Глава 3.4
Ночной Селицио – унылое зрелище. Сколько бы Оуэн не летал над ним – ничего не меняется. Нет, конечно, какие-то изменения все же были: городишко разросся, вдоль реки стало больше причалов, люди изменяли местность вокруг под свои нужды. Появились виноградники и рисовые поля, а с юга город просто тонул в разнообразных садах и парниках. Только лес тронуть пока не осмелились, ведь это охотничьи угодья Оуэна.
Правда, держаться от них подальше люди сообразили не сразу. Нужно отдать им должное – предприимчивые они ребята, эти людишки. Много-много столетий назад они сунулись было в этот лес и начали его вырубать. Оуэн прогнал их огнем. Тогда они явились к Оуэну на прием с «предложением, от которого он не сможет отказаться». Ему предлагали неприлично большую гору золота в обмен на возможность вырубить лес для строительства. И если они ограничились только этим предложением, может быть и получили бы свой лес. Но людишкам не занимать не только предприимчивости, но и наглости. Один из них заявил:
- Это предложение – даже лучше чем то, на что вы могли бы надеяться. В конце концов, лес принадлежит городу, а не лично вам.
Оуэн не сказал им, что это его территория и здесь все принадлежит ему. Вместо этого он плотоядно улыбнулся:
- В этом лесу я охочусь. Если по какой-либо причине мне станет негде охотиться – не важно из-за чего, даже если туда попадет молния и он сгорит – я не стану далеко летать за добычей. Я буду есть то мясо, что ближе и в больших количествах.
- Вы будете нападать на овец? – неуверенно предположил тот из людишек, что умничал насчет того, что лес принадлежит городу. Его товарищ оказался сообразительнее:
- Нас, - осипшим голосом пролепетал побледневший старик. – Он будет есть горожан.
- Не имеете права! – разгневался его товарищ.
Оуэн встал, и парочка синхронно отступила.
- Это, - чеканя каждое слово, сказал он, – моя территория. Я делаю здесь – что захочу. Не нравится – никого не держу, проваливайте. Или попробуйте бросить мне вызов за территорию.
Парочку, как ветром сдуло, а лес оставался нетронутым по сей день.
Селицио сейчас был освещен более чем двумя тысячами масляных светильников. А Оуэн помнил этот городишко ещё в те времена, когда после заката все узкие улочки утопали в темноте, и только его зоркий драконий глаз мог различить людей, не успевших домой засветло или заканчивающих свои дневные дела; любовников, считающих, что в темноте никто не увидит, как они предаются любви прямо на улицах или в дворцовых садах; воришек, крадущихся в ночи, да стражников, патрулирующих улицы. Иногда Оуэн помогал стражникам – ему казалось нечестным, что воришки укрываются в самой темной ночной темноте, укутываются ею, словно одеялом, и исчезают для этого мира, тогда как стражники могут действовать только при свете дня или факелов. Иногда он помогал воришкам – ему нравилась их изобретательность и бесстрашие. Но чаще всего он оставался равнодушным к ним. Что такое человеческая жизнь по сравнению с жизнью дракона? Мгновенье, которое пронеслось и не запомнилось. Этими мгновениями – похожими друг на друга как две капли воды – заполнено все время мира. Если в это мгновенье не произошло ничего необычного, никто его не запомнит, просто не станет засорять свою память такими бесполезными и ненужными воспоминаниями.
Что запоминал Оуэн?
Он помнил до мельчайших подробностей тот миг, когда впервые увидел этот мир. Помнил запахи, звуки, краски... Его особенно поразило и продолжало поражать по сегодняшний день то, как много света вокруг, какие в этом мире яркие цвета! А ещё он всегда будет помнить свою первую погоню, первую добычу, первую битву. Эти ощущения – неповторимы. Эти воспоминания – незаменимы. Все остальное Оуэн оставлял истории и памяти других существ.
Селицио в последние несколько столетий был прекрасно освещен масляными фонарями. Но таким ярким как сегодня, город не был никогда.
Южная часть города пылала в огне.
Люди и другие существа копошились, пытаясь погасить огонь. Несколько особенно важных горожан стояли в стороне, руководя процессом в безопасности от пламени. К ним Оуэн и подошел, приземлившись и обратившись в человека. Бауэн шел за ним следом, его крылья беспокойно подрагивали - огонь волновал его больше, чем грифон хотел показать.
Если кого-то и смутила нагота неожиданных гостей, никто этого не показал. Поздоровавшись со всеми, Оуэн спросил:
- Что здесь произошло?
Лощенный старичок с пышными усами и аккуратно стриженными бакенбардами снял шляпу и взволнованно рассказал:
- Все было как обычно. Но вдруг загорелся дом семьи Фальбер. Особняк вспыхнул так быстро и весь сразу, что мы не успели погасить огонь до того, как он распространился дальше...
Оуэн не тактично перебил старика:
- Кто-нибудь из семьи Фальбер выжил?
Старикашка поперхнулся жалобами на неподконтрольный им огонь, и коротко ответил:
- Нет.
Дракон повернулся и ушел, даже не попрощавшись. Когда они с Бауэном отошли на достаточное расстояние, где их не подслушают, грифон первым заговорил:
- Это не случайно. Думаю, Сокровище, которое искал Харкорт, было у Фальберов. Скорее всего, он его забрал и убил всех, чтобы никто не смог рассказать, что он тут был.
- А как же моя добыча? – резонно спросил Оуэн. - Она сказала, что Анна – дочь Фальбера – вывела её из дому и велела бежать от красного дракона.
- Не знаю, как это создание вписывается в эту историю, - пожал плечами Бауэн. – Мы даже не знаем, что она такое. Но мое мнение такое – Харкорт спалил этот дом, чтобы уничтожить свидетелей. А про неё либо забыл, либо не знал. Она сможет подтвердить, что в эту ночь в этом доме был красный дракон?
Оуэн с сожалением покачал головой:
- Она его даже не видела...
Вдруг дракон замер на мгновенье и резко обернулся. Его глаза были устремлены на Дайнжен.
- Что такое? – встревожился грифон.
- Моя добыча... - прошипел начинающий обращаться Оуэн. – Исчезает. Кто-то крадет у меня ценность!
Дракон взмыл вверх, грифон последовал за ним. Сильные крылья несли их домой так быстро, как могли. Оуэн был в бешенстве. Никто не смеет воровать из сокровищницы дракона! Никто!
r