Раб

Наутро Йола, к огромной радости друзей, пришла в сознание и выглядела вполне здоровой. Офелия помогла ей принять ванну, а посетивший их целитель подтвердил, что ее состояние стабильно, но потребуется время на восстановление сил.

Никто, включая саму Йолу, не заговаривал о произошедшем вчерашней ночью, будто молча условившись отложить разбирательство, пока больная не окрепнет. Микель и Офелия не отлипали от сидящей в постели подруги, окружая заботой и пытаясь рассмешить, в то время как Ласс стоял за порогом комнаты и смотрел на хозяйку с чувством полного опустошения. Он не находил себе места всю ночь и только теперь смог перевести дыхание.

Рогард подошел и положил ему руку на плечо, он один заметил, насколько Ласс ошеломлен и подавлен случившимся.

— Она жива благодаря тебе, — сказал он и, поглядев на Йолу, еле слышно пробормотал: — Пульса почти не было.

***

Ближе к обеду Офелия отправилась домой, а Йола, несмотря на все увещевания друзей, отказалась сидеть в постели и спустилась вниз как ни в чем не бывало.

— Вам не нужно меня сторожить, — фыркала она, отмахиваясь от просьб присесть и ничего не делать. — Я чувствую себя прекрасно, на мне ни царапинки, а у вас наверняка есть дела!

— Если мы уйдем, с тебя станется открыть лавку, — проворчал Микель.

— Да не открою я ее, — вздохнула Йола, сдавшись. — Но некоторые мои пациенты не могут передвигаться самостоятельно и нуждаются в свежих лекарствах. Я заготовила их вчера, не могли бы вы помочь мне с доставкой?

— Разумеется, потому мы и здесь, чтобы ты ни о чем не волновалась!

Пока Йола объясняла Рогарду и Микелю, что и куда нужно отнести, в воздухе разнесся запах гари. Удивленные друзья бросились на кухню, опасаясь, что начался пожар, и обнаружили возле печи растерянного Ласса и дымящуюся кастрюлю.

— Что случилось? — спросила Йола, быстро открывая окно и полотенцем разгоняя дым.

— Ласс пытался... приготовить кашу, — пробормотал раб. Ком коричневой густой слизи, который он достал из кастрюльки, с неохотой оторвался от плошки и смачно плюхнулся обратно.

Микель заржал как конь.

— Аха-ха-ха-ха, у идеального Ласса есть недостатки! Аха-ха-ха-ха-ха, держите меня семеро!

— Одного хватит, — фыркнул Рогард и за шкирку выволок его из кухни. — Мы пошли.

Ласс выглядел смущенным.

— Ты... не перестаёшь удивлять, — кашлянув, сказала Йола.

— Ласс хотел приготовить госпоже завтрак, — уныло отозвался раб, и девушка спрятала улыбку в кулак, боясь обидеть его.

— Ладно, давай-ка сперва уберем это.

Она взяла прихватки и, перегнувшись через окно, выставила кастрюлю на улицу, а затем достала новую.

— Не расстраивайся, сейчас я научу тебя. Это не сложно.

***

К тому моменту, как Офелия вернулась домой и вошла в обеденный зал, за столом уже собралась вся ее семья: отец, мать, двое братьев и младшая сестра. При ее появлении старший брат с матерью нахмурились, а отец, напротив, улыбнулся.

— Ты опоздала, — заметила графиня, едва девушка заняла свое место.

— Всего на минуту, Кассандра, — с ноткой усталости отрезал Отто Танрик, желая предотвратить склоки в самом начале.

— Я слышала, сестренка не ночевала дома, — сказала Розалин, сладким голосом сея семена раздора, и графиня тут же подхватила:

— Да уж, воистину вопиющее нарушение приличий!

— Йола сильно пострадала, я не могла ее оставить, — спокойно ответила Офелия, приступая к еде вслед за отцом.

— Как ее самочувствие? — спросил он.

— К счастью, все обошлось, но она еще слаба.

— Я слышала, что она больна с детства, — вздохнула Кассандра. — К сожалению, этой девушке недостает благоразумия. Будь у нее хотя бы немного почтения к своему статусу, я бы не сказала ни слова против вашей дружбы, но ведь она живет в захудалом домишке среди простолюдинов: без слуг, без стражи, одна — настоящий скандал! Я не желаю, чтобы моя дочь ночевала в столь сомнительном и небезопасном месте.

— Там были Микель и Рогард, никто не смог бы позаботиться о нашей безопасности лучше, чем они.

— Эти оборванцы! — вспыхнула женщина. — Какое бесстыдство, посторонние мужчины в доме, да еще простолюдины!

— Они мои друзья, мама, и очень порядочные люди.

— Расскажи это сплетникам, которые уже сегодня разнесут молву по всему высшему свету! Ни один джентльмен не возьмет твою руку, если узнает, с кем ты водишься. Отто, скажи же ей что-нибудь! Разве ты не видишь, что твоя дочь собственными руками уничтожает свои шансы на приличный брак!

— Если Фели останется со мной до старости, я буду только рад, — подмигнул дочери граф. Офелия подавила улыбку, чтобы не задеть и без того расстроенную мать.

— Ты невыносим! Это ты сделал ее такой, позволяя слишком много!

— Верно, отец, Офелия все же леди, ей нужно лучше следить за своей репутацией, — встрял старший брат Офелии, Гарт.

— На твоем месте я бы следил за собой, — сурово осадил его граф. — У меня все еще есть вопросы касательно сделки, которую ты провалил недавно. Ты не в состоянии справиться даже с такой мелочью и еще смеешь упрекать кого-то в ошибках?

Гарт весь покраснел и, стиснув кулаки, бросил на Офелию злой взгляд, будто это она была виновата в его невежестве. Будучи недалеким и лишенным деловой хватки, он страшно завидовал умной и предприимчивой сестре, которая гораздо больше подходила на роль преемника рода. На ее фоне его недостатки становились чересчур очевидными, а потому он терпеть ее не мог.

— Хочешь сказать, Фели права?! — тут же вмешалась графиня, защищая сына. — Она рушит свое будущее и позорит нас, водясь с простолюдинами! Редко появляется на светских раутах, не посещает чаепития и отказывается от предложений о браке. Ты закрываешь глаза и потакаешь ей, потому что она похожа на тебя, это фаворитизм!

Отчасти она была права, ибо среди всех своих детей Отто Танрик и правда выделял старшую дочь. Они были схожи не только характерами, но и внешне: Офелия единственная унаследовала от отца волосы цвета красного дерева и золотые глаза, в то время как остальные его дети пошли в голубоглазую и златокудрую мать.

— Нет бы посмотреть хоть раз на Розалин — вот кто умеет себя подать! — продолжала разглагольствовать графиня. — Она совсем недавно дебютировала, но о ней уже говорит все благородное общество. У нас целых пять предложений от лучших семей Лароса!

— Чем же я обделил Розалин? Траты на ее сезонный гардероб равны половине годового бюджета на содержание нашего поместья...

Подобные ссоры случались довольно часто, поэтому Офелия, извинившись, вышла из-за стола, хотя родители в пылу перепалки этого не заметили.

Младший брат последовал ее примеру.

— Йола правда здорова? — спросил он, идя за ней хвостиком по коридору.

— Да, Филипп, она в порядке.

Десятилетний Филипп обладал более зрелым и спокойным нравом, чем его старший брат, и был глубоко привязан к Офелии, которая с раннего детства восполняла ему недостаток материнского внимания.

— Ты же не доел, правильно?

— Сестренка тоже не поела.

— Хм, тогда... что скажешь о внезапном и зверском набеге на кухню?

— Давай!

— За мной, юный пират, твой капитан научит тебя искусству организованного грабежа!

***

Дождавшись ночи, Йола проскользнула в лабораторию и закончила дела, к которым ей не дали притронуться днем неугомонные друзья. Выйдя, она поставила свечу на стол и задула ее, а затем повернулась к лестнице, но внезапно заметила в полутьме знакомый силуэт и замерла.

— Ласс?

— Почему вы не спите?

— Я спустилась попить и уже иду обратно, — солгала она и двинулась в сторону лестницы, но накатившая внезапно слабость заставила ее пошатнуться. Земля ушла из-под ног, и девушка завалилась назад, вслепую пытаясь опереться на стол. Сильные руки Ласса обвили ее, спасли от падения и дали время прийти в себя.

Когда дурнота отступила, Йола осознала, что сидит на краешке стола, а напротив, сверкая льдистыми глазами, стоит полуобнимающий ее Ласс.

— Госпожа часто теряет силы, — заметил он, сощурившись, голос у него был непривычно низким и хриплым.

— У меня так с детства, — пробормотала Йола. — Я быстро устаю.

— И при этом госпожа не использует слуг? У нее достаточно денег, чтобы содержать целый штат прислуги.

— Мне одной комфортнее.

— Но теперь у госпожи есть Ласс. Он быстро станет незаменимым, так что госпожа не сможет от него отказаться.

— Да ты сама скромность. Вообще, я начинаю думать о том, чтобы запретить слово "госпожа". Признайся, ты намеренно упрощаешь свою манеру речи?

— Госпожа всегда все замечает.

Они немного помолчали, разглядывая друг друга.

— Спасибо, — сказала Йола. — За то, что ты сделал вчера.

Она смущенно потерла шею.

— Нужно было сказать это сразу, не знаю, почему я медлила. Все ждала момента...

— Ласс так счастлив служить госпоже, что готов расцеловать ее, — тихо сказал парень, прервав ее бормотание.

Его длинные холодные пальцы осторожно обхватили подбородок Йолы, заставив вскинуть голову. Наклонившись, он замер напротив ее губ, вопросительно глядя ей в глаза.

— Нет, — мрачно отрезала она.

Он нахмурился.

— Почему?

— Ты больше не раб.

— А помощнику не нужно прислуживать госпоже в постели?

— Разумеется, нет.

— Тогда Ласс всерьез думает о том, чтобы вернуться к прежней роли.

— Меня сладкими речами не возьмешь, обманщик. Так что перестань подлизываться и...

— Я бы взял тебя молча.

В воздухе повисла тишина, нарушаемая лишь тиканьем настенных часов.

— Что? — спустя несколько ударов сердца переспросила ошарашенная Йола. В одно мгновение покорный мальчишка перед ней превратился в голодного мужчину, от взгляда которого на ее шее сразу вспыхнул уже затянувшийся порез, оставленный им у этого же стола. Йолу охватил страх, однако Ласс, заметив это, моментально вернулся к образу услужливого раба.

— Ласс теперь совершенно искренен с госпожой.

— И как тебе верить? — пробормотала она, не в силах разорвать зрительный контакт.

Парень нежно погладил ее по щекам кончиками пальцев и опалил губы жарким и настойчивым:

— Пожалуйста.

— Перестань, — попыталась убрать его руки Йола, но встретила неожиданное сопротивление. — Не заставляй меня жалеть о том, что разрешила тебе остаться!

— А теперь госпожа угрожает Лассу? — уязвленным и дрожащим голосом спросил он.

— С тебя шкура сползает, "овечка"! — возмущенно воскликнула Йола. — Просто скажи прямо, чего ты хочешь.

— Ласс хочет поцелуй.

— Хочет или притворяется, что хочет?

— Зачем Лассу притворяться?

— Потому что Лассу что-то нужно. Потому что Ласс задумал поиграть с глупой хозяйкой. Потому что Ласс привык расплачиваться с женщинами именно так...

— Потому что Лассу нравится хозяйка. Потому что Ласс думает о ней каждый день и вожделеет ее каждую ночь. Потому что хочет притронуться к ней, попробовать на вкус, взять столько раз, сколько она позволит, и так, как она захочет. Госпожа думает, что Ласс лжет? Он будет счастлив доказать обратное.

Внезапные и откровенные слова выбили у Йолы почву из-под ног. Ум твердил ей, чтобы она не ослабляла бдительность, что все это — обман, что нельзя принимать слова этого хитреца близко к сердцу, что надо держать с ним нерушимую дистанцию. Ум у Йолы был острый, но сейчас он неизбежно терял позиции. С каждым бережным прикосновением рук, каждым ласковым и полным надежды словом ее сердце ускоряло ритм, пока его стук не стал настолько громким, что Йола покраснела от стыда. Умоляющий взгляд парня окончательно сломил ее оборону, и, когда его губы плотно приникли к ее рту, она смирилась.

К собственному удивлению, Ласс застонал от почти болезненного наслаждения и впервые в жизни познал влечение, которое оказалось сильнее и глубже физического в десятки раз. Оно поглотило его целиком, не оставив в голове ни одной ясной мысли. Никогда еще он не желал женщину всеми фибрами своей прогнившей души, каждой клеточкой тела, так, что от одного только поцелуя шла кругом голова и не хватало воздуха. Все его умения были напрочь забыты, осталась только неутолимая грубая жажда, поразившая обоих.

Не прерывая поцелуй, Ласс порывисто подался вперед и вцепился руками в стол, чтобы не переломить девушку пополам, потому что силу он больше не контролировал. Он пытался взять максимум от каждой секунды, пока его добыча не опомнилась, и целовал жадно и шумно. Он кусал и облизывал желанные губы, будто мстил за что-то, и при этом краешком сознания поражался, почему Йола еще не оттолкнула его — вместо этого она тоже уперлась руками в столешницу позади себя и старалась выдержать бешеный напор.

Ласс очнулся первым и буквально силой оторвался от хозяйки. Он тяжело дышал и смотрел на нее с шоком и немым вопросом, будто она могла объяснить, какого черта с ним только что произошло, но Йола тоже ничего не понимала. Собственное состояние не так беспокоило ее, как его странное поведение.

— Ласс...

Осознание и испуг пронеслись в глазах парня, он внезапно взял лицо Йолы в ладони и накрыл ее припухшие губы новым поцелуем, на сей раз нежным и робким. Она замерла, удивленная странными действиями, но позволила ему продолжать.

Она вообще обнаружила за собой склонность уступать, когда чувствовала, что это важно для него.

Теперь Ласс действовал осознанно — это чувствовалось в каждом чутком движении его губ. Медленно, с подкупающим трепетом он ласкал ее губы, так что Йола прикрыла глаза и отдалась умелому поцелую. Спустя пару скоротечных минут она решила, что пора заканчивать, и дотронулась до запястья парня, погладила, затем положила руку ему на грудь и мягко оттолкнула. Он с неохотой, но послушно выпустил ее.

— Ласс разочаровал госпожу? Он потерял голову и снова сделал ей больно. Обычно он не такой.

— Все в порядке, — солгала она, тщетно унимая колотящееся сердце.

— Лассу просто слишком сильно нравится госпожа.

Йола обдумала ответ и кивнула. Она радовалась, что вокруг темно, и Ласс не может видеть, как раскраснелось ее лицо.

— Ладно, закрыли тему.

— Закрыли?

— Да. Это был первый и последний раз. Я разрешила, потому что ты застал меня врасплох и чтобы не ранить твои чувства, если они в самом деле были. Больше этого не будет.

Льдистые глаза опасно сощурились.

— Госпожа не должна так говорить.

— Это угроза?

— Ласс бы не посмел! Этот... Ласс хочет госпожу, очень, очень сильно хочет, если она откажет, ему будет больно!

— Что ж, привыкай к этой боли, — хмыкнула Йола, не поверив ни единому слову. На самом деле, она уже жалела, что поддалась минутной слабости.

Теперь неизвестно, не подарила ли она этому непредсказуемому парню надежду на то, чего никогда не будет.

Вновь ощутив прилив усталости, она решила подумать об этом позже, спрыгнула со стола и направилась к лестнице, но Ласс вдруг шагнул в сторону и преградил ей путь.

— Почему госпожа не хочет? Из-за того, что Ласс был груб вначале?

— Нет.

— Тогда почему? Госпожа не замужем и, кажется, не влюблена, ей некому хранить верность. Ласс будет не единственным, кто получит удовольствие.

— Ты всегда такой прямолинейный? Это вообще работает с женщинами? — скрывая раздражением внутреннюю дрожь, спросила Йола. Потому что работало — по крайней мере, на ней. Раздевающая догола правда в лицо и неприкрытое вожделение в глазах и голосе прекрасного мужчины... от всего этого спрятанная глубоко внутри чувственная женщина вспыхивала как спичка.

— Всегда работает, — ответил Ласс, касаясь ее запястья, поглаживая обнаженную кожу и шепча слова так, что они проникали в самые потаенные уголки ее души. — Ласс честен, женщины любят честность.

— А еще они любят, когда их личное пространство уважают.

— Ласс хочет госпожу, он не в силах держать дистанцию.

— Ты просто прешь напролом, это только отпугивает!

— Тогда может госпожа научить Ласса? Он будет послушным учеником.

— Боги милостивые, откуда ты только взялся такой изворотливый и бесстыжий? Отпусти меня, я сейчас не соображаю, утром поговорим.

— Но Ласс не уснет, если госпожа не даст ему надежду.

— Я не буду с тобой спать. Это исключено.

— А если Ласс заставит госпожу передумать?

— Ну попробуй, — фыркнула Йола, качая головой и уже направляясь к лестнице. В ответ не раздалось ни звука, и зловещее предчувствие закралось ей в сердце, но обернуться она не успела: Ласс подхватил ее на руки возле первой ступеньки и невозмутимо понес наверх.

— Что ты делаешь? — заволновалась девушка, безуспешно пытаясь высвободиться. — Поставь меня, я сама дойду! Ласс!

— Госпожа дала разрешение, — улыбаясь краешками губ, сказал парень и занес Йолу в ее спальню.

— Я ничего тебе не разрешала!

— Она сказала, Ласс может попробовать.

— Ласс, — она старалась сохранять привычное хладнокровие, но ее голос дрожал, — если ты сделаешь это со мной, я... я...

— Ласс никогда не поступил бы так с госпожой, — перебил он неожиданно серьезно, даже с возмущением. Опустив девушку на кровать, он поцеловал ее в лоб и отстранился.

— Спокойной ночи, госпожа.