Famine.

Сложно было так сразу догадаться, что с Евой что-то не так. Она работает в кофейне в центре города, в целом неплохо выглядит. Русые длинные волосы, выбритые виски, серые глаза. Ничего особенного. Для всех она всего лишь среднестатистическая непримечательная неформалка. Правда, непомерно худая. За теквер (techwear) брюками скрывались тонкие ноги, правда, короткий топ сверху не скрыл бы худобы, но шерстяная объёмная кофта, котрую она носила, чтобы не мёрзнуть на сквозняках, скрывала её со спины. Из-за того, что она была очень высокой, она никогда не носила каблуки, только чёрные кроссовки, единственные в её гардеробе. А́дам не одобрял трату денег на её одежду. Евангелия не совсем понимала, почему деньги из общего бюджета идут на его новые, десятые за месяц, кроссовки, новую подсветку кузова и колёсные диски его машины, а ей нельзя взять денег даже на новую зимнюю куртку.
Излишняя худоба лишила её женственности, которой в ней изначально было не много. Её черты лица были резкими, к ним явно не раз притрагивался пластический хирург. Губы были довольно естественными, но с долей инъекций. Большие от природы глаза поблекли от усталости. Скулы впали и стали очень чёткими. Лицо её обычно казалось довольно раздраженным. Адама всегда это злило. Его всё злило.
Адам занимался тюнингом машин в престижной папиной фирме. Зарабатывал не много, потому что работал только когда хотел и только на тех проектах, которые ему нравились. Но отец содержал его, подарил двухкомнатную квартиру в центре. Адам всегда сетовал, что, при таком наследстве и такой внешности, он встречается с такой девушкой, как Евангелия.

***

Ева обняла себя за плечи, стоя ночью на улице. То ли босс её недолюбливал, то ли это было случайностью, но прибирать помещение и запирать двери приходилось всегда ей одной. Освобождалась она очень поздно.
Девушка с трудом повернула ключ в замке и уткнулись лицом в шарф. Она несколько раз подёргала ручку двери, чтобы убедиться, что та заперта, но, пройдя пару метров, вдруг забеспокоилась, что могла плохо проверить. Вернувшись к двери, она ещё несколько раз дёрнула ручу. Закрыто.
Адам никогда не заезжал за ней, но она никогда и не просила его об этом, ведь он - киберспортсмен, ему не до поездок за ней на работу. Купить машину себе она тоже не думала ведь, после разговора об этом, Адам чуть не выставил её на улицу. Своей квартиры у неё не было. И друзей, к которым можно поехать, тоже. У неё, кажется, вообще ничего не было, но она старалась об этом не думать.
Посмотрев время на старом разбитом Айфоне, она быстрее пошла по снегу в сторону метро, сверкая голыми щиколотками. Казалось, словно кто-то наблюдает за ней из тёмных сугробов. Она знала, что это просто паранойя, но всё равно переживала. Несколько раз она словно ощутила, как фантомные тощие руки хватали её за лодыжки. Она толкнула дверь входа в метро, смешиваясь с разношёрстной толпой людей. Казалось, кто-то смотрел ей в спину всё время, пока она ехала на эскалаторе.

В метро, как всегда, было сначала душно и тесно, а после пересадки холодно и пусто. Ева страдала от приступов истерики и сегодняшняя поездка в пустом вагоне вновь стала триггером для одной из них. Одиночество сводило её с ума, но поговорить было решительно не с кем. Евангелия сидела обхватив колени руками и почти кричала. Когда чувство безысходности успело поглотить её полностью?
Голод сводил с ума. Весь день она продавала людям еду, а сама пила только воду. Но, кажется, если она съест хоть что-то, то снова наберёт лишние килограммы. А были ли они когда-то?
Её мать всегда говорила, что она страшная, бесполезная шлюха. Адам тоже так говорил. Возможно, они были правы.

Ева вытерла слёзы и вышла на своей станции. Несчастный киоск с выпечкой стал её проводником в мир ужасов. Она сама не поняла, как смогла купить столько пирожных и съесть за один раз.
Идти домой было тошно и тяжело. Обливаясь слезами, она корила себя за каждую калорию, ожидая увидеть завтра трёхзначную цифру на весах.

Пройдя в квартиру, она избегала Адама, но было слышно, что он играет, и она расслабилась. Сняв потрёпанное пальто из синтетической шерсти, она осторожно прошла в ванную. Сквозь зеркало на неё смотрело неимоверно толстое существо с сальной кожей, складками жира, которые падали на колени. Она в ужасе схватилась за своё лицо, пытаясь удержать складки на шее.
Нервы достигли пика и её вырвало.
Она сидела на полу в ванной и долго смотрела в стену. Что-то внутри ужасно болело.

Ева с трудом заставила себя встать и пойти в в спальню. Она переоделась в сорочку и закуталась. Было тепло, она это знала, но тело всё равно постоянно мёрзло.
Бессонница всё время мучила её.
Через некоторое время появился Адам. Его светлые волосы, как и всегда дома, были взъерошены, растянутая чёрная футболка помялась. Он выглядел слегка пьяным.
- Ев, я пришёл за... - он цокнул языком несколько раз. Слово "секс", видимо, ему было слишком сложно сказать.
Ева молча вздохнула, пока он торопливо снимал с неё бельё. Сорочка на худом теле ему явно не мешала. Ева не интересовала его, как человек, скорее, как объект. Груди у неё не было уже давно, а смотреть на кости он не был заинтересован. Он просто хотел секса, ни разговоров, ни совместного времяпрепровождения, ни быта. Ева не думала об этом. Её мысли занимали похудение и работа.
Всё ещё слишком толстая. Всё ещё слишком бесполезная.

Девушка прикрыла глаза ладонью, чтобы свет из коридора не слепил. Из-за начавшейся мигрени ей стало тошно видеть свет и слышать скрип кровати.
Адам, пошло ухмыляясь, пытался попасть во влагалище. Ева стиснула зубы от раздражения. Когда она стала такой безвольной?

Через несколько попыток парню всё же удалось попасть внутрь. У него, в силу того, что он "великий киберспортсмен", не было других девушек уже пару лет. Он забыл, что внутри должно быть влажно, тепло. Его любимым аргументом в пользу того, почему всё не так, было то, что его девушка какая-то "бракованная" и он не знает, что с этим делать.
Кажется, она всегда была такой?
Ева зажмурилась. Ей было дискомфортно, больно. Она не задумывалась, когда в последний раз чувствовала возбуждение. Адам двигался внутри и определенно упирался в матку, что было очень сомнительным ощущением, да и микротравмы из-за сухости не давали расслабиться. Ева мысленно сравнила эта чувство с тем, как она представляла напильник внутри.
Адам быстро кончил и ещё быстрее удалился.
Ева села, держась за больную голову. Она осторожно скользнула рукой от колена по бедру вверх, ощущая, что словно вспомнила что-то давно забытое от этих прикосновений. Пальцы мягко скользнули внутрь. Как и предполагалось, на свету она увидела на пальцах кровь и, взяв с кровати бельё, пошла в ванну.
Горячая вода успокаивала, хотя и щипала раны. Всё тело было покрыто крупными и мелкими порезами. Ева закрыла глаза, сидя в ванной. Бессонница всё равно не давала ей уснуть, а вода давала временное успокоение.
Евангелия уже и не помнила, когда у неё в последний раз были месячные. Поэтому и забеременеть не боялась. Адам же не любил предохраняться. Она чувствовала, словно перестала быть девушкой. Худые колени подрагивали, когда переутомленное сознание посылало нервные импульсы, чтобы убедиться, что тело не умерло.

Где-то за окном зародился светло-голубой рассвет. Ева сидела на полу кухни, смотря в окно, после многочасовой истерики. Адам спокойно спал в соседней комнате. «После своих истерик можешь спать на диване. Не горю желанием тебя видеть. Будь тише, не то пойдёшь реветь на лестничную клетку!" - сказал Адам, перед тем, как уйти.
Ева не имела понятия, что делать дальше. Она начала чувствовать, что что-то не так, но никак не могла понять, что именно.

Наконец, сознание сжалилось и покинуло её.