Глава 3
Биохимический клуб
Одиночество – как голод: ты не замечаешь, как ты проголодался, пока не начнешь есть.
«Тревожные люди». Фредерик Бакман
Катя стояла в просторном светлом холле между кафедрами, где еще не успели убрать новогодние украшения, и всматривалась в лица других студентов, пытаясь найти своих новых одногруппников. Она чудом не опоздала. На этот раз сюрпризы от Дымка обошли ее стороной, но утренние сборы и дорога до института и без этого оказались задачкой со звездочкой.
Сначала на подготовленной с вечера любимой блузке цвета хаки с принтом в виде змеиной кожи внезапно обнаружилась дыра на локте. Как и за что Катя могла зацепиться, она не знала, да и времени выяснять особо не было – куда важнее быстро решить, что же надеть вместо нее. Выбор тут же пал на черную водолазку, лежавшую на вершине стопки с одеждой на полке шкафа. Что ж, вместо роковой красотки придется быть ниндзя-неудачником, который решил, что total black – отличный выбор, чтобы затеряться в толпе среди белых халатов.
После этого произошел целый ряд нелепостей – от удара мизинцем об угол тумбочки до пролитого на джинсы горячего чая. Пришлось бежать в комнату и переодеваться. Видимо, вселенная подавала Кате знаки, что возвращение в медицинский – одна большая ошибка. Да и Катя сама была согласна со вселенной, только ее родители думали совсем иначе.
А потом началось самое «любимое» – проблемы с такси. Такое случалось редко, но метко. Сначала в приложении долго не находилась машина, а когда наконец-таки нашлась, таксист свернул не туда, видимо, решил поехать через Сочи на Солотчу, а потом и вовсе остановился в паре улиц от ее дома. Катя гипнотизировала машинку в приложении, но она отказалась сдвинуться с места. Пришлось перезаказать такси. И конечно же, цена сильно выросла. Не то чтобы Катю в этот момент волновал вопрос финансов, ее расходы на передвижение по городу покрывали родители, но было все же очень неприятно. Эпопея с такси закончилась попаданием в пробку из-за аварии. Проезжая мимо происшествия, Катя зажмурилась – еще успеет насмотреться на всякие страсти в меде.
Не опоздала Катя только потому, что перепутала время – пара начиналась не в восемь, а в девять утра. Так что в холле между кафедрами она появилась сильно заранее.
С тех пор как Катя стала много читать, она порой ощущала себя героиней любовного романа. Так было гораздо проще объяснить все свои ошибки и провалы. Сейчас был как раз такой момент.
Не утро идет наперекосяк, потому что ты сидела в телефоне до трех часов ночи, переписываясь со своими девочками в комментариях и теперь не выспалась перед первым учебным днем, а часть авторского замысла. И по законам всех романтических комедий, чем больше ты косячишь, тем выше шансы, что именно сегодня ты встретишь того самого, кто сгребет тебя в охапку и увезет в малиновый закат. Желательно не на малиновой «Ладе», а на красном «Мерседесе», но тут уж как повезет. Правда, Кате никак не везло – ни одного красавчика-хоккеиста, владельца ресторана или горячего темноволосого ученого на горизонте. В отличие от настоящих парней, книжных не нужно было опасаться и сторониться, прекрасно помня о том, как когда-то обожглась. Они почти не косячили, заботились о главной героине и никогда не делали ей больно. Чего не скажешь о реальности, в которой приходилось жить. Так что Катя почти смирилась с тем, что ее жизнь не ромком, а смесь остросоциальной прозы и типичного сериала по «России 1».
– Привет, ты Катя? – вернул ее в стены медицинского незнакомый голос.
– Да, а ты?.. – Она сделала паузу и посмотрела на своего собеседника.
Еще никогда Катя не чувствовала себя настолько низкой, хотя обладала ростом чуть выше среднего. Так и до комплекса неполноценности недалеко. В следующий раз придет не в кроксах, а на каблуках. Наверное, придется заново учиться на них ходить. За месяцы, что она не выходила за ворота родительского участка, совсем отвыкла. Стоило только подумать о горячих темноволосых ученых, как один из них материализовался перед ней. Хотя вряд ли ученый, скорее просто студент. Да и горячим его не назовешь, скорее уютным и теплым – из-под расстегнутого халата выглядывал нелепый новогодний свитер. Видимо, никого в стенах этого университета не волновало, что праздники давно прошли.
– Я Юра, староста твоей группы. – Он поправил очки.
– А-а, – протянула Катя, – не признала. Прости, но в жизни ты не выглядишь как аниме-пацан, – сослалась она на его аватарку «ВКонтакте», – скорее как Адам Карлсен, – хихикнула она.
– Как кто?
– Да не бери в голову, просто персонаж книги.
– Надеюсь, он не маньяк какой-нибудь.
– Нет, он ученый.
– А мне он уже нравится. Ты еще не узнавала, в каком мы кабинете?
– Нет пока.
– Тогда пойдем посмотрим, – он кивнул в сторону доски с информацией.
Кабинет оказался тем же самым, в котором Катя изучала биохимию весь прошлый учебный год, а вот фамилия новой преподавательницы, пусть и была вкусной и забавной, ни о чем не говорила. Не Стерлингова, которая, по рассказам очевидцев, психически и эмоционально давит так, что хочется повеситься прям на паре, или заведующая, знающая не самый этичный эпизод прошлого Кати, и на том спасибо.
Столы стояли все так же странно, как и в прошлом году. Часть из них была сдвинута вместе по четыре, так что получались два стола, за каждым из которых могло сесть восемь, а при необходимости и все десять человек. Еще несколько столов стояло вдоль стен. Катя села рядом с Юрой за один из двух больших столов около окна. Больше из новых одногруппников пока никто не подошел.
Постепенно комната начала заполняться студентами. Занимались двумя группами, но представители обеих садились вперемешку, наверное, успели прочно прикипеть друг другу за полтора года учебы и десятки совместных пар. Тут же поднялся гул. В основном обсуждали, кто как провел недолгие каникулы. Катя не спешила знакомится с новыми одногруппниками и параллельногруппниками. Вклиниться в разговор со своими расспросами, как кого зовут, не было возможности, да и все равно в начале пары будет перекличка. Успеет еще узнать и запомнить имена.
– О преподше не известно ничего? – спросила темноволосая девушка, сидящая напротив Юры.
– Нет, – тут же ответил Зверев. – Гель, ты не узнавала?
Катя еле сдержала смешок. Гель? Серьезно? А почему не суспензия или мазь? И только потом до нее дошло, что, должно быть, это прозвище – сокращение от имени Ангелина.
– Мои источники пока молчат. Скорее всего, это кто-то новый. – Геля посмотрелась в экран телефона и поправила и так идеально уложенное каре.
«Кажется, кто-то вместо подготовки к паре решил посетить парикмахера, чтобы обновить персиковый блонд», – подумала Катя, смотря на нее и припоминая, были ли в беседе ее группы Ангелины. Вроде как нет. Значит, она из смежной.
– Новый препод посреди года? – подали голос из дальнего конца аудитории. Катя не смогла понять, кто говорит. – Их разве не в августе набирают?
– Ой, да эту кафедру фиг поймешь, – отмахнулась Геля. – В прошлом году у них один препод резко ушел в конце мая, когда до конца семестра от силы дней десять оставалось.
Катя нервно сглотнула. Она прекрасно знала, что именно за преподаватель так резко покинул университет. Оставалось понять, насколько сильно осведомлены остальные в сплетнях. От этого зависело, насколько спокойно пройдет семестр.
– Он не сам ушел, – заговорщическим тоном проговорила девушка, сидящая напротив Юры, – его выперли. За отношения со студенткой.
– Жень, хватит верить во все, что тебе кто-то там говорит. Ну бред же, – осадил ее Юра, и Катя была готова поклясться, что в этот момент у него над головой появился нимб. Ее спаситель!
– Ну как знаешь… – ответила Женя, смотря на Катю и растягивая гласные. – Мои источники мне никогда не врут.
Катя уставилась невидящим взглядом куда-то в область раковины рядом с вытяжным шкафом. Куда ни беги, от своего прошлого не убежишь. Она всегда знала, что сплетни по личным сообщениям и беседам групп распространяются еще быстрее, чем вирус при пандемии, но никогда не думала, что это коснется ее. И откуда эта Женя узнала? И почему так пристально посмотрела на нее? Где утечка? Кто стал тем самым нулевым пациентом?
– Кать, все в порядке? Ты что-то дрожишь, ты, случайно, не температуришь? – тихо спросил у нее Юра.
– Все нормально. Можно я возьму твоего Северина? Я еще не получила учебники, – перевела тему она.
– Без проблем. – Он подвинул увесистый зелено-оранжевый томик на середину стола.
Когда в кабинет зашла преподавательница, распределение вопросов к паре между представителями двух групп было в самом разгаре. «Кто возьмет седьмой?» так и повисло в воздухе.
Катя взглянула на преподавательницу. На вид ей было не больше тридцати. Если бы Катя случайно встретила ее на улице, никогда бы не подумала, что она хоть как-то связана с медициной помимо косметических процедур, явный след которых был на ее лице. Как бы Катя ни одергивала себя, что нельзя думать о человеке, только исходя из его внешности, все равно наполнилась скепсисом при виде пирсинга в брови, темно-коричневой помады на слишком пухлых, чтобы быть естественными, губах, и такого же оттенка слишком длинных, чтобы быть своими, ногтях. А ее стрелками, стремящимися куда-то к вискам, точно можно было убить парочку студентов, что решили не готовиться к паре. Вот уж точно стрелы любви. В одной руке преподавательница держала стаканчик с кофе.
«И где они ее только откопали? Неужели на кафедре настолько не хватает кадров?» – подумала Катя.
– Можете прекратить заниматься этой ерундой. Все равно, если здесь и будут спрашивать по желанию, то только по моему. – Вместо того чтобы сесть за стол, преподавательница обошла его и села прямо на него. – У меня пока нет ваших журналов, так что просьба к старостам написать мне списки групп.
Геля с щелчком разжала кольца в блочной тетради и достала оттуда два листа в клетку. Один протянула Юре, на втором начала писать сама.
– Ага, спасибо, – преподавательница забрала импровизированные журналы из рук Юры, – теперь можем знакомиться. – Свободной рукой она перекинула волосы на одну сторону, и Катя увидела на ее шее кусок татуировки. Какие-то этнические узоры начинались ниже ворота халата и убегали за ухо. – Меня зовут Вероника Вячеславовна. Фамилию мою, думаю, вы уже узнали и пробили по всем своим студенческим базам данных, чтобы найти отзывы на меня как на преподавателя. Готова поспорить, что по запросу «Борщ» там ничего не найдено, но вы хотя бы попытались. – По кабинету прошел негромкий смешок. Она улыбнулась, взяла со стола стаканчик и отпила из него. – Я буду вести у вас биохимию в этом семестре, и держите за меня кулачки, чтобы в следующем я сюда не вернулась. Считайте, вы одни из немногих везунчиков. Будете хорошо себя вести – расскажу вам несколько смешных историй со «Скорой». Если день колка выпадет на утро после моих суток, а на столе будет стаканчик кофе, – плюс балл всем.
Пока Вероника Вячеславовна проводила перекличку и отмечала отсутствующих, Катя смотрела на нее со смесью презрения и неодобрения. Молодые преподаватели ее больше не впечатляли, а те, что не соблюдали субординацию, – вдвойне. Катя почувствовала, что стала единственной, кому не понравилась преподавательница. Хотя, по правде сказать, ей сейчас бы никто не понравился, потому что она ненавидела саму дисциплину.
– А теперь познакомимся поближе. И начнем со старост. Ангелина, к доске.
– Можно просто Геля, – встала из-за стола та.
– Хорошо, просто Геля, вперед к знаниям!
Уже через пару мгновений по скорости, с которой Геля выводила схему какого-то там цикла, Кате стало понятно, что времени подготовке к парам староста смежной группы уделила не меньше, чем походу в парикмахерскую. Следом пошел отвечать Юра. Катя не была в этом уверена, но как будто бы у них с Гелей было негласное соперничество, кто кого передушнит в плане учебы. Еще через полчаса (опросы на этой дисциплине всегда отнимали слишком много времени и желания жить), когда начал отвечать очередной человек, Катя поняла, что в эту учебную гонку были вовлечены не только старосты. Она бы ничуть не удивилась, если бы узнала о существовании тайного рейтинга учащихся, по результатам которого тех, кто оказался под красной чертой, пускали бы на анатомические препараты.
Время подходило к перерыву и завершению опроса – вторая часть пары была посвящена выполнению лабораторных работ. Катя уже успела выдохнуть и расслабиться, что ее не успеют спросить, как услышала свое имя.
– Я не готова, – честно призналась Катя. Вопрос она не расслышала, но ей это было и не нужно, чтобы понимать, что отработка неизбежна. Лучше так, чем позориться, пытаясь вспомнить, что не знаешь. Хотя многие были и другого мнения и предпочитали выйти потянуть время, чтобы прикрыть остальных.
– Серьезно? Не расскажешь нам про виды протеолиза? Я сюда пришла, чтобы вас учить жизни. Биохимия – это все фигня и прикрытие. Первое правило биохимического клуба – бороться за свое счастье до конца. А жизнь без отработок – это счастье. Кать, выходи. Я тебе помогу. Если что, два все равно ставить не буду. Первая пара как-никак.
Вероника Вячеславовна звучала очень убедительно, так что Катя неспешно встала и вышла к доске. Преподавательница задавала наводящие вопросы, приветливо улыбалась, шутила и на ходу выдавала небольшие двустишия, чтобы информация легче запоминалась. Вскоре Катя переняла ее радостный настрой и откопала из глубин своей памяти какую-то информацию с прошлого года, отмечая про себя, что Вероника Вячеславовна оказалась не таким уж и плохим преподом. И что самое главное, за все время, что Катя отвечала и думала о биохимии, ее ни разу не посетили мысли об отношениях с Нечаевым и о том, чем они закончились. Казавшаяся нерушимой ассоциативная связь надорвалась, будто состояла из белков, на которые подействовали протеолитические ферменты.
– Ну, молодец! А говорила, не готова! Все ты знаешь, – улыбнулась Вероника Вячеславовна. – А теперь все бегом на перерыв. Дежурные, возьмите в лаборантской реактивы.
Катя восприняла перерыв как возможность чуточку почитать. Даже пары предложений ей было достаточно, чтобы скрасить не очень удачный день. Правда, она так и не смогла сосредоточиться из-за шума и смеха одногруппников, поэтому пришлось отложить телефон.
– Сходишь со мной за реактивами? – спросил у нее Юра.
– Я так себе помощник, я не помню ни названия, ни что нам надо.
– Да забей, я сам все скажу, мне просто одному не унести все.
– Ладно, пошли.
Сначала Катя согласилась, а только потом поняла, что этого делать не стоило. В коридоре они столкнулись с заведующей, и Катя пожалела, что не может съежиться до размера протеасомы, о которых ранее рассказывала Веронике Вячеславовне. Но пожилая женщина не обратила на Катю никакого внимания и начала расспрашивать Юру о каких-то научных работах. Неужели не узнала? Забыла? Или просто делает вид, что ничего не произошло?
В лаборантской Катя ожидала увидеть еще одно знакомое лицо, но этого не произошло. Вместо старшекурсницы с темной карешкой там оказалась милая бабуля, которая надавала им с Юрой кучу пробирок и склянок с реактивами.
Как это обычно происходило в меде, десятиминутный перерыв растянулся на полчаса. По кабинету пронесся тревожный шепоток. С одной стороны, мисс Борщ (так окрестили преподавательницу девочки, не заметившие кольца на ее пальце) указаний начинать лабораторную без нее не давала, но с другой – они не успеют сделать лабу, если не начнут сейчас.
К счастью для всех, мисс Борщ вскоре вернулась. К несчастью, судя по ее реакции, они должны были начинать без нее. Она выбрала из числа тех, кто не отвечал на паре, по одному представителю от каждой из двух групп и снова уселась на преподавательский стол. Болтая ногами, она заявила, что устала их опрашивать и предложила продолжить знакомство немного в другой форме – спросила, зачем они вообще пошли в мед и кем вообще хотят стать, когда вырастут.
Катя слушала своих одногруппников, но не спешила делиться своими планами на будущее, тем более уж кем-кем, а врачом она не собиралась становиться. Люди вокруг поменялись, но мотивы и выборы специальностей остались теми же. На две группы – десять кардионейрохирургов и восемь акушеров-узистов, жаждущих продолжить династии. И ни одного терапевта. База.
– Кать, а ты что там притихла в своем уголке? – вдруг спросила у нее Вероника Вячеславовна.
– Увы, не могу поддержать вашу воодушевленную беседу, – откинулась на спинку стула Катя. Хотела сказать что-то колкое, что вообще не рада находиться в этих стенах, но вовремя сдержала себя. Вдруг кто-то воспримет это на личный счет?
– Что, родители заставили, что ли? – улыбнулась мисс Борщ.
– Вроде того, – вздохнула Катя.
– Ну, милая моя, просто держись. Я тебя отлично понимаю. Дед онколог, – Вероника Вячеславовна начала загибать пальцы, – бабушка онколог, мать онколог, отец онколог, брат онколог… у меня только я сама не онколог. Вообще не хотела сюда поступать, но как будто выбора не было. Первое время было сильное отторжение ко всему, еще и братец мой, чтоб его, сразу влился, кружки всякие посещал, сессии на отлично закрывал. Бесил жутко!
– Очень знакомо, – хихикнула Катя, – у меня сестра старшая такая же.
– О-о, – протянула Вероника Вячеславовна, – мы тогда вообще с тобой сестры по несчастью. Только мой учился со мной в одной группе. Я хотела выжать из этого и из того, что мы близнецы, хоть какую-то пользу, подстричься под мальчика и посылать его вместо себя на экзамены, но он сначала мне отказывал, а потом, зараза такая, к старшим курсам раскачался, как шкаф, и бороду отрастил. – Она посмеялась вместе со своими студентами. Кажется, общий язык найден и можно прекратить переживать.
Запищал фотоколориметр, сообщая о том, что наконец-то готов к работе.
– Девочки, вы там как? – обратилась Вероника Вячеславовна к выполняющим лабораторную.
– Все нормально, сейчас… – неуверенно откликнулась одна из них.
– Да господи… – Мисс Борщ поняла, что ничего не нормально, и спрыгнула со стола. По пути она закатала рукава халата, и Катя увидела, что этнические узоры у нее были не только на шее, но и на обоих предплечьях. – Вы что, мочи испугались? А практику вы как летом проходили?
– Мы вместо нее рефераты писали, – подала голос Геля.
– Кошмар, просто кошмар! Мы теряем все, что создано предками! – закатила глаза Вероника Вячеславовна, ловко смешивая реактивы и разливая полученный раствор по кюветам. – Ой, не завидую я вам, девочки, этим летом. Такое погружение будет. Так, все, дальше сами, надеюсь, вы помните, как обращаться с этим монстром, – она кивнула в сторону фотоколориметра, – потому что я – нет.
– Я помню, – сказал Юра.
– Нет, сиди пока, не порти мне тут эксперимент по выращиванию сильных, независимых и не боящихся мочи и других биологических жидкостей.
Через несколько минут стало очевидно, что оба эксперимента (и по определению содержания пировиноградной кислоты, и по выращиваю сильных и независимых) провалились и все же пришлось прибегнуть к помощи Юры. Затем он же провел все расчеты, и обе группы отпустили пораньше.
– Только тихо сбегайте, а то всем нам влетит, – попросила мисс Борщ.
До следующей пары, физкультуры, оставалась уйма времени. Судя по разговорам, которые Катя слышала в фойе, пока переодевалась, половина группы не собиралась на нее идти. Соблазн был велик, но все же Катя пересилила себя и вместо того, чтобы вызвать такси до дома, пошла в кафе напротив медгородка. Она взяла ореховый латте, села за столик около окна, открыла приложение с книгами и погрузилась в чтение, думая о том, что, если их будут так отпускать всегда, стоит носить с собой бумажную.
Сюжет настолько ее затянул, что, когда Катя посмотрела на время, оказалось, что уже пора выходить на пару. Однако она не спешила. Переодеваться в маленькой раздевалке, полной народа, абсолютно не хотелось. Лучше уж опоздать.
Когда Катя вышла из раздевалки в полной боевой готовности покорять спортивные снаряды, вся женская половина курса, дожившая до физкультуры, уже бегала. Катя влилась в поток и оказалась за двумя девочками. Она не хотела подслушивать их разговор, но по обрывкам фраз поняла, что это ее одногруппницы. И говорили они сейчас именно о ней. Причем очень даже нелестно. Катя не понимала, чем так не угодила им, но ей досталось и за восстановление, и за не самый сильный ответ у доски, и даже за то, что она села с Юрой. Катя, конечно, понимала, что новеньких чаще всего воспринимают в штыки, но она все же надеялась, что сможет поладить с новой группой. Она ускорилась и, обгоняя парочку сплетниц, как бы случайно задела плечом одну из них. Пусть в следующий раз смотрят по сторонам, прежде чем языками чесать.
Уже во время разминки Катя умерла и пожалела, что не уехала домой. Она и забыла, что учится не на врача-лечебника, а на олимпийскую чемпионку в каждом из видов спорта. А потом их группу забрали в тренажерку, и Катя умерла во второй раз. А потом и в третий, когда их в конце пары вновь отправили в зал бегать заминочные круги. Отмечали только в конце пары, и Катя сильно пожалела, что опоздала всего на пятнадцать минут, а не на час.
– И последний момент, – пожилая преподавательница, совсем не выглядящая как человек, который несколько минут назад загонял молодых девчонок до полусмерти, поправила очки, – со следующей недели можно будет ходить вместо пар в бассейн. Прийти нужно будет только на последнее занятие семестра – нормативы сдать. Никто не хочет?
– Ой, а запишите меня: Ло-щи-ли-на. – Катя решила, что провести часок в бассейне лучше, чем умирать по три раза каждую неделю в тренажерке.
– Конечно. Желающих больше нет?
Еще парочка девочек назвала свои фамилии. Преподавательница проинструктировала их, куда и когда идти, что взять с собой, и отпустила в раздевалку.
Наконец-то Катя вышла из корпуса и вдохнула морозный февральский воздух. Из хороших моментов – первый учебный день позади. Из плохих – будет еще и второй, пятый, десятый и сотый. Подъехало такси, готовое увезти ее домой, куда совершенно не хотелось возвращаться.