыми.

— Что они вызывают? — настойчиво спросил директор.

— Эротические галлюцинации, а также фантомный оргазм... — едва слышно прошептал юноша.

На минуту в кабинете вновь повисла удушающая тишина, но Нацумэ, видимо, было плевать на неловкость. Этого директора сжирало чувство любопытства.

— И? Ты решил отыскать эти грибы? Так?

В разговор вмешался Чуя, насмешливо фыркнув и сложив руки на груди:

— Ага, пф! А вы сомневаетесь? — на повышенных тонах начал мальчик с рыжей копной на голове. — Этот чудик целую исследовательскую комиссию собрал в виде нас за этими грибами!

— И что вы? Собрались всей толпой в лес за ними? Ради того, чтобы нажраться и тешить свою плоть? А если бы вы их спутали с ядовитыми? То что с вами было бы? — строго вопрошал учитель Фукудзава.

— Да вас за это не на работы! Вас за это отхлестать по одному месту хорошенько надо бы, да и братца заодно, что такую пошлую ересь младшим рассказывает, — грозя кулаком, ругался учитель Мори.

— Да не собирались мы их есть! — вступился Ацуши. — Ну разве что... Дазай собирался... ну... Мы... Нам же надо было удостовериться, что это именно те грибы.

— Лучше замолчи, Ацуши. Просто молчи. Только хуже делаешь, — строго заметил Акутагава, сохраняя спокойствие.

— Я?! Да ты на себя посмотри!

— Так, тихо! — прервал тех двоих директор. — Что вы собирались делать с этими грибами в случае удачи? — вновь обращаясь к Дазаю, спросил Нацумэ.

— Да ничего не собирались! — не выдержал Осаму. — Если бы нашли их, то насобирали в мешки, отнесли домой, научились готовить и продавали бы потом ребятам со школы. А на собранные деньги в конце года купили бы мотик.

— Мотик? В смысле мотоцикл? Хе, ловко придумали. И чья же это была идея?

Дети затихли и покосились на Накахару.

— Ладно, ладно! — подняв руки, словно сдаваясь, закричал рыжий. — Моя это была идея состояние на этих грибах сколотить. Но замечу, что если бы не я, то вы бы просто нажрались этих грибов, покайфовали часок-другой и всё. А так бы мы купили мотоцикл. И мой брат катал бы нас на нём, а по выходным я бы ездил с братом в город и привозил бы вам мороженое, журналы, каких нет в нашем киоске, диски с фильмами. Я же как лучше хотел. И вообще, кто первый о грибах заговорил, тот и виновен. К тому же под середину нашей экспедиции только он и бредил этими грибами!

— А я что?! — закричал в недоумении Дазай, понимая, что Чуя хочет свалить всё на него. — Я должен был оставить такую идею нереализованной? Вернуться назад ни с чем?! Я не для этого перед мамкой целую неделю ползал, чтобы та меня отпустила. И не для этого я на огороде торчал до вечера!

— Ну тише вы, тише... — замахал рукой Нацумэ, успокаивая разгорячившегося паренька. — Рассказывайте, что было дальше.

На закате солнце, словно золотое зеркало, отражалось в спокойной глади маленького пруда, окружённого цветущими деревьями. Тёплый свет мягко ложился на деревянные стены традиционного японского дома, где каждая деталь дышала гармонией. Лёгкий ветерок играл с лепестками розовых цветов, наполняя воздух нежным ароматом. Вдали, за холмами, небо окрашивалось в мягкие оттенки оранжевого и розового, создавая ощущение покоя и вечности.

На выступе веранды молча сидели двое братьев. Оба были одеты в старые отцовские рубахи и домашние штаны, закатанные до колен. Голые пятки свисали, даря телу приятную прохладу.

Старший брат сидел в глубокой задумчивости, время от времени затягиваясь сигаретой и поглядывая на младшего, который с искренней улыбкой рассматривал рисунки в альбоме.

Это были небольшие эскизы растений: грибов, водорослей, деревьев, кустарников, цветов. Всё выполнено красиво и аккуратно. Рядом с рисунками были записи о каждом растении: где растёт, как выглядит, какими свойствами обладает, съедобно или ядовито, где применяется. Но Дазай уделял внимание только рисункам.

Он перелистывал очередной лист альбома.

— Вот они, — заметил Ода, указывая пальцем на рисунок. — Я все интересные экземпляры зарисовывал в альбом. Так, мало ли что.

— Правда? — переспросил Осаму, всматриваясь в рисунок. — Это и есть те грибы? Они не похожи на эксклюзивные. Скорее на обычные грибы Мацутакэ.

— В природе много грибов, похожих на мацутакэ, — монотонно произнёс старший брат, вдыхая дым.

— *Ну что ж, тогда будет легко запомнить. Главное — не насобирать обычных грибов*, — подумал юноша.

— Всё, хватит, — сказал Ода, забирая альбом и выбрасывая сигарету. — Пойдём домой, уже поздно.

Старший брат ушёл, а младший ещё некоторое время оставался на веранде, размышляя о том, как добыть заветные грибы.

— Я не мог спать всю ночь. Эти грибы не давали мне покоя! — воскликнул Дазай.

— Ещё бы они тебя оставили... — насмешливо заметил Чуя. — Ведь в наш ларёк перестали привозить журналы с порнографией, а кто всё лето бредил голубоглазой брюнеткой с европейской внешностью и огромными сиськами? А тут такие грибочки, что ни одна Хиросима с Нагасаки не видывала!

— Ой-ой-ой! — закатывая глаза, передразнил Дазай. — Притворяешься ангелом, а сам первым согласился, когда я рассказал о свойствах грибов.

— Потому что у меня сразу родился бизнес-план! — гордо заявил Чуя.

— Поздравляю, папаша, у вас выкидыш, — буркнул Осаму.

— А ну повтори, что сказал! — воскликнул рыжий, хватая брюнета за рубашку и готовясь ударить.

Фукудзава тут же разнял их.

— Ну хватит вам, ей-богу. Лучше расскажите, как вы втянули в это Ацуши и Акутагаву!

— Пф... Проще простого, — фыркнул Накахара, вырываясь из хватки учителя.

В этот момент Акутагава покраснел, но виду не подал.

— Не стоит, Чуя-кун... — прошептал Рюноскэ.

— Этот пришёл ко мне сразу через неделю, как отпросился у мамки, — указывая на Дазая, продолжал Накахара. — Я уже сказал, что согласился, когда узнал подробности про грибы. Вот мы и решили взять в долю Ацу с Аку. Всё-таки сподручнее, да и Ацуши дружит с Фицджеральдом из нашей школы.

— Это который америкос из старших классов? — уточнил Осаму.

— Да, — кивнул Ацуши. — У него ещё родители богатенькие: отец — хирург в Токио, а мать — бухгалтер в банке в Йокогаме.

— Ну ничё се, — почесав затылок, пробормотал юноша. — *Точно! Френсис Фицджеральд. Я же его знаю*. — А чё вы хотели с ним делать?

— Чё, чё... Через плечо и на прогиб, — задорно отозвался рыжий. — Ты слышал слово «богатенький»?

— Ну?

— Хуй твой гну! Сдружиться с ним надо было и грибочки порекомендовать. А тот бы рассказал другим. Он же авторитет у старших. Через него бы и вышли на наших постоянных покупателей.

— Так... Вы меня сейчас запутаете своими бизнес-планами, — прервал их Нацумэ. — Давайте дальше... Дазай и Чуя вместе отправились...

— На стадион, — продолжил Дазай. — Ацуши-кун этим летом ходил на спортивную площадку, и мы знали, что в полдень у них тренировка по волейболу.

На стадионе, окружённом сетчатым забором, кипела жизнь. В разгар полудня солнце заливало всё вокруг ярким светом. На зелёном поле дети увлечённо играли в волейбол, их смех и крики сливались в радостный гул.

Воздух был наполнен свежестью, а деревья, растущие вокруг, шелестели листвой, словно подпевая птицам, которые заливались звонкими песнями. Небо над стадионом было ярко-голубым, с пушистыми белыми облаками, застывшими в вечном танце.

Вдоль забора важно вышагивали Чуя и Дазай, словно решали государственные дела. Дойдя до забора, они ловко, словно обезьяны, вскарабкались на верхушку и стали наблюдать за происходящим на стадионе.

— Вон там... Это не он? — спросил Дазай.

— Нет... Постой! Вон Ацуши!

— Эй! Ацуши-и-и!

— Ацуши-и-и!

Беловолосый мальчик сидел на скамье и наблюдал за игрой, когда услышал своё имя. Оглянувшись, он увидел на заборе своих давних товарищей. Сорвавшись со скамейки, он подбежал к забору и так же ловко взобрался на ограду, оказавшись лицом к лицу с друзьями.

— Здорово, ребята, — поприветствовал их Ацуши, протягивая руку. — Давно не виделись.

— Давно, — пробурчал Чуя. — А ты всё свой срок отбываешь, доходяга?

— Нет. Я сам записался на площадку. В отличие от вас, я не собираюсь всё лето сидеть под мамкиной юбкой.

— Ишь как заговорил! — рассмеялся Дазай. — Самостоятельным себя почувствовал? Ладно, мы на самом деле к тебе с предложением.

— Извини, Дазай-кун, но Азуми-тян я больше не буду уговаривать встречаться с тобой. Я пас, — холодно отрезал Накаджима.

— Что?! Мы вообще не за этим! А она что-то говорила?

— Не понял, ты чё на одноклассниц уже меч точишь? — покосился Накахара на товарища.

— А почему бы и нет? Присунуть лишний раз какой дуре.

— Я бы попросил! — нахмурился Ацуши.

— Проси! — вызывающе бросил Осаму.

— Азуми-тян не дура. Она правильно про тебя сказала: хер большой, а мозгов хватает только на сексуальные инстинкты.

— Чего-о-о?! — обиженно взвыл Дазай, схватив Ацуши за футболку. — Это она такое сказала?! Да я ей! Да я её!

— Хватит! — строго приказал Чуя, схватив его за запястье. — У нас действительно важное дело.

— И какое же?

— Грибы! Много галлюциногенных грибов в лесу за деревней. Мы можем их найти, собрать, приготовить и продавать ребятам из нашей школы. — восторженно излагал план Дазай.

— Правда?!

— Ещё как! — поддакивал Чуя. — Старшеклассники наверняка захотят попробовать. Девушки им вряд ли дают, а с этими грибами... Не только дадут, но и спать уложат, по головке погладят...

— Ну в общем, я согласился, — признался Накаджима, неловко почёсывая затылок. — На следующий день я бросил тренировки и пришёл к Дазаю-куну домой. Мы собрались и проверили снаряжение.

— А как же Акутагава? — напомнил Нацумэ. — Как вы его уговорили?

— Пф... Так же! — ответил Чуя. — Только мы его не искали. Он сам нас нашёл.

Узкая деревенская улица тянулась вглубь тихого послеполуденного часа. Солнце всё ещё стояло высоко, но свет уже стал мягче, тише. Деревянные дома, ровными рядами выстроившиеся по обе стороны дороги, отбрасывали короткие тени на потрескавшийся асфальт. Вдалеке, в горах, окутанных лёгкой дымкой, дремало августовское тепло. Воздух стоял неподвижно, и лишь негромкое жужжание проводов напоминало — день ещё жив.

По пыльной, безлюдной дороге непринуждённо шагал Акутагава — в школьной чёрной форме, с пакетом книг в руке. Услышав впереди знакомые голоса, он поднял голову и сразу узнал своих школьных товарищей: те бурно о чём-то спорили, жестикулировали, смеялись. Завидев Акутагаву, они тут же окликнули его.

— Э-э-эй! Акутагава-кун! — закричал Чуя, размахивая рукой.

Они подошли друг к другу, обменялись рукопожатием и короткими улыбками.

— Добрый день, — поприветствовал их Рюноскэ.

— Добрый, добрый… А ты чё такой официальный, а? Школьную форму натянул, — с хитрой улыбкой заметил Накахара.

— Ага, и книги с собой таскаешь, — скривился Дазай. — Ты что, со светского вечера идёшь?

— Да ну вас в баню, — фыркнул Рюноскэ, отводя взгляд. — На станцию ходил. Отец из города книги привёз — забирал.

— Я-я-ясно… — равнодушно протянул Осаму. — А мы… в экспедицию собираемся. Между прочим.

— В экспедицию? — переспросил Акутагава, заинтересовавшись. — Что-то новенькое.

— Мда. Хотим отыскать золотую жилу, — с воодушевлением заявил Чуя. — Сколотим себе состояние… мотоцикл к концу года купим, — закинул руки за голову рыжий. — Вот и думаем, кого бы ещё в долю взять.

— Эх, заветный мотоцикл! — азартно воскликнул Дазай. — Уже вижу! Я такой еду — брем, брем, брррррр… брем, брем, брррррр!

— Мотоцикл? Вы уверены? — с сомнением покосился Акутагава. — Честно говоря, не верится, что вы нашли дело, на котором можно за год на такое заработать.

— А ты не сомневайся! — твёрдо заявил Накахара, похлопав его по спине. — Знаешь, на чём зарабатывать будем?

— Давай, удиви, — скептически бросил Рюноскэ.

— Барабанная дробь… — скомандовал Чуя.

— Бам-бам-бам-бам-бам! — подыграл ему Дазай, стуча воображаемыми палочками по несуществующему барабану.

— Галлюциногенные грибы, вызывающие фантомный оргазм! — торжественно объявил рыжий.

— Па-па-па-па-пам! Тыдыщ!

— Мда? — хмыкнул Акутагава. — А зимой вы их где искать собираетесь? Или они у вас и под снегом растут?

— Эм… ну… это… — замялся Чуя. — Насобираем с запасом! Точно! Насобираем, замаринуем и заморозим! Не зря же человечество морозильник придумало!

— Во-во! И подвалы у нас есть. — кивнул Дазай.

— К тому же, — продолжил Чуя, — нам не нужно на полную стоимость копить. Мой брат давно собрался мотоцикл купить, этим летом на работу устроился. Если мы накопим хотя бы половину — мотоцикл будет напополам. Он ведь уезжает осенью учиться в институт, а возвращается только весной. Так что летом — 50/50, осенью он наш полностью, весной — два месяца наш, а потом снова 50/50. Я собираюсь в Йокогаму с братом ездить, буду по вашим просьбам привозить всё, что нужно. А если не получится накопить, — просто разделим деньги. Ну, ты в деле?

— Хм… Звучит достойно. Я в деле.

— Вот и отлично, — улыбнулся Дазай. — Собирай вещи. Завтра встречаемся у меня.

— Ага, — кивнул Рюноскэ.

Уже собирались расходиться, как вдруг Акутагава схватил Чую за запястье и отвёл в сторону, подальше от брюнета.

— Слушай… А ты точно всё привозить сможешь?

— Да без "б"! Сказал — значит, сделаю. Век воли не видать.

— Ага, хорошо… Тогда… Ты сможешь мне… ну… пряжу привозить?

— Пряжу? Это такие нитки для вязания?

— Тише… Да. В магазине спросишь — покажут.

— А чё тише-то? Ты для себя, что ли? Я думал, для сестрёнки. Хи-хи-хи-хи… Акутагава, так ты, значит… вязать любишь?

— Да, люблю! — сдался Акутагава, вспыхнув. — Не вижу в этом ничего смешного, Дазай-кун!

— Пха-пха-пха-пха! Извини, Аку… Но чтобы пацан — и вязал?! Пха-пха-пха! — Дазай схватился за живот от смеха.

— А ну, рот закрыл! — вдруг раздался резкий голос учителя Мори. Он топнул ногой так, что, казалось, стены задрожали. Хватило одного движения — и балбес сразу выпрямился, будто по команде.

— Извините, — смутившись, пробормотал Дазай.

— Давайте дальше, — негромко предложил Нацумэ.

Комната дышала азартной суетой. Свет просачивался сквозь шодзи и ложился на татами мягкими бликами. Из приоткрытых дверей, ведущих во внутренний двор, тянулся лёгкий ветерок — он чуть колыхал края циновок и приносил с собой далёкие, едва различимые детские голоса. Казалось, сама улица играла где-то совсем рядом, но оставалась за пределами этого уединённого спокойствия.

Парни собирали снаряжение в походные рюкзаки — кто выпросил у отца, кто откопал у деда. Придя на пересчёт, они вывалили всё на пол, и каждая вещь прошла строгую проверку, прежде чем снова отправиться в сумку.

— Ну, вроде всего должно хватить, — сказал Чуя, окинув взглядом содержимое своего «чемодана». — Сумку с палаткой будем носить по очереди.

— Ох, не знаю… — неуверенно пробормотал Ацуши. — Что-то мне сомнительно всё это. Мы же даже не знаем, в каких условиях эти грибы искать…

— А зачем нам знать условия, когда есть собака-ищейка? Или ты думал, я Дазая как полноправного члена экспедиции с собой взял?

— Эта экспедиция, Чуечка, вообще-то собралась только благодаря мне, — с достоинством парировал Осаму. — А собакой-ищейкой я вызвался исключительно потому, что только я один знаю, как выглядят эти грибы. О, чёрт, уже чувствую, как в воздухе разливается нежный аромат жареных грибочков! Ммм!

— Да нет, это вроде твоя мать на кухне что-то готовит, — внюхиваясь в воздух, заметил Накахара.

— Хватит, — устало выдохнул Акутагава, поднимая рюкзак и закидывая на плечо. — Если мы и дальше будем сомневаться, до самого похода дело не дойдёт.

— Верно, — кивнул Чуя, также надевая рюкзак.

— Но ведь это не шутки! — воскликнул Ацуши. — Мы одни идём в лес, без карты, без проводника, без прогноза погоды. А если нас там застанет шторм? Да о чём мы вообще говорим — у нас даже толком плана нет!

К нему на цыпочках подбежал улыбающийся Дазай и, нагнувшись, заглянул ему прямо в глаза.

— С чего ты взял, что у нас нет проводника? — прошептал он. — Лес я знаю как свои пять пальцев. И вообще, план есть. Мы будем двигаться от точки к точке, устраивать там лагерь. А грибы — это роскошный максимум, на который мы рассчитываем.

Он ещё раз мило улыбнулся другу, выпрямился и громко сказал:

— Так что всё будет хорошо! Я гарантирую — всё будет зашибись!

Он поднял палец вверх, вкладывая в этот жест уверенность, спокойствие и бодрость духа. Ацуши улыбнулся. Ему и вправду стало легче.

— Ну, вперёд! — воодушевлённо воскликнул Накаджима.

Ребята захватили сумку с палаткой и всей гурьбой направились к двери, оставляя комнату пустой.

С этого момента и начался поход.

Через несколько минут в комнату вернулся Одасаку. Ни брата, ни его друзей он не застал. Замешкался.

— Мам, а куда братва подевалась? — крикнул он.

— Ой, они в поход какой-то собрались. Дазай говорил — за какими-то грибами, про которые ты ему когда-то рассказывал, — отозвался голос матери из соседней комнаты.

— Грибы?.. — пробормотал Ода, будто вспоминая. — Ха… Вот же извращенцы мелкие. Ну-ну… посмотрим, посмотрим, — усмехнулся он про себя.

А тем временем наши путешественники уже покидали деревню, оставляя позади деревянные домики с покатыми крышами, покосившиеся сарайчики и тихий гул голосов — люди, согнувшись над грядками, продолжали работать в садах. Воздух был свеж, и чем ближе они подходили к полю, тем отчётливее чувствовался сладковатый аромат полевых цветов, словно сама земля делилась своим летним дыханием.

С песчаной деревенской дороги они свернули на узкую, едва намеченную тропинку, что вела сквозь поле прямо в лес. Высокая зелёная трава поднималась им почти до плеч, образуя зелёные стены и превращая их путь в живой коридор. Если бы кто-то посмотрел на них с дороги, то мог бы решить, что по полю пробирается весёлая компания гномов.

Настроение у ребят было светлым. Дорога пока не утомляла, спина не ныла под тяжестью рюкзаков, а значит, можно было просто идти и впитывать в себя красоту мира. Где-то, шумно вспорхнув, стая птиц взметнула в воздух облако травяной пыльцы; вдалеке проехал одинокий трактор, и металлическое дребезжание докатилось до ушей мальчишек, а цикады,  не уставая, тянули своё настойчивое летнее жужжание. Где-то там, в этом тёплом, солнечном «где-то», было по-настоящему хорошо.

Поле оказалось не таким уж и большим — минут десять неспешного шага, и впереди уже темнела кромка леса. Трава становилась гуще и ниже, а тропинка незаметно исчезла, так что первое время лесной бурьян хватал путников за ноги, цепляясь шершавыми стеблями. Но и это продлилось недолго. Начались высокие холмы и впадины, трава становилась всё реже, а земля — застывшей, влажной глиной.

Из-за плотной листвы деревьев казалось, будто свет внезапно потускнел или небо затянула туча. Но это был просто лес, окутывающий своих гостей мягкой полутенью, словно приглашая их пройти дальше в его прохладные глубины.

— Послушайте, — вдруг начал Ацуши, — а вы уверены, что мы идём строго в нужном направлении? И уверены ли вы, что потом выберемся назад?

— Ацуши-кун, чего ты такой пугливый? — раздался спереди голос Дазая. — Я же сказал: доверься мне. Я этот лес знаю как свои пять пальцев! Мы с отцом его облазили вдоль и поперёк.

— Вообще-то Ацуши правильно делает, что беспокоится насчёт нашего пути. Будь я на его месте — я бы тебе не доверял. Пусть я и сказал в самом начале, что эти сомнения ни к чему не приведут, но теперь-то мы уже в лесу, поэтому можно быть честным, — скептически отозвался Акутагава, тяжело дыша.

— Вот зачем ты сейчас это говоришь? — задрожал впереди Акутагавы голос Накаджимы. — Чтобы я от тревоги повесился?

— Ха! Дерзай, коль шкура дешёвая.

— Чёрт бы тебя побрал, айсберг несчастный!

— Да заткнитесь вы оба! — раздражённо бросил Чуя. — Не успели мы и в лес зайти, а у нас уже ссора. С таким настроем мы ни за что не найдём заветных грибов.

— Найдём, раз собрались, — уверенно сказал Рюноскэ.

— Пути назад уже нет. Либо победа, либо сладкая смерть, — протараторил, словно солдат, Ацуши.

— У нас в команде романтик. Это всё равно что женщину в поход взять. Вы кого в группу приняли? — обратился Акутагава к старшим.

— Так это я романтик?! — обиженно вспыхнул Накаджима. — А ты, можно подумать, не самовлюблённый эгоист с синдромом главного героя, который сидит весь год у окошка и ждёт, чтобы все заметили его загадочность.

— Я сам по себе такой, а не потому что рассчитываю на чьё-то внимание, кретин! Это ты весь год хвостом вертишь перед своими дружками, не зная, как ещё больше им услужить, жалкая шестёрка!

— Мне хотя бы есть перед кем хвостом вертеть, в отличие от тебя — вечно одинокого и никому не нужного!

Акутагава нахмурился, резко отвернул голову от спины Ацуши и замолчал. Ацуши почувствовал, что обидел Рюноскэ, но извиняться не стал. Поход продолжался.

— Дазай, так где наша первая остановка? Ты же помнишь, что нам надо успеть до ночи лагерь разбить, — напомнил Чуя, поправляя рюкзак за спиной.

— Всё под контролем! Наша первая остановка будет на лесной полянке. Здесь, уже близко. Мы туда в начальных классах ходили, помнишь? — с энтузиазмом отозвался мальчишка.

— Это когда ты спутал палатку с деревом и нассал на неё? — вдаваясь в подробности, вспоминал Накахара. — А потом оказалось, что это палатка учителя? Помню, помню. Огай-сэнсей так тебя отшлёпал в тот раз ещё и при всех, даже при девочках, — парнишка злорадно посмеялся.

— Гм... Чуя, ты такой друг, с которым и врагов не надо. Помнишь только самое плохое.

— Для кого плохое, а для кого бесплатный цирк.

— Подождите, вас что, в поход водили в начальных классах? — недоумевая спросил Ацуши.

— Да, а вас что — нет? — удивился Осаму.

— Нет, — коротко ответил Акутагава.

— Во бедолаги! — воскликнул Чуя, с сочувствием глянув назад на младших.

Прошли они ещё километра два, не больше. Выйдя на долгожданную полянку, которая, к слову, была уже достаточно заросшей и заброшенной, они решили не медля распределить обязанности и начать подготовку к ночи.

Пусть полянка и была заброшена, но следы некогда бывшего здесь человеческого присутствия сохранялись. Срубленные толстые брёвна, когда-то служившие детям лесной скамейкой, всё ещё лежали в кругу, внутри которого когда-то горел костёр. Брёвна уже отсырели и изрядно прогнили, поэтому путешественники поняли, что не зря взяли с собой складные стульчики.

Обязанности распределили так: Дазай и Чуя ставили палатку и проверяли её на прочность, а Ацуши и Акутагава разводили костёр и грели тушёнку, взятую с собой в виде консервов.

Настали сумерки. Палатка была поставлена и закреплена, костёр — разведён, тушёнка — погрета. Ребята собрались в небольшой круг и с особым аппетитом принялись поглощать варёное мясо.

Слегка похолодало, гул цикад стих — и наступила ночь. Мальчишки, насытив пустовавшие с самого утра желудки, остались довольными сидеть у пылающего и согревающего костра.

Было легко и спокойно на душе. Костёр приятно трещал. Кто-то начал петь знаменитую в их кругах песенку, которую они между собой называли «гимном бродячих псов». Кто и когда её придумал, они точно не знали — возможно, даже кто-то из их родителей. Пели её только в их селе, только ученики школы. Песенка передавалась из уст в уста — от старшеклассников к ученикам средних и младших классов — и, по всей видимости, это происходило не одно поколение.

    На закатном краю, где цикады стрекочут,

    Где Японское море в лучах золотых,

    Мы за брата и сестру, за товарище           прочных —       

    Плечом к плечу идём, с мечами святых.

    Страна гор и ёкаев, полей без предела,

    Ты в душе у меня, как дыханье весны.

    И когда прозвучит зов великого дела —

    Мы сразимся, чтоб знать, кто из нас сильнейший из сынов.

    О, бродячий пёс, что над равниной глядит,

    Ты назначь нас жрецами своей судьбы.

    Я служить тебе рад, и стране, что хранит

    Честь самурая и гордость тропы.

    Путь наш суров, и, быть может, мы падём,

    Но падём, зная — ты сбережёшь равновесье.

    Ты достигнешь нирваны, ты пройдёшь сквозь грозу,

    А мы станем легендой в закатном свете.

                                                                                                                                         Голоса мальчишек сливались в один складный хор, слабым эхом разносившийся по полянке. Когда прозвучали последние строчки песни, ребята засмеялись, перебивая друг друга словами о том, как ужасно они поют. Никто при этом не обижался — напротив, каждый хватался за живот от смеха, когда обидчик называл животное с которым сравнивал его пение.                                                                                                                                                               

Вскоре все отправились спать, предварительно затушив костёр. Так закончился первый день похода: пройдено первое расстояние, и они сделали один шаг ближе к своей цели.

Наши путешественники проснулись рано-рано утром, когда солнце ещё даже не показалось на горизонте. Небо уже светлело, но звёзды всё ещё были видны. Ах, это холодное утро, пробирающее до костей! Так не хочется выбираться из тёплого спальника… Но если остаться лежать, грибов много не соберёшь.

Проснувшись, ребята сразу сделали разминку, чтобы не замёрзнуть и окончательно проснуться (хотя помогает это не сразу).

— Ну! Теперь бы позавтракать — и можно в путь! Хотя от глотка кипятка я бы не отказался, — закончив упражнение, сказал Дазай.

— Что мы, воду будем тратить на эту бессмыслицу? — зевнул Акутагава с сомнением.

— Вообще, где-то поблизости должна протекать речушка. Кажется, нужно спуститься со склона и пройти на север, — почесав свою рыжую копну, вспоминал Чуя. — Я могу взять с собой кастрюльку и принести воды, чтобы вскипятить. А вы пока разведите костёр.

— Хорошая идея, Чу! — отозвался Дазай. — Мы заодно и тушёнку погреем.

Накахара кивнул, достал из рюкзака походный котелок вместимостью 0,6 литра и отправился к реке.

— Ну что, дорогие товарищи? — с хитринкой, обхватив младших путешественников за шеи, обратился Осаму. — Кто пойдёт за хворостом?

— Все пойдут, — нахмурился Рюноскэ. — Зачем кому-то одному идти?

— А что, нам много надо? Каких-нибудь восемь больших деревяшек выбрать — и хватит: тушёнку погреть, да воды вскипятить. Зачем всем-то ходить?

— И кто же должен пойти? — зевнул Ацуши. — А давайте на «камень, ножницы, бумага» определим?

— Ну, давайте, — согласился Рюноскэ, протянув кулак.

— Раз! Два! Три!

Ножницы.

— Раз! Два! Три!

Бумага и два камня.

— Ха! Теперь вы между собой решайте, — усмехнулся Дазай, отходя в сторону.

— Раз! Два! Три!

Ножницы и бумага.

— Да блин! — ругнулся Ацуши, глядя на свой проигрыш. — Почему я вечно проигрываю в этой игре?!

— Не везёт, малыш, — улыбнулся Акутагава, складывая руки в карманы. — Дуй за хворостом.

— Вечно вы буллите меня!

— Ацуши-кун, где ты такими словами научился? — с наигранным недоумением поинтересовался брюнет.

— Где надо. Да ну вас!

Накаджима отмахнулся от друзей и, недовольно бормоча что-то себе под нос, направился в кусты за палками.

Мальчишка отошёл от лагеря на приличное расстояние. Не замечая под носом подходящих палок, он брал лишь редкие экземпляры и шёл дальше, зевая и думая о чём-то своём.

Плавный поток мыслей прервал короткий треск веток за спиной. Он резко обернулся. Никого — только густой зелёный куст. Ещё один шорох, но уже сбоку.

— *Чёрт… Кажется, в кустах кто-то есть… А я отошёл от лагеря слишком далеко.*

Внезапно снова шорох за спиной. Парень дёрнулся.

— Кто здесь? — тихо, дрожащим голосом спросил Ацуши.

И вдруг его тело онемело, а сердце ухнуло в пятки. Что-то серебристое и переливающееся, похожее на чьи-то руки, схватило его за плечи. Он не осмелился даже шевельнуться.

— Хэ-э-э… — горячее дыхание коснулось уха. Ацуши перестал дышать. — Ю… мэ… ци… коло… и… сэнци… ю… кор… хэ-э-э… — раздалось за его спиной.

Нечто начало двигаться и, судя по ощущениям, приближаться ещё ближе.

Ацуши не стал медлить. В момент лютого ужаса, ощутив холодное прикосновение этого существа, он рванул с места, словно ошпаренный. Крик сам вырвался из его горла, когда ноги вновь обрели способность бежать.

Красный, испуганный и орущий во всю глотку, он добежал до лагеря и одним прыжком влетел в палатку, не на шутку напугав товарищей.

Те встрепенулись и зашли следом, увидев Накаджиму, забившегося в угол.

— Ацуши, что случилось? — тревожно спросил Акутагава.

— Там… там… там, в лесу, монстр!

— Монстр!? Ха! — усмехнулся Дазай. — Серьёзно? Монстр в лесу?

— Ты же понимаешь, что противоречишь сам себе, Дазай? — сказал Рюноскэ, бросив на старшего косой взгляд.

С улицы донёсся резкий шум — в небо сорвалась стая дико кричащих птиц. Все на минуту застыли.

— М… может, стоит проверить? — дрожащим голосом предложил Осаму. — Монстр, конечно, вряд ли, но зверь какой-нибудь вполне мог быть.

— Да, но не забывай про ёкаев, — сглотнув, напомнил Акутагава. — Их в нашем лесу хватает.

— И что? Думаю, в целях безопасности нам всем стоит пойти за Чуей.

— Ладно, согласен.

— Не надо! — истерично взмолился Ацуши, ещё сильнее жмясь в угол.

Но отказаться от совместной вылазки ему не дали. Мальчики подошли, схватили его под руки и вытащили из палатки. Лагерь опустел.

Трое отважных путешественников, собравшись плотной группой, медленно ступали по траве, всматриваясь в каждый куст и стараясь заглянуть за каждый ствол.

Что-то треснуло совсем близко — в двух шагах от них. Звук был слишком громкий, слишком резкий, будто сломалась не просто ветка, а кость. Ребята тут же замерли, а затем инстинктивно попятились назад.

— Ну, ну… Чего вы? — попытался отшутиться Дазай, хотя голос дрогнул. — П-п-подумаешь, ветка где-то хрустнула. Мы же в лесу.

— Ага, в лесу, — шёпотом отозвался Акутагава, не сводя глаз с тёмной чащи. — А сам-то назад шагнул. Не врёшь. Давайте быстрее. Кто знает, вдруг Чуе помощь нужна.

— Помощь? — Ацуши сорвался, его голос звенел, как натянутая струна. — Вы серьёзно думаете, что это может быть ёкай?

— Конечно, может, — спокойно, почти холодно ответил Рюноскэ. — Помните, как отец Анго три года назад пошёл в лес за грибами? Тогда вся деревня сбилась с ног. Нашли его едва живого — голова пробита так, что врачи не верили. Три месяца в реанимации в Иокогаме. И выжил он, считай, чудом. Потом вся семья уехала в Осаку. А знаете почему?

— П-почему?.. — голос Ацуши задрожал, будто слова выдавливались сквозь слёзы.

— Потому что это ёкай напал на отца Анго. Напал — но не добил. И после этого он клялся, что ночами его будто кто-то зовёт обратно в лес. Будто недобитое чудовище следит за ним. Он рассказывал, что помнит, как на него сверху падало нечто огромное, круглое, тяжёлое, словно голова велетня. Всё указывает на Цурубэ-отоси.

— Пф! — Дазай фыркнул, но в глазах у него мелькнула тень тревоги. — Дай угадаю. Ты эту сказку услышал от самого Сакагути?

— Ну да. А что?

— А то, что Анго — первый врун и лицемер. Он бы и про собственную смерть соврал, лишь бы внимание к себе привлечь. Вот и придумал эту чушь.

— Да ну? — скептически прищурился Акутагава. — А разве не вы с братом раньше с ним дружили?

— Дружили, — зло отрезал Осаму. — Поэтому-то я и знаю, какой он врун.

— Правда? — голос Рюноскэ стал колючим. — А как тогда объяснишь, что его отец подтверждает ту же историю?

— Объясню просто. — Дазай сжал кулаки. — У него голову раскроило так, что мозги еле собрали. После такого любой будет видеть кошмары наяву.

И тут, будто подслушав их спор, из ближайших кустов донёсся отчётливый шорох. Сухие ветки затрещали, земля будто дрогнула под чьими-то шагами.

Все трое дёрнулись и сбились в кучу, теперь их голоса едва срывались на шёпот.

— Всё равно это не отменяет факта, — прошипел Акутагава, — что на голову отца Анго что-то рухнуло.

— Может быть, — буркнул Осаму, глядя в темноту, — но это не обязательно был ёкай.

— Да хватит вам! — всхлипнул Ацуши, срываясь на истерику. — Давайте уже найдём Чую и вернёмся в лагерь, пока не поздно!

— Тише! — резко прервал его Дазай, прижав ладонь к его губам. Глаза его сверкнули. — Слышите?..

Тишина. Давящая, густая, словно сам лес затаил дыхание. Ни шороха, ни треска — только учащённое биение сердец.

Акутагава первым заметил: справа куст дрогнул. Слишком резко, слишком неестественно. Его глаза расширились, и, не проронив ни слова, он метнул взглядом предупреждение товарищам. Те, словно по команде, сильнее прижались друг к другу и начали пятиться назад.

Но кусты продолжали шевелиться. Всё сильнее. Всё яростнее. Словно кто-то там бился, рвал, ломал, не имея намерения оставаться в тени.

Шаг за шагом мальчики отступали, пока их спины не упёрлись в холодный, шершавый ствол дерева. Конец. Дальше некуда.

Они замерли, едва дыша, глядя на трепещущую листву. И вдруг — тишина. Кусты стихли. Ни движения. Ни звука.

Мальчики осторожно выдохнули. Надежда робко кольнула в груди — может, показалось?

И тут лес взорвался.

Зелёная чаща разлетелась в стороны, и из неё вырвалось существо. Огромное. Серебряное. Тяжёлое, как будто выкованное из металла. Голова дёрнулась в сторону, и бездушные глаза-черноты уставились прямо в мальчишек.

Ацуши на миг разглядел его лицо — вытянутое, тёмно-зелёное, с глазами-бездонными ямами, от взгляда которых холод бежал по спине.

Повисла мёртвая пауза. Ни люди, ни чудовище не решались пошевелиться.

И вдруг — рывок.

Металлическая туша рванула с места с такой скоростью, что земля задрожала. Гул, треск веток, удары — и вот оно уже в нескольких шагах.

Мальчики зажмурились, закричали в отчаянии, вырывая крики из самой груди, сотрясая лес.

Но... секунда. Другая. Третья. Они всё ещё живы.

Дрожащие веки приподнялись.

Перед ними, нависая над их головами, стояла эта исполинская фигура — неподвижная, пугающе близкая, словно изучающая каждую черту их лиц.

И вдруг — новый звук. Шорох, ломкий треск сбоку.

Кусты дрогнули. Из тени шагнул кто-то — взрослый юноша, растрёпанный, с листвой и ветками в волосах. Он неторопливо отряхнулся, будто всё происходящее было лишь пустяком.

— Что тут за крики? — раздался спокойный, почти безразличный голос. Юноша поднял взгляд на компанию мальчишек. — А, малышня… Чего это вы в лесу забыли?

— Куникида… из старших классов? — недоумённо протянул Акутагава, всматриваясь в фигуру.

— Эй! Это же Куникида! — радостно взвизгнул Дазай, даже подпрыгнув от неожиданной радости. — Куникида, ты-то чего здесь забыл? И что это за… чучело такое с тобой? — Осаму без всяких церемоний ткнул пальцем в пугающую фигуру.

— Сам ты чучело, — отозвался глухой бас из-под странной маски-противогаза. — Это защита от… инопланетных цивилизаций. — Фигура сорвала маску, и под ней показалось лицо одноклассника Куникиды.

— Фёдор?! — глаза Дазая округлились. — И ты тут как тут, как медведь с балалайкой среди леса! Чего за маскарад устроили?! Мы тут чуть в штаны не наложили!

Фёдор лишь хмыкнул, не обратив внимания на истерику Осаму.

В этот момент издалека, сквозь сумрак деревьев, донёсся раздражённый крик:

— Э-э-эй! Что вы там застряли, олени?! Я воды принёс, а вас нету! Где мой обещанный костёр и тушёнка?!  — голос Чуи резал лесную тишину.

— Так… — озабоченно протянул Куникида, бросив быстрый взгляд в чащу, словно прислушиваясь к чему-то ещё. — Давайте-ка все дружно вернёмся в ваш лагерь. А там и разберёмся.

Спорить никто не стал. Мальчишки облегчённо переглянулись и поспешили проводить старших до лагеря. Добравшись они дружно развели огонь, поставили котелок, разогрели тушёнку, вскипятили воду.

Путешественники благоразумно умолчали о своих настоящих целях. Для отвода глаз они заявили, будто всего лишь оттачивают умение выживать в лесу и попутно собирают грибы для материнского супа. На деле же ребята не упускали случая досаждать старшим бесконечными расспросами.

— Одним словом, ночью что-то было неладно... — начал Фёдор, щурясь, будто вспоминая каждую деталь. — Сон не шёл, голова трещала у всех, а тут ещё и метеоры. Приборы будто с ума сошли: расчёты сбивались, графики ползли к чертям. Вот мы и решили, что к нам пожаловали инопланетяне. Ха-ха! На деле же с Куникидой просто надеялись найти хоть какие-то осколки от метеоров, потому что, если учитывать их размеры, длину хвоста и цвет, то получаем большую вероятность того, что что-то уцелело и даже выпало на землю в районе нашего леса. А может и нет. А может и инопланетяне. Чёрт их знает.

— Пф! Серьёзно? — скривился Дазай, сложив руки на груди. — Инопланетяне? Такие взрослые, а всё ещё верите в такие сказки, как НЛО? Может, у вас ещё зубы зубная фея забирает, а подарки Санта-Клаус под ёлку приносит?

— С чего это инопланетяне — сказки? — парировал Куникида. — По-твоему, мы единственные разумные существа в мире?

— Конечно! А все истории про инопланетян — выдумки глупых конспирологов, которым просто делать нечего! Что вы можете мне привести в пример как туманное доказательство существования НЛО? А?

— Ну, к примеру, неопознанные объекты, которые находили на территории США, внешне напоминающие летающие тарелки... — при этих словах Доппо усмехнулся.

— Ага, пф! Наивные... — перебил Дазай Куникиду. — Большая часть всего этого — фейк, а действительные находки — всего-навсего неудачные эксперименты летающих аппаратов ВВС США, плохо скрытые ЦРУ-шниками. Поэтому они пригласили своих же специалистов для якобы изучения этих объектов и пустили теории в массы. Чтобы как раз-таки такие идиоты, как вы, утверждали, что это истинные корабли пришельцев. А тем временем сами ЦРУ, которые и запускают эти проекты, публично называют конспирологов идиотами. Это базовые настройки.

— М-да? А знаешь ли ты, что несуществование инопланетян гораздо абсурднее, чем их существование? — слегка улыбаясь, вмешался Фёдор. — Помимо нашей Солнечной системы существуют множество других систем, теоретически в которых также может зародиться жизнь. Но это не всё. Помимо нашей Вселенной вполне могут существовать другие вселенные... И что же мы получаем? На всё бесконечно распространяющееся с ускорением пространство мы имеем буквально одну разумную цивилизацию? Ну это абсурд, мальчик мой. При таком раскладе вполне логично думать, что скорее не существует и нас, нежели существуем только мы. Но это всего лишь теории, которые ты яростно отвергаешь. Что ж, тогда я смело предположу, что ты ни разу не наблюдал за ночным небом.

— С чего это вдруг?! — возмутился Дазай. — Ещё как наблюдал! Вот! Мы с друзьями всю ночь на свежем воздухе провели!

— И что же ты видел?

— Что, что... Ничего! Звёзды как звёзды, иногда, может, комета какая пролетит, а когда и другие планеты можно увидеть. Марс, например...

— И всё? — Фёдор приподнял бровь.

— А что ещё?!

— Ох, ты даже не подозреваешь, сколько всего странного происходит там, наверху... Постоянно что-то движется, что-то мелькает не так, как должно.

— Тоже мне! Мелькает... Звёзды мелькают, самолёт пролетит, может, вертолёт, комета где-нибудь далеко-далеко. Это естественно для нашего небосклона.

— Сразу видно, что ты ни черта не понимаешь. Вот мы с Куникидой вечно наблюдаем по ночам какие-то неестественные движения небесных, неопознанных тел. Знал бы ты физику, смог бы понять, что для природных объектов, находящихся в космосе, такие изменения в перемещении попросту невозможны! Тем более самопроизвольное изменение в скорости. Вот летит какая-то маленькая светлая точка: вроде можно подумать — самолёт, а потом она берёт, останавливается, делает круг и летит в другую сторону, при этом быстро набирая скорость. Что это, по-твоему?

— Ну-у-у... Станция космическая или просто спутник.

— Спутник не может делать такие движения, да и ускорение такого уровня для него неестественно. Про космическую станцию вообще молчу.

Дазай фыркнул и победоносно вскинул голову:

— Вот-вот! Это всё проделки американцев! Понаделают своих механических шпионов, а потом свободно парят над нашими странами, узнавая наши тайны. А как чуть что заметят да в массы выйдет — так сразу: «конспирологи — идиоты!» Ха! Тайна раскрыта! — гордо заявил Дазай.

Фёдор закатил глаза и ладонью хлопнул себя по лицу.

— Всё ясно с тобой... — проворчал он и махнул рукой.

— А что это за костюм? И зачем вы с ним в лес пришли? — нерешительно спросил Ацуши.

— Это? — Куникида рассмеялся и ткнул пальцем в нелепую конструкцию. — Мы с Фёдором шутим всё, что инопланетяне могут радиоактивную заразу занести. Вот и смастерили костюмчик — из говна и палок, как видишь. Так, ради смеха прихватили. Заодно вас попугали немного.

— Ах, вот оно что... — пробормотал Ацуши, стараясь скрыть смущение.

— День прошёл впустую! — раздражённо бросил Достоевский. — Ни осколков, ни паранормальных объектов. Ничего!

— Да остынь ты, — насмешливо отмахнулся Дазай. — Нет никаких твоих инопланетян. А метеоры вы не нашли, потому что они либо мимо пролетели, либо сгорели в атмосфере. В крайнем случае — слышали бы удары.

— Гений, — язвительно хмыкнул Фёдор. — Ещё скажи, что они должны были упасть прямо вам на голову.

— Ну да! Именно так. А так — ничего не было этой ночью.

— Ох, бедняга, лишённый истины...

— Это я-то бедняга?! Ты на себя посмотри! — вспыхнул Дазай.

И вдруг — резкий, пронзительный крик разорвал лесную тишину. Он был слишком похож на человеческий, чтобы списать его на зверя. Все мгновенно замерли: мальчишки с округлившимися глазами, старшие — напряжённые, настороженные. Шум стих, оставив за собой гнетущую пустоту.

— Что. Это. Было? — шёпотом, делая огромные паузы между словами, выдохнул Ацуши и прижался ближе к Акутагаве.

— Может, волк? — неуверенно предположил Рюноскэ, косясь на суровое лицо Куникиды.

— Или медведь... — добавил Чуя, переводя взгляд то на Дазая, то на Фёдора.

— Совсем уши, видно, не моете, — холодно заметил Достоевский. — Это был человеческий крик. Так, слушайте мою команду, спецгруппа молокососов: сидите здесь и никуда не суйтесь, пока нас не будет. Мы сходим и проверим.

Он резко перешёл от рассуждений к приказу. Никто из младших не осмелился возразить. Они только переглянулись и остались ждать, пока старшие уходят в сторону той пугающей тишины.

— Вот он! Куникида, сюда скорее! — прорезал лесную чащу бас Фёдора.

Перед ними, съёжившись в клубок, на корточках, сжимая голову руками, сидел умалишённый Лавкрафт — их друг и товарищ по астрономическим изысканиям.

— Лавкрафт, что ты тут делаешь? Мы же велели тебе спать, — строгим тоном отчитал его Фёдор.

Он поднял товарища на ноги, перекинув его руку себе на плечо. Тут же подбежал Доппо и подхватил с другой стороны.

— Лавкрафт, ты обязан отдохнуть. Ты не спал уже три дня, если сегодняшний вообще считать. Это убьёт твой организм, — добавил Куникида, озабоченно глядя в глаза друга.

— Нет! Вы ничего не понимаете! — сорвался Лавкрафт, и голос его вдруг захлебнулся, превратился в хриплый поток. — Наблюдатели существуют вне нашего пространства, но при этом тщательно за нами наблюдая! Хки-хки-хки... Может эти непонятные движения действительно всего-лишь естественное перемещение каких-то объектов о свойствах которых мы просто не знаем. На крайний случай вполне можно всё сбросить на паршивый инструмент наблюдения. Всё-таки наши глаза и телескопы не идеальны, а значит и доверять им не стоит. Но! — он задрожал, глаза заблестели безумным светом. — Боже, они здесь! Они везде и сразу и при этом их здесь нет! Они не подвластны нам, но мы подвластны им. Точнее окружающая нас среда подвластна им от лица нас. Но-о-о! Мы же даже не можем полностью идентифицировать себя! О чём тогда может идти речь? Ох, если бы было всё как раньше! Если бы в нашем мире не появлялось этих глупых и сумасшедших манипуляторов, которые знают как воздействовать на наше мышление! Если бы мы только оставались сами собой, а не пробирками для плана глобализации! О-о-о! Они ничего не расскажут! Они ничего не покажут! Они скрывают от нас это! А мы как дураки! Дайте мне выбраться от сюда... Дайте... 

Фёдор и Куникида в пути молчали. Лишь изредка обменивались тяжёлыми взглядами: Лавкрафт совсем плох, будто в горячке. Три дня без сна, два без еды... только таблетки запивал водой. И они без колебаний приняли решение: возвращаться в деревню. Но прежде — дойти до лагеря, забрать костюм и предупредить младших.

— Вон они идут! — раздался с улицы голос Дазая.

— Одни?

— Не-а, кого-то ещё волокут.

Чуя приподнялся и выглянул из палатки.

— А, так это их дружок — коллега по диагнозу. Фанатик похлеще Фёдора с Куникидой. Это он орал?

— Похоже на то.

Старшие дошли до лагеря, слегка сбавив шаг. Фёдор забросил костюм в мешок, а Куникида, придерживая Лавкрафта, обратился к младшим:

— Мы возвращаемся в деревню. У друга — горячка, три дня без сна сделали своё дело. Вам тоже пора сворачиваться. Погуляли — и хватит. Скоро дожди начнутся, без взрослых здесь делать нечего.

Доппо кивнул, помогая другу, а Достоевский уже был готов отправиться вместе с ними.

— Эй, Фёдор! — окликнул вслед Дазай с привычной издёвкой. — А что будет, если я расскажу твоей даме сердца, что ты сохнешь по инопланетянам?

Ответа не последовало.

— Тогда твоя прекрасная Агата Кристи точно сбежит к Френсису, даже не раздумывая! Ой-ой-ой! — продолжал Осаму, искоса наблюдая за реакцией.

Фёдор не выдержал: резко развернулся, подскочил к Дазаю и метнул на него тяжёлый взгляд.

— Только попробуй, — тихо и строго бросил он.

— А то что? Инопланетяне прилетят и похитят меня для опытов? — ухмыльнулся Осаму.

— У меня есть связь попроще. Например, твоя мать, которая пока не догадывается, что её сын спускает деньги не на столовую, а на сигареты.

— Мда-а… даже так?

— Даже так, маленький опарыш, — усмехнулся Фёдор и щёлкнул его по носу.

Дазай дёрнулся, как задетый петух, резко отмахнулся и едва не ударил старшего, но в тот же миг раздалось раздражённое:

— Фёдор! Ну ё-моё, я его один не дотащу! — Куникида уже едва держал Лавкрафта.

Достоевский ухмыльнулся ещё раз и, не оглядываясь, побежал к своим.

— Ну и катитесь к чёрту, — пробурчал в ответ Дазай.

Ацуши и Акутагава, наблюдавшие всю сцену из палатки, переглянулись.

— Может, и правда пора возвращаться домой? — нерешительно предложил Ацуши.

— Угу. Против дождя мы безоружны. У нас только палаточная ткань — и всё.

— А что, ещё что-то нужно? — Чуя приподнял бровь.

— Вот именно! — отрезал Дазай.— К тому же мы не собираемся сдаваться. Давайте подберите свои сопли, перестаньте ныть и помогайте нам собирать вещи. И так уйму времени потратили на этих сумасшедших. Если не поторопимся, то можем не успеть до следующей нашей остановки. 

Ребята нехотя задвигались, сворачивая лагерь и готовясь к пути.

Новый день — новый план, и новое расстояние, которое предстояло преодолеть путешественникам.

Но дорога сегодня давалась куда тяжелее: всё же ночь прошла не в привычном тепле дома, а на сырой подстилке в палатке, среди тёмного и тревожного леса. Силы не успели восстановиться, и теперь каждый подъём на холм казался вдвойне круче. Никто не жаловался. Все понимали: назад им предстоит идти тем же путём, а возвращаться домой с пустыми руками — глупо.

Днём ещё можно было терпеть: ноги послушно шагали, руки помогали карабкаться, глаза видели дорогу, а уши различали каждый шорох. Но когда спустилась ночь — всё изменилось.

Ребята сжали зубы, скрывая панику, и продолжали держаться за предводителем, лишь бы скорее добраться до цели. Когда тьма стала непроглядной, достали фонарики. Без них они наверняка давно бы переломали себе ноги о корни и камни.

Однако сил становилось всё меньше. Целый день пути без долгих привалов выжег мальчишек дотла: ноги ныли, плечи ломило от рюкзаков, а дыхание стало прерывистым.

Наконец, поднявшись на небольшую полянку на вершине холма, Акутагава и Ацуши почти синхронно рухнули на пеньки — и решительно отказались идти дальше.

— Нет, нет, нет! Мы не можем останавливаться прямо сейчас! — Дазай метнул в них взгляд, в котором горело почти звериное упрямство.

— Мы слишком долго используем фонари, — тяжело выдохнул Ацуши. — Если не остановимся, останемся и без света, и без лагеря.

— Верно. А ещё — без укрытия в дождь, — холодно добавил Акутагава.

— Но они совсем рядом! Я чувствую их! — не сдавался Осаму.

— Всё! — резко оборвал Чуя, скидывая рюкзак. — Мы остаёмся здесь. Немедленно ставим палатку, натягиваем навес от дождя, разводим костёр и греем еду. Не найдём мы эти пресловутые грибы!

— Найдём. Обязательно найдём! Просто нужно искать тщательнее, мы ведь толком даже не начали! — горячился Дазай.

— Ты хоть понимаешь, к чему это ведёт? — голос Накахары прорезал ночную тишину, словно нож. — Дазай, да ты понимаешь, что мы действительно можем оказаться в катастрофической ситуации? Мы одни в лесу, вдалеке от какой-либо цивилизации! Если мы сейчас не остановимся, то можем забрести в такие дебри, что нас никто не найдёт и сами мы не выберемся! Погодные условия нашего региона даже не подумают нас жалеть! Начнётся ливень, а то и ураган, а если торнадо с землетрясением? Ты об этом подумал? Да и в случае, если мы заблудимся, это я так, тебя уведомляю, еды у нас хватит максимум на два дня. Завтра можем ещё вполне поискать, но когда будет светло. И если мы грибы не находим, то возвращаемся домой!

— Но они где-то рядом. Я чувствую — совсем близко, — упёрто твердил Дазай.

— Ты то же самое говорил два часа назад. Хватит кормить нас надеждами. Пора ставить лагерь, — Чуя метнул тяжёлый взгляд на младших, и те сразу же засуетились, помогая разворачивать палатку.

Дазай скрипнул зубами. Упрямство кипело в нём, но здравый смысл подсказывал: Накахара прав. Ради грибов они не имели права рисковать безопасностью. Пришлось уступить. Он молча подключился к общей работе, загнав вглубь назойливую мысль о заветной находке.

Восьмью руками они быстро подняли палатку, накидали охапку сухих веток и развели костёр. Когда Акутагава с Чуей возились с едой, Дазай и Ацуши сидели внутри палатки, слушая стрёкот сверчков и треск огня. Тишина давила.

Накаджима украдкой поглядывал на предводителя: угрюмое лицо, неподвижный взгляд, будто застывший в другой реальности. Он уже собрался заговорить, но не успел. Дазай резко вскочил, выхватил фонарик из рюкзака и молча вышел наружу.

Ацуши нахмурился: не похоже, что тот просто собрался отлить. Он схватил свой фонарик и поспешил следом.

— Дазай, куда ты? — догнал он его, ухватив за рукав.

— Отстань, — отрезал брюнет, вырываясь. — Я иду за грибами.

— За какими, к чёрту, грибами? Мы же решили — завтра! При свете дня!

— Они рядом, — упрямо бросил Дазай. — Зачем откладывать то, что можно найти сегодня?

— Если честно, я вообще сомневаюсь, что они тут растут, — пробормотал Ацуши, стараясь не споткнуться в темноте. — Мы прошли кучу километров и не нашли ни одного!

— Потому что они редкость. Или ты думал, галлюциногенные грибы вдоль трасс растут?

— Ну, нет, но…

— Тсс! — Дазай резко остановился.

— Что случилось?

— Смотри! — шёпотом, с дрожью радости, выдохнул Осаму, указывая фонарём под дерево. — Там! Видишь?

— Вижу! Грибы!

Они бросились вперёд. У корней старого дерева теснилось целое семейство.

— Подержи фонарик, — скомандовал Дазай, присаживаясь и доставая нож. Лезвие блеснуло, срезая упругую ножку.

— Думаешь, это они? — Ацуши наклонился ближе.

— Очень похоже!

— Но выглядят они… как обычные мацутакэ.

— Вот именно! На картинке были такие же. Я уверен — это те самые!

Осаму поднялся на одно колено, поводя лучом фонаря по земле. Корни соседних деревьев тоже светились бурыми шляпками.

— Их тут целые залежи! — он загорелся азартом. — Быстро, зови Чую и Акутагаву, пусть берут мешки.

— Ого… — ахнул Накаджима, заметив ещё одно скопление чуть поодаль, потом ещё и ещё. — Уже бегу!

Призвав остальных к дереву, Ацуши и Дазай тут же с головой ушли в сбор, хватая грибы один за другим, пока Чуя и Акутагава стояли чуть в стороне, ошеломлённо озирая неожиданное богатство. Первым очнулся именно Чуя: в его голове сразу мелькнула мысль — «А не ядовитые ли они?»

Когда мешок оказался заполнен примерно на пятую часть (а мешки у них были немалые, так что и этого хватало с избытком), компания вернулась в лагерь. Там решили устроить пробу: каждому по грибочку — и сразу станет ясно, не зря ли они рисковали.

Дазай аккуратно срезал подпорченные кусочки, сполоснул грибы остатками питьевой воды и насадил на свежесломанные веточки. Над костром они держали добычу осторожно, стараясь не подпалить сами палки. Вскоре воздух наполнился тягучим, дурманящим ароматом. От запаха текли слюнки, и всем приходилось сдерживать себя, чтобы не сунуть в рот сырой гриб.

Минут через пять на шляпках появилась румяная золотистая корочка. Настал миг истины.

Закрыв глаза, ребята почти благоговейно вонзились зубами в ароматную мякоть. Хруст, нежная горчинка, жаркий привкус дыма — и всё. Гриб исчез, будто его и не было. Запив по глотку воды, они затаились в ожидании.

— Ну? — первым нарушил молчание Чуя. — Чувствуете что-нибудь?

— Ни-че-го, — коротко отозвался Ацуши. — Может, и правда не те?

— Не те, так не те, — пожал плечами Акутагава. — Но вкусно было.

— Эй, вы слишком торопитесь! — возмутился Дазай. — Думаете, галлюцинации появляются по щелчку? Нужно время: пока гриб переварится, пока доберётся до крови, потом до мозга…

— Верно, — согласился Ацуши.

— Тогда нечего сидеть и ждать.  — Чуя поднялся и хлопнул себя по штанам. — Складываем мешок в рюкзак и спать. Если у кого-то что-то будет, он расскажет утром. 

Все без споров согласились.

Они уложили мешок с грибами в один из рюкзаков и дружно направились в палатку. Жар углей ещё мерцал, а лес вокруг наполнялся ночными шорохами.

Сон накрыл Акутагаву и Ацуши мгновенно — будто лес сам убаюкал их шелестом листвы. Ветер поднялся, гулко проходя сквозь ветви.

Дазай, как всегда, оказался пленником своей бессонницы. Сон не шёл. Но когда же всё-таки свалился на него, он был мучительным — липким, давящим, с дурманящим жаром, словно кто-то тянул его в вязкую трясину.

На стыке сна и яви ему почудилось: кто-то зовёт. Голос. Женский. Тёплый, ласковый. В первый миг Осаму подумал — мама. Сердце болезненно дёрнулось. Но чем дольше он слушал, тем яснее понимал: это не она. Этот голос был чужим.

Он распахнул глаза. Тишина. Никого рядом, кроме сопящего во сне Накаджимы. Всё спокойно. Сквозь ткань палатки дрожащим пламенем мерцал костёр, огонь судорожно метался под ударами ветра.

— *Не безопасно* — мелькнуло в голове. — *Ветер раздует пламя — и палатка вспыхнет. Надо бы потушить.*

Дазай осторожно приподнялся, стараясь не разбудить товарищей, и выбрался наружу. Холод обдал кожу. Шаг — и он уже рядом с костром, нагнулся, собираясь присыпать его землёй.

И снова голос. Женский. Приятный. Слишком явственный, чтобы быть плодом усталого разума.

Он вздрогнул. И в тот же миг меж деревьев мелькнуло что-то белое.

— *Блики… чёртовы блики,* — прошипел Осаму, чувствуя, как напряжение давит виски. — *Так и с ума недолго сойти.*

Но белое снова скользнуло в темноте. Уже отчётливо — ткань. Не мираж.

Он выпрямился, вцепился взглядом в лес. Чаща дышала чернотой, и каждый нерв в теле вопил: "не смотри туда!", "отвернись!". Но он не мог. Любопытство сильнее страха.

И тогда это произошло.

Силуэт. Человеческий. Он пробежал меж стволов — быстрый, нечёткий, но реальный. Голова, плечи, всё скрыто белой марлей. Сердце Дазая ухнуло вниз, потом забилось так, что едва не вырвалось из груди.

Он шагнул. Раз. Другой. Ветки жалобно хрустели под ногами. Он крался к тому самому дереву, за которым таилось *оно*.

И увидел. Девочка. Белое платье, покрытая тканью голова. Она стояла, неподвижная, и смеялась — тихо, протяжно, как будто знала, что её смех способен свести с ума.

Дазай оцепенел. Всё внутри кричало: "беги!". Но руки сами собой потянулись вперёд — коснуться, сорвать ткань.

Ткань соскользнула. Лицо глянцево блеснуло в лунном свете, как кукольное. Чёрные, густо накрашенные ресницы, огромные глаза, розовые, как распустившиеся пионы, губы. Волосы — спутанные, кудрявые, падали на грудь.

Красота, от которой холодеет кровь. И где-то в глубине разума Осаму понял: это не человек.

— Поиграем? — девочка улыбалась искренне, почти наивно, пряча ручки за спину. Голос её звучал тихо, но в тишине леса — будто колокол. — Если сможешь догнать… — она наклонила голову набок, разглядывая Дазая так, словно выбирала что-то в витрине. — То… я разрешу тебе сделать со мной всё, что пожелаешь.

— Прям всё-всё? — почти задыхаясь, переспросил Осаму. Внутри разгорался азарт, смешанный с странным, липким восторгом.

— Всё-всё, — кивнула она и медленно наклонилась ближе. Её лицо оказалось в опасной близости от его губ.

Он зажмурился, ожидая поцелуя. Но губы не коснулись его.

Вместо этого девочка сорвалась с места. Белая тень метнулась в темноту, взрывая лес шорохом травы и треском ветвей.

— *Чёрт! Надурила!* — сердце Дазая ухнуло вниз, но ноги сами понесли его вперёд. — *Это сон, галлюцинация! Грибы, усталость — вот и всё!* — он кричал себе в голове, но чем больше повторял, тем сильнее верил в обратное. Девочка была слишком реальной.

Он бежал, спотыкаясь о корни, подгоняемый жгучим нетерпением. Белое платье мелькало в паре шагов. Совсем близко! Рука почти коснулась ткани. Ещё рывок — и он схватил её, сбил с ног, прижал к себе, не давая удариться о землю.

— Попалась, — прошептал он, и губы его сами нашли её губы.

Поцелуй оказался сладким и головокружительным. Нежность и жгучее желание смешались в нём воедино. Он не хотел отпускать, хотел раствориться в этом моменте. Её дыхание было горячим, кожа под лунным светом — теперь живой, румяной, а не холодной и мёртвой.

Он понял, что больше терпеть не может. Руки словно по приказу бросились сдирать с неё белое декольте, давая волю её телу.

На миг он прочёл в её взгляде недоразумение, но было уже поздно. Она всхлипнула, замерла, наблюдая за дальнейшими действиями.

Он содрал с неё всякую ткань, оставляя голой. И сам замер.

Его взору впервые в жизни раскрылась живая картина голой женщины. Не тех картинок с журналов, а настоящее тело.

Небольшая грудь, затвердевшие красные соски, женская промежность, так напоминающая разрезанную вишню. — всё это казалось для него каким-то чудом.

"Хватит ждать!" — раздался голос изнутри. — "Пора действовать!"

Дазай набросился на девочку с новой волной счастья и любви, целуя губы, шею и массируя грудь.

Та начала слегка стонать, но не из-за тела, а просто из-за желания. Стон этот был плавный, мягкий и не вынужденный.

Мальчик, услышав такую приятную музыку, понял, что эта нетронутая овечка, ещё даже не подозревает какое счастье её ждёт.

Прекратив её целовать, его руки двинулись вниз к штанам и к её ногам. Приспустив штаны вниз, он раздвинул её послушные ножки и придерживая половые губы смачно зашёл внутрь. Он услышал короткий писк девочки. Ей было неприятно.

— *Потерпи.* — подумал мальчишка. — *Это только в первый раз.*

Обхватив руками её бёдра, он начал задавать темп двигаясь вперёд-назад. Беспощадно его член проскальзывал сквозь возбуждённую и пульсирующую плоть, отдавая удовольствие хозяину.

Дазай закрыл глаза, полностью отдаваясь моменту, чтобы прочувствовать его до конца.

Девочка стонала негромко, но размеренно, втягивая его всё глубже в зыбкую сказку, сотканную из грёз.

Но вдруг его охватило странное желание — взглянуть на её лицо. И едва он пересёкся с её глазами, мир качнулся. Голубые, как два камня лазурита, они показались чарующими, до боли знакомыми…

Картинка поплыла, расплылась, а вместе с ней исчезла и сама девочка. В висках раздался оглушающий звон, голова заболела.

А когда туман рассеялся, перед Дазаем оказался вовсе не призрачный образ, а старый добрый Чуя.

Покрасневший, скукоженный, скривившийся, он дёргал головой, пытаясь выбраться из цепкой хватки друга.

— Чуя?! — в ужасе воскликнул Дазай, достав член из анального отверстия Накахары, и отшатнувшись от него.

— Ну? И что? — с нескрываемым любопытством наклонился вперёд Нацумэ. — Так была девушка или нет?

— Да нет же, — махнул рукой Осаму, густо краснея и бросая взгляд на не менее смущённого Чую. — Никакой девушки не было. Я… споткнулся об корень дерева, грохнулся в грязь и потерял сознание. А потом…

— А потом я вылез из кустов и нашёл этого чудика валяющимся лицом вниз, — вмешался рыжий, усмехнувшись. — Ну, пришлось разбудить его оздоровительным подзатыльником.

— А дальше… — продолжил Осаму, и в его голосе мелькнула странная серьёзность, — дальше началась жуть.

— Ойх… ай… — кряхтя, поднимался на ноги Чуя, торопливо натягивая обратно штаны. — М-м-м… присунул так присунул! — он облокотился о дерево, потирая рукой копчик. — Совсем рехнулся?! Чего на людей бросаешься, педик?!

— Я… я… я… — Дазай заикался, натягивая рубашку и не зная, куда деть глаза.

— Хуйня! — Накахара рванулся вперёд и схватил его за грудки. — Я тебя спрашиваю, чокнутый! Чего на мужиков кидаешься?!

— Я думал, что это девушка! — выпалил Осаму. — Она звала меня, бегала тут, издевалась, смеялась, надо мной. Ну я и подумал, что это галлюцинации. Набросился на неё, стал раздевать, чтобы отделать во все щели!  — он осёкся, густо краснея.

— Идиот! — Чуя покраснел ещё сильнее. — Ты меня отделал! В самую уязвимую дырку, тупица! Ещё и душить полез…

И вдруг лес ожил. С ветвей сорвалась стая птиц, вспыхнув чёрным облаком в ночи. Сквозь треск крыльев прорезался протяжный, нечеловеческий вопль. Он был таким страшным и гулким, что у обоих по коже побежали мурашки.

Они инстинктивно сблизились и прижались друг к другу.

— Девушка, говоришь?.. — шёпотом выдавил Чуя.

— Да… — так же тихо отозвался Дазай. — А ты-то чего здесь забыл?

— Так я тоже видел женщину, — признался рыжий. — Побежал. Думал галюны пошли. А потом смотрю — чаща, почти света от костра не видно, ну я понял, что надо назад разворачиваться, вас будить если здесь и есть кто-то. А тут ты на меня набросился. 

— Так значит, и ты её видел?!

Не успели они обменяться взглядом, как снова раздался тот же жуткий вопль. Теперь он звучал ближе. Тяжёлый, давящий — будто сам лес кричал.

— Если здесь и есть кто, — прошептал Осаму, дрожа, — То это инопланетяне тех чудиков.

— Мда уж… — скривился Чуя.

— А что, если нас специально сюда выманили? — тревожно добавил Дазай, бросив взгляд в сторону их лагеря.

— Чёрт! Ацуши и Акутагава!

Забыв о страхе, оба кинулись к едва заметному огоньку костра. Там, разбудив младших и заставив их тут же проблеваться, они напоили их водой, опасаясь, что та девушка действительно  могла быть вызвана галлюцинациями от грибов.
Но судьба не была к ним благосклонна. Сквозь стволы деревьев рванулся вихрь ветра, и одним рывком он задушил последний огонёк костра.

Тьма сомкнулась вокруг. Ночь решила стать их врагом.

Мальчишки бросились в палатку, понимая, что такие порывы не бывают без продолжения.

Сначала пошёл дождь, потом разразилась гроза.

Молнии сверкали со всех сторон, слепя глаза, а за ними следовали оглушительные удары грома — такие, что каждый раз они пригибались к земле, прижимая ладони к ушам.

Палатку бросало, ткань выгибалась, как живая, и, хотя ребята заранее позаботились о прочных креплениях, уверенности всё равно не было.

— Только не обоссытесь тут, — с кривой усмешкой бросил Чуя, пряча за грубостью беспокойство.

Где-то совсем рядом в землю ударила молния. Вспышка превратила лес в ослепительный, белый на миг мир — и тут же раздался грохот, от которого всех словно пронзило током.

— А что если молния ударит в близь растущее дерево? Оно же может повалиться прямо на нас.  — прошептал Акутагава. Его голос в этой тьме звучал ещё страшнее, чем сам гром.

— Ну зачем, зачем ты сейчас это сказал… — всхлипнул Ацуши, уткнувшись лицом в колени.

Дазай молчал, лишь мрачно глядя в темноту.

— А ведь Акутагава-кун прав.— сказал он наконец. — От такой случайности мы не застрахованы.

И словно в подтверждение его слов, новая молния вспорола землю где-то рядом, заставив всех содрогнуться.

— Я больше так не могу! — закричал Ацуши, вскакивая, но друзья тут же повалили его обратно, удерживая. — Выпустите! Выпустите меня отсюда! Пусть меня сожрут хоть эти инопланетяне, только не дерево!

— Ты, Накаджима-кун, смелый, — холодно блеснул глазами Чуя. — Я бы не подумал, что ты сможешь выдержать целый час такой муки.

— А вам-то откуда знать, что они делают?! — всхлипывал Ацуши. — Вы и сами не знаете, как убивают инопланетяне!

— Ещё как знаю, — процедил Чуя, — Напал тут один из подтяжка. Схватил меня, скрутил мне горло, потом стянул с меня штаны, через анальное отверстие пробрался в кишечник, с кишечника в желудок и стал меня поедать изнутри. 

— Хватит! — резко оборвал его Дазай, уловив за словами скрытый упрёк. — Такого не было.

— Молчи уж, гибрид юпитерский.

— Ах, значит я гибрид? — усмехнулся Осаму, прищурившись. — А ты знаешь кто?

— Кто?

— Слизняк нептунский.

— Да пошёл ты, чушеголовая амфибия!

— То есть вы подрались? — уточнил Фукудзава, приподняв бровь.

— Ну да! — оскалился рыжий. — А что, я должен был спокойно сидеть и слушать, как он меня слизняком обзывает?

— Ой-ой-ой, какой нежный, — протянул Дазай с притворным сочувствием. — А как меня амфибией кликать, так это в порядке вещей?

— Это продолжалось ещё очень долго, — сухо пояснил Акутагава, устало выдыхая. — Пока дождь не стих, мы были вынуждены слушать их бесконечную ругань.

— Ага, дождь не стих, гроза не поэма, — фыркнул Чуя.

— Ты слишком цепляешься к словам, — буркнул Рюноскэ.

— А ты не перебивай, — отрезал Чуя.

Дождь постепенно стихал, и вскоре за шелестом капель показалась тишина. Тяжёлые облака начали расходиться, а сквозь ветви деревьев пробивался робкий свет. Всё вокруг утопало во влаге: трава прилипала к ногам, кусты тяжело сгибались от капель, а земля под ногами чавкала, будто неохотно отпускала каждого, кто ступал на неё.

— Ну, наконец-то, — протянул Чуя, зевая и потягиваясь. — Я уже думал, что эта гроза затянется на весь день.

— Ты же сам её подзадоривал, — язвительно заметил Дазай, поднимаясь с земли и отряхивая колени. — Видимо, небо не выносит твоих шуток.

Рыжий бросил на него злой взгляд, но промолчал. Зато Ацуши облегчённо выдохнул, будто с его плеч сняли огромный камень.

— Давайте собираться, — деловито сказал Акутагава, доставая из мокрой травы колышки от палатки.

Собрав все вещи, ребята аккуратно упаковали палатку, проверили оставшийся провиант. Хлеб в тряпичном мешке немного размок, но был ещё пригоден для еды. Сухие фрукты пострадали меньше, зато консервы, как обычно, выдержали стихию без всякого ущерба.

Дорога, по которой они двинулись назад, представляла собой грязное месиво. Каждый шаг сопровождался чавканьем, обувь быстро промокла. Но, несмотря на усталость и сырость, в воздухе витало ощущение облегчения. Гроза отступила, и впереди ждал новый путь.

Идя вдоль склона, ребята заметили, что путь, по которому они должны были спуститься вниз, оказался полностью размытым. Земля, ещё недавно твёрдая и удобная для шага, превратилась в месиво, в сплошное болото, которое тянулось вниз, словно бесформенная серая река. Вода блестела в промоинах, а под её мутной поверхностью угадывалась липкая глина.

— Ну что ж, — тихо протянул Дазай, прищурив глаза. — Придётся обходить.

Никто не возразил. Даже Чуя, который обычно спорил ради самого процесса, лишь молча кивнул. Каждый понимал: шагни они туда — и рисковали увязнуть по колено, а то и глубже.

Обход оказался долгим. Сначала ребята двигались цепочкой, осторожно ступая по более твёрдой земле. Но чем дальше они уходили в сторону, тем гуще становились заросли и тем тяжелее было идти. Ветки низких кустарников цеплялись за одежду, мокрые листья прилипали к лицу и рукам.

Природа вокруг будто затаилась. Ни одной птицы не пело — только шелестели верхушки деревьев, глухо перекатываясь в ответ на ветер. Казалось, сам лес слушал шаги незваных гостей. Земля под ногами квакала и чавкала, отдавая грязью на сапоги и штанины. Иногда где-то вдалеке доносился странный гулкий звук — будто падал крупный ком земли или ломалась ветка под тяжестью воды.

— Тихо тут, как на кладбище, — пробормотал Накаджима, настороженно озираясь.

— Зато спокойно, — возразил Акутагава, но сам шёл, напряжённо всматриваясь в чащу.

Ацуши шёл последним в цепочке, и чем дольше они продирались сквозь сырые заросли, тем сильнее его терзало тревожное ощущение. Лес следил за ним. Стоило отвернуться, и казалось, что чьи-то глаза прячутся в глубине кустов. Иногда ветка срывалась и падала прямо за его спиной, или внезапно вздрагивала крона дерева.

Сначала он пытался успокоить себя: «Наверное, просто зверь. Барсук или лиса». Но с каждой минутой чувство становилось всё отчётливей: кто-то идёт за ними, в нескольких шагах позади, но ловко скрывается из вида.

— Чуя… — тихо позвал он, но рыжий махнул рукой, не оглядываясь. — Иди быстрее, тигрёнок, не плетись.

Ацуши сжал губы. Если бы это было только его воображение, он бы промолчал. Но и остальные чувствовали неладное. Слишком уж неестественно мёртвым был этот лес после грозы. Ни стрекота цикад, ни щебета птиц, ни даже далёкого гула — только шорох их собственных шагов и чавканье грязи под сапогами. Казалось, будто сама буря выгнала всю живность отсюда, оставив лишь мальчишек наедине с тишиной.

— Слушайте, — вдруг выдохнул Ацуши, голос его дрогнул. — А вы… не думали, что это мог быть не инопланетянин, а, к примеру… призрак?

Все замерли на секунду.

Дазай, идущий впереди, медленно обернулся. В его взгляде не было насмешки, но в словах — привычная ирония:

— Призраки, инопланетяне, ёкаи, Фёдор в костюме слона… Давайте ещё динозавров добавим, чтобы уж точно было по канону.

Он сказал это совершенно серьёзным тоном, и именно поэтому по коже у всех пробежал холодок. Никто не рассмеялся.

Внезапно из глубины леса донёсся странный, глухой звук. То ли хриплое дыхание, то ли рычание, низкое и влажное, словно его издавал кто-то огромный. Оно возникло неожиданно и начало стремительно приближаться.

— Вы слышали?! — сорвалось с губ Ацуши.

Ребята остолбенели. На секунду каждый замер, не веря ушам. А потом звук рванул ближе — прямо к ним, так быстро, что казалось, тьма несётся с ураганной скоростью.

— БЕЖИМ! — выкрикнул Чуя.

Они рванули прочь, не разбирая дороги. Лес зашумел вокруг: ветки хлестали по лицам, скользкие корни подставляли подножки. Казалось, сама земля ожила и пыталась удержать их — каждый шаг отдавался чавканьем и липким всасыванием грязи.

Ацуши в панике оглядывался — и каждый раз ему чудилось, что прямо за плечом мелькала чёрная тень. Казалось, невидимые руки тянулись из земли: цепляли за штаны, хватали за лодыжки, стараясь утянуть вниз.

— Дазай! — споткнувшись, он крикнул, и тот резко обернулся, протянул руку. Схватил его за ворот и дёрнул вперёд, вытаскивая из липкой жижи.

Чуя, ругаясь, удержал на ногах Накаджиму, который едва не рухнул, когда под ним проломился сгнивший пень.

Они кричали, задыхались, но продолжали нестись вперёд. Ветки царапали руки и лица, срывали капюшоны. У всех болели лёгкие от напряжения, ноги подкашивались, но страх толкал дальше. Казалось, если они замедлятся хоть на миг — это «нечто» настигнет их.

В ушах стоял странный вой. Не просто рычание зверя — а будто стон множества голосов, сливающихся в один поток. Ужас пробирал до костей.

И вдруг впереди показалось что-то серое, не похожее на лес. Грубые бетонные стены, заросшие мхом.

— Там! — заорал Чуя. — Гараж!

Они вбежали к строению. Дверь, массивная и ржавая, оказалась приоткрытой. Один за другим ребята влетели внутрь, и Дазай с Чуей с силой захлопнули её, налегая всем весом. Металл скрежетнул, замок заклинило, и на секунду воцарилась тишина.

Они тяжело дышали, сгибаясь в пояснице, хватаясь за колени. Каждый пытался отдышаться, и лишь гул собственных сердец разрывал уши.

— Не призрак, — наконец выдохнул Чуя, всё ещё глядя в сторону двери. — На этот раз это точно было животное.

Никто не стал спорить. Все синхронно кивнули, хотя в глубине души понимали: никакое животное не издаёт таких звуков.

Внутри гаража запах сырости и железа стоял густым туманом. Сырое дерево скрипело под ногами, где-то в углу капала вода с прохудившейся крыши. Казалось, что время в этом месте остановилось: на стенах ржавчина прогрызала металл, инструменты покрыла тусклая пыль, а единственный свет тускло горел из лампы, которая надсадно трещала, будто сопротивлялась самой идее давать им освещение.

Они сидели, каждый в своих мыслях, пока Дазай не предложил выйти на разведку. Его уход прошёл в гнетущей тишине — только заскрипела дверь и стих его шаг в сыром воздухе. Остальные слушали, как сердце бьётся громче, чем любая птица.

Когда он вернулся, все глаза уставились на него, будто от одного его слова зависела их жизнь.

— Ну рассказывай чего видел? — Чуя прищурился, стараясь сохранить спокойствие, но пальцы выдавали — он нервно постукивал ими по колену.

Дазай облокотился о стену, скользнул взглядом по всем и, выдержав паузу, начал:

— Докладываю. Мы в старом ржавом гараже. Вокруг лес, но трава подстрижена, словно кто-то следит за этим местом. — он говорил нарочито спокойно, словно перечислял покупки из списка, но в голосе слышался оттенок тревоги. — Прошёлся чуть вперёд и наткнулся на любопытное. Колючая проволока. Сетка перерезана. А за ней — несколько небольших зданий. И, кажется, посадочная площадка.

Акутагава поднял голову от стола, где до этого безучастно чертил пальцем по пыли.

— Звучит как военный объект.

Чуя выругался сквозь зубы и встал.

— По всей видимости, аэродром. Или база. Отлично. Это означает, что мы забрели чертовски далеко от деревни. — он провёл рукой по волосам и посмотрел на остальных. — Что будем делать?

Ацуши резко подался вперёд, глаза загорелись надеждой.

— Как что?! Проберёмся туда и попросим о помощи! Вы же сами видели: назад дороги нет. Болото и что-то там рычит в кустах!

Чуя обернулся к нему, прищурившись:

— Да?! А расстрел на месте за незаконное проникновение на территорию военных структур в качестве разведки, ты не хочешь?

— Они же не звери, чтобы убивать детей! — горячо возразил Ацуши.

— А ты проверял? — Чуя усмехнулся криво.

Тишина повисла тяжёлым занавесом. Даже капли воды с крыши будто перестали падать.

— Мы не знаем, насколько секретна база, — осторожно заговорил Акутагава, не глядя на них. — Но я сомневаюсь, что они станут сразу убивать нас. Скорее задержат.

— Серьёзно? — Дазай изобразил искреннее удивление. — Ты думаешь, что у военных есть пункт правил «детей не расстреливать»? Прекрасно. Давайте ещё напишем им письмо с подписью: «Мы милые и пушистые».

— Не умничай! — рявкнул Чуя. — У нас нет выбора. Мы проберёмся на базу, найдём карту, машину, что угодно — и свалим.

— А если здесь дороги нет? — спокойно заметил Акутагава. — Если они выбираются в цивилизацию только на вертолётах? Даже если мы найдём машину — где ключи?

Чуя ухмыльнулся, но в глазах было больше усталости, чем уверенности:

— Кто-то из нас получит суперсилу и заведёт машину электричеством. Ну или сломаем её по-старому.

— Слушай, — тихо вставил Ацуши, — но ведь… если мы попросим о помощи, они могут…

— Да, да, конечно, — Дазай оборвал его, махнув рукой. — А могут и повесить нас для примера. Но — другого выхода нет. Вариант «сидеть здесь и ждать медведя» явно хуже.

Мальчишки переглянулись. Каждый видел в глазах другого то же самое: страх, напряжение и упрямое желание выбраться. Даже если для этого придётся переступить через границы.

— Ладно, — Чуя хлопнул ладонью по столу. — Решено. Идём.

Они надели рюкзаки и направились следом за Дазаем, который уверенно вёл их сквозь мокрый, густой лес. Вскоре, всего в нескольких шагах от гаража, перед глазами мальчишек открылась старая сетка с колючей проволокой. Она выглядела так, будто её не раз кто-то разрезал и снова срастил. Теперь же часть проволоки была отвёрнута, словно специально приглашала пройти внутрь.

— Ну что, по одному, — тихо сказал Дазай, осматриваясь.

Ребята сняли рюкзаки, осторожно протиснулись через узкую дыру, следя, чтобы не зацепить колючки. Сначала пробрались сами, потом протянули сумки друг другу.

За сеткой простирался асфальт, местами покрытый мхом и пробившейся сквозь трещины травой. Прямоугольные домики выстраивались вдоль дороги, будто школьные пеналы, только с облупленной краской и пустыми окнами. Вдалеке возвышалась тёмная металлическая башня — очевидно, опорный пункт или наблюдательная вышка.

— Здесь слишком тихо, — прошептал Акутагава.

Дазай только кивнул и жестом приказал всем прижаться к стене ближайшего строения. Они крались вдоль облупившейся кирпичной стены, стараясь не наступать на щебень и осколки стекла. Каждый их шаг отдавался в голове эхом, и казалось, что всё вокруг слышит их дыхание.

Внезапно, из-за угла вышел солдат. Его ботинки скрипнули по асфальту, он поправил автомат и прошёл мимо, даже не заметив их. Все замерли, будто превратились в каменные изваяния. Только когда его шаги растворились в воздухе, Чуя позволил себе выдохнуть.

Ребята переглянулись. В глазах каждого блестел страх. Ацуши, бледный как мел, сжал рюкзак так крепко, что побелели костяшки пальцев.

— Может, это плохая идея… — пробормотал он.

— Сейчас отступать поздно, — отрезал Дазай, оглядываясь.

В какой-то момент они сделали неверный шаг. Может, слишком шумно прошли мимо одного из домиков, может, кто-то заметил их тени. Но уже через минуту всё изменилось.

Сначала донёсся тяжёлый топот. Потом резкий голос:

— Стоять!

Из-за углов одновременно вышло несколько солдат. Чёрные стволы винтовок блеснули в сером свете. У ребят в груди всё оборвалось.

— Руки вверх! — крикнул один из военных.

Мальчишки послушно подняли руки, не решаясь даже взглянуть друг на друга. Лица у всех побледнели, ноги дрожали. Ацуши почувствовал, что сердце готово выскочить из груди.

Их обыскали быстро, грубо, словно они были настоящими преступниками. Затем, под угрозой оружия, солдаты повели их вперёд. Сначала по узкой дороге, затем мимо нескольких бетонных ангаров, пока, наконец, не привели в квадратное здание с надписью «Охрана».

Тяжёлая дверь с лязгом закрылась за их спинами. Металлический замок щёлкнул.

Внутри пахло пылью и железом. На стенах висели карты базы, на столе стоял старый телефон и рация. Солдаты толкнули ребят внутрь.

— Сидите, не дёргайтесь, — сурово сказал один из охранников.

Он поднял трубку старого стационарного телефона. В тишине щёлкнул диск, протянулись короткие гудки. Наконец послышался суровый голос на другом конце провода.

— Командир? Да, это пост охраны, — отчеканил солдат. — На территорию объекта было осуществлено незаконное проникновение, со стороны леса.

Немного помедлив, он добавил тише, словно сомневаясь:

— Кто налётчик? А это вам лучше самим прийти посмотреть. Так точно! Ждём.

Солдат положил трубку и в помещении воцарилась гнетущая тишина. Дети сидели на старой скрипучей скамейке, прижавшись плечами друг к другу. Никто не решался даже шепнуть — казалось, каждый звук мог стать последним.

Солдаты стояли неподалёку, опершись на автоматы. Они не проявляли агрессии, но их холодные взгляды заставляли мальчишек тут же отводить глаза. Взрослые молчали, будто выжидали. Минуты тянулись бесконечно, словно вязкая резина, сжимая нервы.

— *Сейчас придёт командир,* — думал Ацуши, кусая губы, — *и прикажет нас расстрелять…*

— *А я ведь даже не успел признаться…* — пронеслось у Чуи.

— *Глупцы, зачем я вообще с ними пошёл…* — сердито корил себя Акутагава.*

Дазай же, на удивление, выглядел спокойным, только пальцы его нервно барабанили по колену.

Наконец, тяжёлая дверь с металлической ручкой скрипнула и медленно отворилась. Внутрь шагнул высокий, статный мужчина в военной форме. На нём был идеально выглаженный китель, на голове — капитанская фуражка, блестящая даже при тусклом свете лампы. Его сопровождали ещё двое вооружённых солдат.

— Дети? — с лёгким удивлением произнёс он, переводя взгляд с одного лица на другое.

Первым не выдержал Акутагава. Он резко поднял голову, глаза его расширились.

— Дядя Фукучи? — вырвалось у него. — А вы что здесь делаете? Вы же… вроде как в запое?

Эти слова повисли в воздухе, словно гром среди ясного неба. Остальные ребята в изумлении переглянулись: то на своего товарища, то на вошедшего мужчину.

Командир усмехнулся, чуть поправил фуражку и шагнул ближе.

— Как бы не звучало удивительно, но я здесь работаю. — сказал он с иронией.

Фукучи задержал взгляд на мальчишках, потом резко нахмурился.

— А вот вы, остолопы, что тут делаете? Какого чёрта вас занесло на закрытый объект?

Дазай уже открыл рот, чтобы объяснить всё спокойно, в своей манере, но его перебил Накаджима. Он словно взорвался от накопившегося страха.

— Мы за грибами… галлюциногенными… в лес ходили! — затараторил он, запинаясь. — Наткнулись на старших, они сказали, что в лесу упал космический корабль, что инопланетяне скоро захватят мир! А ночью на нас напал то ли этот инопланетянин, то ли призрак! Мы сбежали вниз по склону, спрятались в каком-то гараже, потом там дырка в заборе… Мы подумали, что карту надо бы стащить… И вот мы здесь! — его голос сорвался. — Пожалуйста! Не отдавайте нас призракам и инопланетянам! Умоляю!

Тишина ударила сильнее любого крика.

Парни одновременно взвыли:

— Ацуши!!!

Солдаты даже переступили с ноги на ногу, с трудом сдерживая смех, но взгляд Фукучи остался суровым. Его глаза блестели, в них не было ни насмешки, ни злости — лишь холодное любопытство.

— Инопланетяне, значит? — медленно повторил он, словно пробуя это слово на вкус. — Ну, ну...

В кабинете директора повисла густая, давящая тишина. Часы на стене отмеряли секунды сухим щёлканьем стрелки, и этот звук казался громче любого слова.

Нацумэ, сидевший в кресле за широким письменным столом, скрестил пальцы и чуть наклонился вперёд. Его взгляд был строг, но без враждебности — скорее испытующий, будто он проверял не только их слова, но и то, что у них на душе.

— Значит, после всего этого вас посадили в машину и?.. — тихо спросил он.

Акутагава кивнул, стараясь держаться спокойно, хотя плечи его заметно дёрнулись.

— И дядя Фукучи, который, как оказалось, вовсе не пьяница, а командир, отвёз нас домой. И взял с нас обещание, что мы забудем про военную базу.

Чуя не удержался и хмыкнул, скосив глаза на остальных:

— Да-да… Забыли. В лоб рассказываем третьим лицам про наше приключение.

Акутагава нахмурился.

— Приходится, — возразил он твёрже. — Тем более директор Нацумэ не чужой человек.

Директор позволил себе лёгкую улыбку, но глаза оставались серьёзными.

— Это так. Но я должен вас предостеречь: больше никому не рассказывайте. Даже если вас будут упрашивать поделиться подробностями. Лучше солгите, придумайте что-то другое.

— Хорошо, — почти хором ответили ребята, опустив головы.

— Ну так что же было дальше? — продолжил Нацумэ. — Я так понимаю, у этой истории есть своеобразный конец?

Дазай усмехнулся и развёл руками:

— Ну, да… Ещё какой. По приезде домой нас так вылупили! Вы бы только знали.

— Ага… — Чуя поёжился и почесал затылок. — С… с… до сих пор не могу забыть батин ремень.

— Но, — Дазай оживился, подался вперёд и хитро улыбнулся, — вылупили, не вылупили, а грибы мы всё-таки собрали. Цель была достигнута, и мы все вздохнули с облегчением.

Ацуши, который всё это время молчал, поднял глаза и добавил с печальной наивностью:

— Да, да. Только вот наивно думали, что наш поход увенчался успехом…

Комната братьев была простой, но уютной. Низкий столик в центре, вокруг которого можно было сидеть на татами, несколько аккуратных шкафчиков из светлого дерева, да пара полок, на которых стояли книги и какие-то старые вещи. На улице уже давно сгущались сумерки: за тонкой бумажной перегородкой слышался шелест ветра, редкий лай собаки и далёкое пение цикад. Внутри же царил полумрак. На столике горела толстая свеча, её пламя тихо колыхалось, бросая на стены дрожащие тени, словно сама комната дышала и жила.

В центре, прямо за столиком, сидел Ода. Он спокойно курил, и лёгкие клубы дыма, поднимаясь к потолку, расплывались в полумраке. На его лице не было ни злости, ни тревоги — только ироничное любопытство.

— Ну что, Робин Гуды? — протянул он, с едва заметной усмешкой. — Показывайте, что вы там хотели показать.

Дазай не стал тянуть. Он важно расправил плечи, словно хотел подчеркнуть, что именно он — лидер всей этой экспедиции. Из-за спины он вытянул мешок и с победным видом сунул его в руки брата.

— Вот! Это те самые грибы из твоего альбома. Мы нашли их!

— Ага, — тут же добавил Чуя, наклоняясь ближе и почти шёпотом, будто делился страшной тайной, — мы даже проверяли. Галлюцинации работают.

Ода, едва удерживая серьёзность, скосил глаза на него и иронично улыбнулся.

— Даже так? Ну молодцы, молодцы...

Его голос звучал одновременно тепло и насмешливо. Но в следующую секунду старший брат вдруг залился смехом — открытым, громким, заразительным.

Дазай нахмурился.

— Чего смеёшься? — спросил он, и в его голосе проскользнула нотка настороженности.

— Сейчас покажу, — спокойно сказал Ода.

Он встал, медленно подошёл к шкафчикам, достал свой альбом и вернулся за стол. Младшие переглянулись и тут же окружили его, как стая любопытных воробьёв. Ода неторопливо перелистывал страницы, и каждый разворот сопровождался шорохом бумаги и лёгким потрескиванием свечи.

— Вот. Нашёл, — сказал он, наконец, и сунул альбом прямо в руки младшему. — Читай.

Дазай склонился над страницей. Его глаза забегали по строчкам, губы беззвучно шевелились. Наконец он вслух произнёс:

— Растут только в тропиках…

В комнате повисла тишина. Даже пламя свечи будто замерло.

— Так получается… — начал Ацуши, нерешительно переводя взгляд с Оды на остальных.

— Что это не галлюциногенные грибы? — закончил за него Акутагава, нахмурившись.

Ода спокойно кивнул и стряхнул пепел в маленькую глиняную пепельницу.

— Да. Это самые обычные мацутакэ.

— ЧТО?! — взревел Чуя, вскинув руки. — Так получается, никаких галлюцинаций быть не могло?!

Все обернулись к Дазаю. Он, секунду помолчав, сделал вид, что собирается что-то объяснить, но вместо слов резко сорвался с места. Одним рывком распахнул дверь и выскочил наружу.

— Эй! — вскрикнул Чуя.

Накахара не раздумывал. Схватив первое, что попалось под руку — старый веник, прислонённый к стене, — он бросился следом.

— Вот ты тварь, Дазай! — орал он, не жалея голос. — Думаешь, тебя это спасёт?!

Снаружи раздались топот босых ног по деревянному настилу и скрип калитки. Дазай, петляя, вылетел на улицу, где уже сгущались сумерки.

— Я не виноват! — кричал он, оборачиваясь и чуть не спотыкаясь на каждом шагу. — Там правда была девушка!

— Щас ты у меня девушкой будешь, если я тебя догоню, скотина! — рявкнул Чуя и махнул веником.

Хлёсткий удар разнёсся в воздухе, и через секунду — "шлёп!" — прямиком по голове Дазая.

— Ай! — взвыл тот, хватаясь за макушку. — Чуя, подожди, я всё объясню!..

Но Накахара уже разошёлся и теперь гнал его по двору, размахивая веником так, словно это было смертоносное оружие. Их шумный переполох эхом разнёсся по тихой улочке, вспугнув птиц и наверняка привлекая внимание соседей.

А внутри комнаты Ода затянулся сигаретой и устало выдохнул дым. Он смотрел в окно, где мелькали две суетливые тени, и лишь тихо качал головой.

— Дети… — усмехнулся он себе под нос.

Директор неожиданно расхохотался. Его смех был громкий, искренний, звонкий, будто катился по комнате, отражаясь от стен.

— Ха-ха-ха! Вот же! — он откинулся на спинку стула и даже вытер уголки глаз.

Учителя, стоявшие рядом, не удержались: кто-то прикрыл рот рукой, чтобы не смеяться слишком откровенно, кто-то лишь качал головой, но улыбка всё равно проступала. Только мальчишки стояли, как вкопанные, нахмурившись и переминаясь с ноги на ногу.

— М-да… — наконец выдохнул Нацумэ, снова посмотрев на них. — Ну что будем с ними делать, коллеги?

Огай, который всегда был строг, сразу заговорил:

— Как что? Наказывать, конечно. По всей строгости. Чтобы в лес одни больше не совались и старших слушались.

У ребят лица сразу вытянулись. Ацуши поник, Чуя сердито уставился в пол, Рюноскэ привычно скрестил руки, а Дазай — тот, хоть и сохранял на лице невозмутимость, всё же выглядел обеспокоенным.

Нацумэ, заметив это, смягчился. Его взгляд стал тёплым, почти отеческим.

— Нет, я думаю, судьба уже достаточно проучила их. Грязь, дождь, страх, беготня — поверьте, им этого хватит надолго. Наказывать никого не будем. А с родителями… как-нибудь договоримся.

В комнате воцарилась пауза. А потом у мальчишек глаза засияли.

— Ура! — выкрикнул Чуя.

— Ура директору Нацумэ! — добавил Дазай, чуть театрально, будто специально громче всех.

— Всё, всё, хватит! — сказал Сосэки с лёгкой улыбкой. — Раз уж решили вас не наказывать, то пойдёмте лучше вместе ко мне. Чаю попьём.