Когда Монстр - Не Монстр?

Восходящее солнце было слишком ярко для её угосающих глаз.
«Виноваты звезды», Джон Грин.

«Я бежала от гигантского урагана по какому-то огромному лабиринту, а рядом бежал Бобби и держал меня за руку.
Вдруг мою руку охватил холодный ветер, я повернулась, а Бобби не было рядом.
Он просто исчез и я не уверенна был ли он когда-нибудь вообще. Навстечу мне приближалось что-то огромное и горящее, похожее на метеорит.
Потом все стало белым и я проснулась. »

Утро следующего дня.
Я проснулась в своей постели от сильной головной боли. Рядом со моей кроватью, в кресле, сидела Сэлли и читала какую-то старую книжицу. Мне было жутко неудобно и я начала подниматься.
- Сэлли, что произошло ночью, где Бобби?
Мой голос выбил её из мира романтики девятнадцатого века, она убрала книжку в сторону.
- С Бобби всё в порядке, он у себя в комнате. Сейчас вы не в лучшем состоянии, но не думайте что вам все сошло с рук. Вам с Бобби ещё предстоит серьёзный разговор с сестрой Елизаветой и со мной. - она была предельно серьёзна.

Мне было ужасно стыдно. Я так боялась потерять её доверие, а оно песком сыпалось из-под моих пальцев. Я так хотела бы всё изменить, ведь от моего поступка не произошло ничего хорошего. Меня брала обида на Бобби и на саму себя за то, что я поступила так легкомысленно.
Сэлли уже поднялась и взяла свою книгу для того, чтобы уйти и я попробовала её остановить.

- Прости, Сэлли. - она обернулась на мой жалобный голос, который вот вот сорвётся и я заплачу.
- Ох, Лорри. О чем ты только думала?.. - она обтилась ко мне на «ты», значит уже смягчилась.

За это я её и любила больше всех из сестёр. У неё мягкое и понимающее сердце, до которого не трудно достучаться.
Она так сильно напоминала мне Джен Эйр из романа Шарлотты Бронте.
Отмечая это у себя в голове, я вспомнила о том, что видела ночью в стенах того склепа.

- Что-то случилось? - спросила Сэлли, наверное она заметила как моё лицо поменяло выражение. Я смотрела в одну точно, а перед моими глазами плавали воспоминания о том, боюсь сказать, призраке.
Я всё отчётливей разбираю картинки в голове и мне становится все страшней. Даже мурашки бегут по коже.
- Я должна кое-что тебе рассказать, - сказала я ей уже как подруге, а не как смотрительнице.
Она села в кресло, стоящее рядом с кроватью, в котором до этого читала.
- Я кое-что видела там. Это была женщина. - я начинаю вспоминать и мне становится так жутко, нервы сдают, голос надрывается и слезы уже текут по щекам - мне было так страшно, я... я думаю это было приведение, Бобби сказал там были приведение, а она... она взялась из неоткуда. Была вся белая, почти прозрачная и я не знаю почему я тогда упала. - я говрила это так быстро, скорее тараторила себе под нос, а не говрила. Но она все равно поняла меня.
- Неужели?.. - сказала она вдумчиво и после короткой паузы добавила, - зачем жы вы пошли с ним именно в склеп, так же ведь опасно.

Опасно. Это слово меня настораживает. В голове висела куча вопросов, но всё, что я могла сделать, это уставиться на неё ничего не понимающими и испуганными глазами.

- Я не хочу тебя пугать, Лорри. Я не знаю насколько это всё правда, но раз тут такое дело. Расскажу с самого начала.

***
По рассказам Сэлли.

1943 год.
Несмотря на войну, в Свитсибурге было по прежнему тихо и мирно. Война сюда не добралась, наварное, в силу того, что это был маленький и неизвестный городок.
Там жили двое влюблённых - Антанта и Оливер.
Знакомы почти всю жизнь, но обнаружившие свои чувства друг к другу совсем недавно.

Скоро всём мужчинам Свитсибурга пришлось уходить на фронт. И Оливеру тоже.

Тихая, зеленистая поляна, освещёная солнцем, плед для пикника и радио, игравшее старые французские песни.

«C'est pas vilain les fleurs d'automne,
Et tous les poètes l'ont dit.»*

Это был их последний пикник перед тем, как Оливеру предстояло уйти на фронт.
Атланта сидела под сенью большого дуба и смотрела на Оливера, который, уже в форме, возился с ремнем и военными ботинками, из-за чего в воздухе стоял лёгкий запах резины.

Она смотрела на него и стараюсь запомнить каждую мельчайшую деталь. Увековечить этот момент в своей памяти, чтобы вновь и вновь к нему возвращаться.

Душу Оливера терзало какое-то ужасное предчувствие, но он не говорил об этом Атланте, не хотел волновать её попусту. Он закончил свои дела, сделал радио, которое уже немного барахлило, потише и сел рядом с ней.
На их лицах играли солнечные «зайчики», пробивавшиеся сквозь листья большого дерева. Поддувал лёгкий ветрок и казалось, что весь мир застыл на этом моменте.

- Ты веришь, что люди перерождаются? - спросил вдруг Оливер.
- Не знаю. Думаю, это очень грустно, когда ты рождаешься снова и забываешь всё, что было до, забываешь целую жизнь. Я не хочу ничего забывать. - после небольшой паузы, добавила, - воспоминания слишком много значат для меня.
- А если никто ничего не забывает, когда перерождаются не в людей. А в дождь например, или ветер, или в солнечный луч.
- Представить себе не могу, - хихикнула Атланта. - к чему у тебя такие мысли? - спросила она уже серьёзно.
- Просто, если меня вдруг не станет, ты будешь знать, что я всегда с тобой. Я буду дождём стучать тебе в окно, перебирать ветром волосы и солнцем играть, лаская кожу.
- Обещаю, что если ты будешь дождём стучать мне в окно, я всегда тебе открою, но мне не нравится эта тема. Такие разговоры всегда нагоняют беду.

«Je te regarde et je te donne?
Mon billet qu'il n'ont pas menti!..»**

Играло приглушенное радио на фоне.

Но Оливер уже знал и чуствовал, что беда сквозила в дверях судьбы, через все щели и замки пробираясь в их жизни и от неё было не отделаться.

Спустя полгода.
Когда Оливер ушёл на фронт, они часто обменивались письмами, хранили фотографии друг друга в своих талисманах. Со временем письма от Оливера стали приходить реже, а потом и вовсе перестали.
Последней весточкой о нем было извещение о его смерти.

Сердце Атланты разлеталось в щепки. Как и её разум. Она не верила и не могла поверить в содержание той ужасной телеграммы, которую она с трудом держала в руках.
Мир рушился на глазах. Земля ушла из-под ног. Жизнь начала превращаться в настоящий кошмар в черно-белых тонах. С каждым днем она постепенно сходила с ума.
Пока не сошла окончательно.

«шизофрения, мания, маниакально-депрессивный психоз», таким был диагноз врачей. Котрые объснили всё тем, что после смерти Оливера, она все больше и больше уходила себя, в свои воспоминания и наконец, совсем потеряла связь с реальностью.
Она стала одержима навязчивыми мыслями, которые исходили от тех воспоминаний о разговоре про перерождения. Она начала бредить и видеть его во всём. Разговаривала с неодушивлеными предметами, представляя на их месте его.
Так Атланта и оказалось в Доме Агаты.

Она пробыла там немного.
В тот день был ровно год, как умер Оливер.
Шёл сильный дождь за окном и ужасный ураган у неё в душе.
Она распахнула окно и со словами «даже если ты дождём постучишь в моё окно, я открою. Я пойду за тобой.» шагнула навстечу к пустоте с пятого этажа. Всё, что она оставила это записка, а которой говорилось «он всегда был рядом, всегда».

***
Я слушала Сэлли с замиранием сердца.

- После этого её похоронили в склепе лечебницы, потому что война добралась даже до Свитсибурга и многие начали говорить, что иногда видят её призрак. Не знаю на сколько это правда, остальные смотрители говорят что это всего лишь бред сумасшедших, а я и не знаю что думать.
- Это ужасно грустно, - сказала я, уже зевая.
- Тебе лучше отдохнуть и не думать ни о чем, ночью ты и так перенервничала. - она поцеловала меня в лоб и уже собиралась уходить.
- Спасибо, Сэлли. - она остановилась у двери, улыбнулась мне и ушла.

А я так и осталась наедине со своими мыслями и страхами, боясь уснуть, потому что знала, что буду видеть только кошмары.

Примечания:
* Цветы и осенью прелестны,
Поэты все о том поют...

** Не о тебе ли все их песни?
О, видит Бог, они не лгут!