Я Больше не Хочу Играть в Прятки! (OliKase)

Вдребезги разбитая банка мандаринового варенья прервала спокойную атмосферу слегка дождливого вечера... От этого громкого всплеска я так сильно вздрогнул, что стул подо мной начал качаться и я, испугавшись, схватился за верхушку холодильника, а сам стул упал с таким же сильным грохотом. Мне, маленькому 9-и летнему ребенку, пришлось повиснуть на холодильнике, так как пол казался слишком далеко, так еще и стекло лежало прямо подо мной. Мой друг Оливер, кажется, не мог мне помочь, так как сильно испугался, он очень боялся громких звуков и всегда прятался где-нибудь, где его не было видно, например, как сейчас — он спрятался под столом. Да и что бы он сделал, он был всего на месяц старше меня.

— Папа-а-а! — испуганно запищал я, дергая ножками, словно пытаясь взлететь.

Я услышал, как работающий в гостиной телевизор вдруг выключился и возникла тишина, но стоило мне еще раз позвать отца — тут же появился шум и быстрые, тяжелые шаги моего папы. Он мгновенно ворвался на кухню и, оглядевшись, надел на ноги тапочки, валяющиеся в углу, и, подойдя ко мне, взял меня за подмышки и усадил на стол, прямо рядом с лежащей там плюшевой куклой по имени Пойнт, которого я везде таскал с собой.

— Что вы тут наделали? — возмущенно, но не рассерженно спросил папа, глядя на разлитое по всему полу варенье с кусочками мандарина.

— Я просто... я хотел сделать бутерброды... — вытирая слезки, сказал я пристыженно. — Мы просто проголодались, а ты спал...

— Ах, понял... — с пониманием заглянув под стол, прямо на Оливера, сказал папа. — Нужно было разбудить меня! Ну ничего... — он поднялся и, взяв из оного из шкафов пакет и перчатки, начал прибирать осколки стекла с пола. — Может закажем что-нибудь. Похоже, семья Оли задерживается в больнице с Хио и его сломанной рукой, наверное уже не заберут сегодня, а значит это ночевка — а какая же ночевка без вредной еды, м?

— О, да! Да, давай! — обрадовался я, заглядывая под стол и подавая Оливеру руки, чтобы тот залез ко мне. — Чего ты хочешь, Оли?

— Я... я хочу... — начал Оли, залезая ко мне.

— О, давай пиццу! — перебив друга, не дав ему даже подумать, предложил я, уже представляя в голове эту вкуснятину.

— А...? Да... — немного заторможено проговорил Оливер, сев рядышком. — Из того места, из которого мистер Астериан в прошлый раз привозил! Это была самая вкусная...

Астериан, вытирая с пола остатки варенья, слушал нас, а после поднялся и посмотрел на Оли с неким упреком, сказав:

— Именно там? Тогда мне придется оставить вас одних на время, у них нет доставки, а я даже телефон их не записал в прошлый раз! Так что 30 минут меня не будет, если не больше, не убьете себя тут? — подняв пакет с осколками и слегка пошуршав им, с ухмылкой спросил мужчина.

— Да! Мы справимся! Мы большие! — воскликнул я, захлопав в ладоши. — Я хочу пиццу пепперони с грибами, черными оливками и немного перчика! А ты?

— А... а я... я хочу с ветчиной, салями, грибами и помидорами... и хочу чтобы соуса было побольше... — ответил Оливер застенчиво, словно стесняясь просить слишком много... да он всегда был таким — слегка тихим и боящимся просить слишком много. А еще он был слегка безэмоциональным, я думаю это потому, что он был стеснительным и не хотел привлекать внимание излишними эмоциями.

— Я вас понял, юноши. Что ж... не разбейте ничего больше, ведите себя осторожно, но если что — звоните. Оливер за главного, он старше! Я вас закрою, на улице все равно дождь, так что не выйдите! — с шутливой интонацией сказал отец, выкинув в мусорку мешок с осколками и закинув тряпку с вареньем в раковину. Он погладил меня по голове и быстро ушел, оставляя меня и Оливера одних.

Это не было проблемой, хотя мы и редко оставались одни в доме. Нам было уже по 9 лет, мы были совсем взрослыми и могли что угодно! Однако урчащий живот, словно издеваясь, напоминал нам о том, что мы и приготовить поесть себе не могли...

— Что ж, осталось лишь подождать! — сказал я, слышал, как входная дверь захлопнулась и щелкнул легонько ключ в замочной скважине. Я тут же спрыгнул со стола и, взяв Оли за руку, помог ему спрыгнуть за мной. — Чем займемся? Может давай посмотрим видео с котятами? Или пойдем покрутим гачу, она должна была уже выйти, я очень хочу выбить Саки!

— Не-е-ет, не хочу... — раздосадованно проговорил Оливер, слишком голодный для просмотра видео с милыми, и аппетитными от своей милоты, котятами, и явно не желающий смотреть, как я снова плачу над тем, что потратил все кристаллы, так и не достав нужную карточку. — Успеешь выбить, при Астериане... чтоб прям перед ним заплакать и...

— Да не буду я выпрашивать у него донат, не буду больше! — покраснел я, смущенный воспоминаниями о том, как потратил много денег отца на эти глупые игрушки. Я был уже взрослым, я не должен был тратить его деньги на эту глупость. — Ладно, чего ты хочешь? Можем вместе во что-то поиграть?

— Ммм... давай тогда... — начал Оливер, но я тут же его перебил:

— О, давай в прятки! Мы давно не играли в прятки!

— А... ну давай! — согласился Оли, слегка не успевая за тем, как быстро я менял свои мысли, сначала предлагая ему выбрать, а затем сразу меняя свое решение и выдвигая свое желание. — Я прячусь!

— Ну уж нет, в прошлый раз ты меня так и не нашел, тогда просто нас позвали на ужин! Так что сначала найди меня, а тогда поменяемся, как и договаривались!

— Ой, когда надо, ты помнишь о договорах и правилах, а когда не надо...! — слегка обиженно проговорил Оли, чуть надув губы и отведя взгляд.

— Ну Олли-и-и! Пожа-а-алуйста! — сказал я, подойдя ближе и обняв друга, прижавшись щекой к его щеке.

Он начал ворчать себе что-то под нос, а затем повернулся, отстранившись, и резко укусил меня за щеку.

— Быстрее прячься, а то съем тебя прямо сейчас, даже без поисков! — со злобной ухмылкой сказал мальчишка, выставив руки перед собой, словно кошачьи лапки с когтями, готовый напасть.

Я тут же улыбнулся радостно, обнял Оливера снова и, схватив Понта, убежал прятаться, оставляя друга одного на кухне. Я выбежал в гостиную и огляделся, размышляя о том, где спрятаться. Можно было выбрать место, где я уже прятался однажды, вдруг он подумает, что я не настолько глуп, чтобы прятаться там снова, либо можно было придумать новое место!

На глаза сразу бросились плотные шторы перед окнами. Окна были от самого пола до потолка, так что за ними легко можно было прятаться хоть стоя. А, учитывая то, что капли дождя начинали бить по стеклу — Оли мог бы не услышать мое дыхание за ними! Это было отличное место!

Выключив свет для сложности и жуткой атмосферы, как мы с Оли всегда делали, играя вечерами, я на цыпочках подошел к окну и, не задевая штор во избежание их подозрительного движения, спрятался за ними и притаился, в голове отсчитывая, когда Оли закончит считать. Дождик потихоньку усиливался, наполняя атмосферу дома небольшой жутью, идеальной для пряток в вечерней тьме.

И тут, досчитав до конца отсчета, я услышал, как дверь кухни тихо, но жутко скрипнула.

— Я иду иска-а-ать! — игриво пропел Оли своим тихим, нежным голоском, закрывая за собой дверь на кухню, не желая, чтобы я перебежал туда, ведь я уже обманывал его таким образом раньше.

Я начал слышать, как он шагает своими маленькими ножками по полу, как он ходит туда-сюда, как открывает разные шкафчики и сундучки, разыскивая меня, однако идея посмотреть за шторкой не приходил в его наивное сознание. Я стоял так, затаив дыхание, слушая его шарканье, и тихо посмеивался себе под нос, радуясь тому, как смог обхитрить Оливера.

Кажется, через минутку поисков, Оливеру, кажется, показалось, что я где-то в другой комнате, поэтому его мягкие шаги начали отдаляться, а я продолжил тихо стоять за шторкой, довольный своим, можно сказать, выигрышем, ведь на поиски давалось всего 5 минут, он бы не успел осмотреть весь дом и вернуться, чтобы поискать еще раз. Но кое-что очень громкое и тревожное прервало мою радость и гордость...

Резкий, пронизывающий все окрестности гром, вслед за которым сквозь облака прорезалась и молния, на мгновенье осветив всю поверхность в доме. Я сильно испугался, но сдержал свой крик внутри, не желая проиграть, но Оливер не был таким же сильным, как и я, поэтому тут же из коридора донесся его громкий писк и, судя по звуку, он упал прямо на пол, запнувшись от страха.

Оливер очень боялся грозы, всегда боялся, вечно прятался от всех во время нее, не желая показывать страх... Я не мог оставить друга одного в такой ситуации. Он был напуган из-за грозы, я должен был помочь ему успокоиться, я любил его, он был мне важен, я бы никогда не оставил своего друга одного, когда ему нужна помощь!

Оставив Оливера сидеть за шторкой, я вышел, оглянулся и увидел, что Оливер уже не было в гостиной, поэтому тихо, боясь еще больше напугать Оли, пошел к выходу из гостиной, к рабочему кабинету отца, где он создавал и хранил свои картины. В коридоре я слышал Оливера, но когда я вышел к нему — его я там не обнаружил... там было... нечто другое...

На полу лежало... странное существо... точнее, это был Оливер, но некоторые части его тела были покрыты какой-то черной субстанцией, напоминающей какой-то слайм, что поглощал его. Обе его ноги, одна рука и часть лица были такими — черными и словно расплавленными. Он выглядел страшно, неправильно, словно какой-то монстр... Он смотрел на меня со страхом и удивлением, словно я заставил его, занимающегося чем-то запретным, злым, опасным... чем-то секретным... чем-то нездоровым.

Мои ноги и руки затряслись, губы задрожали и я свалился на попу, попутно пытаясь отползти подальше от того, что было так похоже на Оливера, не было им...

Вдруг очередной гром пронзил все вокруг, заставляя стены в доме дрогнуть, как и меня с Оливером. От этого Оливер начал лишь сильнее "таясь", покрываясь этой черной жидкость, что напугало меня еще сильнее...

— Ф-Фукасе... — лишь одними губами прошептал Оливер, протянув ко мне свою почерневшую, скользкую руку, однако я, испугавшись его движения, закричал и, кинув в него первое, что попалось под руку, а этим оказалась тяжелая книга, убежал обратно в гостиную, желая спрятаться там, где Оливеру так и не удалось меня найти.

Было так страшно, я чувствовал, как глаза мои слезятся, как горло наполняется противным вкусом, от которого хотелось тошнить, как ноги запинаются от страха... Я был в ужасе, я хотел лишь спрятаться, хотел, чтобы отец вернулся, чтобы спас меня. Я хотел, чтобы Оливер никогда не нашел меня.

Споткнувшись об свою же ногу от перенапряжения, я принялся ползти к шторке, стараясь быть как можно более тихим. Я слушал, как монстр стонет и плачет от боли, которую я ему причинил, ударив книгой, я слышал, как он идет ко мне, шаркающей и издавая склизкие звуки. Я ощущал, как он приближается...

Это то, что он прятал так долго... Это было причиной, по которой Оливер прятался, когда ему было страшно, причиной, по которой он был столь безэмоциональным — он был монстром, что не мог сдерживать свой истинный вид во время сильных эмоций. Он скрывал свою истинную сущность — это был секрет, который я раскрыл... и он не отпустит меня — того, кто может всем рассказать об этом. Один лишь бог знает, что он решит со мной сделать...

Переполненный страхом, я кое-как заполз за шторку и, прижавшись к стене спиной, прижал руку ко рту, изо всех сил стараясь не издавать громких звуков... он мог найти меня, он мог убить меня, желая сохранить секрет...

— Фукасе...! — вновь раздался плачь монстра, голос которого немного исказился, став сложным для четкого понимания. Словно его горло заполнила та слизь, заменившая части тела Оливера. — Фукасе, м-мне страшно... пожалуйста, выйди... Фукасе!

Но я не позволил себе сдвинуться с места. Это не человек, это не Оливер... это страшный монстр, нельзя было поддаваться на его уловки, на все его слова. Мне нужно было лишь прятаться, просто продолжить играть в прятки, а потом как-нибудь достать телефон из своей комнаты, спрятаться, так как убежать из дома я не мог, ведь дверь была закрыта, и позвонить папе. Этот монстр — не мой друг!

— Касе-е-е... — ныл монстр, с трудом передвигаясь и открывая разные шкафчики, разыскивая меня. — Касе...! Не прячься!

Я ощутил, как голос его стал громче, словно он приблизился ко мне... словно он был готов меня найти, словно знал, где я, но гром и молния вновь ударили на улице, заставив Оливера остановиться и начать деформироваться и плакать лишь сильнее. Мне было страшно, но я, крепко сжав Поинта, выглянул, желая увидеть, как далеко он... он меня не увидел, а вот я его да — он был почти весь покрыт черной слизью, лишь небольшое количество кожи на руках и лице оставалось его, а еще появилась... пара кроличьих ушей, растущих прямо из его головы и шеи. Словно он... мог превратиться в кролика, но страх не позволял ему сосредоточиться на этом... в кого еще он мог превращаться...? Может ли быть такое, что он мог... наблюдать за кем угодно, превратившись в какую-либо мушку...? Лишь от одних мыслей я начинал дрожать сильнее, а к горлу подступил тошнотворный комок... я был готов тошнить от страха...

— Фукасе... — плакал Оливер, заставляя меня вновь спрятаться. — Фукасе, выходи... я больше... — начал он, но гром и молния перебили его вновь, осветив все вокруг, после чего он начал плакать громче и вдруг завопил: — Я больше не хочу играть в прятки!

Я тоже не хотел... не хотел больше прятаться и дрожать, но ничего другого я не мог, я не мог выйти, было страшно, небезопасно. Я узнал его секрет, он меня не отпустит. Что если он... как чудовище из Нечто, способен копировать людей? Что если... он съел настоящего Оливера?! И он съест меня! Я не хочу! Не хочу умирать!

По щекам моим потекла река слез, которые я не мог остановить никаким образом, я пытался, но не мог не плакать... Был страшно, что оно может услышать меня даже через звуки ливня... было очень страшно... мне хотелось обнять папу, мне не хотелось умирать. Но пока я мог лишь обнимать Поинта, заставляя его мягкое тело впитывать мои слезы...

— Прости м-меня... прости... прости меня, Фукасе... — рыдал монстр, начиная, кажется, отдаляться от меня, словно услышав мои внутренние мольбы о том, чтобы он ушел, оставил меня в покое. — Прости меня, я правда... правда л-люблю тебя... люблю всех... простите меня. Мамочка, Хио... заберите меня... домой...

Его голос звучал отчаянно и измученно, словно он был готов умереть, словно прощался со всем миром... но я не прощался... я ощущал, что начинаю жить снова. Он уходил... он оставлял меня в покое. Осталось дождаться отца, или достать телефон. Мне нужно было ему позвонить... я не хотел оставаться в этом ужасе долго, я хотел, чтобы отец скорее пришел. Мой телефон был в комнате, мне нужно было добраться до него... папа, мне нужен был папа...

Выглянув из-под шторки, я дождался, когда вновь ударит молния, осветив все вокруг, и обнаружил, что Оливер пропал... его не было, он ушел. Куда — неясно, но здесь я был в безопасности. И я могу пройти к лестнице наверх, нужно лишь быть тихим. На мне были мягкие носочки, делающие мои шаги тише, я бы мог пройти... я бы мог!

Глубоко вдохнув, я сдал кулачки и вышел из-за шторки. Оглядевшись снова, я обратил внимание на камин и то, что лежало на нем. Статуэтка кошечки, тяжелая и крепкая... это была самозащита. Я положил Поинта в подмышку и, потянувшись, взял эту статуэтку в руки.

Стоя на носочках, я начал двигаться к лестнице. Оглядев ее, я не обнаружил ничего подозрительного, однако звуки... звуки исходили прямо сверху, это был плач, рыдания, словно кто-то умер, хотя это я тут был в опасности! Ну ничего... у меня была защита, статуэтка, я был готов кинуть ее и убежать, если вдруг что... что должно было быть хорошо!

Очень тихо я поднялся на второй этаж и подошел к своей комнате, никто не нападал, не поджидал меня, однако плачь доносился прямо из моей комнаты. Это была почти историка, я слышал плачь, шмыганья, удары об подушку... ничего страшного, все было хорошо, ведь заглянув в комнату, я увидел, что он был на моей кровати, прячась под одеялом... Он меня не видел. Телефон лежал на моем столе, нужно было лишь дойти и взять его, а потом сбежать вниз, спрятаться и позвонить... И я принялся исполнять свой план.

Все еще на цыпочках я начал подходить к столу, прислушиваясь ко всем звукам, что издавало существо... Мои глаза болели от слез и безудержного наблюдения за ним, мой нос еле держался, чтобы не шмыгнуть, мои губы сжимались так крепко, как только можно было, боясь выдохнуть излишне громко. И только я подошел к телефону и взял его в руку — Поинт предательски выскочил у меня из подмышки, упав на пол, мягко, но достаточно громко, чтобы оно услышало.

Я замер, боясь пошевелиться... лишь глазами я смог взглянуть на кровать. Из под одеяла торчала голова Оливера, половина которой была в этой непонятной черной субстанции, он выглядел напуганным, крепко сжимал деформированными руками одеяло, словно боясь показывать свое тело полностью, а глаз, что не скрывала черная слизь, слезился... существо плакало, с отчаянием смотря на меня и телефон в моих руках.

Я молчал, он молчал, мы лишь смотрели друг на друга, словно мы оба боялись, видя друг в друге монстров, что были готовы разрушить счастливую жизнь. Вдруг тяжелая фигурка выпала у меня из рук от шока, с грохотом упав на пол. Бросив на фигурку взгляд и поняв, что я собирался с ней делать, губы мальчишки задрожали, он посмотрел на меня с мольбой в глазах, после чего вновь спрятался под одеяло, явно не настроенный на нападение, и прошептал:

— Пожалуйста... не говори никому... пожалуйста, не бей меня. Прошу... Я... я не плохой... я не злой... Я Оливер... я человек. Мне жаль... я люблю тебя...

Одеяло, в которое он был укутан, дрожало, словно замерзало. На это было жалко смотреть... он выглядел как бабочка в паутине, хотя бабочкой был я — а пауком как раз он! Но теперь это так не ощущалось...

Вдруг гром ударил на улице, заставив Оливера вздрогнуть, после чего голос его вновь прорезался и плачь начал разноситься по всему дому. Этот голос снова стал подобным тому, что был у Оливера... мне было так жаль Оливера... не монстра, а моего друга — Оливера. Хотя... Оливер ведь и есть монстр...

Знаю ли я вообще того Оливера, что был изначально? Или я всегда дружил с монстром? Если монстр это тот, с кем я дружил всегда... разве могу я оставить его одного в момент, когда ему плохо? Мы дружили уже 2 года, даже если моим другом и был всегда это странное существо — разве могу я просто предать нашу дружбу? Он не стремился причинить мне вреда, он просто прятался и плакал... это может быть опасным — вдруг он просто "поглотит" меня, но я никогда не прощу себе то, что бросил лучшего друга. Я не мог просто бросить его... может, я хотя бы могу... выслушать...?

— О-Оливер...? — тихо произнес я, положив телефон обратно на стол и осторожно подойдя к существу на пару шагов ближе.

Существо задрожало, а затем немного выглянуло из-под одеяла вновь, посмотрев на меня. Я посмотрел на него в ответ, думая, что сказать... ничего в голову не приходило... да и что тут может прийти? Мой друг — монстр! Никто и никогда не ожидает, что что-то такое может произойти!

— Я... я не знаю, кто ты... но я... я просто не хочу, чтобы ты убивал меня, ладно? Просто... не трогай меня, пожалуйста... мне страшно... — продолжил говорить я, осторожно подняв с пола Поинта и крепко сжав его к своей груди.

— Я не... нет, я никогда... — тихо прошептал Оливер дрожащим голоском, высунув руку и схватив меня за конец кофты, заставив меня вздрогнуть. Его рука все еще была почти полностью покрыта черной слизью, мне казалось, что он может поглотить меня ею. — Я люблю тебя, Фукасе... ты мой... мой лучший друг. Я никогда не наврежу тебе... я давно никому не врежу, я хочу... х-хочу быть как человек, я не хочу быть монстром. Прости меня...

— Все... все хорошо... р-расскажи мне просто... кто ты такой...?

Оливер замолк на время, а затем полностью выполз из-под одеяла, показывая мне свое наполовину поглощенное слизью тело. Из головы его все еще торчало кроличье ухо, одно и очень вялое, это пугало, но я старался держаться... я не мог бросить Оливера...

— Я... я не знаю, кто я такой, я просто однажды... проснулся в лесу и все было темным... Я хотел... Я чувствовал, что хочу обнять кого-то, объединиться. Я чувствовал, что хочу ощущать все то, что чувствуют остальные. Однажды я обнял двух к-кроликов и они стали частью меня... И я стал чувствовать больше и однажды... пришел... Оливер... — он замолчал, опуская голову и отпуская мою кофту, но я не отошел от него, а наоборот, подсел рядом, на кровать, при этом сохраняя дистанцию, конечно. — И я видел, как он плачет и потирает свои руки. Он звал маму и говорил, что ему страшно... и я захотел... захотел почувствовать то же самое! Я хотел глаза, как у него, чтобы иметь возможность плакать, я хотел ощутить холод на пальцах! И я поглотил его! Я получил много его воспоминаний... Приняв его форму, я увидел все цвета мира и начал чувствовать абсолютно все... это совсем не то, что чувствовали те зайцы. Я... я люблю это все, Фукасе... прошу, я хочу чувствовать это дальше... я полюбил всех, кого любил Оливер, я люблю родителей, брата и сестру... Я полюбил свой дом... я не хочу все терять! Пожалуйста, не говори никому!

Я молчал, обдумывая все, что говорил Оливер... все это казалось каким-то бредом... меня недавно укусил клещ, может я заболел и вижу то, чего нет? Это все так нереально... такого ведь не бывает.

— Мне все еще трудно контролировать свою форму, когда я испытываю слишком яркие эмоции, хотя уже и держусь лучше, чем раньше. Поэтому я всегда сдерживаю эмоции... — успокаиваясь, объяснял Оли, медленно возвращаясь в свою обычную форму. — Мое тело растет, как и росло бы тело настоящего Оливера, я совсем как человек! Я больше не стремлюсь поглощать других, я уже имею все, о чем мог мечтать, находясь в своей природной форме. Прошу... не забирай у меня все! Я хочу остаться... я хочу жить, как человек, как Оливер...! Прошу тебя, Фукасе... — он повернулся ко мне, взглянув с мольбой, и положил обе руки мне на плечи. — Позволь мне остаться Оливером!

Слезы на его глазах были совсем настоящими... он правда выглядел так, словно говорил искренне. Я был в тупике, я не знал, что делать...

— А я... я знал Оливера? — тихо спросил я, пытаясь принять решение.

— Нет... Оливеру было 5, когда это произошло... Мы не были знакомы. Я... Я именно тот, с кем ты дружил все это время... и я люблю тебя, Фукасе, я не притворяюсь...

Оливер опустил голову и прижался лбом к моей груди, продолжая крепко держать мои плечи. Если он говорит правду... разве могу я предать его? Мы друзья, он никогда мне не вредил... я не хочу причинять ему вред тоже. Это не настоящий Оливер, но это тот Оливер, которого я знаю и люблю...

— Я... я не скажу никому... — дрожащим голосом сказал я, положив руку ему на голову и осторожно погладив.

Мальчишка поднял голову и посмотрел на меня с удивлением. Его глазки вдруг загорелись и он накинулся на меня, крепко обняв и вновь немного деформировавшись от излишних эмоций.

— Спасибо тебе! — воскликнул Оли радостно и громко... никогда не слышал его голос таким эмоциональным и радостным одновременно. — Спасибо, Фукасе... Я люблю тебя! Я никогда не думал, что кто-либо еще примет меня...

— Еще?

— Хио знает... Он однажды нашел меня, прячущимся в шкафу в грозу. Но он... он словно отрицает. Как будто ему легче думать, что я настоящий Оливер, его брат, чем признать, что его нет... Может он вообще думает, что это был сон... — рассказал Оливер, продолжая обнимать меня крепко-крепко. — Не важно... это все не важно... спасибо тебе.

— Все... все хорошо... Ты... для меня ты как настоящий Оливер, так что не бойся... я никому не скажу. — осторожно обняв мальчишку, сказал я тихо. Оливер хмыкнул довольный и улыбнулся.

Оли повалил меня на кровать, заставив мою голову упасть на подушку, продолжая обнимать, и закрыл глаза, успокаиваясь. Я продолжил гладить друга, помогая ему с успокоением... все было хорошо. Он не хотел мне навредить, он просто был... напуганным монстром... Почему вообще монстры должны быть плохими? Они просто... не такие, как мы... Просто не понимают людей... Но Оливер уже принял людские правила, он не вредитель больше...

— Прости меня за все... за то, что напугал... — прошептал мальчишка в момент, когда окончательно восстановил свою человеческую форму.

— Я тоже тебя напугал... — усмехнулся я осторожно, улыбнувшись. — Мы квиты.

Я протянул ему свою руку, а он схватился мизинцем за мой мизинец, как мы всегда делали, когда мирились после ссор и обид. Может, это и не Оливер, но для меня он был им... и навсегда останется...

— Дети! Я вернулся! — раздался с первого этажа громкий голос моего папы, из-за чего я резко пробудился от всей усталости. — Идите есть! Ох, чего это вы книги побросали...?

Я поднялся с кровати, уже думая над историей, объяснивший бы ту валяющуюся в коридоре книгу, а затем повернулся к Оливеру. Он все сидел, смотря на меня с некой опаской и непониманием, словно был мне еле знакомым гостем, который спрашивает, может ли он присоединиться к ужину.

— Ну и чего ты сидишь? — с довольной улыбкой спросил я, протягивая другу руку без всякого страха. — Пошли поедим, Олли!