𝕰𝖕𝖎𝖘𝖙𝖚𝖑𝖆
Жаркое летнее солнце освещало усадьбу, напоминая о том, что до осени осталось совсем немного. Мин Юнги — сын банкира, который был внуком шахтера и выбился в люди, и Пак Чимин — потомственный дворянин — гуляли вдоль пруда с лягушками, которых Юнги терпеть не мог. Совершеннолетний Юнги постоянно думал о том, что ему в скором времени придется жениться, и он не сможет больше уделять Чимину столько времени, сколько тому бы хотелось.
— Ты последнее время такой угрюмый, — сказал младший, пнув камень, лежавший на тропинке.
— Через два года и ты таким станешь, — ответил Юнги, повернув голову к Чимину.
Больше всего Мина расстраивало то, что их связь порицалась обществом. Они искренне любили друг друга, но отнюдь не братской любовью, а той, что описывалась в романах, что грезила каждая юная леди. Каждый раз парням приходилось прятаться, чтобы предаться греху, такому сладкому и недоступному.
Чимин слегка приблизился к Юнги и коснулся мизинцем его ладони.
— Пойдем в наше место, — подмигнув юноше, Чимин побежал вперед.
— Наше место, — повторил мысленно Юнги. Так они называли старую заброшенную церковь, в которую даже бродяги не заходили. Как иронично. Предаваться греху в священном месте. Если об этом узнают, то парней высекут, а то и вовсе отошлют по разным пансионам, чтобы они никогда друг друга не видели.
Юнги сорвался с места и побежал за Чимином. Скрывшись за пределами поместья, парни продолжали бежать к церкви. Здание стояло здесь много веков. Оно настолько было старым, что сыпалось, и было в срочном порядке решено строить новую, чтобы никто из служащих или прихожан не пострадал. Парни принесли сено, чтобы они могли на нем лежать и мечтать о невозможном будущем. Чимин искренне верил, что они смогут быть вместе. Убежать далеко-далеко. Туда, где не будет ни одной души. Отречься от титулов и жить ради любви, ради чувств.
Зайдя в постройку, Чимин сразу же прильнул к возлюбленному, нежно беря его за лицо и ласково целуя в губы. Мягкие, бархатные, словно отглаженное постельное белье, которое обволакивало кожу, как облако. Юнги обвил ладонями запястья Чимина, стараясь мягко оттолкнуть от себя. Не почувствовав никакой взаимности, Чимин отстранился, широко распахивая глаза и недоуменно смотря на Мина.
— Я что-то не так сделал?
— Нет, все в порядке. Просто…
— Просто что? — Чимин сильно заволновался.
— Чимин, милый. Послушай. Только не плачь, прошу, это того не стоит, — Юнги не смотрел любимому в глаза. — Я женюсь через несколько дней.
Чимина словно облили ледяной водой. Он выдернул руки из ладоней Юнги, смотря в точку позади Мина. Он хотел разрыдаться, так как эти слова означали конец их любви, конец всему, но Пак старался держаться, чтобы не показывать свою слабость.
— Ты обещал, — тихий шепот, словно успокаивающий самого себя.
— Я знаю. Мне очень стыдно, — такой же тихий, оправдывающийся.
— Стыдно любить меня? — Чимин устремил свой тяжелый взгляд на Юнги, на что тот начал качать головой.
— За то, что не сдержал обещание…
Чимин оставил Мина одного в церкви, уходя прочь от него. Юноша бродил по полю, плача от боли. Он чувствовал себя разбитым. Единственный человек, которого он любил, бросает его из-за обстоятельств.
— За что ты так со мной? — Чимин устремил голову в небо, спрашивая у Всевышнего.
***
— Милорд, Вам письмо, — к Юнги подошел камердинер с блюдцем, на котором лежало письмо с печатью и особым завитком, который всегда рисовал Чимин. Открыв конверт, Юнги начал читать.
«Драгоценный мой Юнги,
Я пишу, чтобы сообщить тебе о том, что ты больше никогда меня не увидишь. Я надеюсь, что ты будешь счастлив в браке. Я тебе этого желаю.
Не ищи меня, милый мой Юнги.
Я тебя очень люблю.
Навечно твой Чимин.»
В конце письма Юнги заметил высохшие капли, говорившие о том, что Чимину было тяжело писать это письмо. Так же тяжело, как и Мину сейчас его читать. Короткое, но содержащее в себе столько боли, столько страданий от несправедливости.
***
— Мой драгоценный, будь счастлив, — Чимин шептал в пустоту, заходя в воду.
Он привязал к шее огромный камень, который держал в руках. Юноша шел глубже в воду. На каждом шагу он останавливался и думал, что можно еще вернуться, но он не мог. Не мог позволить Юнги напоминать о себе. Не мог заставить себя жить с этой болью внутри. Не мог жить.
Зайдя в воду по шею, юноша уже глотал слезы, стараясь взять себя в руки. Ночью вода была намного холоднее, из-за чего Чимин уже не чувствовал пальцев ног.
— Я люблю тебя, — дрожащим от слез голосом.
Чимин еще раз посмотрел на небо, а после закрыл глаза и отпустил камень, который потянул бедного парня на дно, не давая никакой возможности выбраться. Вода заполняла легкие, страх сначала сковал все тело, но вскоре начал покидать юношу вместе с жизнью.
***
— Если кто-то считает, что данный союз не должен состояться, то пусть скажет сейчас или молчит вечность, — священник смотрел на гостей.
Чимин, где же ты, когда ты так мне нужен?
— Тогда властью, данной мне, объявляю Вас мужем и женой. Можете скрепить союз поцелуем.
Юнги аккуратно поднял вуаль невесты, смотря на девушку. Она напомнила ему Чимина: такие же пухлые губы, выразительные глаза. И нос, очень похожий на нос Пака. Юнги стало не по себе, но сейчас он должен абстрагироваться от всех мыслей и поцеловать девушку.
Наклонившись к ней, он мягко коснулся ее губ. Никаких чувств, только подтверждение. Этот поцелуй был для Юнги словно подписью для документов. Он не испытывал того трепета, который каждый раз сопровождал его, когда Чимин был рядом. Не было той радости, как когда он видел сияющие глаза и лучезарную улыбку парня. Не было ничего. Только дыра в сердце, которая уже никогда не заполнится. Рана, которая никогда не залечится. Боль, которая будет с Юнги всю жизнь.
Мин думал о письме, в котором Чимин просил не искать его. Он получил его на следующий день после того, как сообщил Паку о свадьбе. Юнги винил себя в том, что не смог сдержать слово. Он обещал Чимину сбежать. Далеко-далеко туда, где никого нет. Он обещал, что как только Чимину исполнится восемнадцать, то они отрекутся от своих титулов и сбегут. Куда угодно. Чимин верил, что они смогут жить в любом месте. Главное вдвоем. Главное в любви. Юнги был уверен, что он виноват сам в том, что сейчас ему невыносимо больно. Он потерял любимого человека. Он потерял все. И ничего уже нельзя исправить.
***
Спустя неделю Юнги начинал играть роль образцового мужа. Он не обижал свою жену, но и не проявлял каких-либо признаков любви и заботы. Она не интересовала его. Он понимал, что просто обязан был жениться.
Находясь в гостиной, Юнги читал книгу, как к нему пришел камердинер с блюдцем.
— Милорд, Вам письмо.
Взяв конверт с печатью Паков, Юнги удивился, но после прочтения зарыдал, содрогаясь всем телом. Он прикрыл глаза рукой, а в другой скомкал бумагу, сильно сжимая ее в кулаке.
— Дорогой, что там? — жена Юнги забеспокоилась.
— Это приглашение, — Юнги сделал паузу, не в силах сразу сказать все. — На похороны…