Глава седьмая. «Парус надежды»
(Несколько месяцев спустя, через два дня после нападения братьев Барбаросса)
Борт «Фортуны» был очищен от гниющих тел, Марко, как быший юнга, работал щёткой и тряпьём, отмывая кровь от палубы, Диего сидел у воньем гнезде, выглядывая не идёт ли какое-то христианское судно, а Чолито безцельно ходила по палубе с полубезумным взглядом смотрела вдаль, в сторону, куда ушла флотилия Барбароссы, и протягивала руку, будто надеялась вернуть любимую Изабеллу. «Прошу, верните мне мою крошку...» - шептала Ведьмочка. Но на её просьбы откликалось только море.
Балеарские острова, неподалёку от коих было совершенно дерзкое нападение пиратов на "Фортуну", остались позади. Попутный Зефир гнал неуправляемый корабль туда, куда сам желал и ему было без разницы, к какому берегу пристанет «Фортуна»: к исламской Африке, или христианской Корсике, а может - Сицилии.
Ему безразлична судьба троих человечиков, брошеных в открытом море без воды и еды. Он - слуга Эола, и смертные ему не интересны.
- Марко, - крикнул с высоты Диего, - кончай драять палубу, бегом к штурвалу!
- Да, капитан...
Не зная зачем, в чём смысл, юнга стаёт у рулевого стержня и выравнивает курс корабля.
- А куда будем плыть, капитан? - крикнул «Циклоп».
- Не знаю, но не юг, точно, ни к Африке. Сейчас спущусь в капитанскую каюту и посмотрю карты.
- А Вы знаете, как ориентироваться по морским картам, Ваша Светлость, - язвил одноглазый, - где мы находимся, с какой скоростью идёт «Фортуна», Вы ж не морской офицер, а эту науку надо с познавать с ранних лет.
- Не знаю, - отвечал Диего, спускаясь с мачты по канатной лестнице, - ты как раз и научишь меня. Ты ведь знаток, с малых лет познаёшь морскую науку, научи, дурака, что да как считается, вычисляется.
Тут то Марко замялся и закуксился. Сам то он не умел, не доучился, и списался на берег, прибился к Оливаресу, и теперь получалась вот такая казусная ситуация, от которой зависили жизни пленников «Фортуны».
- Ну, разве, что могу рассчитать скорость в узлах... - растеряно молвил паренёк, за что его похвалил капитан и хлопнул по плечу:
- Вперёд, матрос, не ошибись.
- Слушаюсь капитан!
Закинув за борт специальный канат с грузиком, Марко начал отсчитывать сколько узлов отсчиталось во время хода корабля за определённое количество времени, что фиксировали песочные часы...
Диего же пытался разобраться в картах и принципе работы астролябии, но без опытного человека он мало что мог понять. «Проклятье, эх, дон Крус, был бы ты сейчас со мной...» - приговаривал Оливарес с удручением садясь на кровать. К нему вошла Чолито. В тонких пальчиках она держала перо Франчески и смотрела в никуда:
- Диего, я схожу с ума, - тихо произнесла Чолито, - я слышу голос Франчески, я её вижу не во сне, а на яву. Она говорит со мной, не открывая уст, успокаивает, но мне становится только тоскнее. Преследует осознание, что я умру очень скоро. Солнце жарит, воды нет, еды нет, мы болтаемся заперты в сим склепе, тут и умрём - не от чумы, так голода.
Чолито заплакала, бросаясь в объятия мужа:
- Я много терпела лишений, переносила унижения, а теперь ещё потеря двоих детей! Я не могу уже так жить, Диего, убей меня... Хочу к матушке и отцу на небо, к сестрёнке, к моему неродившемуся сыну. Слабым не место в этом жестоком мире... - причитала навзрыд Ведьмочка. - Ты выживишь, милый, я знаю, найдёшь себе красавицу-жену, заведёшь детей, но не забывай меня... Даже если у меня не будет могилы, мои кости обгладают крабы и рыбы, помни меня, Диего Оливарес, твою верную Лисичку...
- Не смей... - прошептал барон, прижимая жену к себе, - слышишь, не смей думать о смерти. Мы выживем, Бог нас не оставит, я знаю. Дьявол хочет того, чтобы ты умерла от моей руки, он наводит тебе эти мысли. Борись, Чоли, борись, ты сильная, я знаю. Ты во сто крат сильнее меня. Твоя вера - твоя сила. Не унывай, Лисёнок, мы обязательно вернём Изабеллу, и заведём столько детей, сколько не было ни у одного Монтесумы!..
Нежные поглаживания по голове успокаивали отчаювшейся женщину. Она улыбалась сквозь слёзы и целовала щетинистые щёки благоверного:
- Если бы не ты, любимый, я б уже давно бросилась в пучину...
- Ну уж нет, не тебе быть женою морского дьявола, пускай клешни свои уберёт в морской ил. Ты моя, Чолито Росси, мы обвенчаны на небе и земле, пред людьми и Богом. И даже смерть не разлучит нас...
- Спой мне, любимый, песню, - прошептала слабым голосом Ведьмочка. - у тебя красивый голос.
- О чем хочешь слышать, любимая?
- О уютном домике у апельсиновой роще, когда цветут деревья и благоухают...
- Хорошо, - целуя пальчики, отвечал барон, - когда-то старый менестрель сопровождал нас на охоте и пел под лютню одну занятную песню.
«Баллада об апельсиновой роще
Когда рассвет на холмах разливается,
Земля пробуждается в утреннем сне,
Апельсиновый сад ароматом венчается,
Цветы в нем сияют, как звезды в весне.
Ветер несет аромат восхитительный,
Где роща раскинулась в зелени дня,
И птицы поют гимн небес восхвалительный,
Даря миру звуки живого огня.
Стоит у опушки домишко уставший,
Но полон уюта и нежного сна.
Крыша покатая, сад запорошенный,
Окна глядят в позолоту весна.
Хозяин выходит - в руках хлебный мякиш,
Зовет он зверушек, зовет он птиц,
Подходит олень молодой, не пугливый,
Лисенок из чащи крадется вниз.
Вот зайцы резвятся под кроной цветущей,
Летают стрекозы, сверкая в лучах,
И каждый творец, что живет в этой роще,
Весну прославляет в своих голосах.
А домик у края, пропахший цитрусом,
Стоит, как хранитель гармонии дней,
И пусть пронесутся столетья над лугом,
Здесь будет уют, и любовь, и покой.»
Заслушавшись песней, Лисичка не заметила, как слиплись её тяжелые веки, и она отошла в царство Морфея.
- Спи, любовь моя, - ласково погладил благоверную барон и уложил на постель, - ты устала, отдохни. Клянусь небом и морской пучиной, что я верну Изабеллу и Констанцию, и тебе не придётся более сокрушаться.
- Уверен, что сможешь? - послышалось в голове у барона. Он поднял голову и увидил... Франческу. Да, это была Франческа: каштановые волосы и голубые глаза, тот самый сарафан, сандалии, ожерелья и серьги. Что было нестейственно в ней - мертвецкий взгляд, посиневшая кожа и безжизненные глаза, сверлящие насквозь. А ещё голубое свечение. На лице была недобрая ухмылка.
- А Ведьмочка не врала, - пробормотал Диего, не спуская глаз с незванной гостьи. А та только сильнее ухмыльнулась и снова в голове послышался мертвецкий голос, очень похож на голос Франчески:
- Конечно не врала, она - моя! - и страшный смех разнёсся в ушах Диего, проникая в самые глубины сознания. - Она моя с тех пор, как прибыла в страну Табаско, корабли её папаши должны были уйти на дно, но добрый Боженька спас его семейку. Тогда Викторио был верным слугой Божиим, но он очень быстро сломался. И его душенка вместе с душенкой его распутной женушки достались мне! Ха-ха-ха!
- Изыди вон, дьявол, не получишь ты ничего... - крестясь, процедил сквозь зубы Диего. Тень переместилась ближе к чете, не переставая ухмыляться:
- Да? Посмотрим... Когда я сведу её с ума и заставлю прыгнуть в пучину, что делать тогда будешь, герой? - язвил призрак. - Смотрю на тебя и удивляюсь: откуда ты такой взялся, храбрец? С морским дьяволом решил тягаться, а ненадорвёшься?
- Со мной Бог, кто на меня? - твёрдо ответил Диего и вынул из-под желета крестик. - Изыди, дьявол, в свои пучины тёмные, и не смей трогать то, что запрещено тебе свыще!
От выкрика Диего проснулась Лисичка:
- Милый, почему ты кричал? - встревоженно спрсила Чолито мужа и осмотрелась - каюта была пуста. Ни какого синего свечения, ни теней не было.
- Мне привиделся хозяин здешних мест... - отвечал Диего, смахивая холодный пот. - В обличии Франчески, светился синим огнём. Мертвецким... Жуткое обличие, страшный голос, пронзительный, леденящий кровь... Тебя грозился утащить к себе...
Лисичка вжалась от страха в тело благоверного:
- Мне страшно, Диего, не бросай меня одну...
Лисичка была готова вновь расплакаться, но благоверный успокоил её:
- Не бойся, рыжик, Бог с нами, кто на нас...
Прошло ещё три дня. Мужчины поочерёдно дежурили то у рулевого стержня, то у вороньего гнезда. Солнце жгло кожу, спасала только белая парусина, пропитывать водой её не стали, чтобы соль не жгла раны. Тяжелее всего было сидеть под полящим солнцем без воды на верхушке мачты и высматривать корабли, коих не было видно на много сотен миль. Стоять у рулевого стержня тоже было пыткой, особенно - после пяти дней голодания. Тугие канаты, то и дело, выворачивали рулевое весло и приходилось прикладать титанические усилия для выдерживания курса. У Марко и Диего вздувались вены на шее, утончённые руки барона стёрлись в кровь, чулки очень быстро стёрлись, и очень скоро пятки Оливареса огрубели от мозолей, образовались раны от трения о канатную лестницу, было больно ступать на них. «Господи, как больно...» - постанывал офицер, но продолжал нести вахту в вороньем гнезде.
В обязонности Чолито входили поддержание огня в очаге, для того, чтобы в ответсвенный момент был огонь для подачи сигнала проходящему судну и молитва. По нескольколько часов женщина не вставала с коленей, горячо моля Бога низпослать спасительное судно. От усталости она валилась на пол, но подымалась, закусив пересохшие губы до крови, и шла к очагу закинуть в него горючего - рваное тряпьё и остатки капитанского стола. Бледная кожа стала шершавой, ещё бледнее, только колени были грязные и покрасневшие, от натирания их не спасала даже юбка из старой парусины. Волосы совсем зассалились и спутались. От всех разило естественным смрадом - этот запах безисходности...
Призрак «Франчески» обозлился на Чолито и всю оставшуюся команду, но глумился только над самой слабшей: «Фу, вонючка, сельдь сушенная, бе, ну ты смешная, ха-ха-ха!»
Чолито старалась не смотреть в сторону обидчика, усиливая своё молитвенное прошение. Бестелесное существо ни как не могло физически невредить Чолито, но мысли и разум были доступны для вхождения и поражения: «Ты ведь знаешь, сестрёнка, вы - мертвецы; почему вы оттягиваете неизбежное? Покоритесь судьбе и упокойтесь с миром. Тёмные воды холодные только первые пару секунд, и чудовищный вес воды будет давить на вас, но потом... покой и умиротворение... Тела обгладает морская живность, кости скроет ил... Моя могила тоже всеми забыта, мне грустно, сестра, - жалистливо причитал призрак и сразу же злорадно смеялся, - мы будем квитами, сестрёнка, вместе уйдём в небытие! Ха-ха-ха!»
- Боже, отведи от меня искушенее противное, - шептала Чоли, знаменуясь крестным знамением, - Боже, не оставь меня грешную, Боже, спаси и сохрани от всякого зла!
Вдруг силы оставили Лисичку и она упала на пол без сознания. Злой призрак глумливо хыхыкнул: «Вот дура, хы-хы, сама себя истязала, как тупая курица, ладно, пора вылезать из этой шкуры!» - голос призрака сменил тембр; вместо писклявого он стал приглушенным и низким, будто не женский, а мужской. Призрак склонился над безчувственным телом и протянул когтистую лапу с перепонками и в чешуе. В миг тенкие рученки «Франчески» стали мускулистые ручища. Тело расширилось в габаритах, очешуилось, ноги - тоже. Лицо стало зелёным, мужским, из рта выглянуло пара клыков, глаза позеленели, стали рыбьими, волосы исчезли, на загривке - гребень.
«Ну, вот, Чолито, я настиг тебя, - хыхыкнул дьявол, беря руку Чолито, которая с ужасом открыла глаза, но от страха не могла кричать, - тебе твой муженёк не поможет, он не видит меня, не слышит меня. Раз я ему показался, он был дерзок, а я ему говорил, что тягаться со мной - себе дороже, ха-га-га!»
Страшный хохот пронзил тело Лисички, она хотела кричать, но не было голоса. Тело сковал ужас - она не могла осенить себя крестом, а морской дьявол глумился над нею. Вдруг каюту озарил яркий свет, и Чолито увидила свою сестру в белых одеждах. Слепительный свет заставил нечесть отступить от добычи, он рыкал на Франческу, махал лапами, и в конце концов, отступил вон, рыкнув на последок. А Франческа подошла к испуганой сестре и нежно гладила её макушку: «Не плач, сестрёнка, и не бойся, я с тобой... - не открывая уст, говорила Каштанчик. - Сегодня вы увидите спасительный парус на севере от себя... Крепись сестрёнка: Бог с вами, кто на вас?»
Поцеловав на прощание сестру Франческа отошла, после чего вспыхнула яркая вспышка. Чоли зажмурилась, а когда открыла глаза, поняла, что всё ведение было страшным сном. Она со страхом посмотрела на левую руку, за которую держал дьявол - ни каких следов, а ведь хватка у монстра была чудовищная, поистене дьявольская. Ведьмочка прослезилась и с облегчением выдохнула: «Боже, всего лишь сон...»
Рыжая осмотрелась по сторонам: возле неё лежало перо Франчески, которое она выронила, когда упала без сознания в обморок. Взяв перо, Чолито прижала его к себе и тихо произнесла: «Сестрёнка, не оставльяй меня... Бог с нами, кто на нас?»
- Капи-итан!!! Пару-ус!!! - надрывая горло, орал «Циклоп» из вороньего гнезда. - По левому борту! Идёт со скорстью пять узлов, примерно!
- Спускайся! Сейчас поддожем носовой парус!
- Слушаюсь!
Марко ловко начал спускаться вниз, пока Диего бегал за лучиной, он уже был на палубе и зачерпал воду, чтобы если вдруг огонь перекиниться на другие паруса, было чем притушить.
Чолито не могла поверить ушам: «Парус... неужели мы спасены?..» - перевернувшись на спину, она закрыла ладонями лицо и заплакала от радости. «Боже, неужели мы смогли дождаться помощи? Слава тебе...»
- Капитан, по правому борту дым! Горит каравелла под нашим флагом! - докладывал наблюдатель веницианской галеры. Капитан Луцио Амадео отдал приказ немедленно брать курс на сближение с неизвестным кораблём под флагом Веницианской республики. Квартирмейстер велел отбивать на барабанах ритм для гребцов, и чумазые гребцы, закованные в цепи единым механизмом, мощностью в сто человеческих рук, налягали на вёсла. Тяжелая галера начала медленно поворачивать. Под каждый барабанный удар мускулистые парни делали один гребок, скрежетали цепи, разносились охи и стоны, щелкал хлыст смотрящего, подгонявшего уставших и изнемождённых пленников. «Гребите, сукины дети, живее, черти, там могут христиане погибнуть!» - кричали смотрящие, стягая арабов и негров. Эти были пиратами, или купленны у братьев Барбаросса как рабы. К ним было особое неприязненное отношение, будто чёрнокожие - не люди, а умные звери, стегали их крепко...
- Капитан, сигнал был замечен! Они плывут к нам! Ха-ха! - ревел одноглазый от радости. Диего тоже не держал эмоций, он упал на колени и благодарил небеса за посланый корабль. А затем побежал к благоверной, крича надрывая голос:
- Любимая, мы спасены, к нам плывет галера! Бог не оставил нас!
Он подхватил на руки обессиленную супругу и вынес на свежий воздух:
- Гляди - паруса надежды вдали, они всё ближе и ближе, Чолито, я ж говорил, что Бог нас не оставит.
Рыжая улыбнулась сквозь слёзы:
- И вправду не мираж...
Синхронно ложаться вёсла на воду, вздымая пену, галера плавно скользит по водам Средземноморья, а экипаж готовится к стыкованию с горящим судном: достают кошки и канаты, трапы и шлюпки, рулевые выравнивают огромное тело галеры, капитан следит за курсом и скоростью, вносит поправки отдаёт приказы на их исполнения:
- С какой скоростью идёт «Патриций»?
- Пять узлов, капитан.
- Налечь на вёсла, прибавить ходу хотя бы в половину!
- Слушаюсь!
- Наложись на вёсла, доходяги, чёртовы обезяны! Довести скорость до шести узлов, иначе запорю!
Барабанщики учащают частоту ударов, гребцы упорнее гребут, стиснув зубы.
- Квартирмейстр.
- Я капитан.
- Слишком близко подходить не будем, остановимся на растоянии в тридцать семь (едениц), чтобы избежать падения мачты на галеру.
- Слушаюсь, капитан.
- Шлюпки готовы?
- Да, капитан.
- Готовьте спасатеные команды, в пять человек на каждую посудину.
- Слушаюсь.
- Выполняйте, квартирмейстр.
- Слушаюсь, капитан... И так храбрецы, слушай сюда, - объявил квартирмейстр команде. - в плотную подходить нам нет резону, не дай боже мачта рухнет на нашу галеру - вот тогда морской чёрт пузо порвёт со смеху от нашей глупости. Кто из вас самый отважный, шаг вперёд, мне нужно девять храбрецов, которые не боятся огня и помогут добрым христианам выбраться из горящего корабля.
Собрав командны, квартирмейстр отвёл тех к погрузочным местам, ждать команды на выполнение спасательной операции. Когда галера подходила на указанное растояние, капитан Амадео отдал приказ убрать все паруса и вёсла.
- Убрать вёсла, идиоты, кто не уберёт - отрежу руки! - рвал глотку старший смотритель. На верхней палубе тоже под бранные крики матросы убирали и подвязывали паруса. После всех мероприятий, Амадео отдал разрешение на выполнение спасательной миссии. А пока к «Фортуне» подгребали веницианцы, Диего и Марко пытались бороться с огнём на фок-мачте. Огонь очень быстро пожрал парусину и уже принялся закусывать лёгкий завтрак сосновой мачтой. Залить водой не получилось, потому мужчины рубили канаты и толстый ствол по очереди, направляя его вперёд к носу.
- Капитан, она уже клонится! Берегись!
Тяжеленная мачта с жалобным скрипом и треском обрушилась в воду.
- Не зашибло?
- Та не, Ваша Светлость, я ж не дурак, стоять под падающей мачтой, жив, здоров и весел, - отрапортировал Марко. Диего похлопал с одобрением слугу по плечу:
- Моледец, Марко, надо будет тебе сделать подарок, когда сойдём на сушу.
Тут за края бортов зацепились кошки, и на борт поднялись веницианцы:
- Хей, христиане! - выкрикнул квартирмейстр. - Мы видели ваш корабль...
- Спасите нас... - бросилась к ногам квартирмейстра Чолито. - Нас всего трое, много места не займём на вашей галере. Нас атаковали пираты, убили почти всех, двоих забрали на галеры, капитана освеживали заживо и бросили на корм птицам, мою дочь отняли, а меня с мужем и слугой бросили умирать без еды и воды на этом корабле. Пожалуйста, спасите... - женщина вхватилась в ногу квартирмейстра, слёзно прося его о помощи.
- Не плачьте, сеньора, мы поможем Вам, - отвечал квартирмейстр, - скажите как Вас зовут?
- Я Росси, Чолито, уже как два года бароннеса Оливарес... - отвечала Ведьмочка. Спасители с брезгливостью переглянулись, слыша испанскую фамилию. Но всё же не оставили бедолаг и приняли на свой борт.
Капитан Амадео принял гостей «радушно», а «Фортуну» было решено взять на буксир, но Диего посоветовал сжечь «проклятый» корабль:
- На нём было индейское золото, которое было проклято и окропленно человеческой кровью, теперь эта шхуна - присталище дьявола. Сожгите её к чертям и отправьте на дно.
Веницианский капитан был храбр и расчётлив: его не страшили байки о дьяволе, и оставить такое судно он просто среди моря не мог. Но взвесив слова Диего, и прикинув возможное снижение манёвринности своего «Патриция», счёл разумным затопить «Фортуну». Кагда Солнце садилось за море, «Фортуна» уже горела огнём и трещала, как хварост.
- Вёсла на воду, поднять паруса, держим курс на Венецию.
«Вёсла на воду!»
«Х-дщ!»
«Ух!.. Ух!.. Ух!» - стонали гребцы, подымая тяжелые вёсла, галера вновь начала поворачивать своё гигантское тело и скользить по водной глади...
- Квартирмейстр...
- Я...
- Держите по дальше от меня этих вонючих испанцев. Сопляк пусть драет палубы, а барон с супругой... Пусть седят в трюмах с лошадьми и невысовываются. Покормите их с моего стола: мясом, рыбой, вина дайте, как-ни-как, а они дворяне. Но он испанец, не хочу делить с ним стол. А баронесса... от неё разит, как от лошади. Выделите ей хорошую сорочку, и ещё. Не допускайте к ней матросов - она очень хороший товар, не хочу портить его.
- Вас понял, капитан... - откланялся квартирмейстр и взял подносы. А капитан Амадео задумчиво развалился на стуле и взял со стола апельсин:
- Росси, значит, знакомая фамилия... Как ты выжила, девочка???